–Еще раз!
Голос Чон Дону эхом разносился по тихому катку, когда он наблюдал, как близнецы совершают смертельную спираль.
Чонгук и Ына сейчас репетировали свою произвольную программу. Их выступление всегда было завораживающим, учитывая их безупречную работу. Их движения были широкими и резкими, прыжки уверенными, а вращения синхронными.
Было невероятно, как Чонгук мог быть одновременно идеальным фигуристом и партнером, и как Ына могла быть одновременно нежной и невероятно сильной со своими широкими линиями и высокими прыжками.
Когда девушка протянула руку, ей даже не пришлось оборачиваться, чтобы проверить партнера, ведь она знала, где будет ее брат. Между тем, Чонгук мог выполнить каждый элемент по своему желанию и подбросить сестру в воздух, наблюдая, как она кружится один, два и три раза.
Возможно, они рождены для этого, чтобы быть партнерами на льду.
Ирина всегда говорила, что в фигурном катании совершенства не существует, но, глядя на близнецов, Тэхен думал, что они наиболее близки к идеалу, который когда-либо мог достичь любой спортсмен.
Парень с фиолетовыми волосами сидел на трибуне, попивая горячий чай и ожидая своей очереди кататься на льду.
Близнецы уже в который раз пытались сделать смертельную спираль, так как их тренер посчитал ее недостаточной для Олимпиады.
Таким образом, рука об руку, они начали элемент заново, скользя назад, пока Чонгук не поставил коньки на лед и не зафиксировался в нужном положении, поворачиваясь на носке. Тем временем Ына наклонилась горизонтально над льдом и опустила голову назад, увеличивая радиус круга, вращаясь вокруг своего партнера.
Этот смелый маневр было сложно осуществить, но за ним приятно было наблюдать.
Выглядя довольным исполнением, их отец указал своей тростью на другую сторону катка, где они обычно выполняли повороты, а это означало, что пришло время отрабатывать еще один технический элемент. Казалось, он не обращал внимания на огромные часы над ними, которые сигнализировали, что их время на льду закончилось.
При этом жесте близнецы переглянулись, парень пожал плечами, а девушка закатила глаза, которые остановились на фигуристе, который смотрел на них с трибуны.
Проследив за ее взглядом, Чонгук легко заметил Тэхена и ухмыльнулся ему, на что тот тут же ответил подмигиванием.
После Нового года никто не осмеливался ничего сказать или спросить, когда два фигуриста утром вместе вышли из спальни, и никто не сказал ни слова, когда Чонгук ждал, пока Тэхён закончит тренировку, прежде чем отвезти его домой тем же вечером.
Шли дни, эта рутина продолжалась, к большому удивлению всего конькобежного клуба, который месяцами был свидетелем неоднозначных сигналов между ними двумя.
Непонятно было в каких они были отношениях — друзья, возлюбленные, соперники, товарищи по команде, но это не имело значения.
Заметив, что уже почти его очередь, Тэхён помахал им рукой и направился в раздевалку, где переоделся и начал разминаться. После этого, за несколько минут до конца, он подошел к торговому автомату за энергетическим батончиком и медленно жевал его, пока его мысли начали отвлекаться от уроков во второй половине дня визит к доктору Киму на следующий день.
Он не мог не волноваться по поводу этого визита. Он был так обеспокоен, что не спал и едва мог сосредоточиться во время утренней тренировки.
В конце концов, его судьба зависела от решения Намджуна.
Его лодыжка продолжала болеть, но не столько, чтобы мешать ему прыгать и кружиться на льду, сколько для того, чтобы заставить его лечь на кровать от боли, когда он возвращается домой.
Что, если ему придется уйти из фигурного спорта?
Что, если он больше не сможет кататься на коньках?
Что, если…
Тэхён был настолько погружен в эти мысли, что даже не заметил присутствия другого человека в комнате, пока не почувствовал, как пара рук обвилась вокруг его талии, а губы мягко прижался к его затылку.
От этого прикосновения он закрыл глаза и вздохнул. Ему даже не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто это.
— Привет, — прошептал Чонгук ему на ухо.
— Привет, — поздоровался он в ответ, расслабляясь в его объятиях.
Их первый поцелуй в последнюю ночь декабря, те нежные объятия, которыми они обменялись после столь долгого времени, что-то перевернуло в них, пробуждая их чувства и вызывая новые эмоции. Они не могли держаться подальше друг от друга, руки младшего искали руки Тэхена.
Они как магниты, двух фигуристов тянуло к встрече, будь то на катке, по дороге домой или в машине Чонгука. Они отчаянно стремились к тому сближению, которого им обоим не хватало столько лет.
Однако они все еще медлили, отчасти потому, что их плотный график не позволял им часто видеться, а отчасти потому, что они не знали, как справиться с этим новым сдвигом в их и без того сложных отношениях.
— Думаешь о чем-нибудь? — задумался Чонгук.
— Да, — просто промычал другой, играя с пальцами Чонгука.
—Хочешь поговорить об этом?
Тэхён колебался, слова Сокджина внезапно эхом отдавались в его голове.
Тебе следует кому-нибудь рассказать об этом. Родственник, любимый человек, друг, твой тренер… кому-нибудь ещё.
— Не совсем, — наконец ответил он, процедив сквозь зубы.
Дело не в том, что он не доверял Чонгуку. Во всяком случае, все было наоборот.
Он просто не был готов рассказать.
Разделение такой боли может принести тебе только пользу. Тебе не следует проходить через это в одиночку.
–Ты пойдешь со мной, но только не спрашивай меня ни о чем ни до, ни после того, как мы туда сходим? — он выпалил на одном дыхании.
— Конечно, — пожал плечами Чонгук, но крепче сжав его.
Он не колебался, даже не спросил, когда и где.
В его объятиях Тэхён чувствовал себя настолько невероятно, в полной безопасности, что дышал, не ощущая стеснения в груди, впервые за несколько месяцев.
Вот так двадцать четыре часа спустя два парня оказались в приемной больницы, сидя рядом друг с другом: младший изображал безразличие, листая журнал, в то время как старший нервно постукивал ногой по полу.
Как и было обещано, Чонгук не стал комментировать и задавать вопросы, когда они вошли в кабинет ортопеда.
Конечно, он уже подозревал, что что-то происходит, подозревал это с тех пор, как его мать сказала ему, что встретила Тэхена, и с тех пор, как они нашли друг друга в фитнес-центре.
— Прости, что я тебя сюда притащил, — в который уже раз сказал старший, виновато посмотрев на часы, так как они уже опаздывали на вечернюю тренировку.
— За что ты вообще извиняешься? — он спросил его. — Кроме того, мне всегда хотелось узнать больше о… — он взглянул на название журнала, который читал, — О ста наиболее распространенных причинах запястного канала.
Несмотря на свое беспокойство, Тэхён не мог удержаться от смеха, радуясь, что решил взять с собой Чонгука.
— Спасибо, — сказал он, не встречаясь с ним взглядом и вместо этого глядя на свои руки.
–За это? Это ерунда, Тэ, — Чонгук произнес его имя с такой любовью, что сердце Тэхена екнуло.
Он уже собирался открыть рот и что-то добавить, когда к ним подошла женщина.
–Ким Тэхён? Можете заходить, — позвала парня секретарша, указывая ему следовать за ней.
— Хорошо, я пойду, — Тэхён встал и повернулся к Чонгуку. Он не знал, что добавить, но и оставлять его не хотел.
— Ты найдешь меня здесь, — пообещал младший, отвечая на невысказанный вопрос.
С облегчением и благодарностью он кивнул и пошел по знакомому коридору к кабинету Намджуна.
Несмотря на то, что присутствие Чонгука расслабило его, как только он достиг той самой двери, Тэхён почувствовал комок в горле, пальцы дрожали на ручке.
Внутри его ждали Намджун и Сокджин, разговаривая и наблюдая за экраном рабочего стола, на котором были выведены снимки МРТ фигуриста.
— Привет, Тэхён, с возвращением, — поприветствовал доктор, жестом приглашая его сесть.
–Добрый день.
Доктор Намджун просиял:
–Как у нас дела? Сокджин говорил мне, что ты добиваешься прогресса.
–Да, это правда, но в то же время у меня все еще болит лодыжка.
— Мне и об этом сообщили, — спокойно кивнул мужчина, — Что не есть хорошо, особенно после почти двух месяцев физиотерапии.
Вот оно.
Слова, которых Тэхен боялся последние три недели, месяцы с тех пор, как он впервые вошел в этот кабинет.
Хотя он думал, что морально готов к любому заявлению, которое собирался сделать доктор, все же следующие слова стали для него серьезным ударом.
— Проблема могла распространиться на кость, — доктор Намджун снял очки, прежде чем продолжить.— У нас есть два варианта: первый — операция…
— Второе? — тут же перебил его Тэхён.
Сокджин подмигнул фигуристу.
–Я говорил ему, что ты так отреагируешь.
–Ну, боюсь, другой тебе тоже не понравится, — вздохнул доктор и нанес последний удар, — Потому что второй вариант — взять месяц безо льда и отдохнуть.
–Отдых? — повторил осипшим голосом Тэхён, моргнув несколько раз, задаваясь вопросом, действительно ли врач посоветовал ему просто спустить все свои сны в унитаз. — Типа, без катания?
–Точно.
Он покачал головой, скрестив руки на груди.
–Нет, у меня нет возможности сделать это, особенно когда до Олимпийских игр осталось меньше восьми недель. Когда вы возвращаетесь даже после одного дня отсутствия на льду, вам кажется, что прошла вечность с тех пор, как вы в последний раз были на нем. Скажите мне, что есть третий вариант. Я сделаю все,
что угодно . Я сделаю все, что вы скажете, буду осторожен, и после зимних игр мы сможем рассмотреть возможность операции.
При этой панике Сокджин и Намджун обменялись обеспокоенными и жалостливыми взглядами.
–Ты не можешь продолжать идти так, как делаешь сейчас. Такими темпами твоя травма будет только ухудшаться.
— Я не понимаю, — он поморщился.–Если я все еще могу выполнять прыжки без особой боли, это не так уж и плохо. Верно?
Они знали, что он притворяется, что с ним трудно, но он ничего не мог поделать, когда вся его карьера — все, над чем он работал все эти годы, все жертвы, на которые он пошел, — было под угрозой.
— Тэхён, — Намджун ласково произнес его имя, — Я пытаюсь сказать, что твоя лодыжка больше не выдерживает слишком большого давления. Что бы мы ни делали, оно не заживает. И это может даже повлиять на твою способность ходить.
— Что значит, оно не заживает? — он тяжело сглотнул. — Типа… навсегда?
Сердце Тэхёна замерло, внезапная боль в груди заставила его перехватить дыхание.
–Это зависит от того, как ты будешь справляться с этим с этого момента.
— Ты… — его голос застрял в горле. Ему пришлось сглотнуть и глубоко вдохнуть, прежде чем продолжить. –Ты сказал мне, что мне нет необходимости прекращать кататься.
Его тон был ровным, холодным и острым, как его лезвия коньков на льду.
–Я могу дать тебе время до конца этой недели, чтобы принять решение, но в конечном итоге тебе придется сделать выбор, Тэхен. Как бы ты не хотел и как бы ты ни упирался.
После этого в комнате воцарилась тяжёлая, давящая тишина.
При всей своей доброте Сокджин попытался поднять настроение.
–Тем не менее, ты все равно можешь тренироваться на катке, я могу пойти с тобой и убедиться, что ты не слишком переутомляешься. Мы также можем продолжить терапию и УЗИ.
Тэхён знал, что они оба старались изо всех сил, и не знал, куда направить свой гнев. В этом не было ничьей вины. Это была просто неудача. Его стеклянные глаза на мгновение взглянули на физиотерапевта, давая ему понять, что он оценил этот жест.
— Просто подожди немного, ладно? — доктор Намджун добавил. Он даже не мог представить, насколько это тяжело для него.
Он просто кивнул, чувствуя, что разрыдается на месте, если откроет рот. Его ногти впились в бедра, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания.
Чувствуя себя отстраненным, оцепеневший и почти полностью оторванный от реальности, Тэхён покинул кабинет, чувствуя себя абсолютно потерянным.
Когда Чонгук заметил, что старший заходит в зал ожидания, и заметил опустошенное выражение его лица, он мгновенно поднялся со своего места, преодолев небольшое расстояние, разделяющее их, и поймал его в тот самый момент, когда тот разрыдался.
Звуки его рыданий разрывали ему сердце. Он мог только крепко держать старшего в своих объятиях, желая защитить его от того, что там происходило, и от всего мира, если понадобится.
— И-извини я… — запнулся Ким, неспособный сформулировать связное предложение.
Чонгук шикнул на него.
— Тэ, все в порядке, я здесь. — он успокаивающе погладил его по спине посреди зала ожидания, не обращая внимания на пялящихся на них людей. — Давай вытащим тебя отсюда, а?
В ответ Тэхён только кивнул, пытаясь успокоить собственное рыдания пряча покрасневшие глаза руками.
По дороге домой они оба молчали. Чонгук время от времени бросал обеспокоенный взгляд, в то время как Тэхён не сводил взгляда с размытого вида за окном. Его плач утих, беззвучные слезы все еще текли по его щекам.
Когда младший проводил его в квартиру, Тэхен ничего не сказал и не прокомментировал, когда Чонгук проводил его в спальню.
–Почему бы тебе не прилечь немного? — предложил Чонгук. — Я принесу тебе чаю.
— Спасибо, — сказал он впервые за час хриплым голосом, сидя на кровати.
На самом деле ему не хотелось оставлять старшего одного, но он знал, что Тэхёну, вероятно, нужно время, чтобы прийти в себя, поэтому он вышел из комнаты и направился на кухню.
К счастью, он был знаком с квартирой Тэхена и планировкой, так как провел там половину своего детства и юности. Он поискал в шкафчике чайный пакетик со вкусом ванили, любимый Тэхёна, и кипяток, чтобы заварить напиток.
Вернувшись, он обнаружил Тэхёна, свернувшегося под одеялами спиной к нему.
— Я оставлю это здесь, — тихо сказал он, ставя чашку чая на тумбочку и уже собирался уйти, чтобы дать ему немного передышки, когда почувствовал, как его дернули за свитер на себя.
Пальцы Тэхена зацепились за подол.
–Останься. Пожалуйста.
Эти произнесенные шепотом слова были такими мягкими и низкими, что сначала Чонгук задумался, неужели его мозг разыгрался?
Однако он, не колеблясь ни секунды, обошел кровать и повернулся к нему лицом.
Посмотрев на него, он заметил, что щеки Тэхена были запачканы засохшими слезами.
— Тебе не нужно ничего рассказывать, Тэхен…
— Я хочу, — прервал он его, твердо, несмотря на свой слабый голос.
Чонгук кивнул и устроился под одеялом рядом с Тэхеном, запутавшись ногами в маленькой кровати.
Взгляд парня переместился с мягких локонов старшего на его влажные щеки, на губы в форме сердечка, черты его лица напряглись, когда он опустил взгляд.
Затем Тэхён глубоко вздохнул и начал говорить.
–Все началось, когда…
И таким образом он объяснил все, что произошло за последние несколько месяцев, от первого и, казалось бы, безобидного падения на лутце, до визитов к Намджуну и сеансов физиотерапии с Сокджином.
Неожиданно слова потекли легко, одно за другим. Все его подавленные эмоции — боль, гнев, печаль, облегчение — вырвались наружу одновременно.
Это был первый раз, когда Тэхён позволил себе расслабиться и говорить так открыто. И только в этот момент он понял, насколько ему это было нужно.
–С того дня мне кажется, что я умираю понемногу, как будто часть меня угасает, и я не могу этого понять, не могу ничего сделать, кроме как смотреть, как оно исчезает у меня на глазах и никогда не вернётся. Теперь мне больно, Чонгук, делать то, что я люблю, больше всего.
Тогда Тэхен молчал, утомленный своими признаниями.
Рядом с ним Чонгук всё время молчал, внимательно слушая и наблюдая, без всякого осуждения на своем лице.
–Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это в одиночку, — наконец сказал он, положив руку на лицо другого и нежно поглаживая большим пальцем его щеку.
–Это был мой выбор.
— Но это была не твоя вина.
При этих словах Тэхён наконец поднял голову и встретился взглядом с Чонгуком.
— В том, что произошло, не твоя вина, — повторил парень более твердо. –Происходят несчастные случаи, случаются травмы. Ты не сделал ничего плохого, и ничто из того, что ты решишь сделать сейчас, не будет неправильным, решишь ли ты отдохнуть, продолжить карьеру, участвовать в соревнованиях или завершить свою карьеру.
–Просто… я не знаю, кто я без фигурного катания, — признался он, и его глаза наполнились слезами. –Я всегда рассматривал лед как холст, как способ — единственный способ выразить себя и свои чувства.
— Тэхён, — мягко произнес Чонгук, обхватив лицо обеими руками, — Ты можешь нарисовать весь мир, если только захочешь этого. Тебе не нужен дурацкий каток, мир — это твой чистый холст, и ты можешь трансформировать его, как захочешь.
Эти слова заставили фигуриста затаить дыхание, сердце заколотилось в груди.
–Ты вкладываешь сердце и душу во все, что делаешь, а не только в катание, — продолжал младший. –Может быть, ты этого не видишь, не замечаешь, как ты двигаешься, говоришь, ведешь себя, ты харизматичный и захватывающий. Это не лед дал тебе это и сделал тебя таким. Когда мы встретились, ты не был фигуристом, ты был фантастическим ребенком, который помог мне, заставил меня увидеть мой мир, мое полотно в другом свете. Раньше я думал, что все черно-белое, пока ты не добавил цвета в мою жизнь.
Тэхён потерял дар речи.
Никогда, за все время, что они провели вместе, парень никогда не говорил ничего подобного.
Таким ли его видел Чонгук? Что он чувствовал к нему?
— Обещаю, мы найдём выход, — продолжил Чонгук.–Только не позволяй этому разрушить того прекрасного человека, которым ты являешься. Я знаю, что лед — твоя жизнь, но он не может стать и твоей смертью.
Эти слова ранили.
Больнее, чем любая другая фраза, которую Тэхён услышал в тот день.
Ему было больно, потому что слова были правдой.
–Я видел, что может сделать травма, что может сделать уход из фигурного катания, — продолжил Чонгук, — Я видел это на примере своего отца. Знаешь, однажды я спросил маму, почему она вышла за него замуж, и она ответила, что до этого инцидента он был другим человеком — другим мужчиной, другим отцом — самым счастливым человеком, когда он узнал, что она беременна двойней. Но затем во время Олимпийских игр у него подвело колено, навсегда разрушив его карьеру. Он позволил этому поглотить себя, поглотить его, его тело, его разум.
Чем больше младший раскрывал свою историю, своего прошлого, тем больше сердце Тэхена болело за него, за всю боль, через которую он прошел, и за горе, которое он чувствовал сейчас.
–И когда мой отец заставил Ыну бросить балет, чтобы осуществить
свою мечту, я боялся, что с ней произойдет то же самое. Я взял отпуск на три месяца. Это был первый раз в жизни, когда я позволил себе отдохнуть. Я хотел увидеть то, что выходит за рамки катания на коньках, хотел испытать нормальную жизнь, которой у меня никогда не было. И я понял, что до того, как стать фигуристом, я был Чонгуком. Просто Чонгуком. Без этих ожиданий, за которые все держались, без той холодности, которую я всегда чувствовал в своем сердце, я открыл для себя много новых увлечений. Я обнаружил, что мне нравится металл музыка и итальянская еда. Я пробовал летать на параплане и лазить. Я выучил два языка и сейчас учусь в университете.
Тэхён от удивления отстранился.
–Что? Правда?
–Да, — признался Чонгук, довольный тем, что на мгновение отвлек Тэхена от его забот.
–Как ты вообще находишь на это время? — спросил он, ему было любопытно узнать больше об этой новой стороне Чонгука.
Младший пожал плечами:
–В основном я посещаю онлайн-курсы и сдаю экзамены, когда есть возможность, обычно когда сезон катания заканчивается.
— Я никогда бы такого не мог себе представить, — сказал Тэхён, поскольку вся его жизнь вращалась вокруг льда, и он думал, что Чонгук такой же как и он.
— На самом деле это хорошо, это занимает мои мысли, когда я чувствую себя обремененным всем остальным, — признался Чонгук, его руки скользнули от лица к Тэхеновой спине, чтобы обхватить его. –Я пытаюсь сказать, что твоя личность не обязательно начинается и не заканчивается твоей карьерой. Катание на коньках, каким бы красивым и волшебным оно ни было, оно также очень опасно.
Тэхён не знал, что сказать на эти слова, слишком много мыслей переполняло его разум, слишком много разных эмоций боролись в его сердце.
Ему нужно было время, чтобы подумать, сделать выбор, который изменит его жизнь и будущее.
— Мне страшно, — признался он, выглядя таким крошечным и хрупким, что Чонгук просто хотел защитить его от настолько жёсткого мира. –Я не уверен, что мне следует делать.
— К сожалению, ответ может исходить только от тебя, — сказал Чонгук, разглаживая обеспокоенные морщинки на лбу собеседника легким прикосновением кончиков пальцев. — Тем не менее, какое бы решение ты ни принял, тебе не обязательно принимать его сейчас. Сегодня вечером ты можешь отдохнуть.
Благодаря успокаивающему прикосновению младшего, вскоре его тяжелые веки закрылись, и он сам погрузился в царство, где был свободен от своих проблем.
❅❅❅
Проснувшись через три часа, он обнаружил себя в полной темноте своей комнаты один.
На мгновение, открыв глаза, он задумался, был ли предыдущий день всего лишь его кошмаром. Причудилось?
Когда Тэхён почувствовал, что приходит в сознание, он медленно вспомнил предыдущий день после визита к врачу, слова Намджуна, его срыв, Чонгук.
Чонгук.
Инстинктивно он протянул руку к пустому месту рядом с собой, где всего несколько часов назад лежал младший.
Тэхён вздохнул, потому что не мог не почувствовать укол разочарования. Он знал, что Чонгуку нужно начать тренировку на рассвете.
И он тоже должен.
Проверив свой телефон, он заметил, что было пять утра и что у него было три пропущенных звонка от тренера. Он немедленно заблокировал экран, не в силах собраться с силами, чтобы встретиться с Ириной в этот момент.
Что ему теперь делать?
Вместо того, чтобы искать ответ на этот вопрос, Тэхён встал с кровати и направился на кухню, вздрагивая и почти крича, когда заметил кого-то в своей гостиной.
–Что ты здесь делаешь?
Его тон не должен был звучать обвинительно, он просто был удивлён.
То, что он нашел или, еще лучше,
кого он нашел, было не кем иным, как Чон Чонгук, который был занят…. это были банки с краской?
— О, ты встал, — синеволосый сделал паузу и поприветствовал его застенчивой улыбкой. — Надеюсь, ты не против, что я остался здесь.
Только в этот момент Тэхён заметил, что вся его гостиная изменилась. Картины на стенах исчезли, а стол и диван были покрыты тряпками.
— Конечно, нет, — сказал старший, нахмурив брови, и осторожно обошел многочисленные банки, разбросанные по полу, и нашел Чонгука посреди комнаты. — А разве тебе не следует быть на тренировке?
–Возможно, — сказал он небрежно, снова переключая внимание на художественные принадлежности. Заметив молчание собеседника, смешанное с растерянностью, он добавил. — Не волнуйся, я спросил разрешения у твоей матери.
Чувствуя, что что-то упускает, Тэхен осматривал комнату, пока не остановился на широком, большом холсте, почти доходящего до стены.
–Что это? — задавался вопросом он, склонив голову от любопытства и восхищения.
— Это холст, — просто ответил Чонгук, вставая на ноги и вытирая руки о штаны, уже покрытые акриловой краской.–Вчера вечером ты сказал, что лед — это твой холст, а твои лезвия — это твои кисти.
Обрывки этого разговора мелькали в голове Тэхена, когда он безмолвно смотрел на него, удивляясь, что Чонгук уделил столько внимания его словам.
–Я знаю, что ты сейчас чувствуешь себя потерянным, как будто твой мир рушится. И это нормально — чувствовать себя вот так. Тем не менее, я просто хотел показать тебе, что перед тобой, миллионы возможностей, если ты просто дашь этому шанс. Твой экспонат, — он указал на стену, где была натянутая ткань. –Это пусто, чистый лист. Ты можешь делать с ним все, что захочешь. Ты можешь оставить его так, можешь покрыть его всеми возможными цветами или разорвать на части, если ты этого хочешь. Ты можешь использовать это, чтобы выразить себя, свои чувства, свой характер. Все зависит от тебя, Тэ.
Сердце парня затрепетало в груди.
–Этот холст останется здесь и будет ждать тебя, пока ты не будешь готов.
— Ты сделал это для меня? — прошептал Тэхён, ошеломленный, поворачиваясь к нему лицом. — Ты провел здесь всю ночь, купил мне настоящий холст, прогулял утренние уроки… ради меня?
Чонгук мягко улыбнулся отвечая:
— Конечно, Тэ.
Выражение его лица было таким чистым, когда он смотрел на него, таким невероятно любящим и честным глазами, что Тэхён даже не подумал дважды, прежде чем наклониться и поцеловать его, причем с такой страстью, что младший упал обратно на диван.
Удивленный и счастливый, Чонгук мычал и ухмылялся в губы старшего, желая забрать всю печаль, все тревоги, всю боль в каждым новом прикосновении губ.
Когда их тела прижались друг к другу, а языки переплелись, Тэхен подумал, что хочет, чтобы его целовали вот так целую вечность.
–Ты мне поможешь? — спросил старший в губы. –Даже если я почувствую себя потерянным, даже если перестану кататься, ты останешься рядом со мной?
— Всегда, — прошептал Чонгук, скрепляя это обещание поцелуем.
Вздыхая в рот другого и тая под его прикосновениями, Тэхён чувствовал все — влечение, желание, благодарность, эйфорию.
Другими словами, любовь.
— У меня только один вопрос, — сказал Тэхён, нежно поглаживая волосы Чонгука.
–Какой же?
Он указал на стену.
–Как тебе удалось среди ночи найти такой большой холст и принести его сюда?
Чонгук испуганно посмотрел на него на секунду, а затем рассмеялся.
–Интернет и много сил.
Старший покачал головой и положил руки на подлокотники по обе стороны от головы Чонгука.
–Ты сумасшедший, Чон Чонгук.
–Возможно самую малость, но я, тем не менее, тебе нравлюсь, — парировал он, его сердце замирало, когда он осознавал то, что только что сказал.
Это был первый раз, когда он сказал что-то подобное вслух, что-то настолько откровенное об их отношениях.
И, честно говоря, Тэхён не возражал.
Во всяком случае, все было наоборот.
— Это правда, — сказал он с блестящей ухмылкой, которая отражала застенчивую улыбку младшего.
Он определенно мог привыкнуть к этому.
❅❅❅
Тэхен возился на кухне, где провел все утро, готовя пряники, любимое русское печенье Ирины.
В конце концов, Чонгуку пришлось уйти, так как он не мог пропустить целый день тренировок. К счастью, Ына каким-то образом прикрывала его все утро, так что у него была возможность остаться в доме друга еще на несколько часов.
Два парня пытались навести порядок в гостиной, но каждый раз терпели неудачу, поскольку каждая попытка заканчивалась долгими поцелуями по крайней мере, пока мать Тэхена не вернулась домой.
Чонгук держал старшего за руку все время, пока он признавался матери во всем, от травмы до возможности выхода на отдых. В конце выступления мать его утешила и, понимая тяжелую ситуацию, в которой оказался ее сын, сказала, что он может держать холст там столько, сколько ему нужно будет.
Тогда из всех трудных вопросов, которые она ему задавала, самой сложной была тема Олимпиады.
Честно говоря, у Тэхена не было на этот вопрос ответа.
Еще нет.
Следовательно, ему пришлось встретиться с единственным человеком, который мог помочь ему принять решение — Ирина.
Ему не очень хотелось встречаться с ней наедине, но в то же время он знал, что это правильный выбор.
В этот момент раздался звонок в дверь, возвещая о прибытии его тренера.
Собравшись с силами, Тэхён глубоко вздохнул и направился к двери.
–Добрый день, мисс Ирина.
Женщина стояла на пороге с еще одной изысканной шляпой на голове, полной бус и цветов. Как обычно, она выглядела далеко не удивленной, когда заметила, что спортсмен был одет в удобный спортивный костюм вместо формы для фигурного катания.
— Заходите, пожалуйста, я заварил чаю, — он приоткрыл дверь еще сильнее, чтобы впустить ее.
До этого Ирина была у Тэхена только один раз, когда она прилетела в Южную Корею, чтобы убедить мать Тэхёна позволить ему переехать в Россию.
Когда они сели за стол, они оба молчали, Тэхён обхватил руками чашку горячего чая, не зная, с чего начать.
–Я здесь потому, что ты наконец решил поговорить о своей лодыжке? — он вздрогнул. Ирина даже не посмотрела на его удивлённый взгляд.
Тэхён наивно думал, что ему удалось всё от неё скрыть, совмещая практику с физиотерапией. Судя по всему, он не был таким хитрым, каким считал себя.
— Значит, вы знали, — сказал он, избегая ее взгляда.
–Конечно, знала, — бесстрастно ответила она, — Но я также знала, что ты справляешься с этим самостоятельно. Поэтому я позволила тебе это сделать. Я твой тренер, и моя работа — знать тебя. Видеть тебя. Чтобы заметить, как ты катаешься.
Теперь, когда Тэхён размышлял о последних неделях, он понял, что Ирина не давила на него так сильно, как обычно, даже если она всё ещё многого требовала.
–Это правда, я продолжал тренироваться, думая, что мне становится лучше, что лодыжка со временем заживет, — признался он, нервно ерзая пальцами. — Вместо этого ситуация только ухудшилась, и теперь…
Теперь мне придется уйти из фигурного катания.
Хотя его разум был намного яснее, чем когда он разговаривал с Намджуном, Тэхён все еще не мог произнести эти слова вслух.
Еще нет.
Это сделало бы его проблему реальной.
Это было бы поражение.
–Ты участвуешь в Олимпийских играх? — невозмутимо спросила Ирина.
–Нет, — ответил он сразу. Затем он поколебался и, потрогав нижнюю губу, добавил. –Да? Я не знаю. — вздохнул он протяжно. Это было сложно.
–Как твой тренер, я могу дать тебе выбор, но не могу решать за тебя, — она сделала еще один глоток напитка. –Похоже, у тебя есть три варианта: первый — отказаться от участия и завершить карьеру сейчас, не участвуя в Олимпийских играх. Второй — сообщить прессе, что ты травмировался, болельщики поймут, если ты проиграешь, и поддержат тебя еще больше, если бы ты выиграл. Третий вариант — участвовать в Зимних играх, ничего не говоря о своей лодыжке, терпеть боль и сжимать зубы, когда думаешь, что больше не сможешь. Но ты сможешь.
Тем не менее, в тот момент он был не в себе, чтобы сделать такой большой шаг, ему нужно было рационально рассмотреть каждую альтернативу.
— Я не… Как я могу… — заикался он, не в силах даже связать воедино свои слова.
Тэхён в отчаянии провел рукой по лицу, чувствуя, что не контролирует ничего в своей жизни.
Если бы он ушел в отставку, люди подумали бы, что он сделал это из страха, из-за того, что произошло в прошлый раз. Если бы он участвовал, он мог бы рискнуть как своей карьерой фигуриста, так и своей способностью даже
ходить .
Внезапно он почувствовал боль в груди, дыхание прервалось, горло сжалось, заставив его задыхаться. Голос Ирины перекрывался пульсацией его сердца, которое колотилось о грудную клетку, умоляя избавить его от страданий.
Его руки дрожали, сжимая чашку чая, он бессильно смотрел на них пальцы дрожат, как будто они принадлежат другому телу.
Тэхён медленно погружался в своего рода головокружение, чувствуя онемение, оторванность, замерзание и пылание одновременно.
Его охватила паника, и он не видел ничего, кроме темноты впереди себя, вокруг себя и внутри себя.
–Я знаю, что ты сейчас чувствуешь себя потерянным.
В этом мраке раздался яркий голос.
–Это нормально — чувствовать себя вот так.
–Обещаю, мы найдем выход.
–Ты можешь нарисовать весь мир, если захочешь.
Медленно, но верно он почувствовал, как его легкие наполняются воздухом. Его сердцебиение замедляется до нормального ритма.
Когда Тэхен сломался, младший сумел утешить его, вытер слезы и разговаривал с ним, пока он не расслабился достаточно, чтобы заснуть.
Чонгук, который не спал всю ночь, просто чтобы дать ему выбор.
Чонгук, который сказал, что они найдут выход. Вместе.
Чонгук, который обещал не бросать его, несмотря ни на что.
Медленно вдохнув и глубоко выдохнув, парню удалось успокоить учащенный пульс, выйдя из этого черного океана и придя в себя.
Открыв глаза, он больше не чувствовал, что мир вращается.
— Тэхён? — Ирина позвала его.
–Извините, я отвлекся на посторонние мысли, — сказал он, возвращаясь к реальности и понимая, что=то, что казалось десятью минутами паники, прошло за несколько секунд.
Ирина внимательно смотрела на него, попивая чай, острым взглядом.
— Ты помнишь нашу первую встречу? — неожиданно спросила она.
Тэхён нахмурился, озадаченный внезапным изменением разговора.
–Конечно, я помню.
Это произошло в Сочи, ровно четыре года назад, в одном из многочисленных безликих коридоров Дворца зимнего спорта «Айсберг».
Тэхён все еще мог вспомнить черную шляпу-федору, которая была на ней, когда она подошла к нему в тот день
–Ким Тэхён?
–Да, кто… — он повернулся, чтобы встретиться с одной из самых известных фигуристок в мире, никем иной, как Ириной Соколовой.
–Что ты здесь делаешь?
Женщина выбрала не лучший момент, чтобы подойти к нему, поскольку он только что испортил свою произвольную программу, из-за чего он оказался за пределами двадцатого места в рейтинге.
–Я… иду в раздевалку.
Она закатила глаза раздраженно выпалив:
–Нет, я имею в виду здесь, в Сочи.
При этом замечании он в замешательстве нахмурил брови.
–Потому что не похоже, что ты участвуешь в Олимпийских играх, — невозмутимо продолжила она. –Может быть, вместо этого им следовало послать того парня Чона, о котором все говорят.
Выпад Ирины был призван спровоцировать фигуриста, чтобы она могла оценить его реакцию.
— Да, возможно, им следовало бы, — горько ответил он, закусив губу и глядя в землю.
Ирина продолжила:
–Ты правда так думаешь?
— Вы только что сказали…
–Неважно, что я сказала, что или кто-то говорит, — прервала его она голосом, внезапно полным пыла. –Дело в том, что ты веришь в это и с такими мыслями ты никогда не выиграешь ни одного соревнования.
Парень молчал, не зная, что ответить, потому что в глубине души знал, что она права. Как сказал Чон Дону, он не принадлежал тому миру, этой атмосфере, полной соперничества, несправедливости и обмана.
–То, что я собираюсь тебе сказать, я скажу один и только один раз, так что подумай, прежде чем ответить. Потрать день, неделю, но рассмотри свои варианты. Когда будет ответ, приходи ко мне. Если нет, то ты можешь уйти, исчезнуть, мне все равно. — ее слова были безжалостны, как острый удар прямо ему в живот. — Чего ты хочешь от катания на коньках, Ким Тэхён?
До этого момента Ким никогда об этом не думал, но теперь, когда он столкнулся с этим вопросом и заглянул внутрь себя, Тэхён понял, что внутри него что-то есть.
Что-то, что начало расти после того дня в раздевалке, когда Чонгук отвернулся от него, что-то, что заставляло его продолжать, несмотря на его поражения, что-то, что говорило ему, что он того стоит.
Что-то, что хотело доказать Чон Дону, всему клубу фигуристов, всем, кто находился снаружи, что они были неправы, что он здесь не для удачи — что он это все заслужил.
Тэхёну не понадобился ни день, ни неделя, чтобы ответить на этот вопрос.
— Победы, — твердо сказал он, глядя ей прямо в глаза, и в его взгляде пылало новое пламя. –Это все, чего я хочу.
–Когда я тебя встретила, ты была напуган, слаб и зол, — вспоминала Ирина.–Однако даже в то время я могла ясно видеть, что внутри тебя был дух тигра, спящий, но готовый наброситься на лед.
Это было самое близкое к комплименту, который она ему когда-либо говорила.
–Четыре года назад ты был совершенно другим фигуристом, другим человеком, и через четыре года ты, вероятно, снова изменишься, — продолжила она. –У тебя была цель, и ты боролся за нее, превзошел ее. Ты выигрывал соревнование за соревнованием, побеждая соперника за соперником. Ты освоил четверной аксель — прыжок, который еще никому не удавалось выполнить в истории фигурного катания. Ты достиг высочайшего уровня как в эстетическом, так и в спортивном плане.
–И теперь, когда я нахожусь на пике своей карьеры, мне придется уйти, — с горечью прокомментировал он.
Хотя Тэхён был по-настоящему благодарен за эти слова, гордясь фигуристом, которым он стал, он все равно не мог полностью насладиться комплиментом, по крайней мере, когда знал все последствия, которые это подразумевало.
— Как и всякая красота, катание на коньках эфемерно, Тэхён, — произнесла она его имя со странной нежностью. –Как картина, она оставляет свой след, который мы, наблюдаем, можем ей восхищаться, пока мы растем и умираем.
— Я не готов отступать, — прошептал он дрогнувшим голосом.
–Конечно, нет, — кивнула она, — И я могу сказать тебе, что ты никогда не будешь готов, потому что часть тебя всегда будет на этой кристаллической поверхности. Вот почему тебе нужно, найти в себе ту силу, которая, как я знаю, у тебя есть, и научиться проигрывать, а не побеждать.
— Вы хотите сказать, что мне следует уйти? — Тэхён не мог поверить ее словам. Тренер, который научил его, что победа — единственное, что имеет значение, теперь говорила ему сдаться?
— Я этого не говорила.
Вместо того, чтобы продолжить ответ, женщина положила руки на стол, как будто пытаясь собраться с мыслями.
–В моем клубе фигурного катания была девушка, — начала Ирина. –Фигуристка невероятного таланта, настоящая жемчужина. В четырнадцать лет она легко могла освоить четверные, обладая навыками как в легкой атлетике, так и в эстетике.
Пока она говорила, Тэхён заметил, как ее тон становился все более горьким и грустным, голос казался потерял все свои краски.
–Ее тренером была строгая женщина, человек, который сделал бы все, чтобы добиться успеха, чего бы это ни стоило. Таким образом, она продолжала толкать эту девочку, она толкала и толкала ее, как куклу, между своими руками. И когда тело фигуристки начало сдаваться под тяжестью давления, тот же тренер заставила ее голодать, решив накачивать ее стероидами вместо еды до тех пор, пока она не смогла найти даже силы и мотивацию больше прыгать.
Чем больше он слышал, тем сильнее сжимался ким в горле. Он почувствовал, как слезы защипали в глазах, а сердце заколотилось в груди.
Тем не менее, Ирина ни разу не колебалась во время разговора. Ее голос не дрогнул ни на секунду, глаза не выражали никаких эмоций.
–Когда эта девушка начала болеть, теряя прядь за прядью своих длинных волос, тренер бросила ее, потому что она перестала побеждать, потому что от нее больше не было никакой пользы. Ей пришлось уйти из спорта, промолчать и не сказать ни слова о случившемся, чтобы избежать скандала. — Ирина остановила свое повествование, сжав губы. –Наверное, она чувствовала себя одинокой. Преданной. Убитой. Сломанной. Должно быть, она чувствовала себя птицей без крыльев, цветком без лепестков.
Слеза скатилась по щеке Тэхена, тихо и незаметно.
Он прекрасно понял, что имела в виду Ирина этими последними словами, которые точно описывали то, что он чувствовал в тот момент.
Часть его хотела спросить, что случилось с этой девушкой, удалось ли ей оправиться от этих психических и физических потерь. Но в то же время он не был уверен, что хочет это знать.
–Мне жаль…
Это все, что он успел сказать.
–Ты можешь подумать, что это несправедливо. Ты можешь задаться вопросом, почему это случилось с той девушкой, которая ни сделала ничего плохого, которая все сделала правильно, — добавила Ирина.–Позволь мне избавить тебя от хлопот: справедливости нет места в фигурном катании. Травмы и обман происходят ежедневно. Хотя мы не можем это контролировать, но мы можем реагировать. Помни, Тэхён, тигры не скорбят и не жалеют себя. Даже будучи ранеными, они встают и сражаются изо всех сил, яростно, как красивые и сильные кошачьи, которыми они и являются.
Ирина была не из тех, кто приукрашивает. Она говорила о жизни и правде такими, какие они есть. Жестокий, обидный, голый, неприукрашенный.
После этой последней мудрости она встала, давая понять, что их разговор окончен.
На другой стороне стола Тэхён машинально подражал ей, все еще думая об истории, которой она только что поделилась с ним, давая ему много о чем подумать.
Ему определенно нужно было время, чтобы обдумать слова Ирины и их значение.
Когда они подошли к двери его квартиры, он не знал, что сказать.
–Почему я? — заговорил Тэхён.–Почему четыре года назад вы решили тренировать меня и только меня? — этот вопрос всегда мучил его. Из всех талантливых и опытных фигуристов, завоевавших медали и частых участников Олимпийских игр, она выбрала его. Любитель, который выиграл только один раз и с треском провалил Олимпийские игры.
–Может быть, я увидела в тебе себя, — призналась она и без дальнейших объяснений повернулась, чтобы выйти из комнаты.
Однако она в последний раз остановилась как вкопанная, и, хотя Тэхён не мог ее видеть, он чувствовал, что она улыбается.
–Мы гораздо более похожи, чем ты думаешь.
И с этим загадочным предложением она ушла.
Когда он смотрел, как она исчезает в коридоре, мысль впервые за много лет пришла ему в голову. Он всегда замечал и помнил все эксцентричные шляпы, которые она носила, но ни разу не задавался вопросом, почему она их никогда не снимает.
