Некоронованная

– Я не позволю себе такой низости как покупать женщину, – фыркнул он. – Я прошу не брыкаться, когда тебя о чем-то попросят и не отнекиваться. Для моего народа это важно. Я знаю что ты не марионетка. И не прошу от тебя безвольности. Потерпи две недели, – Сабит выжидающе смотрел на меня. – Ты предоставишь мне завтра доступ к архиву? – я ставила свои условия, с ними можно только так. – Да. Я кивнула молчаливо согласившись на его просьбу. – Спасибо! – вымолвил он и дверь спальни открылась. Нурса внесла огромный поднос уставленный множеством тарелочек. – Приятного аппетита, – растянула она слова, словно пела. Все что было на подносе, незнакомые блюда для меня кроме риса. – Принесу вам чай, – Нурса погладила Сабита по волосам и мягко улыбнувшись ушла. Сабит закатал рукава рубахи расставил тарелки в каком-то ему одному известном порядке и набрав горсть риса пальцами, поднес к моему рту. – Это тоже традиция? – скептически посмотрев на его руку у моего рта, спросила я. – Раньше муж и жена видели друг друга впервые после свадьбы. С невесты снимали полог-покрывало и молодожены могли рассмотреть, кто был послан Махатом. Они незнакомцы, которым предстоит жить вместе всю долгую жизнь. Девушке страшно. Все ритуалы очень тактильные. Они направлены на то, чтобы снять напряжение, сократить расстояние и приучить души к пространству друг друга. И тела. – Я тебе сочувствую, – ответила я. – А за себя рада, – он удивленно выгнул одну бровь домиком. – Мне больше не нужно проживать в одиночку приступы паники. Я сейчас держусь с трудом, это лестница была адски длинной. Теперь еще и твои пальцы у меня во рту … – я замолчала и покраснела за секунду. Звучит очень странно. – Закрой глаза, – мягко попросил Сабит, – прислушайся к тишине. Услышь биение своего сердца. Почувствуй мягкость рубашки на твоем теле, ощути тяжесть своих волос. Вдохни и выдохни. Я слушала каждое его слово. Медитации мне ни разу не помогали. Я их делала с музыкой, звуками природы, в тишине, мне казалось я выгляжу глупо. Прислушиваясь к его голосу, я ощутила тяжелую тишину в комнате, ароматы витавшие вокруг нас. Я чувствовала тепло исходившее от тела Сабита и напряжение разлившиеся густым киселем между нами. Приоткрыла рот. Мне ощущалось это смешным, что меня кормят с руки, что он сейчас запихнет этот чертов рис мне до самой глотки и я просто задохнусь. Изи …. Нет, я не хочу сейчас о нем думать. Дала себе воображаемый подзатыльник. Сосредоточиться на еде. На вкусе и звуках. Сабит аккуратно опустил мне на язык маленькую щепотку риса. Все происходило не спеша и монотонно, почти так же как он поил меня чаем в самолете. Эти действия вводили меня в транс. Открыв глаза я наблюдая за движением рук Сабита, как они порхают над тарелками обмакивают рис то в один соус то в другой, и приближается к моим губам. – Вкусно? – после очередной порции спросил он, севшим голосом. Машинально облизав губы, и приготовившись ответить, не нашлась сразу что сказать. Сабит проследил за движением моего языка от начала, до конца. Наши взгляды встретились, задержались и он отвел глаза. – Извини, – он смотрел куда угодно, только не меня. – Спасибо, кажется я наелась. Что нужно делать?– почему-то приняв оборонительную позицию и довольно недружелюбно ответила я. Это не скрылось от Сабита, он стоически проглотил мой выпад и остался в мирном настроении. – Захватывай небольшие порции, и не спеши, – проинструктировал он меня и сел в расслабленной позе сдвинувшись на самый край пуфика. Взяв щепотку риса, я начала мучатся выбором соуса. – Можешь попробовать вот этот, – он указал пальцем на соусник с красным наполнением. – Тебе он понравился больше всего. – Если понравилось мне, не значит что нравится тебе. Он был слишком близко. Его колени касались кресла, и если я захочу опустить ноги на пол… Нет, я не буду об этом думать. Мне нужно его покормить и это все прекратиться. Мне нужно, свободное пространство. Его слишком много. Всего вокруг меня слишком много. Паника опалила жгучими языками грудную клетку. Вдох и выдох, вдох и… Взгляд Сабита остановил беспорядочный поток мыслей. Он был расслаблен, плечи опущены. Он спокоен. Сканирует меня как рентген, и ждет. Слишком много вещей которые я должна контролировать. Не коснуться его ног, не коснуться его лица. Дать порцию небольшую и не маленькую, я не хотела чтобы он зашелся в слезливом кашле и выплюнул рис мне в лицо. Представив эту картину я чуть не засмеялась в голос и закусив внутреннюю сторону щеки до крови, сдержала рвущийся смех из груди. Макнув щепотку риса в соус я медленно поднесла руку ко рту Сабита. Его взгляд, цепляющий как крюк за кожу, не желающий меня отпускать. Жутко. Его власть над моим разумом и телом, его умение управлять мной, ошеломляет. Моя рука зависла в воздухе. Сабит наклонился ближе не отводя глаз приоткрыл рот и слизал языком рис с моих пальцев. Держа меня на прицеле зрительного контакта. Он делал все медленно, как будто давая мне возможность что-то понять. Мой рот слегка приоткрылся. Внутри меня что-то шевелилось это было похоже на дрожь и холод, мурашки внутри живота. Он не отпускал меня. – Еще! – я не глядя взяла горстку риса и опять поднесла к его приоткрытому рту. Губы обхватили мои пальцы. Горячий язык облизал кончики моих пальцев, ни одно зернышко не упало мимо. Это похоже на гипноз. Я не дышу, подаваясь чуть вперед. Я слышу как он глубоко и часто вдыхает. – Еще, – просит он. Рисовые зернышки кажутся мне пудовыми. Мурашки внутри не прекращаются. Как только его губы касаются моих пальцев, они новой волной накатывают сбивая дыхание. Он нагибается и мне хочется приблизиться ближе. Я стала его зеркальным отражением. Между нами почти не осталось свободного воздуха. Его челюсти перестают жевать. Губы стали алыми, на них блестит масло. Он наклоняется, заводя руку мне за затылок. Желудок сжимается. По телу пробегает холодная волна тревоги. Быстрой, молниеносной. – Перестань! – умоляю я, вжимаясь в спинку кресла. Сколько бы мне не говорили что я не порочна, и чем бы не смывали мои грехи. Я знаю что это ложь. Жгучие, необузданное пламя внутри меня сжигало все на своем пути. Оно разгоралось в мне пожаром. Я была слишком слаба чтобы сопротивляться этому. Все здравые мысли и правила приличия ушли в неизвестном направлении. Между нами было что-то большее сейчас, в данную минуту это приобретало слишком широкий и разрушительны спектр. – Прекрати! – Я не понимаю …– попытался он сыграть в непонимание. Возмутившись его наглости и ухмылке, которую он не потрудился скрыть, вскочила на ноги. Это сигнал! Сигнал Ксю. Все это игра. Хорошо продуманная и тщательно выверенная шахматная партия. Очнись, чтоб тебя! – Все! – прорычала я. – На сегодня довольно! – Мы не закончили, – выпрямив спину ответил Сабит. Он смотрел на меня снизу вверх. Я была так близко к нему. Он был слишком близко ко мне. Слегка отклонившись назад, он молчал. Ждал. Не торопил. Давая мне время привыкнуть к этим эмоциям. Мое сердце стучало слишком быстро. Это была не я. Это было сильнее меня. Во мне боролись два чувства. Злость и вожделение. Злость хорошее топливо для многих действий. Вожделение, только беды и вечные проблемы. Зрительный контакт был слишком напряженным. Я боялась отвести взгляд, боялась перестать чувствовать этот зарождающийся шторм внутри меня. Горячие ладони Сабита, осторожно легли на мои икры. Вздох вырвался из моего рта. Руки поднимаются выше. По их следам бежали волны жара, оседая тяжестью в животе. Он подтолкнул меня на шаг ближе к себе. Его горячие дыхание на моей коже. Я чувствую его через тонкую ткань платья. – Вот и ваш чай, – радостно возвестила Нурса, так вовремя появившись в комнате. За ней семенил священнослужитель. Отскочив от Сабита, впечаталась спиной в спинку кресла. Мои руки подрагивали. – Выйдите, – отчеканил Сабит. Его тон жесткий. Он приказал. Нурса оставив поднос с чаем, поджала нижнюю губу, пробежалась встревоженным взглядом по мне. И все же, и она и священнослужитель молча удалились. – Мы не закончили, – повторил он, не сдвинувшись с места. – Ты наелся, – я упрямо стояла на своем. – Ты дала мне слово. – И я его выполняю по мере своих сил. – Мне не достаточно твоих стараний на половину, – резко ответил он. – Мне нужно, мне необходимо чтобы ты вложила в это старание все свои силы. – Я сказала что постараюсь, – сквозь зубы процедила я. – Ты должна быть покорной, и подч…– Сабит не договорил. Он проболтался и все напыление “Принца прекрасного” как ветром сдуло. – Подчиниться? – зло ухмыляясь переспросила я. – Никогда! Услышь уже. Я никогда не подчинюсь ни тебе, ни кому бы то ни было. – Ты хочешь попасть завтра в архив? – уже спокойно спросил он. – Тогда сделай то, что должна. Злость кипела во мне вулканом. Крушить и ломать все вокруг, кричать до хрипоты, вот чего мне сейчас хотелось. Сцепив зубы, я докормила ему треклятый рис. Желая, всем своим гнилым нутром подавиться ему этим белоснежным, идеально приготовленным рисом. Я избегала его взгляда, смотрела когда угодно но только не на него. Он понимал что потерял связующую нить. Раздражение с которым он пил чай, а после позвал Нурсу, вызывало острую боль у меня в желудке. – Кровать готова, Господин! – сообщила Нурса держа уголок полога. После его вспышки она держалась официально и отстраненно. Без предупреждения Сабит выдернул меня из кресла и понес в кровать. И как гуттаперчевую куклу швырнул на матрас. Верх человеческой наглости. – Спокойной ночи Нурса! – очень резко сказал Сабит. – Что-то случилось сынок? Что-то не так сделали? – попыталась она вытянуть из него информацию. Все время бросая на меня быстрые тревожные взгляды, на которые я не знала как реагировать. Обняв свои колени руками я просто ждала. Сабит глубоко вздохнул, опустил голову вниз и потянул шею, которая хрустнула. Я сморщилась от этого звука. – Нет. Я устал, – выкрутился он. – Отдыхай, – улыбнулась она, и задернула штору. Я сидела не дыша. Сабит сидел неподвижно спиной ко мне. – Укройся, – пробасил он. – Ты замерзла, губы посинели. – Это нервное, – ответила я его спине. – Тебе плохо? Он слишком резко развернулся в мою сторону. Я шарахнулась от него как от заразного проказой. – Тебе плохо? – повторил он. – Нет! – отвернувшись от него забралась под одеяло. Здесь было слишком тихо и тесно. Сабит щелкнул ночник и мы с ним погрузились в темноту. – Не выключай! – крикнула я. И закрыла себе рот рукой, ощутив стыд вспыхнувший на моих щеках краской. – Я забыл, – тяжело вздохнув сказал он. Ночник опять источал мягкий свет. Я не удостоила его вниманием или ответом. Всматриваясь в рисунок на тяжелых шторах окружающих нас, я ощущала давящую силу в груди и горький комок в горле. Мне здесь не нравится. Я не хочу тут находиться. Мои легкие забивались тяжеловесной пылью оседающей во мне. Запахи, воздух, ощущения все было неподъемным для меня. Устроившись на самом краю кровати, я смотрела в одну точку. Что я делаю? Зачем я это делаю? Почему ему я позволяю снова и снова, нарушать мои границы? Между нами что-то было. Что-то неуловимое, выскальзывающие из рук, как только мы становились собой. Мы не способны идти на компромиссы, нас это убивает. Сквозь непроницаемые портьеры не пробивался ни один лучик света. Плотная поглощающая все звуки и шорохи ткань. Звуки издаваемые, улицей, домом, людьми хоть что-то, что не давало бы мне ощущения изолированности, отсутствовали. Чувствую себя как в коробке. Нет выхода. Нет воздуха. Нет света. Как в той комнатушке в подвале. Где я жила на протяжение долгих месяцев. Холодеющие и липкие руки, плохой сигнал. Глубоко дышу. Стараюсь медленнее выдыхать чтобы не сбить ритм, но плохо выходит. Свет гаснет и я оказываюсь в полной темноте. Не в той где через время, когда глаза привыкают ты различаешь очертания предметов. Меня окутало густой и непроглядной темнотой. Я чувствовала Сабита. Его беспокойство и нервозность. Его тело рядом. Он не мог найти удобное положение, копошился и двигал то руками то ногами. От каждого его движения я замирала и задерживала дыхание. Я лежала по стойке смирно. Уставшими глазами всматриваясь в пустоту. Задремав на короткий период времени я подгоняла время. Мне необходимо чтобы наступило утра и я выбралась из этой душной, наполненной странными запахами комнаты. Темнота. Мне не хватает воздуха. Я не могу выбраться из этой страшной и наступающей жути. Она как нефтяное пятно расползается на мне, затягивая на дно. Шарю руками все время проваливалась в пустоты. Опоры нет. Стена. Холодная, мокрая, по ней струиться вода. Иду вдоль передвигаясь, как можно быстрее. Босые ноги чавкают в воде и еще чем то, похожем на глину или грязь.Это омерзительно. Ноги замерзли. Губы и подбородок начинает трясясь. Не могу найти выход. Цепляюсь за что-то, спотыкаюсь и падаю. Ползу. Куда? Вокруг только холодный бездушный камень, вода и темнота, которая душит. Рыдания непроизвольно вырываются из груди. Они похожи на вой. Я понимаю что выхода нет. Меня трясет, снова и снова, как в судорогах. – Проснись, – раздается настойчивый голос, который невозможно игнорировать. – Ну же. Давай, открой глаза! – теплые руки касаются моего лица. Надо мной нависает фигурам окутанная тьмой. Отбрыкиваюсь от его рук. Упираюсь пятками в матрас, готовая сорваться с места и бить куда придется. Я готова сражаться за себя. – Нет. Нет, не надо! Я буду хорошо себя вести, не нужно, – то ли кричу, то ли шепчу я. – Тали, – зовет Сабит. – Это просто сон, – раздраженно выкрикивает он. Я дышу часто, пытаюсь прийти в сознание. Мне ничего не угрожает. Разлепив тяжелые веки, вижу Сабита. Он сидит на коленях у меня в ногах. Ему не комфортно. Это читается по его мимике. Он оглядывается на штору, боясь что сюда заглянет кто-то из наших сиделок. Он не хочет чтобы меня видели такой, слабой. Он не желает оправдываться за меня. Опустившись головой на влажную подушку, отворачиваясь от Сабита. Сжав пальцами до боли одеяло выравниваю дыхание. Я не там. Никто не тронет. Никто не запрет меня нигде и никогда. Зажмурившись, повторяю, как молитву утверждения, известные моей психике. –Ты в порядке? – протягивая руки к моему лицу, спрашивает он. – Не надо, – останавливаю его твердым голосом. – Я в порядке. – Такое часто бывает? – любопытствует Сабит. Что мне сказать ему. Каждую ночь? Несколько раз за ночь? Или, что бывает бессонница длинною в несколько недель, и вот тогда становится страшно. Тогда я вижу то, чего не может быть. Зачем мне ему вообще что то говорить? Это никого не касается, только меня. Меня! Поджав ноги к животу, подтягиваю одеяло под подбородок. Скорей бы утро. Почему эта ночь бесконечна? Уснуть я уже не смогла, да и Сабит тоже. Он громко вздыхал, переворачивался с боку на бок сотню раз. Кажется пытался о чем-то заговорить, но не решался задать вопросы. Портьера качнулась. – Господин, вам пора вставать, – Нурса говорила шепотом. – Не буди Госпожу, – так же тихо распорядился Сабит. – Она плохо спала ночь. – Что-то не так, кро… – и голос Нурсы утонул за вновь закрывшимся пологом. Лежать неподвижно уже не было сил. Затекло все, ноги, руки даже шея. Теперь можно было вытянуться, что я непременно и сделала. Потянулась во все сторону как лев. Зевнула, повернулась, на другой бок, потом еще раз и носом уткнулась в подушку Сабита. Она вкусно пахла. Потерлась об нее носом, щекой и улеглась на его место распластавшись звездочкой. Голова слегка кружилась и была мутной, все что сейчас испытывал мой организм это дискомфорт он нескольких бессонных ночей, усталости, нервного и физического истощения. Я решила немного подождать и дать Сабиту возможность спокойно собраться на работу и не вылезать из под полога. Мне хотелось быстрей попасть в архив и зарыться в бумаги. Я смирно лежала на его подушке, прикрыв глаза и пытаясь уловить звук, сообщившей мне что Сабит ушел. Было тепло. Приятно и все вокруг меня так вкусно и знакомо пахло, от чего хотелось улыбаться. Мне слышался шум прибоя и крики чаек. Гудки пароходов. На губах я чувствовала соль океана.