Судьба на двоих

Путь до Альдерсберга был не близким, особенно по земле. Давиду приходилось проходить через леса полные чудовищ и скоя’таэлей, которые куда-то шли. Он часто замечал небольшие их группки, ещё в самом начале пути. Или это была одна, часто мелькавшая у него на пути? Но это не важно. Главное, что он с ними ни разу не столкнулся по пути, стараясь обходить стороной. После предательства Лето, во Флотзаме разорился большой вихрь событий, который колоссально изменил его подготовив почву для Каэдвена, жадно пытавшегося купить это место. Отряд скоя’таэлей был расформирован. Какая-то часть осталась во Флотзаме, а остальная направилась прямиком в Верген. Комендант Лоредо, перестал скрывать своей радости от будущей сделки с Каэдвеном и открыто демонстрировал и рассказывал об этом. Жадный до денег комендант давно уже решил судьбу Флотзама и его жителей, за приличную сумму с последующими привилегиями отдав в кровоточащие от чесотки руки Каэдвена, если конечно ему никто не помешает. Народ начал бунтовать. Только верная и добрая стража Лоредо, быстро смогла урезонила эту маленькую революцию. Люди стали жалеть о том, что не давали скоя’таэлям совершить праведный суд вступив на их сторону. Компания Геральта на пике всех событий в городе успела оставить свой след и направиться в Верген, по следам убийцы королей. Что случится с ними там — неизвестно, но вероятно и там их будет ждать не слишком радушный приём с последующими политическими распрями. Накеров, эндриаг, гнильцов и прочей кишащей в лесу и дальше чудовищ он старался обходить стороной. Но не всегда получалось и приходилось вступать в бой, из которого он выходил целым и невредимым. Спустя неделю пути по лесах и открытым полям, без единой остановки в населённых местах, Давид наконец-то добрался до своей конечно цели. Альдерсберг, а вернее деревушка недалеко от него, под названием «Лесничье». Её так называли за большую вырубку лесов и качественную обработку древесины. Именно Лесничье поставляла Альдерсбергу и ближайшим городам и деревням дерево. И именно тут родился Давид. В Альдерсберге они с матерью часто бывали. Она по работе и свои делам, а Давид всегда был с ней рядом, участвовал, и помогал ей. Людвиг, брат её мамы, хотел перевезти их в город, но они постоянно отказывались, говоря, что не потянут городскую суматоху и что им в деревне проще и спокойнее. Они уже привыкли к местным лесам, текущему вокруг их деревне ручью и жизни с жителями, который каждый был им другом. «Он ни капли не изменился спустя 20 лет. — подумал Давид, смотря на деревню из дали. — Как будто бы я и не уходил никуда.» Деревня находилась на небольшом холме, который отделял деревню от леса и откуда можно было просматривать ближайшую округу. Во время приливов этот холм омывала река «Жилка» и ложилась по кругу холма и уходила вдаль. На самом деле это был один из притоков реки Понтар, но местные жителям не нравилось это название, и они решили заменить его на более простую. Так и родилось название «Жилка», ведь для крестьян нет ничего ценнее и полезнее, чем чистая речная вода. Раньше река омывала не только холм, но иногда сильно ударившись своим мощным всплеском могла достигать больших масштабов забираясь выше холма, что значительно портила и усложняла жизнь. Мужики вырыли канаву побольше вокруг всего холма и построили по разным сторонам света мосты, что задерживало реку в канаве и она проходила дальше, а по мостам можно было спокойно проходить через неё. Это было хорошо для местного народа. Женщинам не надо было далеко ходить для набора воды и стирки одежды. Мужчины ловили проплывающую рыбу сеткой, а дети плескались и купались. Сама деревня была самая обычная: деревянные дома ограждённые забором, небольшой амбар для хранения продовольствия и присоединённые к нему загоны для разной живности (коровы, свиньи, курицы и козы) и находившаяся вне деревни, на бывшей вырубке лесов лесопилка и недалеко приличного размеров поле, за которым следила ещё другая деревня — «Вересковка». Староста деревни решил, чтобы не загружать и столь малое место личными загонами для животных, собрать всё в одном месте, ухаживать и сторожить, поровну отдавать полученные продукты. Довольно странное и в какой-то степени даже нелепое решение и споров по этому поводу было много. Но в итоге жители сошлись на мнение, что это будет полезнее и удобнее. И со временем все привыкли к этому. Всё в одном надёжном месте и под охраной. Следили и ухаживали за живностью по личному дежурству каждый дом по своей очереди. Когда Давиду было 4 года, он вызвался пасти коров на лугу вместе с дядей Людвигом. Дядя полностью доверился племяннику и ушёл заниматься своими делами, пока Давид пас. Но на обратном пути он решил их искупать в реке «Жилке». По итогу несколько коров отошли от общины кто куда, и никто потом не смог их найти. Людвиг попытался отыскать их, ходил, бродил по лесам и вдоль реки. Спустя несколько часов он смог найти груду окровавленных и истерзанных туш — работа утопцев. Староста Юзеф готов был убить и утопить Давида в этой реке, Людвиг попытался взять вину на себя, но тот и слышать ничего не хотел об этом. К счастью мама Давида была близкой подругой Зои — жены Юзефа и убедила не ругать его взамен на то, что она будет лично следить за ним во время их дежурства. Подойдя ближе к деревне, перебравшись через мост, Давид прошёлся взглядом по не совсем крутому возвышенному пригорку к деревне, где еле-еле виднелись первые дома и вспоминал, как он играл в догонялки с друзьями и со всей дури бежал по этой возвышенности, падал и летел до реки. Поднимаясь, он увидел группу из нескольких женщин идущим к нему с кучей белья, а за ними бежал мальчик и помогал им. Он не знал ни одну из них «Видимо новенькие… Или приезжие.» — подумал Давид. Женщины, завидев Давида отвели от него взгляд и прошли мимо не обращая на него никакого внимания, а мальчику так понравился его конь, что он, с бельём в руках подбежал к нему. — А это ваша лошадка? — яро произнёс мальчик с улыбкой на губах. — Да, моя. Нравится? — произнёс Давид и также улыбнулся парню. — Очень. — растянул парень. — А дайте покататься дяденька! Пожаааалуйста. — Прости, но не могу. У меня тут дела, может в другой раз. — Ян, что ты там делаешь?! А ну бегом сюда! — прокричала одна из женщин, вероятно мама мальчика. — Простите. Мне надо… — и он убежал, не договорив свою фразу. Давид ещё слышал, как они напали на мальчика с криками и руганью о том, что нельзя общаться с незнакомыми людьми. Что конкретно они говорили он не слышал, но понимал сам смысл — не доверяют и бояться его. Не обращая особого на это внимания, он поехал дальше. «Вот и он, мой родной дом.» — пронеслось в голове у Давида при его виде. Их дом стоял самый первый с южной стороны и ошибиться он не мог, только этот дом был заброшен и местами разрушен по сравнению с другими. Со временем дом сильно обнищал и прогнил от дождя. Местным он был не нужен: «Пусть стоит, может ещё кому-нибудь сгодиться.» — говорили они. Людвиг, его дядя, после того как умерла Лариса, его мама, полностью перебрался в Альдерсберг и не возвращался в деревню. Никто не знает где он сейчас и что делает. Давид поступил точно также и ушёл из деревни в неизвестном для него и других направлении. И после этого дом стал одиноким. Какое-то время его посещали близкие друзья Ларисы, следили за порядком, ждали и верили, что вернётся Давид или Людвиг. Но после нескольких лет все забыли об этом и дом стал лишь занимающим место пространством, увядающим с каждым годом. Лидия, близкая подруга Ларисы в какое-то время решила заработать денег на этом, отдавая на ночлег остановившимся людям. После внезапного приезда Людвига этот заработок прекратился. Возле дома лежала куча пустых бутылок, остатков недоеденной пищи: жаренные куриные ноги, огрызки яблок, головы сушёной рыбы и прочее. Видимо Лидия вновь решила сдавать старый дом приезжим наплевав на запрет Людвига. — Видимо там кто-то поселился спустя столько лет. Но почему тогда они не залатают дом? — тяжёлый, глухой звук пронёсся вокруг от спрыгнувшего с коня Давида. На всякий случай он прихватил свой меч если разговор с новыми жильцами не заладиться. Постучавшись в дверь ему, никто не ответил и не открыл. Второй раз стучать он не стал, и бесцеремонно вошёл внутрь. Сразу на пороге Давид застал ссору нескольких мужчин в главной комнате. — А ну вышли отсюда нахуй, пока я вас на эти вилы не насадил! Это не ваш дом! — прокричал самый старший из них с вилами в руках. Давид не мог увидеть его лица, но по сединам на голове и загрубевшим рукам мог догадаться, что мужчина самый старший среди присутствующих здесь. — Ты ничего нам не сделаешь, старый! — с уверенностью говорил другой. По голосу и шатающейся стойке он был мертвецки пьян, кое-как стоял на ногах. — Канай отсюда, пока мы тебе пиздюлей не дали! Двое его друзей поддакивали ему повторяли вдогонку его слова. Давида никто из спорящих даже не заметили и для привлечения внимания он сильно закрыл дверь. Громкий звук разлетелся по всему дому, заставляя остальных машинально повернутся к месту его появления. Увидев вошедшего человека, все не знали что делать и просто смотрели на него, пока мужчина с вилами не заметил гарду меча на его поясе и быстро сориентировавшись сказал: — Если вы не свалите, он вас порубает! А ну брысь, ироды! Мужики перевели взгляд на пояс Давида и с ужасом осмотрели клинок. Испугавшись такого, мужики хотели быстрее уйти, но самый пьяный и самый буйный всё не унимался, продолжая протестовать: — Что вы нам тут уши ебёте, суки?! Думаете я, — ударив кулаком себе в грудь, гордо проговорил он, — солдат, этот меч от подделки не отличу?! А ну иди сюда ты… хмф… хммп… Не успев договорить свою фразу, как его друзья зажали его рот и силой заставили уйти. Давид проводил бывших жильцов дома и закрыл за ними дверь. Проводя их, мужчина положил вилы на вверх печи и повернулся к Давиду. — Спасибо что помог. Хотя ты ничего толком и не делал... но всё равно спасибо. Без тебя, я бы их долго выгонял бы… А ты сам кем будешь? И зачем пришёл? Я тебя что-то не припомню. «Дядя Людвиг?» — пронеслось в голове у Давида увидев его лицо. — Дядя Людвиг? — спросил он вслух. — А откуда ты меня знаешь? Я тебя вот в первые вижу. Мы знакомы? — Конечно… папа. — с улыбкой произнёс Давид. Это явно был его дядя. Время его не пощадило и от молодого и видного мужчины, он превратился в истощённого седого человека издалека напоминавшего старика, хоть ему и было всего 50 лет. Израненные, загрубевшие руки от тяжёлой работы, морщинистое заострённое лицо, усталые с мешками под ними карие глаза. Всё это издевательски смотрело на Давида, а тот с грустью осознавал, что этот старик, его родной дядя, который за 20 лет успел измениться до неузнаваемости. — Кто? Папа? — удивился Людвиг. — У меня никогда не было детей. Только Дав… — на секунду в его голову пришла мысль и, он моментально присмотрелся к незнакомцу, и Давид, чтобы дать ему тщательнее рассмотреть себя, подошёл ближе. «Только сын Ларисы меня так называл… Только Давид.» — сказал мужчина про себя. В голове у него проносились все моменты его прошлой жизни, когда он взглянул на парня. Когда Лариса была жива, когда Давид был ещё маленький и.… как они хоронили её. Он посмотрел на незнакомца другими глазами и увидел в нём нечто знакомое, родное. Он увидел в нём Ларису, все её отличительные черты отражались в нём: длинный нос, вьющиеся чёрные волосы и глаза… серо-голубые глаза затмившего яркого солнца чёрной материей на фоне бледно-голубого неба и узнал в парне своего племянника. Без лишних слов он обнял Давида со всей силы и держал так с минуты. Давид также ответил на его объятия и с той же силой вцепился в него.