Твоё отражение в сотне разбитых озёр

      Первое, кого я встретил, когда ступил на перрон — это панда. Нет, Панда. Огромная надувная Панда, встречающая туристов на своей родине. Кажется, путеводители по Чэнду не преувеличивали, когда писали «здесь панд больше, чем людей». Панды миленькие, спору нет, но…              — Не спи, — пихнула меня под бок больно Цзинлю и растворилась следом в толпе таких же выходящих на конечной станции «Чэнду». Только огромные походные рюкзаки давали мне не потерять товарищей.              Коротко поклонившись Панде, я поспешил нагнать остальных.              Байхен уже ускакала вперед, обгоняя основную толпу. Следом за ней старался не отставать Дань Фен, единственный хоть примерно понимающий к какому выходу нам нужно. Связующим звеном служил Инсинь, следящий чтобы наша группа не растянулась слишком сильно, и никто не потерялся. Цзинлю же было откровенно всё равно, она в своём спокойном темпе шла вперед. Нагнав её, я последовал за старшей подругой, на ходу затягивая пояс рюкзака.              — Можешь не затягиваться, — ей было как обычно всё равно на мои попытки расслышать её спокойный голос через шум вокзала, — Продуктовый прямо напротив вокзала, а всё самое тяжелое будем вешать на тебя.              — О, я так польщён тем, что вы так высоко оценили мою физическую подготовку, — сарказм так и хлещет из меня.              — Нет, на мелких просто пахать надо.              — Ты хотел сказать воду возить?              — Я так и сказала.              Ох, кажется, Цзинлю тоже изрядно устала за эту поездку. До Чэнду мы добирались день на поезде в плацкарте. Ни по одной авиакомпании наш багаж не проходил, а без него поход бы просто накрылся. Ну, так мне по крайней мере объяснил Дань Фэн. Без пятикилограммового тента он отказывался выезжать.              Вообще, всё это благодаря Дань Фэну. Он со своими обширными связями благодаря ужасающе древней родословной имел столько возможностей, но пользоваться ими не видел смысла. Зато Байхен видела, заставив всех воспользоваться приглашением дальнего родственника нашего «родившегося с золотой ложкой во рту». Далеко не всем выдается шанс пожить бесплатно в заповеднике Цзючжайгоу.              Потрясающе красивое место, если верить фотографиям. Сейчас конец Августа, скоро самый наплыв туристов в долину, а мы едем туда как бесплатная рабочая сила. Что взять со студентов ещё? Затраты на питание нам обещали компенсировать, так что Байхен закидывала к продуктовую тележку всё что приглянется. А Цзинлю незаметно ставила на место, предпочитая идти точно по списку. Не зря же они рассчитывали паёк на эти пять дней.              Всего пять дней, а еды на нас… Мне уже становилось трудно вести тележку за девочками. Инсинь ушел покупать сигареты. Ему удобно, ему кроме никотиновых палочек ничего не нужно. Его завтрак, обед и ужин.              В отделе мясных изделий нас нагнал Дань Фен, закончивший разговаривать с принимающим нас родственником. Он что-то говорит о наличии холодильника на базе заповедника, так что барбекю сделать из свежего мяса смогут.              Оживиться меня заставили очередные нравоучения Дань Фена, удивительно серьезные. Даже насторожившие меня.              — Мы там будем не единственными гостями, так что ведите себя прилично. Вроде бы тоже студентка, но не китаянка. И нас настоятельно попросили её не тревожить. Так что не надо так улыбаться, Инсинь.              — Причем тут я сразу? Байхен скажи. Или лучше Юаню. Во как оживился.              — Она тоже туда волонтёром приехала? — мне было интересно, будет ли в нашей компании пополнение.              Однако, меня быстро осадили.              — Нет. Паломничество.              Когда ты слышишь слово «паломник», сразу представляется какой-нибудь старенький манах, лысый, в религиозных одеждах и медленно бредущий куда-то. Молчаливый, при этом с улыбкой встречающий мир и людей, проходящие мимо него. В этом есть нечто… Уставшее. Заставляющее задуматься.              Зачем я поехал с ними в далекое Чэнду? Это мой первый поход, я новичок, это Дань Фен с Цзинлю матёрые туристы, совершавшие не одно восхождение. И пускай в данном случае это просто кемпинг, восхождения не планировались, я всё равно ощущал некую тяжесть.              Словно я совершаю своё собственное паломничество в неизвестность. А там, на вершине, меня ожидает нечто прекрасное, к чему люди стремятся целую жизнь. Это ощущение ничем не подкреплено, и мне не хотелось бы раздувать пустые надежды, чтобы затем разочароваться в своих же ожиданиях. И всё мне хотелось верить, что во всем этом есть какой-то глубокий смысл.              Для меня самого. В этом. Есть. Смысл.              Запихивать продукты пришлось впопыхах, потому что кое-кто очень долго выбирал вино к мясу. Инсинь считал без выпивки поездка будет провальной, Байхен поддержала. Да я и сам был, если честно, не против. Напиваться никто не планировал, разве что Цзинлю взяла крепкую рисовую водку, потому что другое ничего её не брало. В итоге мы едва успели забраться в автобус до заповедника.              8 часов дороги. Долгий извилистый путь по горному серпантину. По подсчетам, мы должны были успеть до окончания светового дня, так что успеем спокойно поставить палатки и разложиться. А завтра нас уже ждет работа. Слабо представляю, что мы бы могли сделать в таком известном заповеднике, да и погода могла внести свои изменения…              Я обернулся назад, заглядывая между сидениями. Обычный туристический автобус с местами по два человека. Достаточно, чтобы с комфортно устроиться. Вот Дань Фен даже откинул столик, достав небольшой ноутбук и что-то с серьезным видом набирая. Он, несмотря на магистратуру, уже был вынужден работать в семейной компании. Заставили. На нем одном все держалось. Наверное, поэтому он не стал слишком упираться на предложение Байхен уехать из цивилизации. Там, на базе, его никто уже не сможет донимать рабочей почтой.              Инсинь, сидящий у окна рядом с Дань Феном уткнулся лбом в стекло и заткнул уши наушниками. Наверняка даже музыку не включил, как обычно. Делает вид что не слышит. Лишь мешки под глазами пролегли уставшими тенями. Он пускай и делает вид легкости и непринужденности, внутренне был терзаем едва ли не больше всех среди нас. Тоже заканчивает магистратуру, но совершенно не представляет, куда пойти со своей гениальной неспособности сработаться с кем-то помимо их пятерки.              Байхен сладко сопела на плече у Цзинлю. Их веселая лисица скрывала за своей вечной активностью и жизнерадостностью — банальную усталость. Вечно стремящаяся к высотам, порой себе во вред могла вести дела. Учащаяся на гражданского пилота, единственная девушка на всём курсе, прекрасно знающая, что её к пилотированию больших самолетов едва ли допустят. И всё равно тянуло её в небо. Так тянуло, что срывалась. Как недавно, после очередного блестяще сданного экзамена и очередного отказного письма.              Цзинлю же… Я потратил жизнь, чтобы понять её, но так к разгадке и на шаг не приблизился. Байхен куда ближе к ней, чем я, хотя знакомы с ней были… Сколько? Всю жизнь? Учились в одной школе, только она на шесть классов старше. Жили в одном районе, она даже знакома с моими родителями. Она мой наставник и пример для подражания, но могу ли я осмелиться назвать себя её другом? Теперь, когда я на первом курсе того же универа, где учится и сама Цзинлю, я продолжаю следовать за ней, впитывая её опыт.              А вот то, как нас жизнь всех связала… Нечто общее, принадлежащее лишь нам. И я безмерно благодарен судьбе, которая свила меня с этими восхитительными людьми.              Место рядом со мной было пусто. Только если считать лежавшую поясную сумку за компаньона, но и та изрядно опустела, когда вытащил оттуда телефон. Пока ловил интернет отписался родителям. Заглянул в новости университета, беседу потока и закинул в список задач то, что нужно будет по возвращению нагнать. А затем сам отключил связь. Не стал затыкать уши наушниками. Лишь опрокинул голову на подголовник и направил взгляд на зеленеющие горы вдалеке.              Дымка ни то смога, ни то облаков нависала над зелеными склонами.              Автобус быстро нёс нас по трассе, оставляя позади индустриальный пейзаж. Я закрыл глаза наблюдая бетон и железо, а когда распахнул вновь — ослеп от яростной зелени. Может быть тогда я уснул, задремал, уткнувшись в стекло, как позади сидящий Инсинь. Но ощущение было ближе к переносу в иную реальность. Где горные склоны бархатом переливались в солнечном свете. Где, проезжая рядом с горой, я мог разглядеть отдельные камни, кусты, стволы деревьев. Я ловил укромные повороты, уходящие куда-то вглубь. Указатели едва ли о чём-то мне говорили. Извилистый путь уносил меня в чудесный край. И я с радостью отдался этому потоку.              Национальный парк Цзючжайгоу или же «Долина десяти деревень» прославилась своими многоуровневыми водопадами, кристально чистыми озёрами, больше походящие на разбросанные осколки зеркал. Вода в этом крае прозрачная, тихая, дающая увидеть все краски дна. Над долиной возвышались зеленые склоны, части горного хребта Миньшань. Цзючжайгоу был внесен во всемирное наследие Юнеско не просто так. И потоки туристов туда тянутся вполне обоснованно.              Меня тихонько потрепали за плечо.              — Цзин Юань, давай, вставай. Нам выходить надо, — звал меня Дань Фен, попутно доставая сумки из верхнего отделения.              Я осоловело проморгался. Оглядел автобус, собираться на выход начали только мы. Мы старались не шуметь, но Байхен недовольно ворчала на Цзинлю, мол, слишком неповоротливая со своим баулом в узком проходе автобуса.              — В этом бауле наша палатка. Не нравится, улица в твоём распоряжении, — огрызнулась Цзинлю, сверкнув глазами на лисицу.              Вместо ответа Байхен впихнула ей в рот маленькую карамельку. Цзинлю в ответ заворчала, но выплёвывать сладость не стала. Путь всем был непрост. Дань Фен всегда выглядел идеально, даже после 8 часов поездки в автобусе. Инсинь бледнее обычного отлип от прохладного стекла. Смотрит уставшими глазами мне в ответ и тут я понимаю.              — Инсинь… Только не в автобусе! Байхен!              — Бегу!              Карамелька запихивается и Инсиню, кажется, попутно переломав ему все передние зубы.              — Ты же говорил, что нормально переносишь высоту, — нахмурился Дань Фен. Он был ответственным за всех нас, а в итоге не успели выйти из автобуса, а уже появляются проблемы.              — Это я тебя увидел. Естественная реакция, — бросил в шутку Инсинь, активно посасывая карамельку.              Только вот парень был совершенно не настроен на шутки. Его тяжело вывести из себя, но, когда у Инсиня это получалось, спасаться должны были все в радиусе нескольких километров. Так и сейчас, замерев с пакетом продуктов, опущенный на моё соседнее кресло, я заметил, как рука Дань Фена потянулась к бутылке вина.              — Дань Фен, нам выходить сейчас? Мы же вроде не доехали ещё.              Моя судорожная попытка сохранить бутылку вина увенчалась успехом. Мой друг вздохнул, и только после того, как утихомирил своё внутреннее чудовище, продолжил объяснения, а мы продолжили спешно собираться.              Этот путь был очень долгим. Поезд до Чэнду вымотал меня, автобус до Цзючжайгоу погрузил в дрёму, а проснулся я на входе в заповедник. Встретил нас серьёзный мужчина, одетый в зеленую форму сотрудника национального парка. Сетовал на то, что приехали совсем уж поздно. Нам на встречу шли туристы, рассаживающиеся по своим автобусам. Кто вернется обратно в Чэнду, кто в аэропорт не так далеко, а кто в отели совсем рядом. Нам же предстоял пеший маршрут до базы смотрителей, облегченный от ноши рюкзаков. Их дядюшка Дань Фена любезно отвёз на машине, а нас же оставил знакомиться с огромным национальным парком.              — Красиво, — только и смог я тогда выдавить из себя, наблюдая величественную долину. Деревянный помост туристической тропы постукивал под нашими ногами.              Разноцветные озёра, хрусталь зеркальной глади, изумрудная зелень листвы. Облака горят в красном закате, и небо наполняется красками ночи.              — Погода портится, — мрачно отозвалась Цзинлю, застёгивающая ветровку на себе.              — По прогнозам зарядит дождь, — Инсинь предусмотрительно перепроверил прогноз погоды.              — Не волнуйтесь, нас всё равно заставят работать, — скривился Дань Фен, шагая быстрее всех по деревянному помосту.              Туман спускается с гор. Несмотря на то, что конец августа, погода стала по осенним зябкой. Байхен лишь расстегнулась, вся взмокшая от постоянной беготни за лучшим кадром. Она остервенело ловила каждый момент в объектив камеры. После поездки наверняка скинет многотонный архив фоток и видео. Лисичка плелась в самом конце, остановившаяся ради таймлапса. Инсинь догнал Дань Фена. Один ясно привык к высоте, второй нервничал.              А я просто шёл, наблюдая отражение неба в зеркальной глади озёр.              — У тебя всё хорошо? — внезапный вопрос появившийся рядом Цзинлю выбил меня на мгновение из колеи, — Я понимаю, тебе может быть некомфортно во всём этом…              — Ты чего? Нет, всё хорошо. Мне уже нравится эта поездка. Всё круто!              Если я плохо понимал Цзинлю, то она меня — всего. Этот пронзительный взгляд кровавых глаз видел за моим оптимизмом настоящие мысли.              — Что было в походе — остаётся здесь. Те мысли, которые тебя терзают сейчас, по возвращению исчезнут. Да, останутся где-то в глубине, но… Просто наслаждайся видами. Моментом. Потому что эти пять дней пронесутся очень быстро.              Я не удержался от светлой улыбки. Не каждый день Цзинлю проявляла такую заботу по отношению ко мне. И всё же несмотря на свой характер, она всегда давала мне дельные советы.              — Я просто… Наверное… Во мне отозвалась та… мысль.              — Какая?              — О паломничестве. А может это просто взыграла моя потребность в изменениях. И их страх.              — Цзин Юань, ты первокурсник. Разумеется, ты растерян. Поэтому я настояла на том, чтобы ты поехал с нами. Нам всем стоит развеяться, — похлопала меня по плечу Цзинлю и ушла забирать Байхен.              Я бесконечно благодарен судьбе, которая всех нас связала. Я ценю те радостные, грустные, спокойные моменты. Они навсегда в моём сердце, со мной. Как мы шли через тёмные тропы. Сквозь чернеющую листву проглядывалось фиалковое небо. Облака набегают, становится совсем холодно, и мы ускорили шаг. Точнее просто Байхен было уже совсем неудобно фотографировать.              Несмотря на то, что мы все такие разные, от чего-то продолжаем цепляться друг за друга. Творим удивительные дела, совершаем поступки достойные хотя бы удивления. Деканат университета удивился нашему порыву в Цзючжайгоу, а всё же официально разрешил. Когда рядом с нами останавливается патрульная машина, мы предъявляем официальные документы.              — Ещё немного, ребята! За поворотом уже будет видна база, — говорят нам егеря, уезжающие дальше осматривать территорию заповедника.              Мы, разумеется, базы не увидела. Только лишь тёплые свет из окон сквозь стволы деревьев. Вооруженные фонариками, мы всё же добрели до точки назначения. Уставшие, мягко говоря, так ещё и оказываемся перед поставленными нашими палатками.              — Так, рюкзаки ваши внутри, продукты мы распихали в холодильник. Утром покажу. Подъем в семь, выходите в девять. Там уже на месте раскидаем работы. Есть вопрос?              — Да, — взвилась Байхен, при этом оставаясь в четком строю по стойке смирно, — Кого нам благодарить за помощь с палатками?              Тогда я уже знал. Ощущал на уровне того самого странного ощущения, преследующее меня на протяжении всей поездки.              Меня словно позвали. Тихо, беззвучно. И я обернулся. Стоя в шеренге между Инсинем и Цзинлю, я замечаю черную макушку в окне штабного дома егерей. Едва ли успел пересечься взглядами. Не рассчитывали на мой ответ, опускают голову, прячась за водопадом черный волос и уходят из виду вместе с кружкой в руках.              — У нас появился… доброволец. Вас пожалели, — ответил отстранённо дядя Дань Фена, явно старательно подбирая слова, — Этот человек просто привык делать добрые дела. Ну ладно, располагайтесь. Но чтобы в одиннадцать была тишина.              Уже после отбоя, когда мы все улеглись спать, я услышал шаги. Будучи ближе всего к стенке палатки, едва не уткнувшись носом в тент. Нарочито тихое жужжание молнии входа палатки. Шуршание одежды, кряхтение от неудобства. В итоге свет включила силнее, что даже я уловил его. Но не более.              Мне хотелось поблагодарить за помощь и пожелать спокойных снов, как и всем в моей компании.              Я пообещал себе, что сделаю всё это завтра. Сейчас отдых. Он нам всем был очень нужен.