Твоё отражение в сотне разбитых озёр

Зачем я здесь? У меня ведь был выбор отказаться. И я бы отказалась, если бы привычка не сработала быстрее меня. Словно ничего не произошло, я отвечаю на приглашение в Цзючжайгоу, как обычно, согласием. С товарищами в любой карьер, шахту, гору, реку… Заповедник далеко не самое плохое место! Но когда аффект прошёл, а жестокая реальность вновь окунула меня с головой в этот омут… Зачем я здесь? Зачем я преодолела весь этот путь? На самолёте, до высокогорного аэропорта, а затем автостопом до заповедника. — Вот видишь, ты вполне хорошо справилась сама, — ободрял меня тогда дядюшка, начальник Национального парка, — Я уже боялся ты не найдешь дорогу. Хвалю. Мужчина военной закалки, размякающий перед 17-летней девчонкой. Обычное дело, с моего лица ещё не сошла детская миловидность, но вот глаза… Я хорошо запомнила, как дядюшка мрачно дернул плечом, когда я хотела ответить. Я добралась сюда не из-за того, что я такая самостоятельная, а из-за того, что я всё помню. Со мной всё ещё они, незримыми фигурами. Я слышу их беседы, старые шутки и давно заученные привычки. Я знаю, как жить благодаря им и продолжаю идти по инерции. Так зачем я здесь? В прекрасной долине, полнящаяся зеркальными озёрами, туристами и бархатом зеленых склонов. Я могу свободно посетить любую достопримечательность, хоть целыми днями сидеть и любоваться. Могу помогать по базе, могу сопровождать туристов, могу просто по вечерам болтать с егерями о жизни в таких красотах. Но разве я для этого здесь? Утро начиналось зябко. Лёжа на боку, укутанная в спальный мешок, я с досадой понимаю — мне холодно. Температура за ночь опустилась ниже ожидаемого, так ещё и дождь пошёл. По натянутому тенту палатки гулко постукивают капли. Внутренняя палатка вроде бы не намокла. Мне пришлось выбраться из своего спального мешка, чтобы дотянуться до верха. Конденсат и только. Я сколько себя помню, всегда любила просыпаться так. Когда ещё тихо, промозгло, а спальник теплый. Главное выбрать правильное место, чтобы не лежать головою вниз. Пустой рюкзак под голову подложить, и вот оно — счастье. А когда ты в палатке не один, то дыханием маленькое пространство нагреваешь, и это так уютно… Жаль, что это утро я вновь встретила в одиночестве. И буду дальше так встречать ещё много, много, много… Но за палаткой шумно. Именно так шумно, как обычно стараются не шуметь. Свист молний на тенте, кряхтение и приглушенная ругань. Видимо это те приехавшие ребята. Всё ходят по кейпинговой зоне, по тропинке к главному зданию. — Кофе готов! Давайте кружки, — слышу я женский голос. — Не шуми, — осаждают её мужчина. — Да уже девять часов, кто ещё спит? Шепчутся. Я чувствую, как смотрят и обсуждают меня. На самом деле это очевидно. Если не хочешь привлекать к себе внимания, стоит либо крыться по-настоящему хорошо, либо же просто быть дружелюбной. Избегание в прямой видимости не лучшая идея. Но мне было слишком жалко этих ребят, а сама переезжать на другое место не хотела. Под соснами лучшая почва для палаток. Не нужно рыть траншеи для отвода воды. Я тогда решила подождать пока они уйдут по своим делам. Жаль, что я не так много химических грелок с собой взяла. Последняя была закинута в раскрытый спальный мешок. Она мне грела ноги. Надеялась время потянуть, пока переоденусь, причешусь, составлю расписание на сегодня. Карта Национального парка раскинулась по туристическому коврику. Зачеркиваю уже пройденные маршруты, намечаю новые. Мои черные волосы лились с плеча, а ручка черной пастой выводила иероглифы. Снаружи послышались шаги. Они неотвратимо надвигались ко мне. Замерли рядом, я вижу силуэт тени через тент палатки. — Спасибо, что помогли с палатками, — слышу я его голос, — Без вас нам было бы труднее. Ещё раз спасибо. Примите это в качестве благодарности. Под навес, создающий этакую прихожую или предбанник в палатке, просунули пищевой контейнер. У меня не нашлось смелости ответить. Парень подождал немного, надеясь видимо на ответ, но затем ушел, догоняя своих товарищей. Наконец воцарилась тишина. Лёгкий дождик продолжает накрапывать. И навряд ли погода станет лучше в ближайшие дни. Лёгкий дождик лучше, чем ливень. В воцарившейся тишине я принялась одеваться. Термобельё, обязательно очень хорошее. С ним я не замёрзну во время активностей. Затем штаны тонкие, шуршащие, с непромокаемой пропиткой. Точно не промокну с таким ерундовым дождиком. Затем флисовая кофта поверх термобелья. Молнию не стала застёгивать до конца, оставила на уровне груди. Сверху накинула ветровку, с которой я могла хоть поливать себя из шланга — всё равно останусь сухой. Хорошая экипировка — самое важное в походе. Наверно важнее только ботинки. Хорошие не всегда удобные, а в обуви для похода самое важное это возможности не угробить ноги в первый день. Я достаточно скоро пойму, что этот жест был этакой манипуляцией. Способом наладить со мной контакт. Потому что он положил кусок пирога не просто в пластиковый магазинный контейнер, а в личный, хороший, даже со складной вилкой-ложкой. Я просто не могла не вернуть ему его обратно. И ведь не прогадал… У его группы были хорошие палатки, хорошее оборудование. Я сразу просекла, что эти ребята — знающие люди. У двоих были особенно потёртые вещи, проверенные не одним походом. У него был самый чистенький, новенький. Не удивлюсь, если он с рюкзака даже бирку не снял. И всё равно молодец. Я бы так хотела, чтобы ему эти вещи сослужили лучшую службу, но… Порой некоторые события… не повторяются. Такая поездка больше не повторится. По крайне мере не со мной точно. Сидя на бревне, с тортом на коленях и видом на большое озеро, я говорю в трубку: — Я знаю, что это плохо, но… Я не хочу ни с кем знакомиться, ни с кем общаться. Я могу переступить через себя, но каждый раз… словно… избитая. А с той стороны мне отвечала Госпожа Яоши: — Не дели свои чувства на «хорошие» и «плохие». То, что ты делаешь, это то, что тебе необходимо в момент времени. Ты ведь сама мне это говорила. Если ты хочешь мой совет?.. Я бы рекомендовала тебя… Не относиться… Так серьезно. Ты чувствуешь опустошение, потому что напрягаешься. Отпусти. Хотя, как я могу говорить тебе такое… Отпустить себя и перестать переживать это… едва ли возможно. Госпожа Яоши — не моя родная мать. Я приёмная, и стала таковой относительно недавно. Опекунство надо мной она взяла после того… Как больше некому стало заботиться обо мне… Она посещает курсы психотерапии, пытается научиться налаживать с травмированным ребенком контакт. Она не стала настаивать на том, чтобы я сама ходила к специалисту. Госпожа Яоши дала мне полную свободу. Финансово меня обеспечила, помогла с документами. Она вообще была готова на всё ради меня! И мне было так жаль, что мои поиски покоя не приводили к результату. Я не хотела, чтобы она за меня переживала, но и обидеть в ответ желала меньше всего. — Тогда буду дальше жить по течению. Спасибо за то, что тратишь столько сил на меня. Я ценю то, что у меня появилась ты. — Что-то уходит, на его место приходит новое. Листья по осени опадают, зимою вся природа спит, а по весне рождается новое. Такая жизнь. У каждого человека свои проблемы, которые могут казаться незначительными в чужих глазах. Может казаться, что люди поступают глупо, нелогично. Но такова жизнь. И всё что я могу сделать сейчас, это просто плыть по течению. Просто получить удовольствие от куска пирога, просто помыть контейнер, просто… Я решаю написать записку с благодарностью и оставляю её в одной из палаток вместе с контейнером для еды. Было бы хорошо самой что-то оставить, поделиться нечто своим, но ничего кроме моих собственных сил у меня не осталось. Запасы уже порядком исхудали, пора было направляться в обратный путь. И я правда собираюсь. Затягиваю туже шнурки на ботинках, натягиваю капюшон на голову да пропуск закидываю куда-то в один из многочисленных внутренних карманов. Свою последнюю химическую грелку я подкладывают под куртку. Не стала брать телефон, не стала брать фонарик. На том свете мне это всё ничего не пригодится. Туристические тропы обычно идут у самой кромки воды, рядом с водопадами, через лучшие виды. Дождь набирает силу. Бабушки и дедушки недовольно ворчат, потому что дешевые дождевики из пакетов не особо спасают. Зеркала озёр идут рябью. Каждая капля задевает эту прекрасную картину, размывает краски, а те стекают как с настоящего холста. Я люблю дожди, но… Когда идёт дождь идти становится тяжелее. Грунтовая дорога размокает, камни становятся скользкими. Даже если ты идёшь через лес — опасность может тебя подстерегать на скрытым мхом корне. Поскользнуться на таком — легче лёгкого. По науке в таких ситуациях надо идти медленно, выверять каждый шаг. И ты будешь мокнуть, замерзать. Не смей останавливаться. Иди. И я иду. И каждый мой шаг с тяжестью всех моих товарищей. Зеркала озёр идут рябью, как и моя голова. Размывает краски. Дождь холодный, а слёзы мои горячие. И я иду, молча оплакивая себя несчастную. Одна единственная. Последняя. Брошенная. Нет, зря это я. Они все не виноваты. Даже в каменных джунглях на тебя в ливень может свалиться вырванное окно. В любой момент можно поскользнуться и убиться головой о бордюр. В любой момент может случиться сердечный приступ, оторваться тромб… Смерть всегда рядом с нами. Если постоянно всего бояться, жить не сможешь. Ну а я сейчас живу? Куда-то бесцельно бреду в этот страшный ливень. Надо мною нависают могучие горы и тяжелые тучи. Мой силуэт фиолетовым пятном отражается в ряби озера. Уезжают все туристы на автобусах, прячутся в организованных перевалочных пунктах. А я всё иду. Ноги промокли. Химическая грелка уже почти не греет. Мне становится холодно. И больно. Это глупо так долго переживать. Они бы этого не хотели. Но я эгоистично продолжаю злиться. Они оставили меня. Лучше бы я пошла в ту пещеру с ними. А с другой стороны, умирать страшно. Но я не представляла жизни без них, и сейчас не представляю, как жить. То, что сейчас со мной — не жизнь. Бессмысленные попытки до чего-то дойти. Деревянный помост скользкий от воды. Ливень оглушительный. Он собою перекрывает иные звуки. Он как шум, рябь, помехи на телевизоре. И бьют капли меня по лицу, куртке, эхом отражаются у меня в голове. А я — пустота. 17-летняя девчонка, которая в один день потеряла всю свою любимую компанию. Не просто компанию — семью. Настоящую. Родную по духу, а не крови. Мне говорят это пройдет. Многие не знаю, как их жизнь сложитсяна следующих день. А я — космическая пустота, без звёзд и планет… Наивно полагала тогда я, разбитая на сотни осколков девчушка. Потерянная, растерянная. Да, это глупое поведение, но в конечном итоге я смогу справиться с этим. Я не одна — со мною на планете ещё миллиарды людей. Я не одна. У меня есть я сама. Обозлённая на судьбу, скрипя зубами, я зло пнула лужу. Брызги осколками разлетелись. Лестница вниз. Я сделала шаг в пропасть. А затем моя нога соскальзывает со ступени. До перил слишком далеко. Пытаюсь ухватиться, но не получается. Сгруппироваться не было возможности, я лишь попыталась упасть назад, не повалиться кубарем вниз. Сломать шею мне не дала хватка на капюшоне. Если бы не этот светловолосый мальчишка с золотыми глазами… Если бы он меня тогда не удержал… Бестолковая дура! Не о смерти надо страдать, а о том, как от жизни получить как можно больше. Потому что судьба далеко не всегда подкидывает такие подарки. Мой спаситель сам больно прикладывается о ступени бедром, падает вместе со мною. Над ним смеялись, мол, в лужу сел. А дождь всё лил и лил, а я держалась за его руки, которые плотным кольцом обхватили меня, не давая дальше повалиться по лестнице. Волосы его намокают, становятся серыми, но спасителю моему на это глубоко плевать. И я сама мокну, сидящая на ступени ниже, между его ног. — В порядке? — этот дурачок не должен был беспокоиться о такой беспросветной дуре, как я. Сама виновата. — Да. Не стоило… — продолжаю я эту бессмысленную браваду. Пытаюсь подняться, но наступаю не удачно. Боль простреливает лодыжку. И я падаю обратно в его объятия. Нас догоняют его товарищи, заставя в самой пикантной позе, которой возможно было в этот момент. Стыдно просто до жути, но ещё страшнее то, как парень сдавленно зашипел. Я оперлась на его больное бедро. Так меня и свела судьба с квинтетом удивительных людей. Через мокрую лестницу, ливень и повалявшиеся в луже задницы. И разумеется поврежденные ноги. Растянутая ладыжка, у блондина синяк на бедре. Наше знакомство было с болью, а расставание…