***
Оказывается, Мийя тоже провела вечер продуктивно, как я узнаю на следующий день. Едва не захлёбываясь восторгом, подруга рассказывает мне, как они с Томоэ после кафе гуляли по неоновому ночному Токио, пробрались в парк Ёёги, где целовались, лёжа в мягкой траве под звёздным небом. Я рада за подругу. За два года совместной учёбы, Томоэ производил впечатление положительного парня. Красивый, образованный, вежливый. Я почувствовала отвратительного червячка зависти, что мерзко скользнул между рёбрами, но продолжала слушать подругу, улыбаясь. Позже, за совместным просмотром какого-то боевика, Мийя внезапно прервала диалог актёров, задав вопрос, на который я ответ не знала. — Джун, а как понять, что человек — твой соулмейт? — Почему ты меня спрашиваешь? Я не встретила своего, — я поставила фильм на паузу и подтянула ноутбук ближе на колени, — Но мы можем обратиться к великому и всезнающему. Подруга молча смотрела, как я набираю в поисковой строке запрос «как понять, что встретил соулмейта», и нажимаю на первую же ссылку, но, прежде чем начать чтение, поворачиваюсь к Мийе. — А как в дорамах они узнают? — я фанаткой дорам не являлась, в отличие от подруги. Мийя начинает загибать пальцы: — Ох, ну, в некоторых у героев появляется имя соулмейта на запястье; в других их влечёт друг к другу, как магнитом; в ещё одной герои физически страдают, если отдаляются от своего соулмейта… — Ужас какой, — хмыкаю, и всё же вчитываюсь в текст статьи. Мийя не читает, ждёт, когда я вынесу самое основное из текста и перескажу ей главный смысл. Быстро пробегаюсь глазами, перескакивая через строчку, и вновь оборачиваюсь к подруге. — В общем, ты поймёшь, когда встретишь, — и еле сдерживаю смех, наблюдая, как эмоции сменяются на лице Мийи, начиная с заинтересованности, заканчивая разочарованием, — Шучу я. Подруга тычет меня пальцем в ребро, пока я злорадно хихикаю. — Тут, конечно, слишком сопливо написано, но суть в том, что у тебя повысится температура, как при внезапной лихорадке, может появиться спутанность сознания, слабость в мышцах, и прочие симптомы, похожие на грипп, которые пройдут за несколько минут. Мийя долго молчит, и грызёт ноготь на большом пальце. Я заинтересованно жду её вердикт и тоже молчу. Наконец, подруга выходит из оцепенения, сокрушённо вздыхая и прячет лицо в ладонях. — Бли-и-и-и-н. Я не уверена, что почувствовала именно это при встрече с Томоэ. Но это же было два года назад, когда мы впервые встретились, верно? Возможно, я забыла… — Нет, тут сказано, что такое ты будешь чувствовать при приближении соулмейта каждый раз, пока вы не закрепите связь. — А как её закрепить? — Мийя смотрит удивлённо, и мило морщит нос, когда я произношу «секс», поочерёдно поигрывая бровями. — Тогда Томоэ точно не мой соулмейт, я не чувствую с ним рядом ничего подобного… Мийя расстроена, а у меня внутри поднимается волна раздражения. — Да какая разница, соулмейты вы или нет, если нравитесь друг другу? Я искренне не понимаю этого. Большая удача встретить того, кто подходит тебе, и от кого ты в восторге, и это ещё и взаимно. Далеко не всем так везёт. Неужели связь соулмейтов так важна для кого-то? Мийя знает моё отношение ко всей этой ерунде про родственные души, поэтому, не желая ссориться со мной, просто пожимает плечами, нажимая плей, чтобы снова включить фильм. Мы единогласно закрываем тему своим молчанием, погружаясь в просмотр. Уже ночью, лёжа под тяжёлым одеялом, я задумываюсь поискать другую подработку на время каникул. Наступил конец августа, долгов по учёбе за мной нет, а значит я могу посвятить время нормальной дневной работе. Обещая себе поискать завтра вакансии недалеко от дома, уже ощущаю, как щупальца Морфея затягивают меня в сладкий мир сновидений, я нащупываю телефон, чтобы поставить режим «не беспокоить», как в ту же секунду тишину комнаты прорезает слишком громкое пиликанье. Морщусь, когда яркий экран освещает мне лицо, и открываю сообщения. Я не успеваю начать гадать, кому понадобилось писать мне по ночам, когда открываю смс. Прочитав его, я вскакиваю на кровати так резко, что телефон выскальзывает на подушку. Я смотрю на него, как на страшное чудовище, которое скалит на меня зловонный рот, полный острых зубов. Не могу совладать с дрожащими пальцами, когда, всё же решившись, переворачиваю экраном вверх и ещё раз перечитываю сообщение от незнакомого номера. «Красиво танцуешь.» Меня трясёт, но, сделав несколько глубоких вдохов носом и выдохов ртом, я начинаю печатать ответное сообщение, в котором собираюсь написать, что не понимаю, о чём речь, когда следом приходит ещё одно смс. Но на этот раз это изображение. Жму «показать», не с первого раза попадая, и смотрю на смазанную фотографию своего лица. Я уверена, что это я. Я смотрю на красный рот, на размазанную помаду в уголках губ, на свой острый подбородок, на оголённую шею. Только я не вижу своих глаз, потому что они накрыты широкой бледной мужской рукой. Я зажимаю рот двумя руками, вновь роняя телефон, потому что боюсь, что не сдержу рвущегося наружу крика. Значит, это был не алкогольный бред, кто-то подхватил меня в том переулке. Он даже успел сделать фотографию. И найти мой номер. Боже, мне становится дурно, и я бегу в ванную, крепко вцепляюсь в унитаз по бокам руками. Меня выворачивает огромным количеством чая, который мы с подругой пили сегодня без перерыва. Я даю себе передышку, долго умываю лицо ледяной водой до тех пор, пока щёки не начинает покалывать, и возвращаюсь в комнату. Я не могу это проигнорировать. Но как ответить я не знаю. Могу ли я пойти в полицию и сказать, что меня преследуют, или фотографии недостаточно? На ней даже не понятно, что это я. Я открываю сообщения и смотрю на него ещё раз. Ещё раз осматриваю фотографию, внимательно, как сыщик, который ищет улики. Фотография очень смазанная, сделанная явно впопыхах, ведь руку на себе я ощущала какое-то неуловимое мгновение. Но я точно уверена, что рука мужская, а также вижу широкие кольца на длинных пальцах, но разглядеть подробнее их невозможно. Несколько раз печатаю сообщения и стираю. Сон сняло, как рукой. Не уверена, что смогу заснуть после такой эмоциональной встряски. Я так долго напрягаю свой мозг, придумывая текст сообщения, что, кажется, мгновенно схожу с ума, потому что прихожу в себя в тот момент, когда уже прижимаю телефон к уху, слушая первый гудок. Ошарашенно молчу, когда трубку снимают, и на том конце нет ни единого звука, кроме тяжёлого дыхания. Мы притворяемся немыми, кажется, вечность, а на деле не больше двух минут, когда я всё же выпаливаю, не узнав свой голос, таким тонким и неуверенным он звучит. — Кто ты? На том конце слышится громкий свистящий выдох, мой молчаливый собеседник, наверное, курит, а затем в моё сознание проникает тяжёлый хриплый смех. Испугавшись, я скидываю трубку. Быстро захожу в «звонки» и отправляю номер в чёрный список.2
26 февраля 2024 г. в 06:24
Сегодня в клубе настолько душно, что уже к середине своего первого танца я ощущаю капли пота, стекающие между лопаток. Глаза слезятся от дыма, поднимающегося вверх, прямо к моей платформе, где я двигаюсь, не особо переживая, насколько хорошо попадаю в ритм. Я смотрю на всех этих пьяных мужчин внизу, на лебезящих перед ними женщин, что надеются урвать в своё распоряжение самый щедрый ходячий кошелёк. Затуманенные взгляды скользят по моему телу, но я настолько отдаюсь музыке, погружаюсь в свои фантазии, что не зажимаюсь, как раньше. Первое время я напоминала сама себе старое трухлявое дерево, когда, ловя на себе особенно липкий взор, сковывала свои движения, стремясь руками закрыть оголённые места.
Сейчас я двигаюсь уверено, мои движения нарочито пошлые, изгибаюсь неестественно, но именно за это мне платят чуть больше. Провожу рукой по своему тонкому топу, намереваясь оттянуть его ниже, но ощущаю чей-то взгляд слишком остро, даже для такого места. Это моментально сбивает мой настрой, который я так же быстро возвращаю, чтобы не потерять темп танца, и начинаю выискивать наблюдателя внизу в толпе. Никого, кто бы смотрел на меня не отрываясь, как мне показалось, я не нахожу. Мужчины поглядывают на меня, чтобы не терять нить возбуждения, и вновь возвращаются к своим спутницам на эту ночь. Всё как всегда. Мой обычный рабочий вечер.
Музыка сменяется, что означает, что я могу отойти в гримёрную, чтобы перевести дух. Я буквально сбегаю с платформы, едва не поскальзываясь на высоких каблуках. В гримёрной смотрюсь в зеркало, подтирая пальцами потёкшую от пота тушь в уголках глаз, выпиваю залпом сразу половину банки ледяного пива. Да, не на работе я редко позволяю себе алкоголь, избегаю затуманенного сознания. Но атмосфера этого клуба словно живая, тягучая, тяжёлая, клуб, как живое существо, затягивает тебя в свои сети, протягивает к тебе свои тёмные лапы. Выдерживать с трезвой головой я не могу, хотя много раз пыталась, и столько же раз сдавалась.
Я вежливо улыбаюсь девочкам–танцовщицам, что по–очереди заходят в гримёрную, чтобы также выдохнуть, снять на пару минут тяжёлые туфли. Мы не общаемся, не дружим, знаем только имена друг друга, хотя я и не всех запомнила. Иногда я гадаю, есть ли среди них те, кому нравится такая жизнь. Но, глядя на их уставшие серые лица, глядя, как они натягивают улыбки, выходя на сцену, я прихожу к выводу, что у нас больше общего, чем кажется на первый взгляд. Я боюсь встретить кого – то из них в обычной жизни, я не хочу знать об их жизнях ничего лишнего.
Всё идёт своим чередом. Я танцую, сбегаю охладиться ледяным напитком, уже третьим за вечер, даже выхожу покурить сигарету с одной из танцовщиц, хотя обычно я не курю. Кашляю после затяжек, пью густой пенный напиток снова, затем снова танцую. Моя «смена» подходит к концу, и у меня есть время передохнуть чуть дольше до момента, когда я должна буду спуститься в толпу разгорячённых охмелевших мужчин, соблазняя их, предлагая им выпить со мной как можно больше, конечно, за их счёт. Секрет в том, что мы не пьём, выливаем или незаметно отдаём барменам, которые быстро меняют на пустой стакан. Пьют мужчины, расчехляя кошельки с каждым напитком всё больше. Это — самая высокооплачиваемая часть ночи, но и самая мерзкая для меня. Мужчины, взбодрённые хмелем, уверенные в своей неотразимости, совсем не стесняются лапать меня, шептать отвратительные вещи на ухо.
Я глупо хихикаю над сальной шуткой симпатичного, но годящегося мне в отцы, мужчины с кольцом на безымянном пальце, когда вновь чувствую этот взгляд. Теперь он ощущается кубиком льда, который перекатывают по горящей коже. Я резко оборачиваюсь, грубо прерывая этим своего «спутника», и судорожно ищу обладателя этого взгляда. Я уверена, что узнаю его. Мне представляется, что его глаза будут гореть в толпе ярко, как фары автомобиля на пустынной ночной дороге. Я верчу головой во все стороны, но не натыкаюсь ни на кого, кто был бы слишком заинтересован во мне. Возможно, у меня паранойя? Возможно, эта работа сводит меня с ума? Или слишком много пива…
Я понимаю, что действительно сильно превысила свою допустимую дозу алкоголя, когда, получив свою честно отработанную зарплату, покидаю клуб. Свежий воздух врывается в задымленные лёгкие так резко, что меня качает в сторону, и я прикладываюсь плечом к каменной холодной стене клуба. Нужно дышать спокойно и медленно, пока дожидаюсь такси, которое наконец отвезёт меня домой, где, тихо прокравшись в ванную, я быстро смою макияж и чужие слюни, которые десятки раз сегодня оказывались на моей шее, переоденусь и спрячусь под толстым одеялом, забывая этот ужасный день. Закрываю глаза, во всех красках представляя, как проведу завтрашний день, болтая с подругой и зачитываясь романами. Вернусь к своей спокойной жизни до следующей недели.
Затуманенный алкоголем мозг расслабляет всё моё тело и на одно мгновение я чувствую, как подкашиваются ноги, но меня будто кто-то ловит, прижимая к стене сильнее. Чья-то широкая ладонь ложится на глаза, не давая распахнуть их, чтобы посмотреть на своего спасителя. Я открываю рот и часто дышу, как выброшенная на берег рыба, и тянусь к руке на своём лице, но натыкаюсь только на пустоту. Открываю глаза, и не вижу перед собой никого, только лопатки горят от того, как внезапно и с силой меня приложило к камню. Сердце подскакивает к глотке, и я прижимаю руку к груди, надеясь, что таким жестом смогу успокоить бешеный ритм. Я всё больше убеждаюсь в своём сумасшествии.
Внимательно оглядеть пространство вокруг меня не даёт подъехавшее такси, в которое я быстро сажусь, припадая лбом к стеклу, и продолжаю вглядываться в переулок, но слишком слабое освещение не даёт разглядеть практически ничего.