Педагогическая практика

Толпясь, студенты выходили из автобуса. Это один из необычных студенческих талантов. Вроде-бы вас немного, человек восемь, а толпитесь как стадо буйволов. Покинув, наконец, душный автобусный салон, Тёма вдохнул свежий, декабрьский воздух. Несмотря на то, что сейчас зима, в городе не было снега и мороза. Так, лёгкая прохлада. Взору открылась вполне обычная, но по необъяснимым причинам, приятная картина: Солнце нежно ложилось лучами на землю, слегка согревая ее, а здание автовокзала выглядело свежо. Видно было, что его только отремонтировали. Корпус округлой формы, все стены были остеклены, по всей видимости, совсем недавно. Прямо напротив зоны, на которой останавливались автобусы, стояли стеклянные двери. Точно такие же как и там, но чистые. Внутри здание можно описать так же: тоже самое, но чисто. И нету мерзкой вони. А тётенька у стойки за окошком точно такая же. Студенты постепенно выгрузились в здание; все сонные, усталые. Кроме Тёмы; за эту поездку, он выспался больше, чем за несколько прошлых месяцев. Такова студенческая доля, ничего не поделаешь. Подойдя к торговому автомату, что стоял справа, Тёма закинул в монетоприемник две золотистой монеты. Нажав на хлипкие, пластиковые кнопки, парень подождал, в итоге получив маленький, несчастный батончик. ”Крокант“. Вскрыв фантик, он закинул шоколадку в рот. Зубы ломаются, просто ужас. Но отставать от группы не стоит — ещё и не найдет общежитие. Общежитие, судя по 2ГИС, недалеко — Буквально двадцать минут пешком. Город встречал группу приветливо с самых первых минут; выйдя из здания автовокзала, взору открылась улица, шириной, наверное, 18 метров. По бокам проспекта, аккуратненько выложенной галькой струилось вдаль полотно тротуара, а шагов через пятьдесят проспект сворачивался в круговое движение с девятью развилками. На самом деле, это весьма типичная картина для небольших захолустных городов, но по неизвестной причине, здесь Тёма чувствовал себя в разы лучше. Взглянул на часы — двенадцать тридцать. В общежитие нужно прибыть к часу, видимо, поэтому группа и засуетилась. В лицо парень знал свою группу хорошо, но желания с ними общаться у него никогда не было. Он вообще плохо встраивался в коллективы. Так и здесь: ему вечно казалось, то что большая часть его одногруппников даже не любят литературу; ему казалось, то что они пришли сюда только из-за крайне материалистических причин (вроде родственников среди преподов). С ним тоже никто общаться желанием не горел, однако каких-то существенных проблем это не вызывало. Неожиданно для себя, Тёма обнаружил то, что не заметил крупную, огромную арку над дорогой, на которой большими, витиеватыми, золотыми буквами красилось название города. Подобные объекты стоят почти в каждом постсоветском городе, однако, именно этот выглядел как некий кордегард, охраняющий город от внешних беспокойств. Тёма сразу понял, то что этот городишко ему понравится. По бокам, словно огромные великаны, стремились макушками вверх красивые тополя, листья которых уже пожелтели и стали опадать. Голые ветки будто скребли солнечный небосвод. Редкие машинки, что появлялись на дороге, выглядели на фоне всей этой монументальной картины как маленькие сырные мушки. Пройдя до конца эту лучезарную аллею, группа свернула на третий съезд, уводящий дорогой в сторону северо-запада. Дальше всё было весьма прозаично: точно такие же дома и здания, точно такие же "лебеди" и полусухие деревья, но что-то отличалось. Насколько понял Тёма, — отличались люди. У входа в подъезды не было алкашей, зато, были милые бабульки, торгующие совершенно лилипутскими букетиками ландышей. Группа дошла до общежития довольно быстро. Последнее представляло из себя старое кирпичное здание, размерами чуть меньше автовокзала. Общежитие находилось немного дальше центра города, вокруг него, высокими столбами улетали в небеса панельные девятиэтажки, между ними шла длинная дорога. Метрах в пятидесяти от общежития находился сквер, листья деревьев которого уже давно пожелтели и опали. Ребята вошли внутрь общежития. Внутри вестибюль представлял из себя небольшое помещение, с синими диванчиками по бокам, токсично-лаймовыми обоями, лампами на потолке и небольшой стойкой, на которой стоял компьютер. За стойкой сидела маленькая, грузненькая женщина. Очки непропорционально увеличивали ее глаза, большой нос картошкой располагался прямо по середине, а глаза были по-странному выпучены. В чём-то она отдаленно напоминала необыкновенную жужелицу. Увидев ребят, женщина широко заулыбалась, представилась и выдала им ключи. В целом, у Тёмы осталось положительное впечатление о их новом администраторе. Она показалась ему весьма странной, но доброй. Всего в группе было восемь человек. По два человека на четыре комнаты. Весьма оптимально, ничего не сказать. Само общежитие было не крупным, но по архитектуре своей, — весьма уютным; от вестибюля отходило два коридора, в точности повторяющих друг друга. На полу в коридорах лежал ламинат с окраской под паркет, стены были обиты зелёными обоями, а двери скрипели словно кошки под окном в пятый час от полуночи. Санузел был общий. Как ни странно, но Тёме попался самый адекватный сосед. То есть — самый тупой. Увы, но среди его одногруппников действовала закономерность: чем адекватнее — тем тупее. И наоборот. Звали его, а точнее, ее, Агриппина. Родители, в общем, не без фантазии. Большая часть аудитории ее дразнили гриппом. Основываясь на характере, это было недалеко от правды. Была она очень жадна до сплетен, слухов и прочей холеры, а уровень интеллектуального развития и словарного запаса резко стремился к нулю. Впрочем, она вполне удачно дошла и до степей известных: ведение страниц в социальных сетях — пожалуй, её единственный талант. Однако-же, серьезных проблем в качестве соседа она точно не вызовет. Да если даже на то пошло, то больше проблем вызовет Тёма у нее, а не наоборот. Ну, как минимум, немногим понравится извечный бардак и сотня книг на квадратный метр. Вошли в комнату. Обычная комната, обои белые, пол из ламината, по бокам — две кровати, обе застелены. Рядом с каждой тумбочка, по середине — окно, с лева от входной двери — вход в ванную, из которой шел запах ужасно химозных моющих средств. Пока его соседка уже на протяжении получаса распаковывала свои вещи, у него всё было в разы проще: книги в шоппере, шоппер в тумбу, ноутбук на тумбу, сменку в шкаф. Всё. Тёма сел на кровать. Потом подумал, лёг. Кровать была мягкой, свежей, очевидно — только застеленной. Вдох. Спокойствие. Парень растянулся, "прощёлкивая" суставы. Взяв телефон с тумбочки, он посмотрел на часы. Час двадцать. На регистрацию практикантом только через сорок минут, а уроки начинаются и вовсе — послезавтра. Есть небольшой временной буфер, чтобы подробнее изучить город. А изучать здесь много всего. Спать Тёме не хотелось, отоспаться он уже давно успел в автобусе. А вот тревога жгла. Он старательно пропускал мимо мысль про сон. Ну, то есть, пытался. Сны у него такие нередко. И, стоит, сказать, этот фактор всегда напрягал. Женщина. Облака. Вскрик. Падение. Словно на кинематографической пленке, эта картина пробегала перед глазами, всячески выбивая из колеи. Пора отвлечься. Тёма открыл веки, пропуская к глазам жалящие лучи света от лампочки. Он решил оставить соседку наедине с её телефоном, отправившись в школу немного раньше. Почему? Во-первых: лучше придти раньше, чем опоздать. Во-вторых — а мало-ли не найдет школу сразу. В-третьих — а что ему делать с этой вяленой сёмгой на протяжении чуть более чем получаса. Вот и остается единственный выход — идти изучать школу, в которой он должен будет по-рабски отпахать три месяца. Прежде чем идти в школу, нужно, естественно, уточнить ее адрес. Он открыл телефон, зашёл в электронное письмо от вуза. Школа номер 19, по адресу Московская улица, здание 63. Открыв навигатор, парень несколькими кликами проложил маршрут. Пешком ровно десять минут. Он пошёл. Десять минут эти длились словно несколько часов. Он не просто шёл, он гулял, рассматривая здания. Этот город в самом деле отличался от прошлого. И сейчас он понял это не только с точки зрения всякой сентиминтальщины, а по вполне конкретной причине — ближе к центру, архитектура города сильно разилась. Если в прошлом городе улицы были завалены типовыми девятиэтажками, то тут больше прослеживался стиль шестидесятых годов прошлого века. Здания не такие огромные, высотой от четырех до шести этажей, выложены кирпичом, под окнами присутствует весьма характерная для этого стиля лепнина. Проходя мимо подъездов, Тёма по-привычке ожидал почувствовать уже обыкновенное по сути своей облако омерзительной вонизмы, проникающей в ноздри, пронзающей лёгкие. Но нет. В зданиях не было мусоропровода и прочих пошлых извращений архитекторов. Рыжие листья задорно хрустели под ногами, а погода была совершенно идеальной: солнце слегка освещало небосвод, покрывая лучами город, но не согревая его, а разительного холода и не чувствовалось вовсе. Видимо, за несколько часов до его приезда здесь прошёлся лёгкий дождик. Воздух был влажно-свежайший, слегка клонящий в сон. Иногда на улице встречались прохожие. Лицом они были слегка непонятны: ни то — улыбались, ни то — тосковали. Тёме показалось, что было в их лицах и что-то слегка искусственное. Они были на каком-то неподобающем легке, это выглядело слегка пластиково. Возможно, — ему это казалось после долгого времяпровождения в том захолустье, но здесь всё было как-бы отгорожено от внешних беспокойств, суеты. Все были на совершенном легке, будто вся их жизнь состоит из квинтэссенции какой-то бесконечной, неумолимой, ревущей поэтики. Этот город был совершенно по-необычному гипнотичен. Вдруг, перед ним пробежал огромный, черный кот. Потом остановился, подумал и сменил вектор движения в обратную сторону. Это он так передумал, или удвоил наказание? Загадка. И вот, он наконец дошёл до школы. Большое, четырехэтажное здание, своеобразной формы, напоминающей крюк. Основное оформление его было выполнено, судя по всему, из кирпича, покрытого приятной бежевой краской. Под каждым окном виднелась красивая панель с интересными барельефами. По краям здания его облицовывала плитка из чёрного туфа. Получалась очень интересная игра на контрасте. Необычно, но взглянув на часы, Тёма обнаружил, что пришёл вовремя. Его необычайно затянула прогулка по городу. Открыв древнюю деревянную дверь высотой в несколько метров, с крупными, стеклянными вставками, он вошел в вестибюль. Просторная комната, из которой в обе стороны исходят две большие развилки, ведущие к аудиториям и лестницам на последующие этажи. По обе стороны стояли огромные гипсовые колоны в архаическом стиле, напротив же — находился стол и пара стульев, видимо, предназначенных для сторожа. Сейчас стулья пустовали. Неожиданно, сзади послышались шаги. Одногруппники приехали. Только сейчас Тёма задумался, а как же они будут преподавать. Возникало ощущение, то что знают они не больше школьников. На него как всегда посмотрели с некой издёвкой, пренебрежением и, ни сказав в его сторону ни слова, направились к комнате по развилке слева и крупной надписью "приемная". Делать вообще-то ничего и не остаётся, придется идти за ними. Так он и поступил. Рядом с дверью приемной стояли стулья, всем своим видом отсылающие к комнате ожидания в аэропорту. Такие грузные, холодные, алюминиевые. Деревянная дверь скрипнула, а из-за нее выскочила маленькая женщина. Вероятно — координатор. Волосы ее были ярко-розовыми, коротко стриженными, на длинный нос были нахлобучены квадратные очки в белой оправе, а весь образ идеально дополняла голубая, как небо, кацавейка. На первый взгляд, ей дашь лет пятьдесят. Однако, одни только ее глаза кричали: "количеству моей энергии позавидует Санкт-Петербуржская атомная электростанция". Никаких сомнений в том, что у нее явно есть избыток эндорфина, не оставалось при первых же ее словах. Такой тонкий, но одновременно грубо-писклявый голос, громко выделяющий букву "р". Это звучало немного забавно. - Здравствуйте, уважаемые. Ожидайте здесь. Принимаю по очереди. — Возникало ощущение, будто она гавкнула, а не сказала. — Демитров Даниил! Коротко стриженный амбал прошел в кабинет. Через несколько минут вернулся. Судя по его лицу, только что его облаяли. Тёма начинал всё больше уважать свою новую координаторшу. — Павлова Анастасия! Дрожа от страха, девушка с яркими волосами прошла в комнату. На удивление, вышла спокойнее, держа в руках преподавательский билет. Так прозвучали еще несколько имен. Гавкающий голос всё продолжал звать, пока вдруг... Тёма осел на стул в зоне ожидания. Голос женщины всё больше напоминал лай, пока окончательно не перерос в него. В голове запищало, стены коридора поплыли, он закрыл глаза. Тело начинало охватывать ощущение бешеной дезориентации, в ушах неприятной вибрацией отдавался стук сердца, на лбу проступил ледяной пот. Стены растворились, словно перемещая Тёму в пространстве, это ощущалось как крюк, которым резко дернули за пупок, унося вдаль, ввысь, в облака. И вот, он опять там. Опять облака, опять небо. Он попытался сделать шаг в неизвестность, но что-то мешало ему. Вдруг, он понял, что кто-то держит его за плечо. Обернувшись, он увидел совершенно страшного мужчину. Руки его были покрыты черной шерстью, взбивавшеюся в колтуны, огромные усы разбегались из-под носа, развивая огромную длину. Мужчина выпучил огромные, круглые глаза с вертикальными зрачками. Неожиданно, он закричал. Крик пробивал уши, раскаленным ножом вонзался в мозг. — Ты чего не летишь? Срочно лети! Расправь крылья, устремись в небеса! Бог простит, да Бог вообще многое простит, ты главное лети!!! — Мужчина орал, разбрызгивая слюну, пока его голос не стал размываться, превращаясь в скрип. Всё прекратилось так же быстро, как и началось. Послышался голос координаторши, более не переходящий в лай: — Воронин Артём!