Но храбрая Принцесса не растерялась. Она нежно прикоснулась к чешуйчатой морде Дракона и взглянула в его большие глаза, мерцающие, словно золото.
— И что в этом странного? — тихо спросила она. — Любить того, кто заботился обо мне, был моим защитником, кто ценил мою жизнь, как свою собственную? Ты делился со мной своей силой, и я отдала тебе своё сердце. Разве этого не достаточно, чтобы любить тебя?
Но Дракон оставался непреклонным, даже несмотря на ту прекрасную нотку истины и абсолютной искренности, что он чувствовал в её словах.
—Я чудовище, — твёрдо ответил он. – Ты не можешь любить такое существо, как я.
— Тогда я тоже стану чудовищем, — уверенно заявила Принцесса. — Я покрою наш путь пеплом врагов и омою замок их кровью. Я принесу тебе каждую голову, что отвернётся от тебя в отвращении и ненависти, и добуду сокровища с каждого куска земли, которого коснётся солнечный свет. Только скажи. Скажи, что нужно сделать, чтобы ты позволил мне любить тебя?
«И всё под лучами солнца», сказка земель Саут Блю.
И снова Зоро, как наивный дурак, ожидал хоть каких-то перемен между ними. Через два дня после острова Ньюкс Нох единственное, что, видимо, изменилось… ну… это сам Зоро. Похоже, теперь он вообще не знал, как вести себя с коком. Просто… разве Завитушка не должен был закатить скандал и впасть в истерику, как порядочная истеричка? Не должен был хотя бы злиться? Да хоть что-нибудь, кроме этой странной, абсолютно уравновешенной нормальности. Это было как едва тёплое тление углей, когда мечник ожидал едва ли не "Бастер Кол". Теперь их ссоры длились не дольше нескольких секунд, прежде чем у Санджи внезапно появлялась миллион и одна вещь, которая требовала его незамедлительного внимания, а Ророноа в этом списке едва ли занимал даже миллион второе место. Это с трудом можно было назвать избеганием, потому что на самом деле не существовало ни одного эффективного способа избегать кого-то на корабле в открытом море. Но Зоро всем своим нутром ощущал, как после проклятого острова извращенцев Блэклэг сделал десять шагов назад от него, оставляя мечнику только слабый отпечаток своего присутствия. У него, казалось, череп трескался от разрывающих мозг тоскливых мыслей, и не сказать, чтобы Ророноа получал от этого хоть какое-то удовольствие. Но кое-что его всё же грело. Если хорошенько присмотреться (а Зоро эти дни постоянно хорошенько присматривался), на шее кока можно было увидеть цветущий яркий синяк от укуса, едва прикрытый воротником рубашки. И, если уж быть до конца честным, где-то в самом тёмном уголке своей души, Зоро этим гордился. Первой, кто заметил смятение старпома, была, конечно же, Робин, которая обычно сидела с чашкой ароматного чая и очередной книгой и, как увлекательную театральную постановку, наблюдала работу мысли на хмурой физиономии Зоро. Он знал, что мог поговорить с ней, и что его накама обязательно выслушала и сохранила в секрете всё, что он ей не рассказал бы. Но в том-то и была проблема, верно? Рассказывать-то особо нечего. Вообще нечего, кроме разве что об увеличенном количестве изнуряющих тренировок да быстрых взглядов на кока во время перекусов и беспорядочных обедов за слишком маленьким столом для их увеличенной компании. Зоро на это время твёрдо обосновался за кухонной стойкой, чтобы не тесниться за общим столом (а не для того, чтобы рассматривать кока конечно), и краем уха слушал планы остальных на Дресс Розу. Сейчас они были в дне пути от места назначения и нависшей угрозы разозлить не только Ситибукая, но и грёбаного Йонко. С того вечера на Ньюкс Нохе прошло уже так много времени, что Зоро не думал, что и дальше мог вспоминать тот "ужин" не показывая, как много это для него значило. Молчаливая компания Робин всегда приветствовалась, в отличие от чёртовой ВЕДЬМЫ, которая продолжала бросать на него знающие взгляды поверх своего салата, прямо как несчастный родитель, который был уверен, что его нерадивый ребенок точно где-то накосячил. Даже Усопп предложил ему поговорить, хотя было очевидно, что канонир понятия не имел, о чём именно. Но волны напряжения и раздражения, исходившие от Зоро, видимо, зацепили и Храброго Воина Моря. Только Луффи, казалось, был невосприимчив к гнетущей ауре мечника. Капитан бросил на него всего один заинтересованный взгляд, хлопнул Зоро по плечу и продолжил свое ежедневное наблюдение за дверью камбуза. Он вроде и хотел что-то сказать, но в дверном проёме появился кок с подносом в руках, и мозг Монки полностью переключился в режим "еда". — Ты когда-нибудь слышал сказку о Драконе и Принцессе? — спросила Робин тем вечером, когда план действий на Дресс Розе был, наконец, выстрадан. Зоро прекратил свое тактическое отступление в сторону "вороньего гнезда" и повернулся в сторону Нико. Робин не улыбалась своей фирменной улыбкой, но было видно, что ей очень-очень хотелось. — Это сказка из Саут Блю. — Нет, не слышал, — равнодушно ответил мечник. Он надеялся, что Нико на этом и закончит. У Зоро не было никакого желания обсуждать фольклор Южных Земель. Напряжение предстоящей миссии нависло, казалось, над всем кораблем, и над мечником в частности. Единственным желанием сейчас было потягать какую-нибудь монструозную штангу, чтобы внутренний мандраж вышел вместе с потом. — Это типа как книга о Ноланде? — Ну, немного, — задумчиво ответила Робин. – Эта история с юга и как большинство сказок, несёт в себе часть правды. Так вот, это сказание о том, как одну принцессу с самого детства держали в высокой башне Мрачного Замка, который охранялся Драконом. И если кто-то хотел жениться на прекрасной девушке и стать правителем королевства, должен был освободить её из лап кровожадного монстра. — Мм, дай угадаю, — скептично фыркнул Зоро, — пришёл красавчик принц, убил дракона, женился на принцессе, и жили они долго и счастливо. — Хм, на самом деле нет, — тепло улыбнулась Робин, — прошли годы, и пленённая Принцесса влюбилась в своего пленителя. Она нашла способ доказать свои чувства, потому что точно знала, что Дракон считал себя чудовищем, недостойным любви. И всё, о чём они мечтали – это спокойно жить вместе в своём замке. Так вот, о способе… она сама победила каждого претендента на свою руку и вручила Дракону всё золото и драгоценности, которые были принесены ей в качестве подарков, пока окончательно не доказала ему искренность своих чувств. Как рассказывают всем детям Четырех Морей, Принцесса стала главным защитником Мрачного Замка. Но выжившие женихи, конечно же, не могли признать, что их одолела хрупкая девушка. И все окрестные земли и деревни наполнились слухами о свирепости и непобедимости чудища. В конце концов, короли, чьи сыновья потерпели поражение, в страхе перед жестокостью Дракона, послали батальоны воинов, чтобы превратить Тёмный Замок в руины. — И… чем закончилась история? – наконец спросил Зоро, стараясь выглядеть равнодушным. Робин хмыкнула. Археолог смотрела на Ророноа так, словно пыталась сказать что-то важное, будто пыталась показать суть тех вещей, в которых мечник совсем не смыслил. — Ну, версия для детей заканчивалась тем, что Принцесса, окруженная вражеской армией, защищала своего любимого. Дракон умолял её позволить воинам убить его, чтобы они оставили её в покое, которого они так желали. — Робин пожала плечами и сделала глоток чая, отставляя чашку на перила фальшборта. — А храбрая Принцесса ответила, что пока в её теле течёт кровь, она победит любого, кто наставит на него свой меч, как одолела всех, кто был до этого. Принцесса вновь призналась Дракону в любви, и тот стал человеком. Видишь ли, Принцесса всеми способами проявляла любовь к Дракону, читала ему прекрасные стихи и пела романтические песни, говорила трогательные слова, полные нежности, но никогда не говорила самые важные три слова. Потрясённые таким поворотом воины сложили оружие и отступили. А два влюблённых Монстра были вместе до конца своих дней. Робин умолкла, позволяя своим словам рассеяться в воздухе и впитаться в мысли. Зоро судорожно вздохнул, только сейчас заметив, что практически не дышал всё это время. — Мораль такая: если не говоришь честно, ясно и открыто, то рискуешь создать трудности и недопонимание там, где должны быть мир и спокойствие. — Ты, кажется, сказала, что это детская версия, – после паузы слегка севшим голосом проговорил Зоро, и Робин кивнула. – А как на самом деле было? Нико перевела тоскливый взгляд на тёмные воды за бортом. — На самом деле, Король и Королева чувствовали, что Принцесса родилась не совсем… правильной. Она появилась на свет в час Охотничьей Луны и не дышала. И когда, наконец, младенец сделал свой первый вдох, Луна окрасилась кровью, — продолжила рассказ Робин, довольно улыбаясь зловещим подробностям истории. — Это было невероятно редкое небесное явление: Кровавая Охотничья Луна. И Принцессу скрыли в Тёмном Замке не для её защиты, а для защиты других… от неё. Все вокруг боялись, что мрачное предзнаменование в ночь её рождения было достаточным доказательством будущей чудовищности королевской особы. Понимаешь, с клинком в руке она была непобедима. Принцесса никогда не носила доспехов, но её кожу никогда не пробивали ни лезвия, ни стрелы, — синие глаза смотрели прямо в тёмный, и Зоро нутром чуял, что весь этот разговор не просто так. — Горожане считали её монстром и, в конце концов, решили убить, чтобы очистить свои земли от скверны, которой, по их мнению, она и была. Они были так захвачены мыслью о неубиваемой Принцессе, что напрочь забыли о Драконе, которого она так сильно любила. Робин опёрлась локтями на фальшборт и задумчиво смотрела вдаль, словно где-то там, за горизонтом, она могла разглядеть Принцессу и её Дракона. — Оригинальная сказка, написанная более пятисот лет назад, заканчивалась тем, что Принцессу убили во сне, под покровом ночи. И в её последнем сне, как и во всех других, ей и её любимому просто позволили быть вместе и быть свободными от человеческой жестокости, что постоянно ломилась в их двери. В конце концов, горожане поняли, что Принцесса и Дракон никогда не искали битв, но постоянно были вынуждены сражаться, чтобы защитить себя, — Робин умиротворённо постукивала пальцами по перилам. — Но Дракон, отравленный болью и горем, в чудовищной ярости уничтожил деревню. И затем, обняв мёртвое тело Принцессы, как своё величайшее сокровище, он встретил свой конец в горящем замке. — … Грустная история, — озадаченно пробурчал Зоро. Робин в ответ тепло улыбнулась. — В любом случае, я полагаю, что оба эти варианта прочтения несут в себе важный урок о том, как выражать и принимать любовь, — тихо сказала археолог. Покосившись в сторону мачты, к которой был привязан Цезарь, она продолжила: — Оба поднимают важные вопросы: монстрами рождаются или их создают люди? Должны ли мы завоёвывать и заслуживать любовь, разве недостаточно просто существовать и быть любимым только за это? — губы Нико тронула лёгкая грустная улыбка. Робин оттолкнулась от перил, тихо пожелала Зоро доброй ночи и ушла в сторону женской каюты. Режущий холодный ветер пробирался под одежду и вызывал дрожь в теле (это ведь было точно от ветра, да?), наполнял паруса и уносил "Санни" всё дальше в неизвестность, к опасной Дресс Розе. Под ледяными порывами Зоро поднимался в "воронье гнездо" и думал о драконах и риске собственного печального полусуществования между битвами и состязаниями. О невысказанных словах, тяжёлых, словно камни, которые продолжат складываться в стену между ними, пока всё, что им останется – это только дым, огонь и грустные старые сказки, из которых никто не вынесет ни одного урока и не ответит ни на один вопрос. В ту ночь он так и не уснул. Дресс Роза являла собой просто пылающий грёбаный бардак. Не то, чтобы Зоро ожидал чего-то другого. По крайней мере, в группе с коком, Кин'эмоном и Луффи он мог рассчитывать на порядочный мордобой, что облегчил бы эту странную тяжесть в груди, которая появлялась каждый раз, когда чёртовы мысли наполняли его голову. Очевидно, он не думал о чём-то (о ком-то) конкретном. Серьёзно, это было бы просто смешно. Всё меняется: мир, времена, люди и их поведение. Такова природа вещей, верно? В этом нет ничего странного. Не о чем беспокоиться. И он не будет беспокоиться и думать о всякой ерунде. Большое спасибо, Робин. Он просто как зрелый и рассудительный человек, будет анализировать. Женщину в дурацком плаще, что застала их группу в переулке за обсуждением всей задницы, в которой они оказались, анализировать вот вообще не хотелось. Когда дурной идиот закрутился вокруг неё восторженным тайфуном, Зоро закатил единственный глаз так, что в какой-то момент ему показалось, что он окосел. А она…она... будто из любовного романа: красивая, с густыми струящимися волосами и выразительными глазами, опасная и с ужасающей силой, скрытой внутри, и с достаточным количеством мозгов, чтобы быть интересной. (Зоро изо всех сил старался не думать, что она чем-то напоминала ему Санджи. Насколько он знал, в округе пока не было никого, кто обладал бы настоящей способностью читать мысли, кроме Робин, возможно, но на всякий случай он всё-таки не думал.) А потом Санджи ушёл защищать Нами и "Санни", пока они с Кин'эмоном обдумывали способ, как вытащить их идиотского капитана из Колизея. И это только часть огромного общего плана, разделенного на мелкие шаги и маленькие пункты: вытащить Луффи из сраной арены, дать по тупой резиновой голове за то, что не позвал Зоро на турнир, уничтожить фабрику и убраться с Дресс Розы к чёртовой матери. Всё очень просто. Ерунда. Он повторял это про себя, пытаясь напрячь все свои органы чувств, чтобы расшифровать крик человека в Колизее. Продолжал повторять, пока они пытались придумать способ вытащить Луффи до следующего матча. Он всё ещё повторял это, даже когда тело Ло со всей дури влетело в булыжники, а над ним навис псих в розовой шубе. Зоро так и повторял это, пока Брук что-то кричал в Ден Ден Муши, а Санджи спокойно сообщил о пиратах Большой Мамочки, что пытались забрать проклятого Клауна с "Санни". Он всё повторял это, пока Нами в приступе благодарности к Ло… Траффи… блять, да не важно… и к его грёбаной самоотверженности при их спасении, сказала, что "Санни" не вернётся к берегу Дресс Розы. Пока она кричала о необходимости держать Цезаря и Момоносукэ как можно дальше от сетей Дофламинго, он вспоминал тот самый день на Water 7. Он не мог не вспомнить, ведь голос Санджи вновь раздавался из динамика маленькой улитки. — Прошу разрешения, капитан, надрать задницы людям Большой Мамочки, — хрипло произнес кок, и Зоро слышал только его, несмотря на какофонический гам остальной команды и стенания Цезаря (было слышно, что чёртов трус вот-вот расплачется). Зоро был абсолютно спокоен. Его руки были тверды, а дыхание ровным, несмотря на то, что в голове, как грёбаный… поезд, проносились воспоминания. «В этом поезде очень опасные люди!» Он был абсолютно спокоен, кроме… Кроме разве что... именно в этот момент он огрызнулся на Луффи. Чёрт! Это Новый Мир, и они больше не могли позволить себе хоть какую-то слабость. Мечник сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, и встретил серьёзный взгляд капитана через каменные решётки из кайросэки на окнах Колизея. Монки лишь быстро кивнул, прежде чем улыбнуться, как обычно, во весь рот. «Волнуешься за меня, Маримо-кун?» — Конечно! — прокричал Луффи, перекрывая вопли своей команды. — Мы всё равно не в ладах с ними! «Конечно, нет, идиот! Чёрт возьми, Луффи! Скажи ему, чтобы подождал нас!» — Тогда за дело, — отозвался на другом конце провода решительный и такой, блять, тупой Санджи, и Зоро хочется что-нибудь швырнуть… предпочтительно дурную Завитушку за борт. Фрэнки сообщил о готовности его группы разрушить фабрику, а Луффи повторил их план выбить дерьмо из Дофламинго. Зоро же запихнул все тревоги и надвигающийся нервный срыв в воображаемую деревянную коробку в тёмном углу своего подсознания, где уже хранились все остальные ненужные мысли и чувства. Всё, что осталось в голове — это вытащить Луффи и перейти к следующему пункту плана. Всё, что он мог сделать — это просто продолжать двигаться вперед. Зоро, можно сказать, был полиглотом. Он говорил на языке сражений, в принципе, говорил и на языке сарказма. Но, видимо, кто-то решил, что он ещё владел языком слезливого и сопливого лепета. Он вообще не понимал, что там нёс Луффи, захлёбываясь слезами. Вроде что-то о том, что мёртвые возвращаются к жизни и, видимо, о чём-то настолько важном, чтобы отказаться от турнира за дьявольский плод своего покойного брата. И да, нахождение в костюме кошки явно не помогало его слуху или навыкам перевода сопливых причитаний. Поди разберись. Ему совсем не нравился взгляд этой проклятой дамочки, когда она тащила его, Луффи и Кин'эмона за собой. Она продолжала смотреть на него так же, как обычно смотрела Робин, так же, как иногда смотрела Нами. Пронзительный взгляд карих глаз будто проникал прямо под кожу, будто видел тот самый грёбанный ящик с мыслями внутри Зоро. — Вы все и так выглядите слишком подозрительно, — она затянула их в тёмный проулок, прикрывая лицо капюшоном плаща. — Если мы собираемся воспользоваться лифтом, вам придётся хорошенько постараться. Игрушки вообще туда не допускаются. — Это ведь ты забрала тогда кока, – проговорил Зоро с нескрываемой неприязнью в голосе, пока Кин'эмон ворчал, что никто не ценит его идеальную маскировку. — Санджи? — подал голос Луффи и снова высунул нос из костюма карпа. — Да, — как-то смущённо сказала дамочка и, слегка поколебавшись, продолжила: — Видите ли, ваш корабль подвергся нападению, и он ушёл, чтобы помочь остальной команде. — Да, теперь мы в курсе, — проворчал Зоро. Девушка снова кинула на него "этот" взгляд, буквально на секунду. Взгляд, как у ястреба: острый, всевидящий и от этого ещё более раздражающий. Она медленно моргнула, словно очнувшись ото сна и, немного покраснев, перевела взгляд на Луффи. — Мне жаль, возможно, моё появление было… опрометчивым, — сказала она, особенно подчеркнув последнее слово, и снова глянула на Зоро. — Просто я узнала твой голос из воспоминаний Санджи-куна и решила, что нужно действовать. Вы все выглядели как люди, у которых нет ничего, кроме решимости и грубой силы, и которые вот-вот попадут в неприятности. — Юная леди, что вы подразумеваете под его воспоминаниями? — озадаченно спросил Кин'эмон. — Я съела Джиро Джиро но Ми, — мягко улыбнулась она. — Я могу видеть сквозь предметы и людей. А ещё вижу их воспоминания, намерения и желания, и могу показать свои воспоминания. Я пыталась предупредить вашего друга о планах Доффи, но было слишком поздно, — она тяжело вздохнула, грустно оглядев всех троих, прежде чем (снова!) остановила свой взгляд на Зоро. — Ваш друг… он очень откровенен в своих намерениях и желаниях… и я слышала твой голос, заглянув в его разум. Твой Санджи-кун очень простой человек, если правильно на него посмотреть. Это так удивительно. Я совсем не привыкла к тому, что мужчины могут быть так чисты и прямолинейны в своих намерениях. Что за херня? Зоро тяжело сглотнул, а Кин'эмон всё нахваливал свои игрушечные костюмы. Мечник чувствовал, что вот прямо сейчас она смотрит на него и в то же время не видит, а видит что-то другое…проклятую коробку для мыслей! А ещё он совсем не хотел знать, чем они с Санджи, чёрт возьми, занимались, что мадам так хорошо успела узнать идиотского кока. — А разве ты не работаешь на Доффи? — собрав со всех уголков тела несвойственную ему язвительность, фыркнул Луффи и скрестил два плавника на груди. Маленькая фея высунулась из кошачьего меха костюма Зоро и радостно прокричала: — Виола притворялась! — Я подумала, что сейчас самое время, — тихо сказала Виола, — оставить притворство и помочь вам. И спасибо тебе, Викка. Ты и твои люди никогда не отказывались от моего отца. Я подумала, что вам нужен будет присмотр после того, как Скарлетт… больше не с нами. По пути к лифту Зоро краем глаза уловил, что раздражающая дамочка зашагала рядом с ним. — Не волнуйся, — сказала она, совсем не глядя на Зоро. — Твой друг… Санджи-кун очень открытый человек и очень прямолинейный в своих мыслях. Он только хотел помочь мне, потому что… ну, это были тяжелые десять лет для нас здесь, на Дресс Розе. Я полагаю, что моё отчаянье было написано у меня на лице. Санджи-кун только помогал… правда. — Дуро-кок всегда был слаб перед женщинами, — пробурчал Зоро, желая, чтобы этот разговор поскорее закончился. Он просто хотел сосредоточиться на следующих пунктах плана, мать вашу! Найти Ло. Освободить Ло. Уничтожить фабрику. Надрать задницу Доффи. Убираться к черту с Дресс Розы. Шаг за шагом. Всё! — Только помогал, — четко выговорила она каждое слово, будто хотела это вдолбить в мозг Зоро, как догму. — Не так уж много встретишь честных в своих стремлениях людей, особенно когда обладаешь силой подобной моей. — её голос стал тише, а румянец на щеках вспыхнул ярче, когда они приблизились к дверям лифта. – Видишь ли, это одновременно и благословение, и проклятие. Очень утомительно… знать чьи-то истинные намерения, даже если они сами до конца их не понимают. Если бы люди были откровенны сами с собой и друг с другом, как думаешь, сколько разбитых сердец и судеб можно было бы избежать? В этот момент Зоро необъяснимо думал о пыльной старой книге, такой же старой, как и история, в ней написанная, которую читают детям во всех Четырех Морях. — По крайней мере, ты в силах выбить дерьмо из лжецов, да? – наконец заговорил Зоро с небольшим смешком. Виола тихонько засмеялась и кивнула. — А знаешь, ведь иногда женщина может зайти так далеко, что способна заколоть своего партнера, если обнаружит его неверность, — с намеком проговорила Виола, прочистив горло и покосившись на три внушительные катаны, привязанные к дурацкому костюму кошки. — Хотя тебе я не рекомендую пользоваться таким способом, если, конечно, хочешь, чтобы твой кок остался цел. Зоро ухмыльнулся, наблюдая, как Виола вышла вперёд группы, готовая использовать своё влияние и, наконец, приблизить их к окончанию этой долбанной миссии. Чёрт, это ведь не должно было иметь никакого смысла, но даже просто услышав слова этой женщины, Ророноа почувствовал, как та непонятная херня, что кипела у него внутри с момента их встречи, немного затихла. Он снова думал о драконах и принцессах и решительно шёл вперёд с чем-то вроде стремления в каждом шаге игрушечных лап, когда они добирались до шахты и подъемного механизма. Та воображаемая коробка всё тряслась и сыпалась от ломающих её деревянные стенки чувств и размышлений. Собрав всю свою решимость и самообладание, он запихнул слегка потрёпанный ящик на самую дальнюю полку сознания. Как-нибудь потом Зоро его починит. Но потом. Сейчас же нужно просто идти вперёд. Только вперёд. Шаг за шагом. Первое и главное, что хотел бы сказать Зоро – этот каменный мудак раздражал его до зубовного скрежета. Конечно, он наслаждался отблеском страха в глазах Мистера Фальцета каждый раз, когда тот пытался ударить мечника своими до нелепого огромными каменными кулаками. Но, блять! Это было всё равно, что играть в игру "Ударь крота" в которую Усопп и Чоппер играли еще в Алабасте: абсолютно раздражающее и надоедающее занятие, особенно когда ты в роли крота. Плюсы: он получал практически эстетическое удовольствие от бо́льшего масштаба разрушений, чем обычно. А ещё он встретил гладиаторов и смог оценить их силы. На этом, пожалуй, плюсы кончились. Минусы: ублюдок просто раз за разом погружался в камень, не давая Зоро никакой возможности нанести смертельный урон и закончить, наконец, эти прятки. Голос Пики был такой пронзительный и так бил по ушам, что все веселье, которое Ророноа поначалу испытывал от несоответствия дурацкого писклявого голоса и смехотворно огромного тела, в итоге рассеялось. Он давно должен был закончить эту крысиную возню. Однако, когда каменный мужик, наконец, рухнул, и Зоро удалось смыть большую часть соплей Усоппа со своего пиджака, все внимание мечника снова переключилось на Луффи, Траффи, наглого начальника штаба и Дофламинго. Конечно, именно тогда они и заметили, что сраная клетка смерти, в которую было заперто всё королевство, медленно сжималась. Зоро устало вздохнул. Судя по скорбным крикам Усоппа и шоку на лицах маленьких фей, с этой хернёй придётся разбираться именно ему. Вопрос был не в том, победит ли Луффи, а во времени, которого, по-видимому, у них не было. Он бежал вместе с Кин'эмоном и другими чудны́ми самураями, чтобы уйти от сдерживающих нитей, когда воспоминание обрушилось на него снова как... проклятый морской поезд. — Ты когда-нибудь ломал свой меч? – спросил его как-то Михоук. — Ты когда-нибудь испытывал стыд от того, что твоя сила превзошла твое же оружие? Конечно, чёрт возьми, все так и было! Не просто так он носил на бедре их аж три штуки. — Если ты покроешь свои мечи хаки, если пустишь свою силу по всей длине лезвия, ни один твой клинок больше никогда не расколется. Зоро глубоко вздохнул и прямо как тогда… когда над ним возвышалась колоссальная фигура Кумы… Он принял на себя бесконечную решимость Луффи. Принял слёзы Усоппа и доброту Чоппера. Принял смех Брука, стоическое счастье Робин и новаторство Фрэнки. Зоро выдохнул и взял силу Санджи, его ужаснейшую способность выражать мысли через слова и полную неспособность когда-нибудь сказать всё как есть. И мощь наполнила его оружие от кончиков пальцев до острия клинков. Он смачно выругался под нос и обернулся, когда Усопп закричал, что он ушёл не в ту сторону. Именно в этот раз он шёл куда надо, поэтому длинноносому лучше бы заткнуться. — Я собираюсь сдержать эту штуку, — сквозь зубы процедил Зоро, решительно переступая через обломки и оказываясь лицом к лицу с золотой решеткой. Как выяснилось, если на кону жизни множества людей, включая твою собственную, даже сопливые дозорные и грёбаные адмиралы не побрезгуют помощью пиратов. Когда к прутьям клетки подошли простые жители, гладиаторы и феи, Зоро не знал, как правильно реагировать. Но, честно говоря, когда на тебя давит громадная решётка в желании расплющить твое бренное тело, а клинки в твоих руках дрожат от напряжения, стыдно жаловаться хоть на какую-то помощь. Одна из фей сказала ему, что Робин с Тарао летят к Луффи, а Фрэнки помогал удерживать клетку где-то в другой стороне. Зоро только и смог, что стиснуть зубы и кивнуть, давая понять, что слышит, потому что говорить сейчас была слишком большая роскошь. Вдалеке всё ещё рушились здания, вокруг раздавались крики гражданских. Крики поддержки, страха и боли. Когда клетка начала разрушаться, когда длинные острые нити Дофламинго начали распутываться, они в едином порыве сделали последний могучий толчок. Оглушительный звон клинков звучал практически как пение, как гимн сопротивления всего города. И он всё разносился в воздухе, пока золотые струны не разорвались окончательно. Пока королевство разрушенное, горящее и плачущее не победило. Зоро совсем не помнил, что было после. Помнил только мёртвые тела кругом и руины. А ещё, что удивительно, дозорные действительно были заняты делом – помогали раненым и разбирали завалы. Надо же... Всё это время Ророноа казалось, что он не дышал. Словно напряжение всех дней, дикая усталость и сраная коробка из глубины сознания объединились и сдавили его грудь железным кольцом. Только спустя несколько часов, когда все они оказались в маленькой хижине посреди цветочного поля и слушали рассказы Сабо и Робин о двух годах их совместных приключений и воспоминания о детстве Луффи и его названных братьев, Зоро, кажется, и сделал первый глубокий вдох. С бутылкой в руке и с тем временем, что осталось до момента подъема голодного капитана, Зоро сидел и слушал их тихие разговоры под звуки сонного бормотания Усоппа и дикого храпа Луффи. Казалось, прошла целая жизнь за совсем небольшое время. И вот они со всех ног спешили покинуть эти земли. Спешили убраться к чёртовой матери с Дресс Розы и от людей, которые требовали, чтобы Луффи стал командующим грёбаным флотом всего сущего… или что-то вроде этого. Зоро чувствовал, как сама собой на лице расползалась улыбка. Вроде бы и не было причин для веселья, но слыша радостный смех Луффи, который был едва различим за рёвом горожан, что пытались прикрыть их от Фудзиторы. Он видел одинаковые улыбки на лицах Усоппа и Фрэнки. Даже Робин, бегущая впереди, весело смеялась, когда их гнали из города в порт. И Зоро понял… причины для веселья всё-таки были. Хоть корабль фан-клуба Барто и не самый странный в этих водах, но определённо нечто подобное мечник, кажется, видел в кошмарах. Но, надо признать, нахождение здесь немного отвлекало от… проклятой коробки. Вот что его действительно порадовало, так это их обновлённые плакаты с наградами. Но всё-таки какая-то совсем маленькая часть его души будет скучать по дурацкой роже кока на предыдущем розыскном листе. Он явно мог бы обойтись без постоянных восторженных слёз и соплей Бартоломео, когда кто-нибудь из них заговаривал с ним, двигался или просто дышал где-то поблизости от верного поклонника. А так этот мужик был ничего. Он с радостью обещал доставить их на Дзо к остальной команде, и вообще был довольно дружелюбным, только слегка двинутым. Ладно, не слегка. Но самое главное, он даже дважды не подумал и не задал ни единого вопроса, когда Зоро попросил копию листовки Санджи. Хотя сам Ророноа дважды посмотрел на надпись "ТОЛЬКО ЖИВЫМ", напечатанную под портретом кока. И странная тревога поселилась где-то внутри и тут же отправилась в мысленную коробку. Награда Зоро была выше. Отсоси, дерьмо-кок. Когда они нашли "Санни" и не нашли никого из своей команды, животный страх накрыл всех одновременно. Гигантский древний слон рядом с их кораблем особого оптимизма не приносил. Он был просто как громадная вишенка на дерьмовом торте, который они не заказывали. — Мы бы получили сигнал, если бы что-то произошло, — спокойно сказала Робин, осматривая "Санни". – Если, конечно, их не перебили пираты Большой Мамочки, прежде чем они успели добраться до Дэн Дэн Муши. — О, Мисс Робин так прекрасна, когда говорит о предзнаменованиях судьбы! – пылко воскликнул Бартоломео, восторженно глядя в небеса. Остальная команда, следуя примеру своего капитана, рассыпалась в комплиментах и заливала палубу слезами. Зоро не испытал облегчения, когда они сошли на свою родную палубу с корабля Барто, потому что…чёрт что-то явно было не так. Хорошая новость была в том, что, похоже, крупной битвы не случилось. Зоро был уверен, что дурной Завитушка разгромил бы полкорабля прежде, чем его удалось бы словить. Да и Ведьма со своей палкой явно не отставала бы. Но "Санни" выглядел таким… нетронутым, даже брошенным, и это было самым странным. Санджи ведь просил разрешения на битву. Да и та всевидящая дамочка говорила, что на их команду напали. — Мне это не нравится… — нервно проговорил Усопп, критически оглядывая нетронутые мандариновые деревья. – Я имею в виду, Санджи даже с Зоро так аккуратно никогда не дрался. Не могу представить, что бой против пиратов Мамочки прошёл вообще без ущерба. — Навигатор-сан была очень довольна своим усовершенствованным климатактом, — размышляла Робин, проводя рукой по перилам фальшборта, в то время как Фрэнки ушёл проверять запасы колы. — И нет никаких признаков ударов молнии, — пробурчал Зоро, соглашаясь с археологом. — Тогда нам пора идти — серьёзно, насколько умел, сказал Луффи всей группе. — Траффи, ты сказал, что мы должны залезть на слона, да? — Да, — тихо ответил Ло с таким видом, будто он предпочел бы проспать ещё дня по три на каждый глаз, чем куда-то идти, но он послушно поднялся вместе с ними по ступенькам. – Технически остров Дзо находится там. Луффи кивнул, и чёрные глаза загорелись огнём азарта. Твою мать! — НИКАКИХ ГОМУ-ГОМУ-РАКЕТ! — закричал Зоро, и ему, возможно, стало бы стыдно за то, что не сдержал… эмоции, если бы только не вся остальная команда в лице Фрэнки, Усоппа и Робин, которые кричали то же самое. Фрэнки остановился на пару минут у перил верхней палубы, прежде чем подойти к трапу и подождать остальных. — Похоже, было по крайней мере, три очереди и один пушечный выстрел. Может, две очереди и два выстрела, но в коле есть вмятина, и сиденье, кажется, отрегулировано под Нами, — Фрэнки задумчиво потёр подбородок. — Так что делать будем, капитан? — Видимо, они сбежали на остров, — пожал плечами Луффи, глядя на Ло, — да и команда Траффи ждёт его там. Так что мы просто запираем "Санни" и отправляемся их искать! Они же ждут нас. Я так хочу узнать, как они отбились от людей Большой Мамочки. Интересно, был ли там тот парень-кот с милыми глазами? Луффи громко смеялся, и вся его неполная команда улыбнулась, наполняясь уверенностью капитана в то, что остальные накама в безопасности. — Я могу нарисовать нам средство передвижения, — хмыкнул Кандзюро, доставая кисть. — Я так скучаю по маленькому Момоносукэ. Не будем терять времени. Пойдёмте, я устрою нам прогулку верхом. «Это похоже на рисунки Робин», — думал Зоро с растущим ужасом, а самурай не останавливался, всё добавляя к своему и так весьма… эксцентричному творчеству кучу мелких странных деталей. Зоро вроде слышал, как Бартоломео что-то им кричал со своего корабля, а Кин'энемон высокопарно вещал о своей самурайской миссии, но всё внимание мечника было приковано к рисунку на полу "Санни". А ещё Фрэнки выглядел так, будто он был буквально в трёх секундах от того, чтобы удушить рыжеволосого самурая за осквернение палубы его сокровища. — Явись! — воодушевленно крикнул Кандзюро. — Восходящий Дракон! Зоро подавился смешком, когда нечто, похожее на червя, пускающее сопли из чего-то напоминающего свиное рыло, с печальными глазами-бусинками "явилось" палубы "Санни". Он выглядел… жалким, без крыльев и с переваливающейся поступью, как у уродливой утки. Он напомнил Зоро тех маленьких деревянных игрушечных змей, которых мальчишки в его додзё прятали для шалостей. И они называли "это" Рюуносуке, потому что, конечно же, "Восходящий Дракон" нуждался в имени. Они назвали и привязались к анимированному, плохо нарисованному эскизу, что изо всех сил старался попасть на вершину слона. Бедолага издавал скулящие звуки, когда полз вверх по боку исполинского животного, как больная блоха, и воодушевленно сопел всякий раз, когда кто-то говорил ему что-нибудь ободряющее. Мда. Шансы добраться на остров живыми и не свернуться со своего транспорта были невелики. Зоро вообще считал, что они обречены. Хотя. Это ведь не настолько рискованно, как пытаться оседлать столб воды, чтобы найти в небе несуществующий остров, правда? Остров Дзо, если говорить честно, выглядел как зона бедствия. Пока Робин, Луффи, Фрэнки и Усопп оплакивали последнюю вспышку энергии Рюуносуке, Зоро беспокойно смотрел на руины поселения перед собой. Это было любопытно. Отчасти обитаемые земли, отчасти джунгли. В голове мечника проскочила мысль, что люди (ну или не совсем люди) существа занимательные. И это удивительно, как они могут приспособиться к жизни буквально где угодно: и глубоко в океане, и высоко в облаках, и, очевидно, на спине древних слонов в диких джунглях. Когда они встретили команду Ло, Зоро переполнила странная смесь чувств: благодарность за то, что такая странная компания позаботилась о Луффи, когда его накама не могли этого сделать, необъяснимое и непреодолимое желание увидеть поскорее остальных Мугивар и тревожащее, щекочущее чувство где-то в желудке. Даже при беглом осмотре стало очевидно, что разрушения были совсем недавними, и просто не могло так случиться, что остальная часть команды не приложила к этому руку (а некоторые ногу). Ророноа успокаивал себя тем, что Мугивары за свое недолгое совместное путешествие видели больше воин и революций, чем некоторые за всю свою жизнь. И даже когда обычно невозмутимый Трафальгар осматривал всё напряженным и слегка обеспокоенным взглядом, Зоро сохранял (видимое) спокойствие. В конце концов, разве они вот только что не уничтожили тиранию одного ублюдка и не освободили целое королевство по пути сюда? Чтобы добраться до команды, потребовалось больше времени, чем хотелось бы Зоро. При предварительном осмотре зоркого глаза старпома его накама были целы, вполне себе здоровы и даже… разодеты: на Нами явно дорогое платье, пальто Чоппера выглядело пушистым, и это не говоря уже о нелепом наряде Брука. А вот Санджи… Санджи выглядел изнурённым. Зоро мысленно попытался подсчитать, сколько времени они пробыли порознь. Явно же не больше нескольких дней. Но на лице кока была такая вселенская усталость, будто он всё это время кормил пару-тройку Луффи. Он слегка оживился, только когда собака-минк и кролик (которые, конечно же, обе были дамочками) потёрлись щеками о его подбородок в знак приветствия. — Все в сборе! — радостно закричала Нами. Чоппер со всех ног бежал прямо на Зоро с глазами, полными слёз счастья. Санджи немного замешкался, бросив на них тёплый взгляд, и подошёл к остальной части долгожданных накама. Зоро на мгновение растерялся от такого приветствия маленького доктора (и совсем немного от взгляда кока), пока не услышал едва слышное бормотание Чоппера между всхлипами: — Мы всё расскажем вам, ребята, но ничего не говорите о самураях и Вано. Мы думаем, что люди Большой Мамочки пробрались на Зунешу. В конце концов, им пришлось ждать почти до полудня, чтобы выяснить, что, чёрт побери, здесь произошло. Конечно же, слово взяла Нами, а Брук и Чоппер периодически вставляли свои пять белли в повествование навигатора. А Санджи… Санджи был настолько молчалив, что Зоро это уже начинало бесить. Кок стоял поодаль группы, прислонившись к дереву, и курил, кажется, уже четвёртую сигарету подряд. Нами и Брук, перебивая друг друга, взахлеб рассказывали подробности их пути между звонком и высадкой на Дзо. Луффи выглядел так, будто вот-вот лопнет от гордости. Зоро на самом деле тоже изо всех сил старался сдержать внутреннее ликование и не позволить довольной улыбке запятнать его невозмутимую физиономию. Всё верно, его накама сильны и хитровыдуманы даже для пиратов Йонко. Подавись, Мамаша! Когда они отправились с Чоппером, чтобы проверить одного из пострадавших лидеров племени, Зоро слишком медленно поднялся, слишком педантично отряхнул пыль с штанов (которой там и в помине не было), и нашёл себя идущим в ногу рядом с Завитушкой, который, как обычно, отстал от всей группы. — Награды обновились, — как бы между прочим сказал Зоро. — Думаю, даже Снайперский нос теперь выше тебя, Дермо-кок. Он почувствовал, как что-то тёплое разлилось в груди, когда Завитушка споткнулся на следующем шаге и обернулся на него с пылающим огнем в голубом глазу. — Ты что-то сказал… засранец? — Санджи запнулся, явно проглотив всю нецензурщину, которую хотел обрушить на зелёную голову старпома, и отвёл взгляд. — Ты так много говоришь об этой ерунде, что это уже похоже на сублимацию, — фыркнул кок, прикуривая сигарету. Зоро вообще не понял, что такое сублимация, но определённо понял, что его ладонь мгновенно вспотела, как только он положил её поверх харамаки. А ещё он точно видел, как дрожала рука кока, когда тот щёлкал зажигалкой. — Наверное, здесь найдется пара листовок, — сказал мечник, убирая руку от пояса. — Если, конечно, у чаек хватает смелости приближаться к этому острову. В свое оправдание Зоро хотел бы сказать, что технически во всем виновата Робин. Он свято верил в её начитанность и её профессионализм как археолога. Но, кажется, даже все знания Нико не справились со странностями племени минков и их земель. Они стояли у хижины вождя, ожидая Чоппера и остальных членов команды. Санджи был всё ещё слегка заторможенным, и Зоро надеялся, что это просто из-за готовки для целого племени, хотя вряд ли минки могли сравниться с аппетитами Луффи. Зоро, правда, хотел, чтобы так и было, но, глядя на выражение лица Завитушки, который сидел на ступеньках, он понял, что его надежды не оправданы. Определено было ещё что-то, о чём кок не посчитал нужным рассказать своей команде, и это "что-то" давило на него каменной плитой. — Эй, — негромко позвал Зоро, но, увидев, как Санджи вздрогнул всем телом от небольшого оклика, мечник удивлённо оглядел накама, будто вот только сейчас его увидел. Может быть, всё дело было в том, что это была самая долгая их разлука со времен инцидента на Сабаоди, и во всех тех бурных, выматывающих чувствах, что принесли эти дни. Может быть, в том, как люди Дресс Розы плакали от облегчения, от гнева, от отчаяния. Может, в том, что Луффи сделал совсем небольшую передышку и снова ринулся в бой, не жалея себя. Нет. Всё дело было в том проникновенном взгляде Виолы и её словах. «Он очень открытый человек, если правильно на него посмотреть.» И Зоро впервые постарался посмотреть правильно. — Что с тобой, Завитушка? Ты выглядишь так, будто тебя мешком с дерьмом стукнули. Робин на секунду отвлеклась от подслушивания у дверей и бросила на них обеспокоенный взгляд. Санджи искоса глянул на старпома, нервно сжимая зубами фильтр догоревшей сигареты. Не отрывая заинтересованного взгляда, мечник заметил, как напряжение в теле Санджи потихоньку уходило. «Странная реакция», — думал Зоро, всё ещё не отводя глаза и наблюдая, как плечи кока постепенно расслаблялись. Прямая, как доска, спина слегка ссутулилась, а светловолосая голова склонилась набок. — Не о чем беспокоиться твоей маленькой замшелой головке, — чуть ли не пропел Санджи с напускным весельем, отворачиваясь от хмурого взгляда Зоро. — Выкладывай, Блондинка, — фыркнул Ророноа, не поддавшись на провокацию. — Не все из нас твоя мадам с Дресс Розы. Я не знаю, что там думают твои завитушчатые мозги, но, похоже, это достаточно важно, раз ты не бегаешь и не пускаешь слюни на всё, что хоть отдаленно напоминает женщину. — Эй! — начал было злиться Санджи, но быстро растерял свой пыл. — Чёрт, ладно, эти ублюдки кое-что сказали, и это не даёт мне покоя, — Санджи бросил взгляд на Робин, которая вежливо делала вид, что и их разговор её абсолютно не интересует. – Один из них сказал, что у них здесь три цели: захват Цезаря, уничтожение нас и ещё что-то, но мы не поняли, что именно. — Им явно не понравился тот звонок на остров Рыболюдей и разговор с Луффи, — пробормотал Зоро, ухмыляясь уголком рта. Кок в ответ издал только хриплый выдох, который, вероятно, мог быть смешком — А где, кстати, Клаун? — Он отсиживается в здешнем лазарете. Чоппер заставляет его помогать с лекарствами и прочим, — Санджи махнул рукой, видимо, в сторону нахождения оленёнка и его пленника. — Наш грозный доктор удивительно хорошо справляется с ролью "хорошего-плохого дозорного". Кок устало провёл пятерней по золотистой чёлке, отбрасывая её назад. Это было так странно — вдруг увидеть оба голубых глаза и завитушку второй брови, по которой Ророноа даже успел соскучиться. — Значит, ты тут сходишь с ума, потому что плохие парни не раскрыли тебе свои планы? — задумчиво предположил Зоро, стараясь сдержать усмешку, когда Санджи пробормотал явно что-то обидное и кинул в него окурок. — Звучит нелепо, когда ты это говоришь, — проворчал Санджи и встал, отряхивая штаны. — Они говорили что-то о приглашении куда-то и, кажется, упоминали о чаепитии на острове Рыболюдей. К сожалению, у нас нет ни одного хорошего знакомого, кто хоть как-то был бы связан с Большой Мамочкой и её делами, поэтому нихрена мы не узнаем. Из-под манжет рубашки и вокруг горла кока выглядывали бинты. На челюсти багрово-черным цвел синяк. Зоро действительно задумался, что же они здесь пережили. Судя по всему, сумасшедший мужик в шубе был, по крайней мере, откровенен и открыт в своей чудовищности. Здесь же битва была неожиданной, быстрой и жестокой. Он до конца не уверен, хотел бы он быть здесь с ними или действительно был нужен на Дресс Розе. Поэтому он взял этот вопрос, как и кучу других подобных, и запихнул его в ту самую коробку с вопросами, на которые не хотел отвечать, и с мыслями, которые не хотел думать. Зоро совсем не нравилось задумчивое, почти обеспокоенное выражение лица Робин, когда она отвернулась от них и полностью погрузилась в разговор, происходящий внутри хижины. Ах, да, это точно была вина Робин. После того, как они познакомились с остальными минками, кок исчез в хижине, которую огромный ягуар-минк Педро назвал "кулинарным царством". Да и чёрт бы с ним, но та нежность, которая проскочила в рычащем низком голосе, та мягкость во взгляде, которым он проводил удаляющуюся спину кока, Зоро ну вот вообще не оценил. Хотя ничего странного в этом не было. Санджи — человек, который накормит голодного, не глядя на то, кто перед ним. И практически невозможно быть хоть немного не очарованным тем, кто не только приготовит для тебя самую вкусную еду в твоей жизни, но и вкусную еду, которая в буквальном смысле исцелит твое тело. Ну, типа того… Не то чтобы Зоро был в курсе… Так вот. Робин. Они провели большую часть дня, осыпаемые похвалами и рассказами о приключениях своих товарищей. Всё-таки было немного паршиво, что его тут не было, чтобы помочь, ну или хотя бы оценить, как его накама раскидали плохих парней. Но рост и сила его команды невероятно согревали сердце Зоро. Это были тяжелые два года для них всех, но они определённо стоили таких моментов, как этот. Итак: Робин прогуливалась по острову, подальше от эпицентра газовой атаки, зарисовывая в блокноте местные плоды и ягоды. По крайней мере, Зоро думал, что это эскизы местной флоры, иначе она рисовала нечто… абстрактное, и он отказывался комментировать это творчество. И да, Робин умна, и у старпома вообще не было причин не доверять её знаниям. Поэтому, когда она сорвала горсть ягод и протянула ему, Зоро без лишних вопросов взял их, немного обтёр о штаны и забросил в рот. Так что да. Это определенно была вина Робин. Она сама попробовала несколько небольших ягод, и, судя по урчащему звуку, их вкус абсолютно её удовлетворил. Потом она рассказывала о местных растениях так, как кок говорил обычно о своих напыщенных винах: о плодах, отношении к солнечному свету и различных свойствах в зависимости от места обитания. Ягоды слегка горчили, были похожи на виноград, но с очень толстой кожицей. Робин всё говорила, когда Зоро вдруг почувствовал, как его тело бросило в пот. Нико резко остановилась, как вкопанная и задумчиво хмыкнула. — Возможно… я неправильно классифицировала эти ягоды, — тихо сказала она. — Нужно взять несколько с собой и спросить кого-нибудь в племени. — Только не говори, что они ядовитые, – хмуро сказал Зоро, не прельщённый возможностью такой бесславной смерти. Он нервно потёр подбородок, ощущая, как сердце с каждым ударом посылает по телу расплавляющий жар. — Ну, здесь два варианта. Это либо ягода Латолайя, которая известна тем, что начинает бродить прямо на кусте, когда созревает окончательно, и внутри под кожурой вместо мякоти – вино, похожее на виноградное, — щёки Робин заметно налились румянцем. Она ткнула в ягоду пальцем и глянула на Зоро этим раздражающим, нечитаемым взглядом. — Или это ягода М'комуу, которая похожа на Латолайю по внешнему виду и запаху, но внутри содержит токсин, который оказывает миорелаксирующее действие на съевшего. Что очень интересно, кусты, как правило, растут на склонах под большими тенистыми деревьями, но из-за уклона земли и потоков воды они практически не удерживают влагу и приспособились получать необходимые питательные вещества от мелких животных, — Робин мягко улыбнулась и казалась абсолютно довольной такими пугающими способностями растения. Они шли в сторону лагеря по зарослям. Пока единственное, что напрягало Зоро, это покалывающий жар по телу. — А ещё лоза таких кустов может двигаться, и когда жертва ослаблена, её затягивает в гущу куста, и колючие ветви колют зверька, пока он не начинает истекать кровью, и растение напитывается ею, как водой, — Нико затихла, полные губы растянулись в нервной улыбке, а на высоком лбу выступила испарина. — Думаю, нам не о чем волноваться, Мечник-сан. Мы явно покрупнее кроликов. — Стой, — Зоро резко остановился, положив руку на рукоять Вадо. — Там… кто-то идет. Проверишь? — Расслабьтесь, ребята, свои! — Зоро сразу узнал этот рычащий голос. Ророноа почему-то слишком хорошо чувствовал его запах, будто его обоняние обострилось в несколько раз. От минка несло хорошей дракой и чем-то вкусным… очень вкусным. Широкая ладонь крепче сжала рукоять клинка, а Педро всё приближался. — Мне поручили лично прийти за вами и сказать, что ужин готов. А ещё Санджи-сан, кажется, говорил что-то вроде «приведи сюда мечника, или он никогда не будет есть», — воодушевленно сказал ягуар, зубасто улыбаясь. Робин перевела взгляд на Зоро и напряженно ухмыльнулась, но мечник был уже не с ними. Ророноа глубоко вдохнул, и, видимо, что-то отразилось на его лице, потому что в следующее мгновение археолог скрестила на его груди свои и с десяток призрачных рук, и они оба рухнули на землю. Он, блядь… грёбаный минк… Пахло специями и тлеющим углём, чем-то устрашающим и волнующим, словно буря на горизонте, словно обнаженный меч. Не то, как пах Педро, заставляло Зоро рычать и биться в абсурдно мощной хватке Робин, а то, кем он пах. Они что-то говорили, но мечник не мог разобрать. Его уши будто были залиты водой, а перед зрячим глазом всё расплывалось в какую-то непонятную муть. Зоро чувствовал, как дрожали руки Робин, сдерживающие его гнев. Педро что-то сказал, приближаясь, и Нико сбилась с дыхания. Её руки сжались ещё крепче вокруг Зоро, но даже боль его не отрезвила. Минк обеспокоенно кивнул и сделал шаг назад… а потом ещё… и ещё, унося с собой запах Санджи. Нет! Не уходи! Зоро хотелось закричать во всю глотку, чтобы сраный минк не двигался, но где-то на подкорке проскочила мысль, что он и так уже выставил себя полным идиотом, и мечник с силой прикусил внутреннюю сторону щеки. Робин тяжело дышала, её руки дрожали, а лицо покраснело то ли от напряжения, то ли из-за проклятых ягод. Верни! Верни его! Верни его… Прошло несколько минут, а может часов, и Зоро почувствовал присутствие своего капитана… и Педро. Напряжение немного отступило, как и дикий неконтролируемый гнев. Робин уже отпустила его к тому времени, и он стоял на коленях на земле, зарываясь руками в грязь, желая в ней же и утопиться от стыда и от разрывающего внутренности жара. Робин сидела рядом, скрестив ноги, и тяжело дышала, но, казалось, держалась гораздо лучше Зоро. — А у вас тут, ребята, прикольные ягоды, — последнее, что сказал Луффи, перед тем как его резиновый, покрытый хаки кулак прилетел прямо в его же старпома. И свет погас. Его определили в одну из уцелевших небольших хижин. Зоро уже несколько раз обошёл её по периметру, оценивая скудную обстановку: одна половина была отведена под спальню (ну наверное), с одним большим футоном, сдвинутым в угол, и грудами одеял и подушек, которые когда-то были сложены аккуратными стопками вдоль стены, а сейчас раскинуты по полу (что поделать, бедные одеяла и подушки взбесили мечника только одним своим существованием). Другая половина была отделена чем-то похожим на кухонную стойку с кучей бутылочек и баночек с какими-то травяными смесями и маслами, которые тут же полетели в кучу разномастных постельных принадлежностей в порыве странного бешенства мечника. В углу было что-то по типу насоса для подачи воды, но воду данное устройство, видимо, подавало, только если его хорошенько попросить (ну или хорошенько стукнуть). По ощущениям он провел здесь уже пару часов. Когда Фрэнки и Луффи затащили его едва соображающее тело в хижину, был уже закат. В то же время женщина-минк отвела Робин в такое же жилище. Археолог проявляла гораздо больше самообладания, чем Ророноа, когда к ней приближались другие, и её, с благородного дозволения капитана было решено не вырубать. Они (точнее Робин) объяснили всю ситуацию, пока их вели к уцелевшим хижинам, а минки великодушно пояснили, что их ждёт в ближайшее время. И своими немного растрясёнными мозгами (всё-таки у Луффи отличный удар) он понял, что Робин ошиблась в обоих вариантах. Ягоды, которые они съели, не были ни Латолайе, ни М'комуу. Они проглотили нечто под названием Феро. Эти ягоды росли только на Дзо, следовательно, известны были только племени минков и использовались для того… ну, Робин, наверное, уловила гораздо больше различных свойств этой проклятой ягоды, но Зоро понял главное. Ягодка была главным ингредиентом в лекарстве при проблемах с… желанием размножаться и эректильной функцией, так сказать. Вот только у Зоро таких проблем вообще не было. Когда его, как мешок с провизией, вкинули в комнату, Зоро почувствовал, что внизу живота сладко потянуло, и чем жарче и твёрже становилось его тело, тем хуже чувствовал себя его разум. Ророноа был мешаниной из тоски и печали, желая лишь, чтобы его поскорее отпустило. И в то же время… ... он не мог перестать думать о том, как выглядел кок, когда они, наконец, встретились: растрепанный, рассеянный, немного потерянный и бесконечно трогательный. Зоро прекрасно знал, кого он ждал. И ему это не нравилось. Он расстелил футон, лёг на него, немного повозился, поправляя одеяла и подушки, а потом встал и продолжил ходить по комнате (потому что лежачее и одинокое положение ещё сильнее его разозлило). Он сбросил ботинки и швырнул их в стену, но удовлетворение от того, как те громко стукнули о деревянные доски, быстро сгорело в невыносимом жаре его тела. Зоро был словно ходячий ад. Но он скорее сдохнет, чем позволит этому огню поглотить ещё кого-то. В комнате уже потемнело, когда Зоро услышал лёгкие шаги, которые раздавались всё ближе и ближе. По стуку каблуков, по длине шага он мог точно сказать, кто именно шёл к нему. Мечник испытывал первобытное желание спрятаться, желание швырнуть чем-то тяжёлым в чёртову дверь, что бы гость понял, что ему здесь не место. Он чувствовал, как жажда насилия жгла за грудиной, как она поднималась выше и оседала привкусом крови на языке. Животное желание, казалось, сочилось через поры на коже и покрывало её густой плотной плёнкой. От этих выжигающих разум ощущений хотелось рычать. Хотелось брать. Пытаясь хоть как-то успокоиться, сохранить хоть какой-то самоконтроль и остатки гордости, Зоро считал удары сердца и не остановился даже когда шаги замерли прямо перед его хижиной. — Педро всё мне рассказал, — спокойно сказал Санджи из-за двери. — Впустишь меня или продолжишь драматизировать? Зоро позволил тишине стать ответом. Было слышно, как Санджи шаркнул носком ботинка по земле, а затем раздался тихий щелчок зажигалки, и до носа мечника дошёл совсем слабый запах табака. Что-то в этом едва уловимом запахе позволило Зоро ещё ненадолго задержаться в реальности, словно якорь, который не давал окончательно скатиться в безумие. — Никто не пострадал, но все переживают за тебя, тупая ты жопа, — всё тем же полным безразличия тоном продолжал Санджи. — Так вот, раз ты, видимо, собираешься продолжать вести себя как мудак, а я только теряю здесь своё драгоценное время на сон, ты откроешь, блять, эту сраную дверь или мне открыть её за тебя? — …не входи, — еле смог выговорить Зоро, потому что на горле, казалось, затянулась удавка. — Это… — он запнулся, пытаясь подобрать верные слова. – Ты ничего мне не обязан. — Ты прав, — согласился Санджи. – Я ничего тебе не обязан. Но вот я здесь стою как… слышишь, так что, может быть, уже откроешь, Маримо? Сглотнув вязкий ком в горле, Зоро с трудом поднялся на ватные ноги, но к двери не пошёл. — Не открою, — наконец подал голос Ророноа, изо всех сил стараясь звучать как можно твёрже. Снаружи было слышно, как Санджи издал громкий недовольный стон и пробормотал что-то про мечников-идиотов. — У нас и так проблем по горло, да и ты ещё… не факт, что на остров больше не нападут… Слушай, со мной всё нормально. Я просто пережду это. Я не хочу никому навредить. — Ты никому и не навредишь, — раздражённо вздохнул Санджи. — Я не собираюсь рисковать! — зло крикнул Зоро, чтобы до тупого кока наконец дошло. — И не собираюсь нести ответственность, если вдруг раню кого-то… особенно тебя, — последние слова он будто выплюнул в сторону двери. В глазах потемнело. Зоро откинул голову назад и сильно прикусил губу, чтобы вкус крови и лёгкая боль хоть немного привели его в чувства, потому что он явно уже ляпнул лишнего. Та коробка в глубине его сознания тряслась и, казалось, сейчас разлетится в щепки от переполняющих её лишних мыслей и прочего дерьма. — А, то есть ты, Мшистая башка, нас всех слабаками считаешь? – резко бросил Санджи тоном, явно далеким от дружелюбного. – Оглянись вокруг, дерьмовое подобие мечника! Мы сражались с Ситибука…ями в сраном множественном числе, блять! С тремя на данный момент, а ты с четырьмя, если считать Михоука и то, как он тебя чуть не вскрыл на моём пороге! С обратной стороны в дверь прилетел кулак, а может, это была нога, а может, Санджи и лбом стукнулся, утомленный тупостью и идиотской жертвенностью своего накама, которые вот сейчас вообще были не к месту. — На нас нападают чёртовы Йонко слева, справа и по центру! Ты сам говорил: это Новый Мир, мы больше не можем себе позволить проигрывать и пережидать! — Это ведь я, ты это понимаешь? — выпалил Зоро. Мечник сам не заметил, как оказался буквально в шаге от двери и смотрел так, будто её вовсе не существовало, а прямо перед ним был Санджи. Он слышал, как кок тяжело и шумно выдохнул, и всё, что Зоро хотел, это вдохнуть этот воздух. — Ты… ты это о чём? — Санджи наклонился вперёд, и дверь затрещала под его напором. — Слушай, каждый раз, когда случалось такое дерьмо… не похоже, что у тебя был выбор, ясно? Санджи, видимо, наклонился ещё ближе. Хлипкая дверь заскрипела сильнее. Зоро так сильно хотел открыть её, просто снести убогую перегородку с петель к чёртовой матери. И каждая до предела напряжённая мышца в его теле поддерживала это желание. — Сейчас всё не так. И я не… Я не могу, Завитушка. Ророноа наклонился вперёд, прижимаясь лбом к деревянным доскам. На мгновение, всего на секундочку, он эгоистично вообразил, позволив коробке с противоречивыми чувствами и опасными мыслями чуть-чуть приоткрыться, что Санджи отражал его положение с другой стороны. Только на мгновение он понадеялся, что если они оба прислонятся достаточно близко, они как-то преодолеют этот барьер между ними. И Зоро думал не о хлипкой двери. Он понадеялся, что Санджи всё сам поймет, как всегда делал, когда даже мечник до конца не понимал. — …Ты правда всегда ждёшь меня? – тихо, почти шёпотом спросил Санджи. Зоро даже сначала подумал, что ему послышалось, но уязвимый шёпот, казалось, проник под кожу, под рёбра, куда-то в самое сердце. — Ч… что? — Зоро сбила с толку такая резкая перемена в разговоре и нотки волнения, проскочившие в голосе кока. — Ты сказал тогда… — начал Санджи, будто слова вылетали у него изо рта прежде, чем он успевал их обдумать, – … на том острове ты спросил, не бесит ли меня, что я не пробираюсь на кухни… — … Не можешь пробраться… — бездумно дополнил Зоро. — А потом ты сказал, что ждёшь меня снаружи. И… я ведь почти всегда находил тебя где-то рядом. Мда. Зоро отлично помнил свой проё… промах на Ньюкс Нохе и то, каким искренне озадаченным и смущенным выглядел Санджи после его слов. – Ты действительно ждал меня? Ты не просто… терялся? Зоро потребовалась секунда, чтобы ответить. И когда слова сорвались с губ, он почувствовал, как его тело одновременно и напряглось, и расслабилось под тяжестью честности. — Я не теряюсь. Я нахожу дорогу к тебе, – признался Зоро. Это ведь должно было быть неловко, да? Но было ощущение, словно с какой-то части души мечника слетела гранитная плита. Тяжесть в животе уменьшилась. Коробка "не трогай/не думай" казалась немного опрятнее. Дверь резко распахнулась, и Зоро, совершенно не готовый к тому, что его опора внезапно исчезнет, рухнул вперёд. Он успел лишь мельком глянуть в голубые глаза, в которых плескалось дикое пламя, и краем уха услышать низкое рычание: «так эта грёбаная штука даже не была заперта, мудила?», прежде чем вообще перестал думать и что-то слышать. Он не мог думать, потому что нежные руки обняли его голову, а крепкое стройное тело стало его новой опорой и не позволило упасть. Он не мог анализировать и рационально мыслить, потому что были тонкие мягкие губы, которые прижались к его губам в жестком, жадном и долгом поцелуе. Это было крайне занимательное переживание, сродни внетелесному: рациональная часть его мозга кричала, что он должен оттолкнуть Завитушку, в то время как большая часть разума и всё тело целиком, отравленные проклятой ягодой, кричали на все лады: «ВОЗЬМИ! ВОЗЬМИ! ВОЗЬМИ!» У него не осталось выбора. Санджи довольно ощутимо толкнул мечника в грудь, впихивая того назад в комнату. Зоро сделал несколько нетвёрдых шагов назад, пока не упёрся спиной в стену, вжимаясь в деревянные доски с такой силой, словно хотел, как те сраные призраки Пероны, пройти сквозь них. Широкие ладони не отрывались от грубой поверхности стены, мозолистые пальцы впивались в дерево, зарабатывая занозы, хотя единственное, что они хотели бы сжимать – это гибкое тело кока. — Какого хрена ты делаешь? — спросил Санджи, судорожно выдыхая. — Я… ты говорил, что он сказал тебе, — еле выговорил Зоро, едва ворочая языком от близости желанного объекта. — Я… разозлился. Не смог сдержаться. Набросился на… него. Я могу навредить тебе. — Перестань уже чушь нести. Мне ты не навредишь, — фыркнул Санджи и закатил глаза. Зоро раздраженно засопел. — Нет, если смогу сдерживаться, — выдавил Зоро, — а я не смогу, если ты продолжишь… стой на месте! — крикнул он, и Санджи замялся буквально на мгновение, но всё же сделал шаг вперёд и оказался в центре хижины. Голубые глаза горели раздражением. — Если ты подойдешь ближе, я не смогу обуздать… это. Я не причиню тебе вреда, Завитушка. — Именно это я и пытаюсь тебе сказать, но твоя тупая задница вместо башки нихрена не слушает! — огрызнулся Санджи и начал расстёгивать пуговицы на рубашке, и у Зоро потемнело в глазах. — Ты не причинишь мне вреда. Кок буквально за секунду выпутался из тесной рубашки и сложил её на кухонную стойку. Его грудь больше не была скрыта бинтами, но чуть пониже соска, до самого нижнего края рёбер, цвел большой синяк. Зоро подавил страстное желание огладить эту синеву, надавить на неё пальцами, увидеть, как Санджи вздрогнет, услышать, как тот зашипит от боли. — Ты… ты не можешь этого знать, — прохрипел Зоро. Его ладони вспотели. Он сжал пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в грубую плоть ладоней. — Я могу, и я знаю, грёбаный идиот, — Санджи прочистил горло, и следующие слова прозвучали необъяснимо нежно по неизвестным для Зоро причинам. — Слушай, я верю тебе, Маримо, и в тебя. Ты не сделаешь мне больно. Их взгляды встретились. Губы кока растянулись в язвительной и абсолютно развратной ухмылке. — По крайней мере, пока я не попрошу. Зоро жалобно заскулил и откинул голову назад, сильно стукнувшись затылком об стену. Он хорошо помнил, как Санджи, пьяный, растрепанный с ярким румянцем на щеках, размякший от выпивки и смеха, хриплым от сигарет и громких разговоров голосом сказал: «Может быть, мне это и нужно… чтобы кто-нибудь сломал меня немного». Лицо Санджи снова стало серьезным. — Я не прошу тебя бороться ни со мной, ни с собой, ни с чем-то ещё. Я прошу тебя довериться мне. Неужели ты считаешь, что не сможешь справиться с такой ерундой, — Санджи нервно сглотнул и сделал осторожный шаг вперёд, потом еще и… ещё, словно подходил к дикому зверю. Зоро физически ощущал, как кок приближался, потому что с каждым аккуратным движением Санджи температура тела Ророноа, кажется, росла в геометрической прогрессии. — Всё будет хорошо. Возьми мою силу. Думаешь, не можешь доверять себе? Тогда доверься мне. — Я… Я доверяю тебе, — прохрипел Зоро, и что-то внутри болезненно потянуло от осознания этой правды. Санджи глубоко вдохнул и прикрыл глаза, словно такое открытое и искреннее признание мечника выбило его из колеи, и Зоро пришлось бороться с желанием протянуть руку и коснуться замершего накама. Санджи сделал последние несколько шагов, окончательно сокращая расстояние между ними, и Зоро начал считать каждый удар своего сердца, из последних сил держа себя в руках. Когда холодные тонкие пальцы коснулись края его челюсти, Ророноа накрыл их своей ладонью и крепко сжал. Это прикосновение прошибло его разрядом электричества, словно удар молнии. Зоро даже не осознавал, что стоял, как дурак, с закрытым глазом, пока Санджи не обхватил его лицо ладоням крепко, но бесконечно нежно. Тяжёлое дыхание мечника заполняло совсем небольшое пространство между ними. Блэклэг наклонился ближе и зашептал прямо ему в губы: — Ты всегда находил меня. Как давно ты это делаешь? Сколько раз ты ждал меня? —Санджи, видимо, совсем не думал, что говорил. Он придвинулся совсем близко, прижимаясь лбом ко лбу Зоро, и едва слышно хрипло проговорил: — Просто отпусти себя, Маримо. Отпусти. Я с тобой, Зоро. Это стало последней каплей Ророноа вздрогнул всем телом и... И, да помогут ему боги.—
Ответы вопросы: Как давно: с деревни Кокояши, когда Зоро отправился на поиски очередной бутылки, желательно с чем-нибудь покрепче пива и обнаружил Санджи, с восторгом слушающего молодую девушку, которая рассказывала о способах использования мандариновой кожуры. — Вы знали, Санджи-сан, что её можно использовать в чистящих средствах? И ещё можно сделать цитрусовое масло, а еще для чистки дерева и… и… и… Сколько раз он ждал: да постоянно и повсюду, за пределами ресторанов, кухонь и магазинов. Короче, больше, чем он мог бы сейчас сосчитать.—
Зоро не был уверен, была ли это вина грёбаной ягоды, но поцелуи кока будто вытапливали его мозг из черепной коробки. Он отпустил… почти отпустил себя, но проклятый страх навредить Завитушке не позволял ему оторвать руки от стены. А вот Санджи, по всей видимости, не испытывал вообще никаких сложностей и мук совести. Кок провёл рукой по мощной шее вниз, следуя кончиками пальцев по артерии, в которой, словно загнанная птица в клетке, часто-часто бился пульс. Как только тёплый влажный язык скользнул по нижней губе Зоро, тот судорожно вдохнул и приоткрыл рот, позволяя Санджи вести. — Всё, что захочешь, — задыхаясь, шептал Санджи между поцелуями, мягко поглаживая большим пальцем ложбинку между ключиц мечника. — Ты должен знать. Что бы ни было. Если я могу это сделать, если смогу дать это тебе, я это сделаю. Ты… ты же знаешь, да? Ох. Оох Зоро слишком понравилось, как это прозвучало. — А если… если всё, чего я хочу, – это ты? Только ты, — еле выговорил Ророноа и приоткрыл глаз, глядя на Санджи затуманенным взором. Тонкие ладони снова легли на щёки Зоро, и его взгляд вновь стал серьёзным и, кажется, немного грустным. Мечник тяжело сглотнул и взял Санджи за руку, наслаждаясь ощущением чего-то столь драгоценного в своей грубой ладони. – Только ты. Я могу получить тебя? Ты дашь мне это, Завитушка? Санджи закрыл глаза и выглядел так, будто вот-вот расплачется. Зоро хныкнул, когда кок слабо кивнул и нежно огладил лицо мечника, прежде чем накрыл его губы очередным поцелуем. Руки Зоро, наконец, легли на крепкие бёдра, как казалось, хотели уже целую вечность, а может и две. Он больше ничего не делал, не пытался давить и не старался взять верх. Просто позволял коку вести себя. Воздух между ними был густым, словно патока и будто искрился. Его не волновало, что Санджи не ответил (конечно, волновало, и очень сильно), желание ответа потонуло в волне просто желания. Блять, он хотел кока. Он очень сильно хотел кока. Это осознание поразило его, но вместо инстинктивного страха, за который он цеплялся совсем недавно, Зоро чувствовал, как его тело таяло в поцелуях и как его хватка на сильных бедрах становилась всё крепче. Санджи скулил ему в губы, и чёрт, как же ему это нравилось. Он хотел поглотить эти звуки, он хотел съесть Санджи целиком и не оставить даже частички кому-то другому. — Всё, что захочешь, — жарко шепнул Блэклэг ему в губы, шмыгнув носом, и Зоро окончательно сдался. Он снова поцеловал Санджи, и с каждым прикосновением губ, с каждым движением языка он пьянел всё больше, и это точно была не вина ягоды Феро. Губы Завитушки были удивительно мягкими, и даже колючая щетина на подбородке кока не уменьшала нежности их поцелуев. Зоро прерывисто вздохнул, когда горячий язык снова прошёлся по его губам, по кромке зубов и сплелся в жаркой борьбе с его собственным. Санджи издал нечто похожее на тихий томный стон, и в этом звуке Зоро хотел утонуть. Даже привкус табака был удивительно сладок. Руки Санджи всё ещё лежали на щеках Зоро, удерживая того неподвижно, пока сам кок жадно вылизывал его рот, словно человек, умирающий от голода, и Ророноа так понравилась эта мысль, что даже стыдно было признаться. — Только ты, — практически умолял Зоро и блять, ему бы заткнуться, но то, как искренне говорил с ним Санджи, было слишком для его выдержки. — Всё в тебе... и хорошее и плохое. Я хочу всё, и я знаю, что всё равно мне будет мало. Я хочу… Он сбился с дыхания от лёгкого укуса в шею. Его бёдра резко дёрнулись и прижались к бёдрам Санджи. То, что кок прижимал его к стене, как хрупкую барышню, ведь не должно было так возбуждать, да? Но все его внутренности, казалось, расплавились от ощущения крепкой хватки на его лице, от того, как сильное тело вжало его в вертикальную поверхность. — Хочешь? — тихо спросил Санджи. Его тяжелое дыхание оседало на губах Зоро. Большие пальцы ласково поглаживали смуглые скулы. — Чёрт, Завитушка, да, я хочу трахнуть тебя так сильно и быть в тебе так глубоко, чтобы ты, блять, чувствовал меня внутри еще несколько дней после. Хочу наполнить тебя своей спермой, а потом хочу вылизать тебя начисто, — Зоро подался бёдрами вперёд, прижимаясь своей эрекцией к бедру Санджи. — Попробовал в прошлый раз и с тех пор, не могу не вспоминать твой вкус. Я жажду тебя. Санджи застонал и опустил руки на грудь мечника, сжимая крепкие грудные мышцы. — Чёрт, — яростно шепнул Санджи, кусая губы. Его бёдра слегка подрагивали. – Хорошо. Хорошо. — Правда? — Зоро просунул колено между ног Санджи, прижимаясь бедром к промежности кока и притягивая того к себе, впиваясь пальцами в стройные бёдра. – Я не знаю, буду ли в себе, когда мы начнем, Завитушка. Просто… если я буду слишком сильно давить или сделаю тебе больно, ты должен остановить меня, хорошо? Пообещай мне. Мечник снова подтянул Санджи ближе и… выше, вынуждая того буквально оседлать свое бедро. Он совсем не обратил внимания ни на тоненькие дорожки слез, ни на маленькие капельки на темных ресницах кока. — Ох, блять, — откровенно простонал Санджи, обвивая руками мощную шею Зоро и притягивая мечника ближе, пока тот продолжал подтягивать его всё выше. — Прекрати… блядь… прекрати издеваться надо мной, придурок! — Зоро только что-то невнятно промычал в шею Санджи, вместо ответа вылизывая нежную кожу. — Грёбаный ублюдок. Обещаю, обещаю! Мечник резко отодвинулся, чтобы взглянуть на Санджи. Он искал в голубых глазах подтверждение, он искал искренность его слов. И, кажется, нашёл. — Хорошо, — коротко сказал Зоро. Глаза Санджи ошеломленно распахнулись, когда взгляд Ророноа потемнел, стал собственническим и диким, будто всё, чего он ждал – это вот такое своеобразное разрешение. То, как Зоро практически на глазах терял контроль, вероятно, должно было пугать, но тело Санджи дрожало от возбуждения. От предвкушения. Хватка на его бедрах усилилась, и Санджи дёрнули вверх, как тряпичную куклу, будто сильный, крепкий парень не весил ничего. Блэклэг постыдно взвизгнул и обхватил ногами широкий торс Зоро. — Чёртов ты говнюк, — вскипел Санджи, а мечник наблюдал, как румянец разливался по груди кока, и инстинктивно понимал, что, несмотря на всё показушное недовольство, Завитушке явно нравилось такое положение. Ророноа ничего не ответил, да и, если честно, Санджи не ждал ответа, хотя сам продолжал бурчать явно что-то угрожающее, пока его несли к груде одеял, а грубые пальцы впивались в его задницу. Зоро немного переместил руку, поддерживая поясницу кока, и опустился на пол вместе со своей драгоценной ношей. Он не отпустил Завитушку, даже когда перекладывал одеяла и подушки, чтобы сделать их импровизированное ложе более… комфортным что ли. Санджи изо всех сил пытался подавить смех, наблюдая за сосредоточенными действиями мечника, но его тело слегка потряхивало от едва сдерживаемого хохота. Зоро что-то довольно проурчал, когда, наконец, решил, что этой кучи достаточно для удобства капризного кока, и опустил Санджи на мягкую "постель", хотя его руки двинулись по стройным ногам, не позволяя Завитушке расслабить хватку на своей талии. — Извини, – задыхаясь, проговорил Санджи, пытаясь запихнуть глупый смех куда-нибудь поглубже, — просто … ты действительно вроде как … хах… минки, похоже, не шутили насчет инстинктов. Ты тут целое гнездо устроил. Зоро не ответил, только наклонился, чтобы слизнуть лёгкую улыбку с губ Санджи, низко и хрипло… мурлыча. Кок дрожал под ним всем телом, голый по пояс, и выглядел так завораживающе, что Ророноа чувствовал, как его кровь закипала. Руки мечника блуждали по ногам Санджи. Зоро нервно облизывал губы, а голубые глаза, не отрываясь, следили за юрким языком. Ророноа тихо заскулил, наклоняясь и широко разводя длинные ноги кока, чтобы снова, снова и снова целовать эти приоткрытые губы. Он хотел выпить слюну Санджи, словно это была "живая вода", способная вернуть его к жизни. Он хотел так глубоко зарыться в кока, чтобы никто и никогда не смог его оттуда достать. Он хотел, чтобы Завитушка остался с ним в этой "кровати" как можно дольше. Может, так дурацкий кок хоть немного отдохнул бы? Может быть, этот усталый, отчужденный взгляд исчез бы? Зоро снова заскулил, подталкивая носом Санджи в щёку и наклоняя голову кока, как ему было необходимо, чтобы поцеловать как можно больше мест на теле Завитушки, но не желая отпускать стройные ноги. Тяжёлое и сладостное дыхание Санджи оседало на лице мечника. Зоро так хотел ощутить каждый миллиметр мягкой кожи, но совсем забыл о собственной одежде, что всё ещё стесняла его тело да и брюки кока его порядком бесили. Поэтому, жалобно хныкнув, он всё-таки разжал стальную хватку на длинных ногах. А Санджи… он, правда, старался не смеяться, но, наблюдая, как высшие мозговые функции Зоро уже явно отключились, сдержаться было сложно. — Да понял я, понял, — прошептал кок, крепче сжимая бока Ророноа и хватая того за руки. Зоро тихо и недовольно рычал, но успокоился, когда Блэклэг положил его ладони к себе на торс, а сам стал возиться с пряжкой ремня. Зоро же сосредоточенно ощупывал края большого синяка на боку Санджи. Он, как мог, нежно касался кончиками мозолистых пальцев практически чёрного кровоподтёка. Санджи замешкался. Его пальцы замерли на пуговице ширинки. Зоро даже не заметил этого, зачарованный тёмно-фиолетовой кожей под ладонью, будто он пытался сравнить размер синяка с размером своей руки. Из горла мечника вырвался сердитый рокочущий звук, а широкая грубая ладонь всё так же нежно поглаживала отметину, слегка надавливая. (Санджи на самом деле отлично знал, куда именно сейчас нажимал Зоро. И он хотел бы не реагировать на это так… остро. Эти мягкие касания мечника были почти прямой противоположностью тому жёсткому удару, который однажды лишил Блэклэга сознания. Большой палец Зоро поглаживал именно то место, где в Санджи врезалась рукоять Шисуи. Кок вздрогнул от внезапного осознания. Не эту ли форму память о Зоро теперь будет принимать на его теле: что-то тёмное, что будет пытаться зажить, что-то болезненное, что будет постоянно ныть, а мечник будет продолжать давить на эти следы.) Когда Санджи задрожал, а его кожа покрылась мурашками, Зоро опустил руки ниже, к поясу штанов кока и стал медленно спускать их вместе с бельём. Санджи откинул голову назад, и Ророноа не мог рассмотреть его лицо. Но Зоро сильно и не переживал. Вот же он, Завитушка, весь под ним, только для него и никуда не денется. Зоро приподнял бесконечно длинные ноги вверх, стягивая уже надоевшие строгие брюки, по дороге избавляясь и от ботинок. Он яростно рыкнул и передвинулся, седлая ноги кока. Он всё не сводил взгляд с синяка и с тонких синеватых линий, которых не заметил раньше и которые тянулись от выступающей ключицы через рёбра к центру гематомы. Едва сдерживаемый гнев клокотал где-то за грудиной. Его часть команды ведь получила несколько дней отдыха ещё там, на Дресс Розе. Зоро хорошо выспался, нормально питался и много пил, пока город пытался понемногу восстанавливаться. Его накама, что увели "Санни" с Дресс Розы, такой роскоши, как передышка не получили. Только они сбежали от Дофламинго, как оказались загнанными в угол людьми Большой Мамочки. А потом вообще спасли целый грёбаный остров самостоятельно. Он даже сомневался, успевал ли Санджи есть между заботой обо всех и сражениями. Зажили ли хоть немного раны на груди кока до того, как они прибыли на отравленные земли Дзо. Все эти мысли и вопросы, что наверняка останутся без ответа, вызывали в Зоро странное, иррациональное желание оставить Санджи здесь, никуда не выпускать его из этого вороха мягких одеял. Он, конечно, знал, что это дурацкие мысли. Коку доверили руководство частью команды. Доверили дать отпор пиратам Йонко. В силе Блэклэга никто бы не посмел сомневаться. Но идиотское желание на то и идиотское, оно так просто не отступало. Оно продолжало душить Зоро необходимостью держать Санджи где-то, где глупый Завитушка был бы в безопасности, тепле и… и… любим. Это ещё что за херня? Мощное тело мечника пылало. Зоро чувствовал нарастающее напряжение, что свернулось и жгло внизу живота. Внутри всё замерло, будто в предвкушении перед сложным боем или при падении. Каждый удар его сердца словно усиливал и ещё сильнее разгонял возбуждающее покалывание по коже. Где его бы любили. Где-то между "Мерри" и "Санни". Зоро хотелось сломать себе рёбра и вскрыть грудную клетку, чтобы увидеть, где именно, чёрт возьми, проклятый кок поселился у него внутри. Он хотел расцарапать каждый свой мелкий шрам, чтобы найти какая из этих отметок, оставленная во время их стычек, могла изменить его. Он хотел вскрыть тело Санджи, чтобы увидеть, может… блять, это было так глупо… но, может быть, для него, Зоро, внутри кока тоже нашлось бы место. Тот жар, что охватил его, заставил Зоро сказать Завитушке правду. Ту правду, которую он сам до конца не мог понять. Но теперь, когда он, кажется, понял и даже вроде как принял эту истину для себя, мечник сообразил, почему Санджи плакал. Он не осознал весь размах того, о чём на самом деле просил кока. Но как бы то ни было, Блэклэгу придется это принять: Зоро хотел его всего. Всё что с ним связано. Он хотел их драк и споров. И того, как вспыхнули глаза Санджи, когда Цезарь назвал их лабораторными крысами. Того, как кок ураганом крутился вокруг женщин, и того, как он заботился обо всех вокруг, кроме себя. Зоро знал, что не возьмёт больше, чем Санджи был готов ему дать. Но наивная его часть робко надеялась, что однажды Блэклэг отдаст ему всё. Отдаст ему свое прошлое и свои тайны, которых по словам Ло, было не мало, своё настоящее и своё будущее вместе со сказочной мечтой. Он в который раз вспомнил о той истории, которую рассказала ему Робин, и вынужден был согласиться с ней: разве кто-то должен заслуживать любовь? Должны ли они заслужить быть любимыми? А ещё… на последних остатках своего адекватного сознания в голове Зоро пронеслась мысль… будет ли этого достаточно – истечь здесь правдой, излить всё, чем он сейчас являлся в этот момент? Будет ли достаточно того, что они сломя голову бегут на встречу опасности, прокладывая иногда кровавый путь своему капитану к титулу Короля Пиратов и собственным мечтам, чтобы создать для него безопасное место? Будет ли достаточно только его? Только Зоро? Его тело двигалось на одних инстинктах, а разум был занят подсчётом и запоминанием каждого прикосновения, каждого, даже самого мелкого шрамика на бледном теле, чтобы приглушить нахлынувшие эмоции. Он наклонился и мягко прижался губами к синяку на ребрах кока, широко лизнул тонкие царапины, размышляя, насколько должно быть, мощным был удар, раз даже маленькие ранки ещё не зажили, и наслаждался громкими сладкими вздохами Санджи. Зоро тихо заурчал и на мгновение (голова стала удивительно лёгкой, и он смог хоть как-то собрать мысли в кучу) прижался лбом к крепкой груди и просто позволил себе несколько секунд просто вдыхать пьянящий запах тела Завитушки. Его разум кипел от мыслей. Изо рта рвались глупые слова и признания. — Санджи, — единственное, что смог едва слышно прошептать Ророноа. Он попытался вложить в имя кока всё, что только мог. Доверие, которое он испытывал, оставляя на кока какого-нибудь плохого парня и точно знал, что Завитушка победит. Силу, которая наполняла его, и он мог двигаться вперёд, зная, что его спину обязательно прикроют. Благодарность, которая расползалась на лице мягкой улыбкой, когда перед ним опускалась тарелка с любимым блюдом. Будоражащий азарт, когда лоб в лоб, глаза в глаза, тело к телу, когда в мире исчезало всё, кроме твоего соперника и желания доказать, что ты его достоин. Уверенность, когда точно знаешь, что твои накама в безопасности, пока другой рядом. Зоро приподнял голову, и теплые подрагивающие пальцы легли на его щёки. Он смотрел в растерянные и изумлённые голубые глаза и даже не думал сопротивляться, когда его потянули выше. Но главное ближе. — Да, — с надломом в голосе сказал Санджи, будто он всё понял, а Зоро… это была его слабость. Такое безоговорочное понимание его слабость. — Зоро, не… не всё. Но всё остальное… да. Что-то внутри него раскатисто зарычало. Он наклонился и впился в тонкие губы жадным голодным поцелуем, словно подтверждая, что не потребует от Санджи больше, чем тот способен дать. Тугой узел возбуждения в его животе взорвался. Зоро загнанно дышал и вылизывал рот кока, внезапно не зная, что делать дальше, куда деть руки, куда деть ноги, что поцеловать первым. Единственное, что он точно знал, что здесь, в горячих объятиях дрожащих рук Санджи, он хотел бы остаться навсегда. Губы кока были блестящими и скользкими от слюны, красными и припухшими от поцелуев, и Зоро считал, что это прекрасно сочеталось с румянцем на его щеках и шее. Мечник оставлял маленькие лёгкие поцелуи на лице Санджи везде, где только мог. На завитушке брови, на влажных мягких губах, на кончике носа, на жёстких волосках на подбородке, на заживающем синяке на челюсти. Он целовал золотистую длинную чёлку, и было плевать, что мягкие волосы так и норовили залезть в рот. Он, словно истощавший узник, что не ел месяцами и сейчас дорвался до пира. А кок всегда был добр к голодающим. И сейчас Санджи лежал с закрытыми глазами и тихонько хныкал, позволяя Зоро насытиться. Зоро прекратил терзать губы кока и с влажными жаркими поцелуями спустился вниз по нежной шее. Когда зубы мечника слегка царапнули тонкую ключицу, кок мелко задрожал и сорвался на тяжёлые пылкие выдохи, такие одуряюще красивые, что мечнику почти хотелось остановиться, чтобы впитать в себя это дыхание. Почти хотелось. Зоро вспомнил реакции Санджи на том острове и тогда, в "вороньем гнезде" на "Санни" и вздрогнул от очередного разряда возбуждения. Он подул на мягкий сосок Санджи, зорко наблюдая, как по бледной коже пробежали мурашки, а маленький комочек плоти твердел под его губами. Как Зоро мог устоять перед таким искушением? Он наклонился и лизнул нежный бугорок, оглаживая крепкие бока кока. Чувствительность и реакции Завитушки просто сводили с ума и заставляли кровь мечника бурлить. Но как бы он ни сосал, ни целовал, как бы ни царапал зубами кожу Санджи, он не оставлял следов. Его пальцы касались большого синяка, губы скользили по заживающим порезам и царапинам, но он не применял силу. Это тело заслуживало нежности, ласковых прикосновений. Заслуживало поклонения. Он продолжал свое долгое путешествие по телу кока, аккуратно поглаживая и надавливая ровно настолько, чтобы парень под ним дрожал и стонал, но не кричал, как бы сильно сам кок не старался прижаться к его прикосновениям. Он проигнорировал истекающую эрекцию Санджи и прижался губами к нежной коже паховой складки. Наверное, это странно, что твёрдый член с измазанной смазкой головкой, прижимающийся к животу кока, привлекал меньше внимания Зоро, чем его длинные смертоносные ноги. Он глубоко вздохнул, мыслями возвращаясь к тому самому первому разу, когда он попробовал на вкус эти бёдра, к образу Санджи, что сидел над его головой и исходил стонами. Он тихо заскулил и, не сдержавшись, сильно сжал пальцами мягкую внутреннюю часть. Санджи проклинал всё вокруг, а главное – зеленоголового идиота, который, кажется, решил его измучить окончательно, когда широко развёл его ноги и оставил горячий влажный поцелуй на левом колене. Должно быть, Зоро был ослеплен срочностью последних двух раз, а может дело в том что сейчас именно он был тем кто терял остатки здравого рассудка, но он чуть не сошёл с ума окончательно когда рассмотрел длинный кривой шрам прямо под коленом Санджи. Грубая подушечка большого пальца мягко прошлась по границе старой раны, а следом в нежном поцелуе прижались губы. Краем глаза он замечал всё больше разных шрамов, скрытых тёмными жёсткими волосками. Он хотел поцеловать каждый, будто поцелуями мог заставить их исчезнуть с этих потрясающих ног. Зоро немного прикусил кожу голени, провёл языком по колючим волоскам, изучая каждый шрам. Кок задыхался и бурчал ругательства под нос, закрыв глаза рукой, и, кажется, пытался не потерять сознание. С одной стороны, Зоро хотел довести дело до конца. Он как на карту, хотел нанести на подкорку каждое место, что заставляло кока задыхаться, каждый миллиметр его кожи, что делал его истекающим от желания. С другой же стороны, если он прямо сейчас не трахнет Санджи, он, блять, просто свихнётся. Пожалев своё и так слабое ментальное здоровье и пробормотав что-то определено нецензурное, Зоро всё же отпустил ноги Санджи. Пульсация в его собственных штанах становилась невыносимой, и он, с трудом оторвавшись от уютного тёплого гнездышка из одеял, сбросил юкату, потянув за пояс. Будущий величайший мечник позорно скулил, ощущая себя жалким и нуждающимся, и не смог сдержать тихого стона, когда звуки его желания заставили Санджи запрокинуть голову и захныкать. Кок резко опустил руку вниз, к члену, в порыве довести себя, наконец, до разрядки. — Н-нет, — прохрипел Зоро, едва не сорвав с себя штаны к чёртовой матери. Он быстро стянул мешающий предмет одежды до лодыжек и пнул назад. Мечник оказался на Санджи быстрее, чем тот успел сообразить что произошло, и крепко сжал основание члена кока. Санджи слабо вскрикнул не то от удивления, не то от давления большого тела, не то от того, что его нога оказалась закинута на плечо Зоро. — Эй, что за х… — хотел было выругаться Санджи, но отборная брань потонула в хриплом стоне, когда Зоро, устроившись на одеялах, приподнял его бёдра. Длинная нога немного соскользнула с плеча Зоро, делая и так откровенную позу кока еще более открытой. Грубые пальцы впились в мускулистые бёдра, не позволяя Санджи свести ноги. Коленом мечник почувствовал одну из бутылочек с приятно пахнущим маслом, которые он раньше закинул в ворох одеял в приступе злости на весь свет и на ягоду Феро в частности. Он на мгновение отвернулся от расхристанного под собой тела, как раз вовремя, чтобы не схлопотать коленом в подбородок. — Что ты, блять, делаешь? — прошипел Санджи, пытаясь вырваться из хватки Зоро. — Это слишком…смущает, говнюк! Зоро вообще не понял, что смутило Завитушку и в чём, собственно, проблема. Он был полностью захвачен видом Санджи в ворохе одеял и, казалось, тонул. Кок пылал от возбуждения и раздражения, сверкая яркими голубыми глазами сквозь влажную от пота, слегка вьющуюся чёлку. Его грудь тяжело вздымалась от сорванного дыхания, пальцы правой руки зарылись в золотистые волосы, а ладонь левой легла на лицо, прикрывая глаза и горящие от смеси смущения и желания щёки. Стройные сильные ноги, обхватывающие широкие плечи мечника, были так распутно и призывно разведены, что у Ророноа текли слюни, как у дикого зверя. Зоро крепко вцепился в нижнюю часть бедер Санджи, не давая тому двинуться из постыдного положения. Он подтянул кока к себе, приподнимая дрожащие от напряжения бёдра ещё выше и укладывая к себе на колени. Ох, чёрт, ему открывался потрясающий вид на самые сладкие места Санджи, и он больше не собирался слушать никаких причитаний и свирепых ругательств кока (если конечно это не будет твёрдое "нет" или "стоп"). — Блять, Завитушка… ты… ты такой красивый, — прохрипел Зоро, и наклонился вперёд, практически сгибая кока пополам. Он не знал с чего начать, куда в первую очередь пристроить свои губы и язык. — Ты весь мой, — выдохнул Зоро с чем-то на грани религиозного восторга в жарком шепоте. Санджи перестал трепыхаться в его руках. Напряженные ноги понемногу расслаблялись. Зоро хотел убрать тонкую ладонь от полыхающего лица кока. Он так жаждал увидеть сияющие глаза, излом глупых бровей, румянец на щеках, что мозолистые пальцы вцепились в мякоть бедер с неконтролируемой силой, и кок захныкал от прошившей тело боли. — Это кто сказал? Санджи тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание, и убрал руку от лица, сверля Зоро диким взглядом. Мечник усмехнулся. Он не собирался думать о том, что сейчас несёт. К черту, это не важно, особенно когда это казалось таким правильным. — Всё, — Зоро ухмыльнулся, полностью игнорируя вопрос, и наклонился вперёд, чтобы широко лизнуть челюсть кока. — Я возьму твоё смущение и твою неловкость, и всё, что ты хочешь скрыть, кок. Всё в тебе я заберу себе. Всё. Даже постыдное, – добавил Зоро, запечатлев поцелуй на тонких приоткрытых губах. Он слабый человек, когда перед ним самое большое его искушение. – Особенно то, что ты в себе ненавидишь. Ты сам сказал. Так что ты мой. Зоро взял Санджи за руку и намекающие провёл ею по его же бедру до колена. Может слова мечника, может все его прикосновения, но что-то точно сделало строптивого кока удивительно покладистым. Он послушно взял свою ногу под коленом и смущенно прикусил нижнюю губу, не издавая ни звука. Зоро разрывался. С одной стороны, все эти бессмысленные прикосновения, хоть и немного, но утоляли то, что кипело у него в животе, позволяя хоть как-то ещё держаться в адекватном состоянии. С другой стороны, то, как Санджи трепетал от его голоса, вызывало не меньшую зависимость, как все его реакции на малейшие ласки. Зоро облизнулся и, пользуясь удивительной покорностью Завитушки, потянулся к другой его руке, побуждая Санджи держать себя. Раскопав в куче одеял несколько бутылочек с неведомыми маслами, мечник быстро открывал крышки и принюхивался к содержимому. Запах из третьей по счету ёмкости вызвал сладостную дрожь по телу. Он был пряным и мягким, немного напоминал запах Санджи и масла, которым Зоро чистил мечи. Он открутил крышку, и тоненькая густая струйка полилась на мозолистые пальцы и дальше попадая на яйца кока. Зоро наклонился и слизнул с бархатистой кожи медленно стекающую жидкость, потирая влажные пальцы друг о друга и согревая масло. Санджи застонал громко, откровенно и сильнее подтянул ноги к груди, ещё больше раскрывая себя для Зоро. Загадочная жидкость была действительно неплоха на вкус. Не так хороша, конечно, как Санджи или саке, но пойдет. Его рот истекал слюной. Зоро прошёлся языком прямо по шву на мошонке кока, оставляя влажный след, и соскользнул вниз, к сжатой дырочке. Блять, это было слишком соблазнительное зрелище, и Зоро просто не мог перестать стонать от удовольствия и терять остатки и своего и так крайне ограниченного терпения. Но он обещал, что не причинит Санджи вреда, и несмотря на боль в собственных яйцах, которая кричала ему, что он должен был вытрахать душу из Санджи ещё полчаса назад, он всё же человек слова. Санджи судорожно вздохнул и призывно двинул бёдрами, но Зоро проигнорировал скользкий ствол, пульсирующий перед его глазами и продолжил вылизывать колечко мышц, совсем немного проникая внутрь. — Почему ты всегда это… агх! Санджи, кажется, сходил с ума. Зоро видел, как кок впивался ногтями в свои бёдра, явно оставляя отметины, как всё сильнее краснела его грудь, когда мечник проводил языком по подёргивающемуся анусу. — Сука! — выругался Санджи, когда к языку присоединился крупный указательный палец. Зоро что-то промычал и в знак того, что он та ещё сука, напряг язык, проникая глубже в жар тела кока. Почувствовав, что Санджи достаточно расслаблен, Зоро отодвинулся назад и, прикусив внутреннюю сторону бедра кока, продолжил двигать пальцем вперёд-назад всё больше растягивая тугие стенки. Мечник был уверен, что именно лёгкие и быстрые вздохи Санджи вынудили его привлечь средний палец к растяжке и дать коку слишком мало времени, чтобы привыкнуть к нарастающему давлению. И как только от переполняющих чувств Санджи издал плаксивый, тонкий и совершенно великолепный полухнык-полустон, Зоро потерялся окончательно. Задыхаясь, он вдавил пальцы так глубоко, насколько позволяла их длина. По садистски медленно мечник двинул пальцы назад, оглаживая мягкие стенки, и резко толкнулся обратно вглубь, пытаясь вырвать из горла Санджи крики и громкие стоны. Если боги существуют, пусть заставят проклятого кока кричать его имя. Не ругательства, не очередное прозвище из бесконечного списка языкастого Завитушки, а его имя. Как договор между ними обоими. Как признание Санджи, что всё, что есть в нём – только для него. Всё для Зоро. Только для Зоро. От этой мысли он забыл как дышать, только и мог, что внимательно следить из-под полуопущенных ресниц, как кок резко двигал бёдрами, пытаясь ускорить темп. Ну нет, хитрый Завитушка. Зоро не собирался сдаваться. Он продолжил растягивать узкий проход в медленном размеренном темпе, доводя Санджи до исступления. Ророноа хотел, чтобы кок кончил на его члене, хотел почувствовать, как он сожмётся, когда достигнет пика своего удовольствия, а затем Зоро обязательно продолжит трахать его. Он хотел, чтобы Санджи был переполнен его семенем. Чтобы оно текло по его бёдрам, пока мечник будет брать то, что принадлежит ему. Его дыхание было гораздо тяжелее, чем у Санджи, когда он прижал кончик безымянного пальца к растянутой дырочке. Зоро хотел, чтобы коку было так хорошо, что он бы никогда не посмел даже посмотреть ни на кого другого. Хотел вырезать себя в каждой поре этого извивающегося, разгоряченного тела под ним. Он ввёл третий палец, позволяя двум другим немного согнуться в фалангах, и замер, не решаясь вдохнуть, чувствуя, как все три пальца вошли в жаркое нутро до упора. Когда Санджи дёрнулся и приподнял бедра, насаживаясь сильнее, Зоро пришлось прикусить язык, чтобы не сорваться. — Двигайся, — хрипло скомандовал Санджи. И кто такой Зоро, чтобы ослушаться приказа? Он позволил пальцам выскользнуть и нанёс больше густого масла на ладонь. Снова и снова Зоро повторял толчки, переплетая пальцы, оглаживая подушечками горячие стенки, и в мясо кусая собственные губы, чтобы только не впасть в безумие. Санджи тоже прикусил губу, явно пытаясь удержать свои бёдра от рывков. — Всё хорошо, — Санджи с трудом дышал, его ноги сильно дрожали, а руки напрягались, когда Зоро, наконец, коснулся его простаты, хотя и очень мягко. — Блядь, просто… — крепкие бёдра резко двинулись навстречу пальцам мечника. – ... трахни меня уже, Маримо! Хоть эти слова и выбили весь воздух из Зоро, но он продолжил свои манипуляции… правда буквально несколько секунд, пока его тело не начало гореть, а перед глазами всё не поплыло. Он немного отодвинулся назад и только сейчас почувствовал, как ручейки пота, выступившие на висках и голове, стекали по лицу. Запах импровизированной смазки и вид кока слишком возбуждали (хотя куда сильнее то!). Его рука дрожала, когда он вытащил пальцы из кока и опустил его бёдра, чтобы открыть бутылочку с маслом. Первое прикосновение к собственному члену чуть не выбило Зоро из тела. Он придвинулся ближе к распластанному на одеялах Санджи и снова приподнял его бёдра, укладывая к себе на колени. Блэклэг, казалось, не дышал, только кусал губы в предвкушении. Зоро хотел, чтобы с ним было хорошо. Он хотел, чтобы Санджи прочувствовал каждый миллиметр его желания. Хотел, чтобы кок насытился его членом и желал его так же сильно, как он сам желает Санджи. Он прижал головку к пульсирующей дырочке, содрогаясь всем телом. — Я набью тебя до отказа, — прорычал Зоро, продвигаясь вперёд так мучительно медленно, что чувствовал, как его тело каменеет от напряжения. Широкая грубая ладонь легла на низ живота кока, чувственно поглаживая. — Хочу увидеть, как ты глубоко возьмёшь мой член, буду долбить тебя, пока ты не почувствуешь его здесь, — он надавил на живот Санджи и слегка толкнулся вперед, захлебнувшись вдохом, когда головка прошла через тугое колечко мышц. Кок откинул голову назад с глубоким утробным стоном. — П-пока я не попрошу о большем… или не скажу остановиться, да? — кок с трудом усмехнулся, подтягивая ноги повыше и разводя ещё шире. Перед внутренним взором мечника всплыло смутное воспоминание: Санджи, прислонившийся к грязной стене в тёмном переулке. Такой готовый желающий и жаждущий. Но сейчас Санджи был здесь и выглядел под ним восхитительно, словно ожившая мечта, которой и был. Зоро глубоко дышал, медленно вводя член глубже в горячее тело, мягко поглаживая свободной рукой бледное бедро кока. Санджи откинул голову назад с тонким протяжным стоном, принимая в себя большой твёрдый ствол. Зоро не мог отвести взгляд от того, как головка его члена, наконец, полностью вошла в Санджи, и кок восхитительно выгнулся. Следующие несколько миллиметров он скормил жадному телу слишком быстро. В своё оправдание Зоро хотел бы сказать, что во всем виноват потрясающий изгиб спины Блэклэга. Мозг мечника, казалось, медленно вытекал из ушей, когда Зоро погружался в жаркое естество кока. Санджи хрипло стонал и сжимался вокруг члена так сильно, что Зоро приходилось всё чаще и чаще переводить дыхание, но сдержаться и не толкнуться сильнее в соблазнительное тело было выше его. Зоро прижался мягким поцелуем к изгибу колена Санджи в знак извинения, попытался взять себя в руки и продолжить своё медленное продвижение. Кадык Санджи дёрнулся, когда он тяжело сглотнул, и Ророноа наклонился, чтобы поцеловать его в шею, в место, где стучал набатом пульс, в потную кожу на подбородке и в заживающий синяк на челюсти. Он подождал секунду, потом две, пока Санджи смог расслабиться. Каждый сантиметр его кожи не мог ускользнуть от наблюдения мечника, проникая в память Зоро и выжигая без остатка всё, что было там до. Ророноа откинулся назад, позволяя своим рукам блуждать по телу Санджи, позволяя им запоминать. Он чувствовал мурашки на руках и ногах кока, слегка царапал твердые соски и подёргивающиеся мышцы живота. Наконец, когда Завитушка перестал сжиматься, он смог продолжить движение, пока плотно не прижался бёдрами к коже Санджи. Завитушка задыхался, дрожа всем телом. Зоро вздрогнул в своём сознании, матеря себя на все лады, когда разглядел слёзы в голубых глазах. — Т-ты в порядке? — Зоро не сводил глаз с маленьких капелек на ресницах Санджи, с приоткрытых губ. Кок рвано кивнул, облизывая губы, и дважды сглотнул, прежде чем ответить: — В..ссс…хорошшшо, — невнятно прошипел он, когда Зоро слегка двинулся, потираясь бёдрами о мягкую кожу ягодиц, — просто… Санджи задыхался, всё ещё держа себя широко раскрытым. Зоро немного отклонился назад, но кок выгнул спину сильнее, не позволяя большому члену выйти даже на миллиметр, и простонал что-то протяжное и невнятное, наверняка очередную серию проклятий. Широкая ладонь легла на чарующий изгиб спины Санджи, прижимаясь прямо к шраму у основания позвоночника и стараясь хоть немного сдержать извивающегося Завитушку. Санджи почти рыдал от этого давления, от ощущения прикосновений грубых ладоней, от того, как мечник брал его. Он чувствовал себя беззащитным, откровенно раскрытым перед Зоро. И только эти мысли заставляли его крепко сжиматься вокруг толстого члена. Мечник пульсировал внутри, одной рукой крепко сжимая бок Санджи, а второй поддерживая его спину, чтобы сохранить нужный угол и проникать как можно глубже в жаждущее тело. Они оба дрожали. Зоро слегка приподнял Санджи, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Он сильно сжал в руках тело кока, глубоко впиваясь пальцами в бледную кожу, и с наслаждением представлял, каким мягким, растянутым и наполненным Завитушка будет к концу этой ночи. Санджи тихо шипел и ругался, ногтями расцарапывая свои бедра до крови. Зоро медленно двинулся назад, оставляя внутри кока только головку, и тут же резко вошёл до самых яиц. Санджи громко вскрикнул. Зоро судорожно выдохнул, сходя с ума от ощущения плотного давления бархатистых стенок, и повторил движение снова: медленно, тягуче вышел, чтобы Завитушка прочувствовал каждый сантиметр его члена, и тут же резко вбился в глубину кока. Он продолжал сильно толкаться в податливое тело, словно мантру, слушая глубокие стоны и хриплые вскрики, прежде чем почувствовал, как Санджи сжался вокруг его ствола. Теперь, когда он слышал эти звуки, чувствовал, как Поварёшка, словно в тисках, сдавливал его, как каждая пульсация и толчок вызывали ещё один сладкий звук, ещё немного давления вокруг его члена, Зоро не собирался останавливаться. — Т..таак..блять… блядь… т… ак глубоко, — Санджи едва мог шевелить языком. Словно в бреду, Блэклэг двигался навстречу толчкам мечника, будто ему жизненно необходимо было двигаться, несмотря на крайне неудобную для активных действий позу. Санджи трогательно скулил, откидывал голову назад, тяжело дыша, пока Зоро выбивал из него остатки здравой мысли. — Я…сейчас.., З..зо..агх, чёрт! Санджи сжался сильнее, и Зоро затерялся в ровных, размеренных движениях их бёдер, в сладостном ощущении дрожащего тела кока в своих руках. Это было так близко к его главной цели…или целям, неважно. В его голове, словно в свете прожектора, горела одна единственная мысль: «Я хочу, чтобы он кричал моё имя». Зоро даже пальцем не притронулся к члену кока и, если честно не собирался, потому что образ кончающего нетронутым Санджи в такой раскрытой, откровенной позе чуть не вышиб мечника из этого мира. Ох, блять! Вот это будет зрелище! Зоро выругался под нос и вдавился так глубоко, насколько мог. Его собственные бёдра дрожали, когда он приподнялся с колен на корточки, утаскивая Санджи за собой и сгибая того пополам, чтобы сделать из кока стонущее и скулящее ничто. Он хотел увидеть, как Санджи превратиться в месиво из криков, оргазма и спермы. Зоро стало интересно, как долго он сможет так продержаться, хотя, кажется, Санджи уже был готов выпрыгнуть из кожи. — Ты такой охуенно тугой, Завитушка, — пробормотал Зоро, нежно сжимая челюсть Санджи, ни на грамм не сбавляя темпа. — Ты пытаешься выдоить мою сперму, да? Такой жадный. Хочешь, чтобы я наполнил тебя? Хочешь кончить на моём члене? — Зоро захрипел, когда Санджи в очередной раз сжался вокруг его члена. Санджи, конечно, не ответил, но вроде как кивнул, или может его голова просто дёрнулась от того, что Зоро резким сильным толчком вошёл в его задницу. В любом случае, Ророноа принял это за согласие. Зоро глухо рыкнул, двигаясь быстрее, с каждым толчком вжимаясь в кока всё сильнее. — Я сейчас кончу, — шепнул Зоро. Казалось, его тело двигалось уже само по себе, без участия хозяина. — Не могу дождаться, — он запнулся, подавившись вдохом. Мозг уже выключился, и вообще не контролировал речь. — ссс… не могу дождаться когда… нгх… наполню тебя. Блять, я буду вбивать в тебя мою сперму, буду трахать тебя по ней. Буду в тебе так глубоко, что ты… кок ты будешь чувствовать меня ещё несколько дней. Хочу растягивать твою тугую дырку всю ночь… — …Боги, — Санджи скулил, до крови кусая губы. — Заткнись… заткнись… я не могу,— начал было причитать Завитушка, но внезапно резко умолк. Его бёдра сильно дёрнулись, когда Зоро прижался к заднице Санджи так сильно, что казалось они стали единым целым. Ророноа отпустил лицо кока и надавил ладонью на самый низ его живота, желая ощутить движение своего члена внутри Блэклэга. Санджи разразился проклятиями и хриплыми стонами, когда его член дёрнулся между ними, а узкие стенки крепко сжались вокруг ствола Зоро. Мечника убило не давление жаркого прохода и удушающая жара, а вид кончающего Санджи. В этой позе, под таким наклоном, благодаря дрожащим коленям Зоро и его руке на пояснице кока, благодаря рукам Санджи, что всё ещё крепко держали ноги широко раскрытыми, сперма кока разлилась по всей его груди и шее. Одна капелька попала на подбородок. Блять, это было лучше чем Зоро мог представить себе даже в самых смелых и влажных фантазиях. Он перестал дышать и крепко зажмурился, когда слетел с грёбаного обрыва прямо в пропасть оргазма. Зоро убрал руку с поясницы и опустил Санджи, чтобы наклониться и вылизать его подбородок дочиста. Новый угол вдавил его член прямо в простату кока, и из голубых глаз ручьем потекли слёзы, когда Зоро всё продолжал кончать в него и медленно двигаться. Чёрт, это слишком… слишком хорошо. Зоро заскулил, не оставив ни единой капли семени на подбородке кока, и отодвинулся назад, чтобы оценить свою работу. Санджи был так прекрасен: весь в поту и собственной сперме, ноги дрожали в его всё ещё слишком крепкой хватке, будто он совсем забыл, что держит себя широко раскрытым, глаза затуманенные и сверкающие влагой, а лицо покрыто красными пятнами и слезами. И он стал выглядеть ещё лучше, когда вновь выгнул спину, сильно дрожа от того, что Зоро всё ещё двигался в нем. — Ох чёрт, — хрипло и с придыханием выругался Санджи и Ророноа ничего не мог поделать с тем, что из-за голоса кока его член снова начал твердеть. Пальцы Санджи наконец, утеряли хватку на бёдрах и разжались. Зоро даже не возражал, когда длинные ноги упали на одеяла по бокам от него, лишенные всякой силы. Честно сказать, мечник немного (очень сильно) гордился этим. Он закинул одну расслабленную ногу Санджи к себе на плечо, а второй, придерживая её и поглаживая, обхватил свою талию. Санджи всё это время отчаянно скулил и дрожал, пока Зоро, как законченный садист, медленно и мелко двигался. Член Санджи немного дёрнулся от продолжающейся стимуляции, но твердеть явно не собирался. Зоро повернул голову, мягко поцеловал колено Санджи на своём плече и двинулся вперёд намного сильнее, чем хотел. Санджи вскрикнул, запрокидывая голову, когда Зоро начал двигаться немного быстрее. Ророноа встретился взглядом с коком и не мог оторваться от разглядывания широко раскрытых ярких глаз, влажных ресниц и приоткрытых красных искусанных губ. И Зоро снова потерял себя, толкаясь все сильнее и сильнее. — Скажи мне остановиться, — мечник сбился с дыхания. Он крепко вцепился в ноги Санджи, втрахивая того в одеяла, уже совсем не сдерживаясь, и не сводил глаза с наполовину твёрдого члена и пылающего, распластанного перед ним тела. — Бляя… аах, — простонал Санджи, содрогаясь всем телом. Мышцы под руками Зоро стали каменными. — Слишком… это слишком… много, не… аааах — Санджи сорвался на крик. Его руки сжимали одеяло так сильно, что Зоро слышал звук рвущейся ткани. Ророноа чувствал, как сходит с ума от влажных шлепков кожи о кожу. Он слышал Санджи и он правда пытался притормозить и обрести хотя бы видимость самоконтроля, когда сильные ноги сжались вокруг его тела, словно хотели притянуть его ближе. Стоны Санджи одновременно божественны и болезненны, и бёдра Зоро дёргаются, уже не подчиняясь ему. — Это слишком… слишком… пожалуйста, — слова кока терялись в тяжелых выдохах.— З-Зо… ох, чеееерт, не смей останавливаться! Близко. Но нужно ещё. Зоро что-то промычал в подтверждение. Он и не собирался останавливаться. Прости, Завитушка. Санджи снова сжимался вокруг его члена всё сильнее. Бедный кок, чувствительность, должно быть, была адской и райской одновременно. Он мелко дрожал под мощным телом мечника и вертел головой из стороны в сторону. Зоро ловил глазом дорожки слёз на красных щеках и трепещущие ресницы. Он не хотел причинить боль Санджи, но теперь, когда он ощутил очищающее пламя оргазма, остановиться было невозможно. Санджи сам, кажется, метался между желанием уйти от такой пытки и попыткой рухнуть в неё с головой. Его руки вцепились в разорванные одеяла, как в последнюю надежду на выживание. — Что за… — Санджи захлебнулся вдохом. Слезящиеся, растерянные голубые глаза смотрели прямо на Зоро. Кока колотило, будто в ознобе. — Какого чёрта!...блять!.. нет..нет! Зоро не мог. Не мог остановиться, не мог дышать, или что там кок просил между вздохами и воплями, которые становились всё громче и громче. Маленькая слезинка скатилась из широко распахнутых глаз, когда Санджи кричал проклятия, похожие на молитвы. — Н-нет? — задыхаясь, спросил Зоро. Его толчки стали беспорядочными и бесконтрольными. Влажные шлепки заполнили пространство между ними, пока Санджи пытался ответить хоть что-то, кроме загнанных выдохов и рваных криков. — Что-то… ааагх — он снова сорвался на протяжный стон, его тело напряглось. Санджи еле сглотнул вязкую слюну, его тяжело грудь вздымалась, а глаза остекленели. Он облизнул губы, не в силах сдерживать рвущиеся стоны. — что-то…я не.. не могу! не останавливайся, не останавливайся, Зоро, я… Зоро не смог бы остановиться, даже если бы за дверью были все Йонко вместе с Мировым Правительством. Простите, ребята, но не тогда, когда всё тело Санджи выгнулось великолепной дугой. Когда нога на его плече давила так, что заставила Зоро сгорбиться, а нога на талии крепко её сжала. Его имя, наконец, сотрясло ночь и душную жару между ними, когда член Санджи сильно дернулся и прозрачная жидкость, не такая густая, как сперма, но такая, мать вашу, возбуждающая, окропила грудь Санджи маленькими струйками. — Ох ты ж блять, святые черти, — благоговейно прошептал Зоро, отпуская ногу Санджи и поддаваясь соблазну окунуть свои пальцы в месиво из спермы и дополнительного эякулята. Его бедра глубоко толкнулись в кока, когда он засунул два пальца в рот, жадно их облизывая. Санджи застонал так, словно из него вышибли весь воздух, или, должно быть, это Зоро снова слишком глубоко вошёл в него. Ророноа не мог сосредоточиться ни на чём, кроме головокружительного вкуса на его языке и жара потрясающего тела под ним. Мечник позорно и развратно застонал вокруг собственных пальцев, наблюдая, как всё больше терпкой жидкости выплёскивалось из наполовину твёрдого члена Санджи с каждым движением его бёдер. Это опьяняло получше любого алкоголя. Из всего, что он помнил об их прежних "свиданиях", на первом месте в его памяти и мечтах всегда будет неповторимый вкус кока. Он с радостью остался бы здесь навсегда, в этой убогой хижине, с сердцем, выбивающим неровный ритм в груди, мокрый от пота и изнемогающий от жары. Если бы он только мог вырезать в своей памяти каждый миллиметр окрашенной румянцем кожи, каждый золотистый и тёмный волосок и каждую искру в голубых глазах. Когда Зоро опустил ногу Санджи со своего плеча к лицу, чтобы поцеловать лодыжку, голень, покрытую жёсткими волосками, и светлый длинный шрам под коленом, в его голове дикой птицей крутился вопрос: Будет ли ему когда-нибудь достаточно Санджи? Кок, кажется, что-то говорил, но всё, на чём Зоро мог сосредоточиться, медленно выходя из распластанного в послеоргазменной неге тела, это на измученной дырочке, такой розовой, растянутой и блестящей от его спермы. Всё это время, пока Зоро обретал хоть какую-то способность к адекватной мысли, он даже не заметил, что его руки, не переставая, ласкали длинные ноги Санджи, и тот от нежных и чувственных прикосновений снова стал неумолимо твёрдым. Честно говоря, Зоро даже не знал, ослабла ли его собственная эрекция хоть на секунду. Со вкусом спермы Санджи и пряным привкусом дополнительного эякулята, что всё ещё ощущались на языке, он вообще не был уверен, что его член способен расслабиться. А ещё Зоро не был уверен, что сможет встать с колен. Вылизывая Санджи, он, кажется, потерял чувствительность от середины бёдер до пальцев ног. Он почти уверен, что вся его кровь циркулировала только в одном направлении, и это были явно не его ноги. Но это ни черта его не остановило от попытки удержать Санджи, когда кок начал двигаться, будто собрался вырваться из хватки Зоро. В конце концов, Ророноа просто рухнул вперёд, прямо на кока, и тот успел ухватить его за плечи, спасая себя от участи быть распластанным под тяжеленным телом. Ноги мечника будто пронзило тысячей иголок, и он, вероятно, был бы смущён, если бы Санджи под ним вдруг не затрясло. У Зоро внутри всё похолодело, пока он не услышал сдавленное ехидное хихиканье грёбаного засранца. Санджи, светло улыбаясь, немного отодвинулся в сторону и помог онемевшему пониже спины накама устроиться рядом. — Ты в порядке, Маримо-чан? — сквозь лёгкие смешки спросил Санджи, вытирая лицо дрожащей рукой, и повернулся к Зоро. Мечник проворчал что-то про "дурацких Завитушек" устраиваясь в ворохе влажных и уже слегка потрёпанных одеял. Когда он снова посмотрел на Санджи, то просто не смог удержать свою руку, которая, скользнув по смуглой груди, опустилась на его член, поглаживая большим пальцем влажную головку. Это всё дурацкая рука, это точно не Зоро. Изо рта мечника вырвался приглушенный бесстыжий стон. Второй рукой Зоро провёл по груди Санджи, собирая одурманивающую влагу. Высунув язык, мечник откровенно вылизывал собственную ладонь, не сводя тёмного глаза с лица Завитушки. — Ты настоящая угроза, — едва слышно прошептал Санджи, пока его взгляд метался между ртом и членом Зоро. — ты все проклятые Четыре Моря, Маримо — выдохнул Блэклэг, вытирая ладонью умазанную грудь, и поднялся с мягкого ложа. Зоро не понимал, откуда у Санджи столько энергии, но кто он был такой, чтобы жаловаться, особенно когда кок навис над ним, сверкая глазами. Он не понимал, что вообще происходит, но продолжал медленно и дразняще поглаживать влажный от смазки и спермы ствол и … о, как он мог забыть. Зоро потянулся к ладони Санджи, вымазанной в смеси всяких вкусных (уж для Ророноа точно) жидкостей, прежде чем кок успел вытереть её об одеяло, и вобрал длинные тонкие пальцы в рот. Санджи тяжело сглотнул, перебросил ногу через торс мечника, удобно устраиваясь у того на бёдрах, и наклонился вперёд, позволяя Зоро облизывать и посасывать его пальцы и жадно лизать ладонь. — Блять, — прохрипел Зоро, убрав руку со своего члена и скользнув пальцами между ягодиц Санджи к влажной измученной дырочке. — С тебя, блять, течёт, Завитушка, — пробормотал мечник, прежде чем снова занять свой рот пальцами Санджи. Блэклэг вздрогнул и призывно двинул бёдрами, когда Зоро прижал кончики двух пальцев к его заднице, довольно урча. Это было так чертовски развратно и грязно. Пальцы мягко вошли в растянутый проход, не желая причинить боль. Они хотели только нежно касаться, только ласкать. Санджи молчал, покачивая бёдрами, и член Зоро двигался между его ягодиц, потираясь от ануса вверх. Ророноа глухо застонал от будоражащих ощущений и сглотнул, встретившись с горящими голубыми глазами. Большим пальцем Санджи ласково потирал смуглый подбородок, в то время как остальные хозяйничали во рту мечника. Кок вытащил руку Зоро из-под своих ног и положил её на свой, истекающий в желании, член. Ророноа задыхался, но не мог перестать сосать драгоценные пальцы. Только он собрался хорошенько вылизать местечко между пальцами, как Санджи приподнялся с его бёдер, держа эрекцию Зоро прямо под собой. Блэклэг двинулся вниз, насаживаясь на большой член одним длинным движением, тихо постанывая и трахая пальцами рот Зоро. Ророноа тихо скулил вокруг них, запрокинув голову назад, и закрыл глаз. Он хотел выжечь этот образ на обратной стороне век. Он хотел, чёрт возьми, представлять этом момент и мечтать о нём снова и снова каждую ночь в своей грёбаной жизни: бесценные руки кока в его опасном рту, непередаваемый экстаз, отпечатывающийся на прекрасном лице Санджи, расплавляющий жар, окутывающий его член, сильные ноги, сжимающие, казалось, не только его тело, но и его душу. Зоро хотел хоть что-то сказать. В его крови бурлило так много противоречивых чувств, но все слова застряли где-то в глотке, когда Санджи приподнял дрожащие бёдра и тягуче, медленно опустился вниз. Да, возможно, он хотел взять кока быстро, жёстко, (но не слишком, чтобы не навредить Завитушке) но это было совсем неважно, главное, что Блэклэг отдавал ему себя. А ещё он хотел… он так отчаянно, изо всех сил хотел, чтобы Санджи тоже взял. Взял всё, чего не пожелал бы. Взял всё, что Зоро мог ему дать: драки, лёгкие и распаляющие касания, споры и защиту. А ещё Ророноа хотел видеть, как кок использует его для своего удовольствия. Он хотел, чтобы Санджи взял его всего. Забрал себе. Санджи тяжело дышал, когда Зоро, наконец, вышел из своего анабиоза и стал нежно гладить тело над собой. Длинные пальцы мягко прошлись по губам мечника, размазывая по ним слюну, когда выскользнули изо рта Зоро. Санджи вдруг издал просто потрясающий низкий горловой стон, будто он вырвался из самой души кока, и Зоро, блять, был абсолютно горд собой, пока Завитушка продолжал своими медленными пьянящими движениями изводить их обоих. Он, мать вашу, заслужил этот звук. Это Зоро сделал Санджи таким жаждущим, дрожащим и абсолютно развратным. Так что да, он собой гордился. Когда Санджи в очередной раз стал опускаться вниз, Зоро приподнял бёдра ему навстречу. Кок сорвался на крик, запрокинув голову и так соблазнительно обнажая потную покрасневшую шею. Ох, чёрт! Зоро хотел искусать его, пометить, заявить свое безоговорочное право обладать этим человеком. Он хотел показать каждому мужчине, женщине, сраному минку и грёбаным дозорным, что Санджи принадлежит только ему. Моё! Моё! Моё! Санджи вдруг замер. Его член запульсировал в руке мечника. Зоро тяжело сглотнул. Кок сейчас такой чертовски нежный, чрезмерно чувствительный и буквально на грани болезненного удовольствия. Но ведь Санджи сам оседлал его, да? Значит, всё должно быть в порядке? — Э-этого ты... хочешь, да кок? — низко рычал Зоро, делая круговые движения бёдрами и умоляя свои дрожащие ноги быть сильными ради всего их страждущего организма. Если он не пометит Санджи снаружи, то, чёрт возьми, обязательно сделает это внутри. Зоро позаботится о том, чтобы Завитушка не посмел забыть обхват его члена и то удовольствие, которое он доставлял ему. Только ему. Зоро интересно, может ли он заставить Санджи кончить снова. Сможет ли он заставить его потерять контроль и увидеть слёзы от экстаза в голубых глазах. Сколько еще хриплых воплей нужно, чтобы кок потерял голос? Он чувствовал, что уже на грани, подгоняемый ноющей потребностью напичкать Санджи собой до отказа, до такой, блять, степени, чтобы Завитушка ещё несколько дней не смог ходить прямо. В зеленоволосой голове всё крутились развратные образы, глупые вопросы и собственнические желания. Санджи там, наверху, казался абсолютно довольным своим нынешним положением: голова откинута назад, жалобное хныканье рвалось из груди Завитушки, а скользкая от слюны рука покоилась позади него и сжимала бедро Зоро для дополнительной опоры. Он не ответил на вопрос, но не то, чтобы мечник сильно расстроился по этому поводу, учитывая все обстоятельства. Зоро сжал член Санджи в руке и прошёлся от основания до самой головки, оглаживая длинный влажный ствол. Он снова и снова повторял движение, и наслаждался видом содрогающегося над ним Санджи, загнанно дыша. — Чёрт, посмотри на себя, — прошептал он, и грязная развратная ухмылка тронула уголок его губ, — ты так хочешь моей спермы, Поварёшка. Тебе недостаточно двух раз, да? Хочешь, чтобы я наполнял тебя всю блятскую ночь, напичкал тебя до самого горла? — О, боже! — чуть ли не плача, проговорил Санджи, наклоняя голову и встречаясь с нахальным тёмным взглядом, — блядь, заткнись к чертовой матери! — Тебе хорошо, да? — прохрипел Зоро, — ты так охуенно скачаешь на моём члене, Завитушка. Так жадно, блядь, берёшь, что хочешь. Что должен брать, — Он снова приподнял бёдра навстречу Санджи, и кок снова сладко вскрикнул, прикрывая глаза трепещущими ресницами. – Молодец, давай трахай меня, Санджи. Давай… бля…ть, – Зоро перешел на невнятное бормотание, сосредоточенно подмахивая движениям Санджи. — Черт, Зоро! Чёрт! — Санджи уже не мог кричать, только хрипло стонал сорванным голосом. Наклонившись вперед, кок впился пальцами в смуглую кожу груди Зоро (чёрт, мечник так хотел, чтобы они оставили следы на его теле) и снова, снова и снова в рваном ритме опускался на пульсирующий член. Из груди Зоро рвался звериный голодный рык. — Молодец, — горячо шептал он, проводя подушечкой большого пальца по сочащейся предэякулятом головке члена Санджи. Он продолжал подталкивать Завитушку вверх, сильно вбиваясь в хрипло стонущее тело кока. — Правильно, бери, что хочешь. Забирай всё. Я весь для тебя. Санджи только жарко выдыхал, наклонившись ещё ниже и вжавшись лицом в шею Зоро. Ророноа усмехнулся от щекотки на коже и свободной рукой сжал мягкую плоть ягодицы Санджи. — Я войду в тебя так глубоко, что ты почувствуешь вкус моего члена глубоко в своей глотке. Ты почувствуешь, как сильно я тебя набиваю своей спермой. Хочу увидеть, как твой живот раздуется от её количества. Я не остановлюсь, пока она не будет литься по твоим ногам. Ты ведь сможешь всё принять, правда, Санджи? Всё, что я тебе дам? — Боже, Зоро, замолчи, — выдохнул Санджи, покусывая крепкую грудь и сжимая твердый сосок дрожащими пальцами. — Это слишком… слишком горячо… заткнись. — Давай, Санджи, я знаю, ты сможешь это принять, — Зоро во всю игнорировал мольбы Санджи снова сжимая пальцами его член. – Глубоко вобью в тебя свой член, буду растягивать и растрахивать твою дырочку. Хочу, чтобы все знали, что ты мой. Зоро, тяжело дыша, как загнанный зверь, твёрдо упёрся ступнями в одеяло и стал входить в истомленное тело сильнее, резче, быстрее. — Да, Зоро, блядь, блядь, да! Сделай это! — стонал Санджи, царапая ногтями грудь Зоро. — Хочу… хочу всё. Отдай мне, — горячо выдохнул кок пьяным голосом прямо Зоро в ухо, и как мечник мог ему хоть в чем-то отказать, особенно, когда Завитушка так произнес его имя. И он отдал. Положив обе руки на сильные бёдра, он насаживал кока на свой член, подталкивая безвольную светловолосую голову подбородком, чтобы увидеть взгляд ошеломленных голубых глаз. Он наслаждался голосом Санджи и его хнычущими стонами, но больше всего на свете он сейчас хотел проглотить их целиком и полакомиться тонкими губами. Санджи с удивительной самоотдачей и пылом ответил на поцелуй, может быть, из-за того, как их языки сплелись и скользили, имитируя движения их тел, или просто потому, что это заставило мечника, наконец, заткнуться. Зоро сорвался первым. Он, не переставая, входил в Санджи, даже когда его член запульсировал и в очередной раз излился в жгучее нутро Завитушки. Санджи протяжно и низко застонал, остервенело кусая нижню губу, пока Зоро не скользнул по ней языком, лаская маленькие ранки и слизывая мелкие капельки крови. Его ладонь с округлой половинки скользнула немного в сторону, и подушечка пальца нежно коснулась чувствительного колечка, так потрясающе туго натянутого вокруг его ствола, что всё ещё медленно двигался внутри. Зоро самодовольно думал, что ощущение наполненности от его члена и того, как его сперма проникала в самую глубину Санджи, то, как его палец ласкал чувствительную дырочку, и то, как он откровенно застонал от прикосновений к горячему скользкому проходу, окончательно выбило кока за грань реальности, куда-то в пучину эйфории. И Зоро считал это полностью своей заслугой. Санджи вздрогнул и сильно сжался, обвивая голову Зоро обеими руками и крепко целуя, будто хотел, чтобы Ророноа проглотил все его крики, стоны и агонию оргазма. И, конечно же, мечник безоговорочно позволил Санджи сделать то, что тот хотел, позволил коку взять всё, что ему нужно, пока они оба не начали задыхаться. Санджи прижался лбом ко лбу Зоро, опаляя жарким дыханием его губы. И мечник не мог надышаться этим воздухом. — Останься, — тихо шепнул Зоро, чувствуя, как пламя желания всё ещё горело у него внутри, хотя уже и не так ярко. Он знал, что они грязные, липкие и скользкие от пота и спермы, и чистоплотный Завитушка скоро начнет требовать душа, ванны или хотя бы полотенца. Но, чёрт, прямо сейчас Зоро просто хотел, чтобы кок так и остался лежать на нём, расслабленный и томный, желательно навсегда. Санджи фыркнул, будто уловил ход мыслей Зоро, и опустил голову тому на плечо, устраиваясь поудобнее. Ророноа на мгновение засомневался, но всё же положил широкую ладонь на затылок кока, путаясь пальцами в светлых мягких волосах. Он не знал, как долго продлится это мгновение, но точно знал одно: он хотел проснуться рядом с Санджи. Хотел увидеть, как лучи солнца запутаются в золотистых прядях разнеженного и уютного после сна кока. После всего этого, это… это ведь не так уж много, чтобы просить, да? — Не думаю, что смогу в ближайшее время ходить, — ехидно заметил Санджи, но в тоне слышалась наигранная лёгкость. Тело Блэклэга было напряжено, словно натянутая струна. Кок прекрасно понял, что на самом деле имел в виду Ророноа. Зоро закрыл глаз, сделал глубокий вдох, будто собрался прыгнуть в воду, и мягко провёл раскрытой ладонью по шраму на пояснице Санджи. — Идиот, я имею в виду… после. Останься со мной, — уточнил мечник. Сердце грохало где-то в горле от накатившего волнения. Завитушка медленно выдохнул и, наконец, расслабился. — Правда? — робко и безумно трогательно, словно ребенок, спросил Санджи. Зоро тепло усмехнулся. После всего того, что они тут творили, каким-то образом именно эта простая просьба мечника выбросила Завитушку из зоны комфорта и заставила щёки цвести застенчивым румянцем. Зоро повернул голову, целуя Санджи в висок. — Правда, — прошептал Ророноа, усиливая хватку на расслабленном тёплом теле. Он почувствовал, как кок кивнул ему в шею и мягко улыбнулся. В груди щемило от такой несвойственной им нежности. Он знал, это будет долгая ночь, но, боги, она стоила того короткого момента, когда они проснутся вместе, когда первым кого он увидит, будет Санджи. К рассвету Зоро был абсолютно мёртв для мира. Он почувствовал, что кок заворочался спустя несколько часов, как они закончили, но ласковое прикосновение к его щеке и тихий шёпот вернули его в сон.—
Санджи проковылял к маленькому насосу в углу кухни, умирая от жажды. Зад болел так, что дурацкую ходячую водоросль хотелось отправить к праотцам куда-нибудь на дно океана. Но, чёрт… где-то внутри было так тепло, что Санджи казалось, что он действительно счаст… нет стоп… доволен так, как он никогда не думал, что судьба ему позволит. Он поскользнулся на брошенном на полу харамаки, издав недостойный джентльмена вопль, но смог поймать равновесие и не грохнуться на ноющую задницу. Матерясь на всяких неряшливых Маримо, Санджи только собрался кинуть пояс на стойку, но почувствовал шорох внутри мягкой ткани. Сгорая от любопытства, он вытащил из небольшого кармана два сложенных листа пергамента. Первый – старый плакат Зоро "разыскивается". Санджи почувствовал, как щёки залила краска, а сердце забилось где-то в животе. Это же… это не тот же, да? Это тот самый, который он отдал Зоро после острова Рыболюдей? Второй лист он разворачивал очень медленно, морально настраиваясь на очередной удар по своим хрупким нервам. О да. Это был удар, но совсем не тот, к которому он готовился. Как бы то ни было, его награда стала ощутимо больше. Но надпись "ТОЛЬКО ЖИВЫМ" запульсировала в голове острой болью, а кровь, казалось, превратилась в лёд. Он чувствовал чье-то приближение. Чувствовал чье-то присутствие. Оно слишком знакомое. Оно знакомо ему с корабля распевающего песни, с острова Рыболюдей. Он посмотрел поверх своей проклятой листовки на мирно спящего Зоро и, чертыхаясь, быстро оделся. Санджи аккуратно сложил свой плакат назад в харамаки, бросил последний взгляд на плакат Зоро и вышел за дверь. Он успеет перехватить пиратов Мамочки, прежде чем они смогут подойти достаточно близко, чтобы стать угрозой для его команды, его капитана. Они не потревожат спокойно спящего мечника.—
Когда над Дзо взойдёт солнце, Зоро не услышит шум снаружи и не почувствует, что их уютное гнездо наполовину опустело. Он ничего не узнает до самого полудня, когда выйдет из хижины и обнаружит, что вся команда уже в сборе. Не вся команда. Им даже не нужно было что-то говорить. Зоро проснулся один на одеялах, пахнущих сексом, им самим и Санджи. По остывшему месту рядом он всё понял. Когда Завитушка встал рано утром, он больше к Зоро не вернулся. Оказывается, кок был прав, беспокоясь об ублюдках Большой Мамочки. Ророноа устало провёл ладонью по лицу. Было бы гораздо легче, если бы жизнь была хоть немного похожа на те сказки, которые рассказывают детям. Была такой же лёгкой и простой. Хороший парень идёт вперёд, побеждает зло и становится героем. Принцесса находит свою любовь. Плохие парни получают по соплям. И все уроки усвоены, и на все вопросы находятся ответы. Зоро тяжело вздохнул. Если честно, он прекрасно понимал Дракона из той истории. Желание сжечь всё вокруг, к хренам собачим, становилось сильнее с каждой секундой.