Бесконечное лето

Получив номер, Егор не сразу осознаёт своё счастье. Он просто вбивает его в контакты, а потом видит, что номер есть ещё и в ватсапе, и даже в телеге, и, судорожно вздохнув, открывает оба приложения по очереди. — Нихуя себе, — срывается с губ, стоит увидеть, что у него там и аватарка есть. Учитывая некоторую нелюдимость и грубость, Егор думал, что Женя скорее из тех, кто вообще не заводит соцсети. Но вот, прямо перед его глазами находится фотография, и желание снова подрочить ударяет в молодую голову. Даже вчерашняя усталость как-то проходит на фоне этих мыслей, а взгляд никак не может оторваться от суровых серых глаз, что смотрят прямо на него с экрана телефона. Кажется, что Женя не особо планировал фоткаться, потому что ощущение, будто его позвали по имени и в эту же секунду щёлкнули, не отпускает Егора, когда он рассматривает его лицо. Нижняя половина прикрыта ладонью, брови хмурые, как и взгляд, и Егор бы в жизни не поставил такой фотки на аву, но, блять, как же его ведёт. Ведёт с того, насколько естественно выглядит Женя, совершенно не пытаясь притворяться тем, кем он не является. Вот и как здесь устоять? Писать он почему-то не решается. Словно залез во что-то сокровенное, к чему ему не давали доступа. Поэтому остаётся только звонить и следить, чтобы голос не давал петуха от волнения. А стоит услышать тихое «алло», как у Егора сердце в горло подскакивает. — Привет. Это Егор, — здоровается он, надеясь, что Женя не положит трубку в тот же миг. Но этого не происходит. Разговор по телефону с Женей проходит гораздо более плодотворно, чем с Русланом. Секунды в телефоне превращаются в минуты, а заслышав про деньги, Женя даже не пытается отвертеться, только задаёт уточняющие вопросы, касающиеся исключительно его работы. И как бы не пытался Егор перевести диалог в другое русло, Женя ловко отворачивается от каждой попытки. — Ты сегодня вечером свободен? — натоптывая круги по чердаку, нервно вопрошает Егор. — Нет, очень занят. — А завтра? — с надеждой пытается он, едва не кусая поломанные ногти. Чёрт, надо бы выпросить у девчонок пилку. — Завтра тоже, — равнодушно прилетает в ответ, а на фоне тявкают собаки. — Ты что, всегда занят? — вскипает Егор, остановившись посреди чердака. Взгляд цепляется за неразобранные коробки и зависает на них. Вспомнив о том, что надо с этим разобраться, он сбивается с мысли, но голос Жени возвращает в правильное русло: — В отличие от некоторых, я работаю. — Ладно, тогда когда мне тебя ждать? — вздыхает Егор, готовый услышать что-то типа «через месяц» или «никогда». — Сегодня. Что? Егор аж дышать перестаёт от ахуя. Правда, длится он недолго: — Но ты же сказал, что занят! — едва не топая ногой, взрывается Егор. — Ну ты же не спрашивал, чем именно, — тихий смех ласкает ухо, вызывая неловкий румянец на щеках. Каждый раз, когда Женя смеётся из-за него, в груди Егора что-то ухает, словно он фанат на концерте любимой группы. — С-спасибо, — бормочет Егор, едва не роняя телефон от того, насколько же приятно ему слышать такие эмоции в голосе Жени. — Ну, это… меня бабушка зовёт, мне пора, — придумывает он, потому что иначе точно наболтает чего-то лишнего. А ещё потому, что слишком хочется этого лишнего наговорить. — До встречи. *** Плодотворный разговор и заканчивается плодотворно — бабка гонит Егора в огород. До этого он успевает десять минут поваляться на кровати, утыкаясь лицом в подушку и вспоминая смех Жени, и ему становится так хорошо-хорошо… но бабка как всегда всё портит! Лестница за эти дни уже перестала пугать, и спускается по ней Егор едва не перепрыгивая через ступеньку. — Дурной, свалишься и ноги переломаешь, — охает несущая таз с огурцами Рая и заворачивает в кладовку. Егор только кривит губы, следуя за ней хвостом. — Женя скоро придёт, — радостно сообщает он, но бабка его радости явно не разделяет. — И что? До того времени ещё много, неизвестно когда он явится, так что ноги в руки и марш полоть морковку, — наказывает она, и, поставив таз, поворачивается к нему лицом. — Ну что ты на меня так зыркаешь? — А тяпка? — неуверенно спрашивает Егор, не желая пачкать руки землёй. — Тяпка, ага, щас. Чтоб ты мне морковку попортил? Нет уж! На этом моменте Егора выгоняют из дома. Делать нечего, приходится подчиняться. Он успевает разве что кепку прихватить, табурет, да бутылку воды стянуть. Солнце напекает голову даже через кепку, на улице душно и жарко, но благодаря этому хотя бы комары не лезут, да пикалки. Грядка с морковкой встречает его охуевшими зарослями. Егор в целом никогда не прикасался к огороду, кроме как для того, чтобы собрать всё съедобное, что плохо лежит, а тут придется ещё и работать. Ужас какой, он от вчерашнего не отошёл! Бросив взгляд на свои настрадавшиеся руки, Егор вздыхает. Делать нечего — хуже им уже всё равно не станет. Включив музыку на телефоне, да присев на табуретку, взятую с собой, Егор принимается за дело. Травой поросла вся грядка, трудов предстоит немерено, но ничего, он поможет. Не зря же он сюда приехал! Руки делают своё дело, и кучка сорняков рядом с табуретом медленно, но верно увеличивается, а грядка становится красивой и… пустой. — Ирод! Что же ты творишь? — взвизг за спиной, перекрывший громкую музыку, заставляет Егора подпрыгнуть. — Задание выполняю? — невинно спрашивает он, выбросив очередную порцию сорняков. — Какое задание? Какое задание?! — в конце бабка переходит на всхлип и… тянет Егора за ухо. Он не успевает ни подумать, ни выключить музыку, так что насилие происходит прямо под пошлую молли. — Ай! — вскрикивает он. Такое Егор уже проходил. Пальцы Жени, конечно, были посильней, но с желанием Раи убивать не сравнится ничто. — Я покажу тебе «ай»! — она трясёт его, как нерадивого щенка, и продолжает всхлипывать. — Что ж делается-то, совсем ты глупый, что ли? Мать в детстве роняла? — Да что я не так сделал? — взрывается Егор, пытаясь выскользнуть из хватки. Но пальцы на ухе сжимаются сильнее, заставляя тихо заскулить. Что за привычка здесь у всех такая — за уши хватать?! — Дак ты ж мне всю морковку повыдёргивал! — воет белугой бабка, кажется, готовая закопать Егора прям на месте этой морковки. Вот и открывается тайна того, почему грядка оказывается чистой. Егор тихо ойкает, опуская глаза, и ему даже становится стыдно, но ненадолго. — А чего ты хотела? Я в огороде никогда не работал! — пытается отбрехаться Егор, только злой бабке всё нипочём. — Ну и что? Голова-то на плечах есть или как?.. — драма планирует продолжаться, Рая явно хочет высказать что-то ещё, но вдруг начинает лаять Герцог. Тихий стук в ворота спустя минуту оповещает, что за ними кто-то есть, и ухо Егора наконец-то оказывается на свободе. — Минутку! — кричит Рая, отходя от него, и направляется к собаке, чтобы посадить её на цепь. По пути она пару раз посылает Егору предельно злобные взгляды, но в итоге подходит к калитке, и он отворачивается. Мысль о том, как же всё исправить, беспрерывно крутится в голове, только скоро он об этом забывает. — Входите, открыто!.. — зовёт она, разобравшись с Герцогом. Егор думает, что это пришли за яйцами, потому что бабушка торгует, но её реакция говорит о другом: — Ой… Женька, здравствуй. Как рано ты, я уж к вечеру ждала. — Да что по вечерам бродить, — отмахивается он, и Егор, склонивший до этого голову к коленям, так резко поворачивает её, что позвонки хрустят. Он правда пришёл! Егору хочется вскочить на ноги и подбежать к нему, будто ждал сто лет, но вместо этого он нарочито медленно встаёт с табуретки и как бы лениво движется в их с Раей сторону. Сердце трепещет в груди, стоит только рассмотреть Женю получше, и, господь, в этот раз на нём чёрная футболка, делающая его кожу ещё бледнее, и Егору хочется упасть перед ним на колени снова. Скупое на эмоции лицо оказывается прямо перед ним, и Егор смотрит в него, пытаясь найти там намёки на радость от встречи, но видит только бетонную стену. Ну ничего, Москва тоже не сразу строилась! — Привет, — улыбается Егор, опираясь рукой о забор, но забор оказывается калиткой, и та вдруг открывается, а Егор стекает по ней на землю. — Мда. Привет, — отзывается Женя, вскинув бровь. В лицо Егора бросается краска. Зато вызвал эмоции, чёрт бы его побрал. Он пытается подняться обратно, не оторвав при этом калитку, а бабушка вдруг смеётся: — Вот непутёвый, — она машет на него рукой, и Женя тоже улыбается, и они смотрят на него, как на клоуна в цирке, отчего Егор краснеет только сильнее. — Я просто споткнулся, — фыркает он, поднимаясь обратно на ноги, и отряхивает шорты. Но его уже никто не слушает, все всё поняли и без оправданий. Бабушка вздыхает, а потом поворачивается к Жене с таким радушным выражением лица, что Егора едва не перекашивает. — Что ж ты, Женечка, на входе стоишь. Пойдём. Обедать будешь? — Да я только вот поел, спасибо, — открещивается он и поправляет лямку спортивной сумки на плече. — А ты не на машине? — удивляется Егор, стараясь рассматривать Женю не слишком пристально. Бабка может заметить и надаёт тогда ему тумаков. Расстроенная отказом Рая медленно плетётся в дом, оставляя их наедине, но временами оборачивается. Да было бы на что смотреть! Тем более, что окна дома выходят во двор, подглядывай — не хочу! — На машине, — Женя непонятливо склоняет голову к плечу и чуть хмурится. — А что? — Почему мы тебя не услышали тогда? — и ведь действительно, кроме лая Герцога ничего не было слышно! Герцог, кстати, уже заткнулся. Почему-то Женю он воспринимает, как своего, и не пытается отгрызть ему ни ноги, ни руки, а вот девочка, что приходила утром за яйцами, чуть не огребла от него. — Потому что музыку тише слушать надо. Эти адские крики слышны ещё у дома Костяных. Егор неожиданно смущается: — Да ладно, не такие уж они и адские. Женя только вздыхает и направляется к так и стоящей на улице девятке, а Егор семенит следом за ним. Мешать ему цели нет, но любопытно до боли, да и рядышком побыть очень хочется. Морковка подождёт, тем более что неизвестно, доверит ли ему бабка это дело теперь. — Молодец, что помыл, — разрывает тишину Женя, бросая на него короткий взгляд. Егор вытягивается по струнке, слишком довольный похвалой, и улыбается от уха до уха. — Она очень грязная была, к ней не прикоснуться было, — тараторит Егор, подходя к водительской двери. — Даже в салоне пыльно было, но я успел всё протереть, — он залезает внутрь и открывает капот. Женя ловко его поднимает и ставит на железяку. — Деньги точно есть? — с сомнением тянет Женя, выглядывая из-за капота. Егор лупает глазами, вспомнив о том, что, вообще-то, придётся платить, и подрывается с места. — Щас, дома забыл, — он мчится в сторону дома, распугивая по пути котов да кур, и влетает в дверь. Женя кричит ему «потом», но он уже не слышит, потому что лезет на чердак. Там всё ещё чисто и уютно, а смятые бумажки находятся на тумбочке. Он хватает их все и мчится обратно вниз, по пути чуть не убив проходящую мимо бабку. — Что ж ты носишься, как бешеный! Я с тебя ещё за морковку с три шкуры спущу, так и знай! — кричит она ему в след, а Егор только хихикает. — Хорошо! — повернув голову назад, отвечает он, и снова чуть не спотыкается на крыльце. Когда он возращается к машине, Женя наполовину внутри её разинутого рта. Ну, точнее, он наполовину под капотом, но Егору видится это именно так. Он не сдерживается и опускает взгляд на его красиво напряжённую шею, отчего приходится сглотнуть. Вот же мука. — Вот, — протягивает руки с деньгами он, — принёс. — Спасибо, положи в сумку в боковой карман, — даже не глянув в сторону нескольких тысячных купюр и мелочи, бросает Женя. Егор продолжает залипать на него, отслеживая взглядом умело двигающиеся руки, и сглатывает, представляя, как они нежно треплют его по волосам. Это воспоминание почти размылось, но Егор хранит его как что-то важное. Хочется верить, что для Жени это тоже что-то значит, но обманываться глупо. — А сколько надо-то? — теряется Егор, вынырнув из мыслей, и подходит к валяющейся на земле сумке, расстёгивая её. — Сколько не жалко, — бросает Женя и лезгочет какой-то фигнёй. — Домкрат есть? — вдруг поворачивается он, утирая лоб предплечьем. Егор в который раз так залипает, отслеживая каплю пота, что стекает по виску, и глядя на взмокшие пряди волос, что чуть не забывает про вопрос. — Э… в багажнике должен быть, — тужится вспомнить Егор. И, подумав, всё-таки кладёт все свои деньги, оставив себе только сотку. — Хорошо, а то я только один принёс, — стащив перчатки, Женя садится на капот. — А зачем тебе два? — неуверенно, но с любопытством. — Ну ямы то у тебя нет, дурень, — усмехается Женя, вытирая, наверное, вспотевшие руки о рабочие штаны. — Ааа… — тянет Егор, словно что-то понял. — А зачем тебе яма? — Чтобы масло слить. А потом заставить её завестись и доставить ко мне, там уже есть всё, что нужно. — А почему нельзя её на тросе дотянуть? — подаёт признаки знаний Егор, подходя ближе. Его взгляд не отрываясь следит за Женей, и в один момент ему чудится, что из-под ворота футболки на ключице выглядывает тату. Интересно, это у него из тюрьмы? — Потому что твоя бабушка запретила, — хмыкает Женя. — Не хочет, чтобы ты со мной ехал, а один я её никак не дотащу, — глаза у него лукавые. Егор сказал бы, полные обещания, только вот он знает, что Женя умеет разве что обламывать. — Боится она. — Чего? — одними губами произносит Егор, чувствуя, как спёрло дыхание. Он и не замечает, как приближается к Жене, оставляя между ними жалкие полметра, а тот уже снова смотрит под капот. — Что совращу тебя. Будто ты слухов не знаешь, — тихо смеётся Женя, снова поднимая голову. И ощутимо вздрагивает. А Егор лыбится — Женя не ожидал, что он окажется так близко! И дрожь эта явно не просто так, не от испуга. Егор прекрасно знает, как хорош собой, — спасибо генам мамы, — так что даже латентные геи бывало на него западали, а тут-то как может быть иначе? — Зря боится, — продолжает улыбаться он. — Конечно, — кивает Женя. — Тут скорее ты меня свяжешь и изнасилуешь. — Эй! Я не такой! — возмущается Егор, недовольно складывая руки на груди, лишь бы эти руки не тянулись, куда не надо. А так хочется. Самому непонятно, чего именно: то ли просто прикоснуться, то ли толкнуть за ядовитые слова. — Такой-не такой, без разницы. Просто не маячь под носом, ради бога, — снова утерев лоб, Женя идёт к багажнику. Там он вправду находит домкрат и даже трос. А еще какой-то ящик с разными железками, только Егор в них не разбирается, чтобы смотреть. Он притаскивает от грядки свою табуретку и гордо восседает рядом с машиной. Оперев руки о колени, он кладет подбородок на ладони и внимательно наблюдает, что будет дальше, словно смотрит увлекательный фильм. Женя подтаскивает домкрат к передней части. Видимо, он не легкий, потому что бицепцы охуенно напрягаются, и Егор едва не пускает слюни. Господи, как было бы приятно ощутить эти руки на себе… — Зачем тебе машина? — спрашивает вдруг Женя, возобновив между ними диалог. Неловко ему в тишине или правда интересно? Если второе, то Егор очень рад, что он сам решил найти тему для разговора. — Да кататься просто… Дома на отцовской ездил, а здесь вот на дедовой буду! Круто же, — Егор улыбается, вновь вспомнив дедушку. Мужик он был хороший, конечно. — Только Руслан сказал, что это рухлядь. — Нормальная машина, Руслан твой идиот, — фыркает Женя, поднимая одну сторону девятки в воздух на домкрате. Егор же возмущён такими словами: — Он не мой! И он сказал, она не заведётся, — грустно и немного злобно одновременно отвечает он, глядя на задницу Жени, что мелькает перед глазами, когда тот поднимает машину. Колесо отрывается от земли, и он оставляет её в таком положении. — Конечно не заведется. Но в остальном она в отличном состоянии. Твой дед заботился о ней, явно обрабатывал от коррозии. Пороги не гнилые, днище целое. Двигатель обслуживался вовремя. Я всё это знаю, потому что он приезжал за этим ко мне. Поменять расходники, поставить новый аккумулятор, проверить электрику и полетит. А потом и продать хорошо можно будет, — вещая всё это, Женя обходит машину по кругу, слегка прикасаясь пальцем к чистым бокам. Взгляд у него почти светится от её вида, и Егор думает, что отдал бы эту девятку целиком за то, чтобы он посмотрел так на него самого. Добравшись до второй стороны машины, он достает другой домкрат из своей сумки и начинает поднимать уже эту сторону. С такого ракурса Егору ни хрена не видно, так что он чуть поворачивается на табуретке, чтобы высмотреть чёрную макушку из-за капота. — Хреновый ты, стало быть, водитель, — поднявшись на ноги, хмыкает Женя. — Это ещё почему? — такой вывод заставляет Егора растеряться. Он тупо хлопает глазами, глядя на немного вспотевшего Женю, и хочет удавиться, потому что верит, что ещё немного и у него сто процентов встанет. — В машинах не смыслишь ничего. А если сломаешься где-нибудь в лесу? — Женя стелет на траву куртку, что валялась под сумкой, и ложится на спину, забираясь под машину. Егор такое только в фильмах видел. — Вызову эвакуатор. — А если связи не будет? — голос становится более глухим, а из-под машины торчит только нижняя часть Жени, и конечно же Егор не может себе отказать в том, чтобы попялиться на его пах, гадая, что таится под штанами. Насколько его это увлекает, что пауза между вопросом становится слишком большой. — Э… дойду до туда, где она есть, — логично предполагает Егор, придя в себя. — Ясно всё с тобой, — машет рукой Женя, выбравшись из-под девятки. У него на лице прибавляется грязных пятен, и Егору до боли хочется провести по ним пальцам, просто потому что это хороший предлог прикоснуться. — Зато я отличный водитель по губам, хех, — не сдерживается от тупой шутки Егор, пяля Жене прямо в глаза, и те расширяются на секунду, прежде чем он фыркает: — Очень смешно. — Спасибо, — невинно улыбается Егор, смотря, как Женя ковыряется в своей сумке. Егор видит, как он закатывает глаза, но улыбка мелькает в уголке губ. И становится так тепло на душе. Вокруг ничего лишнего, только они, да девятка. Даже бабушки не видно и куры куда-то подевались. Герцог просто спит в своей будке, а Егор так и сидит на табуретке. — Если что, я могу помочь, — предлагает Егор, заранее готовый к отказу. Но Женя его удивляет: — Давай, — кивает он, снова укладываясь на землю, — будешь мне ключи подавать. Егор светится новогодней гирляндой. Где-то вдалеке кричат петухи и поют птицы, работает пила, а Егору так уютно, он сидит рядом с машиной на коленях прямо в траве и пару раз ловит улыбки Жени, что объясняет ему принадлежность и название каждой железяки, что требует ему подать. Егор честно старается всё запомнить, потому что это интересно, а ещё потому что это рассказывает именно Женя. И когда Егор пытается пересказывать, Женя улыбается. Не так, как обычные люди, а лишь одним уголком губ, но улыбается. И сердце Егора заходится у него в груди. Точно. Ведь каждый раз, когда Женя улыбается из-за него, ему хочется визжать, словно сумасшедший фанат. — …Егор? — А?.. — вырывается из чувств Егор, глядя на Женю восторженными глазами. — Сгоняй за пивом, лады? — опираясь спиной о бампер, просит тот, и Егор несколько раз кивает: — Конечно, — в его глазах разве что звёзды не мерцают, и Женя снова улыбается. — Дурень, где ты уже успел запачкаться? — мозолистая ладонь прикасается к щеке, утирая её тыльной стороной, и Егор забывает, как дышать, едва сдерживаясь, чтобы не прильнуть к прикосновению. Ради Жени он готов сгонять и на другой конец деревни, если хотите знать. Да что там — до луны как минимум. Лишь бы он продолжал смотреть на него такими глазами, лишь бы не отталкивал больше. Лишь бы они были вместе. «Я схожу с ума» — думал Егор, купаясь в короткой ласке. — «Но, блять, как же это приятно».