mulberry street, so good to see you
***
Наступающая и сереющая, противная осень смотрится прекрасно, с утра больше не нужно поливать цветы, даже Изи не высовывает нос не улицу ради игр, слишком мокро даже для нее, но это ведь никому не мешает быть счастливым. Дома идеально чисто, на завтрак ореховая паста, в знак извинения за некоторые... недавние неудачи по уходу за своей собакой, а точнее, отсутствия этого ухода Джош уделяет ей так много времени, сколько вообще может себе позволить. После утренней игры по гостинной, поправляя сдвинувшийся палас от несущейся собаки, Джош не боялся опоздать, не обращая внимание на то, как Изи даже устав, запыхавшись, снова возвращаются к своему уже привычному этой осенью делу — рыскает носом по полу, все ищет то, к чему привыкла совсем недавно и вдруг потеряла. В голову так и не лезут мысли о том, что какой-то человек, видимо, приглядывал за его собакой пока он был в дофаминовой яме, и это прекрасно. Все действительно встает на свои места, и этому абсолютно ничего не мешает, Джош одет и ухожен до ниточки, его машина каждый день бывает в мойке, успеваемость на работе резко подскакивает, Дженна больше не звонит насчет дурацкого оборваныша, портя этим все настроение и надежду на спокойствие. Дженна вообще больше не звонит. Все действительно встает на свои места, Джош улыбается и абсолютно спокоен даже тогда, когда девушка в его чистом доме прячет слезы за ладонью, сжимая в руках индивидуально сшитую рубашку, теперь уже помятую и мокрую, подарок, который никто так и не получил. Смотря на эту вещь, на языке так и крутились три двузначные цифры, но Джош понятия не имеет каких и откуда они взялись. Дженна не знает, где Тайлер, не знает, что с ним, как именно он пропал и жив ли сейчас, Дженна так же не может подать заявление о розыске, а Джош не желает знать кто такой Тайлер, не желает чужих слез и не желает быть за них ответственным. Он почти ничего не говорит, ждет, когда ситуация сама уведет себя в какую-либо сторону, отмахивается, мол, это пройдет. Но как долго это продолжится, прежде чем пройти? Все же, так будет лучше.так ты излечился, или снова стал эгоистом?
Они не виделись какое-то время после дня, когда подобранный с улицы мальчишка исчез, при этом не тронув ни одной из своих вещей. Дженна тоже не трогала ничего в его комнате, ни одна пылинка не сдвинулась со своего места, потому что она все ждала, что каким-нибудь утром застукает Тайлера стоящим у окна и любопытно разглядывающим прохожих на улице. Этого не происходило, а Джош и не интересовался. Его звонки были ради того, чтобы позвать Дженну на свидание, ведь все встало на свои места, но после первого же такого звонка для нее она перестала отвечать на последующие. Страх о том, что рано или поздно Дженна решит пропасть сама, действовать как Тайлер, чтобы его найти, не поступает в голову тоже. Игнорируя Тайлера целиком и полностью, Джош так же игнорировал мучения Дженны по нему. Извинения фальшивы, Джош делает виноватый вид лишь ради того, чтобы побег любимой девушки от него прекратился. Она еле улыбается, а Джош все остается двойным агентом, сам себя убеждая, что действительно ни в чем не виноват. Дженна не знает подробности, с ее стороны Джош действительно не был злодеем, это не он заставил Тайлера исчезнуть, не он больно хватал его за локти, не он насильно пихал в него таблетку и не он вылизывал его губы посреди ночи. Не позволил себе забыть последний момент тоже не он. Все еще борется. — Я боюсь, что он погиб, — вдруг шепнула Дженна, пока наливала чай, не сдержавшись, снова затронув эту тему. Хотелось раздраженно шикнуть, в конце концов, Джош действительно относился ко всем, как к Изи, будто это его единственная правильная и наглядная модель поведения. Сделал все, чтобы вернуться в свою привычную жизнь, наладить ее, а Дженна все никак не выздоровит, винить ее не хотелось, Джош ведь хотел как лучше для нее. Он то уверен, что Тайлер жив. По крайней мере, уверен, пока не знает, что он действительно исчез, не взяв с собой даже самые свои дорогие вещи, будто пропал сразу после диалога с Джошем. — Может, ему просто стало скучно, — Джош пожал плечами, безразлично мешая непозволительно большое количество сахара в чае, желая перейти, может быть, на другие темы. Может, подарить Дженне щеночка? То же самое что и Тайлер... — Не думаю, что мы первые и последние люди, у которых живёт некий Тайлер... — Джош! — со стороны Дженны послышался грохот, она швырнула ложечку в раковину, вместо того, чтобы аккуратно ее положить. — Он жил со мной все лето и делал мне только хорошее. За что ты, блять, его ненавидишь? Джош честное слово не ожидал именно такой реакции на его типичное, скептичное поведение. Возможно, Дженна материться потому что раньше Джош бурчал рядом с живым Тайлером в зоне видимости, а теперь он бурчал рядом с пустотой о пустоте, которая Дженну волнует. Даже понимая все это, он смотрел удивленно, а механизмы в голове не производили удачного выхода из этой ситуации. Джош уже плохой, только вот не понимает почему, он стремился лишь к идеалу, счастью и нормальности. — Давай сходим на матч, — сжимая губы, Джош продолжил круговое движение ложкой, опуская взгляд обратно в гущу. — Пока еще тепло... В итоге приходится лишь надеяться, что разъяренная девушка не достанет в итоге ружье и не станет стрелять в упор в лоб Джошу, как учила этому Тайлера. Откуда Джош вообще знает об этом?***
Походы в магазин, то, что делает серьезный мужчина занимающий серьезную должность на своей работе. Имидж — то, за что Джош цеплялся, стиль жизни, распространенный на каждую сторону жизни, стиль, слишком частое обновление гардероба не за малую сумму. Чтобы собраться на матч с девушкой он подобрал новую одежду, следующий матч будет в другой, на третий, он, возможно, обеспечит новую одежду для Дженны и будет любоваться итогом своих трудов — радость для той, кого бы он хотел сделать частью своей жизни. Ровно так, как папа учил, да? Поправляя цепочку на шее, Джош работал над деталями, которые вряд ли бы кто-то заметил, но последний волосок на черной футболке был снят, а Изи временно изолирована от прикосновений. Хотя, если она хорошо состроит глазки, Джош обнимет ее на прощание еще один раз и будет чиститься от ее шерсти заново. Тогда уже придется опоздать. Грустно смотреть в окно осенью, отсчитывать дни до первого снега, когда будет маленький период, между летним мюзиклом и рождественской песней, просто грязь и слякоть, единственное, за что можно будет радостно зацепиться, это за обстановку дома. Правило грязной осени: быть на улице максимум пару минут, пока идешь до машины, чтобы депрессия не проявляла себя. Джош обороняется от нее всеми способами, кроме тех, кто пытался ему показать оборваныш. Но кто верит предателям? Убирая оставшееся на столе молоко, Джош замер, замечая незамеченное, заранее проклиная себя, за то что это произошло не вовремя, то есть, это в принципе не должно было произойти. Не видеть то, что на белоснежном квадрате на кухне было законом, не умирающей тенденцией, то, что происходит, когда все нормально. У Джоша было все нормально, то есть он был в этом уверен, но одно несходство, одна ошибка, пугала, показывала, что, возможно, все все еще не так, как было раньше. Стирая мешающего человека из своей жизни, Джош, к сожалению, не мог очистить память о нем всех вокруг, в том числе и свою, сколько бы не старался. Он оставил слишком много следов, в том числе и на его холодильнике.new york, lower manhattan, mulberry st.
Зажевывая губу, Джош уже потянул пальцы к помятой бумажке, желая смять ее еще больше и спрятать. Обманывать себя становилось все тяжелее. Спрятать, а не выкинуть. Не видеть, но не расстаться, с таким же успехом Джош каждый день закрывал глаза ладонями на другие подобные мелочи. Зачем он это делает? Когда Тайлер успел оставить эту записку? Да в тот же самый вечер, когда они и говорили о шелковой улице. Тогда Джош был занят другим, чтобы заметить шуршание ненужной, пустой заметки, которая после заполнилась. Пальцы, тянувшиеся к преступлению погубили другое, укладку Джоша на затылке. Нет, у него слишком мало времени, чтобы придавать значение этим глупостям. Если он сделает что-то с тем, что не замечал ранее, он слишком крепко это запомнит. Нужно было быстрее переключиться, снова сделать эту записку в своей голове слившийся с белым цветом холодильника, бумажка-невидимка. Нужно было выезжать за Дженной. Задание прошло очередь по линии в голове, принято и пошел процесс. Ничего кроме этого не должно забивать голову. — Еще буквально пару минут, — Дженна убежала сразу же, как впустила Джоша в дом. Она не виновата, Джош слишком пунктуальный, сам приходил слишком рано, поэтому каждый раз ждал не совсем готовую к выходу Дженну. — Мы же успеваем, да? Риторический вопрос, на который ждут ответ. Это называется вежливость. Поправляя чашку ровно на середину стола не в своем доме, Джош чувствовал себя лучше. Пару раз проверить себя около зеркала, прощупать текстуру диванной подушки, хмыкнуть на странную картину у пролета лестницы. Да, после нескольких бызовых вещей ожидание становится совсем скучным. Закусив губу, вдруг улыбнувшись, заражаясь внезапной идеей, на которую у него был дофамин, то есть, для ребячества, он поднялся на второй этаж. Скука приводит к странным решениям, Джош просто вспомнил, что ни разу не видел комнату Дженны, а это, кажется, пунктик для сближения. Так же это было пунктиком интимной связи. Прошло всего пару недель после того, как Джош не принимал практически месяц, подобные мысли и желания не возвращались из-за неблагой ситуации, сейчас прошло не достаточно много времени, чтобы такую возможность упустить. Джош как мог пытался думать о голой спине девушки, когда шел к ее комнате, и, кажется, у него получалось пробудить в себе что-то подобное. Потому что ему хотелось, чтобы он хотел. Потому что это нормально для его возраста, пола и статуса. Это, скорее, обязательно должно было быть уже давно. Открывая двери наугад, Джош закусывает щеку, первая была ванной, вторая кладовой, третья...блять.
Должен был закрыть эту дверь еще быстрее чем все остальные двери, передернуть себя, возможно, даже бежать, обратно на первый этаж, обратно в ожидание, забыв то, что так сложно было себе внушить. Но он замер, смотря на маленькую, забитую и пыльную комнатку так жадно, словно здесь есть все, что сделает жизнь Джоша достаточно идеальной. Но здесь всего лишь Тайлер. Весь Тайлер от и до, только без его физического присутствия, просто без его телесной формы. Дженна действительно не трогала здесь абсолютно ничего, даже краешка чистого от пыли на поверхностях нет, комната-недотрога, сокровенная и помятая, все разбросано так, будто кто-то был здесь еще вчера, не успел убраться, пока куда-то спешил, на пол пути, натягивая носок и припрыгивая на одной ноге еще и уронил что-то с тумбочки. Здесь слишком много всего, Тайлер тащил в свою нору все, что ему понравится, будто в этом мире не будет больше ничего подобного, ухватил последнее, все что понравится. И он видел здесь свой блядский крем для рук, спортивную повязку на руку и плакат группы о которой сам Джош понятия не имел, он принадлежал, вообще-то, его сестре. Безобидный вор, похититель мусора. — Не трогай ничего, — Дженна говорила твердо и серьезно, будто касаются не чьей-то комнаты, а ее живого сердца. Ей страшно и злостно. — И не смейся над этим. Обернувшись, Джош ошибся, ведь тогда Блэк увидела его лицо, такое же испуганное и растерянное. Внутри боролся здравый смысл, но ведь всегда же проигрывал. И Джош очень надеялся на то, что проиграет и в этот раз. Он поступил правильно, а Тайлер наверняка жив.***
У Джоша на плечах дьявол, расселся, мотая ножками, и никто из них не знал, сотрудничают они или представляют, что не замечают друг друга. Сложно не замечать немаленький вес на своей спине, это заставляет быстрее уставать, ломиться, желать сделать перерыв. Его дьявол все быстрее набирает вес, от этого каждый день кончается на минуту раньше, на минуту раньше Джош остается без сил, тащит два склеенных между собой тела в кровать, уже чуть ли не стонет от изнеможения, но каждый день говорит себе, что его все устраивает. Когда-нибудь когтистые и мохнатые лапы просто сомкнуться на его шее, перекроют и дыхание, и артерии, может, сожмет так сильно, что все разлетится по всей комнате. Заходя в спальню, Джош надеется, что дьявол не успевает пригнуться, ударяется об верх проема двери и падает. Ложась на кровать резко и пластом, Джош надеется, что задавил его собой до смерти. Телевизор — уже не зомбирование, а эффект чьего-то присутствия, Джош слышит, но не слушает, пока открывает новую заметку и фиксирует план на свой следующий день. Утро, работа, вечер. Больше ничего, кроме бытовых задач в его жизнь не умещается. Дьявол ловко переползает к нему на грудь, давит, сбивая дыхание, ощущение тяжести и скованности, что-то на подобие панической атаки, когда он лишь краем глаза смотрит на экран, а потом не может себя укусить и одернуть.тайлер джозеф, бедный больной мальчик, вернулся домой, но виновник в его похищении все еще не найден.
Его шею царапают, прямо таки впиваются, и к глотке подходит тошнота. Выхода назад уже нет, забыть не получится, переключиться просто невозможно, потому что Джош видит в экране того, кого ошпарил и прогнал две недели назад, и этот кто-то обмякал в инвалидной коляске, хотя совсем недавно бегал и скакал как не в себя. Все вокруг улыбались, в телевизоре вообще никому нельзя не улыбаться, исключением, кажется, были инвалиды. Вскакивает, приходится усесться, но тяжесть с груди не спадает, давит теперь только со всех сторон, на голову, на плечи, на шею, в живот что-то будто пробивается. Драка самим с собой, при этом оставаясь неподвижным. Бледный мальчик, снова выбритый, еле двигающий даже глазами, дышащий через дырку в глотке, который выжил после своей пропажи, а теперь снова тут, борется за жизнь. Это все не могло быть правдой, и Джош хватался за свои волосы, сжимая челюсть до дикой боли. Он не верил, что Тайлеру двадцать, не верил, что он не маленький преступник, но он так же точно не может сейчас поверить голосу из большого экрана, который словно тыкал Джошу пальцем в лоб, сверлил, объявляя, что двенадцатилетнему Тайлеру Джозефу осталось совсем немного.***
— Двенадцать? — вообще-то, Дженна ожидала всего лишь какой-нибудь пирог и чай, потому что приглашения Джоша домой, обычно, не развиваются во что-то большее. — Ему не может быть двенадцать. — Ему не может быть двенадцать, — повторил Джош, сидящий напротив, без цветов, пирогов и ожидаемо без секса с Дженной. Любая другая девушка давно бы от него убежала. Его голос был спокойным и ровным, ничего в его теле не дергалось, но все что внутри высказывалось на нем внешне. Он будто пережил смерч, и теперь сидел, обрабатывал произошедшее. Синяки под глазами, пять кружек кофе, которые Джош не мыл, лишь брал новые, чистые, стоящие колом волосы и зажеванная губа. Конечно он не спал все выходные, дьявол выцарапывал на его груди полоски, отсчитывая время без сна, а он об этом даже не думал, даже не думал убрать квартиру и таблетки перед приходом Дженны, ноутбук с открытыми страницами в социальных сетях, фондами сборов для больных детей был его главным другом все это время. Его больше никто не держал, Джош начал падать без страховки, не было сил стараться держаться за шипастый, огненный и режущий сучок на вершине горы дальше. Он переломает себе все конечности, может, свернет шею, но все мосты уже сожжены. Хотелось улыбнуться от усталости. Дженна бегала глазами по всему, что удалось собрать. Возможно, это были уже искренние извинения перед Дженной, он делился информацией, потому что был виноват в том, что им пришлось об этом узнавать. И он наблюдал за меняющимися эмоциями, видя в чужом лице свои же впечатления, просто в случае Джоша именно на лицо они не лезут. Разбитое стеклянное покрытие маленького столика и переломавшийся стул на кухне не могут врать и прятаться. — Но на этих фотографиях ему как будто... — Она скрывает все проявления его полового созревания, — Джош прикрыл глаза, будто голова так будет лучше работать. В конце концов даже концетрироваться на простейших мыслях стало трудно. — Она сделала ему эпиляцию на ногах, может, даже везде. Просто чтобы поддерживать ложь о его возрасте. — С чего ты взял? — А ты не замечала? — Я не... — Дженна странновато покосилась, все еще обхватывая экран ноутбука обоими руками в странной позе. Кажется, Джош начал не с тех фактов. — Как получилось так, что ты рассматривал его ноги? Джош фыркнул, перехватывая ноутбук к себе и продолжая листать страницу, пытаясь перевести тему на что-то другое. Так или иначе, наверное, все факты этой странной истории были важнее, чем какие-то пустяки о тощих ногах человека, которого Джош чуть не закопал. — Что ты думаешь насчет болезней? — А какие перечисляют? — Как минимум мышечная дистрофия, — Джош закусил щеку, потому что в статьях не было всего ужасающего списка, но этот список был лично у Джоша. — Так или иначе он ходит, а по большей части скачет и дергается как только можно. Поставив ноутбук на место, Джош пытался выглядеть нормально так сильно, как мог, пока доставал из тумбочки в столе смятую, но массивную свернутую бумагу. Вся история болезни Тайлера Джозефа на нескольких листах. Джош не трогал эти документы до недавнего времени. — Лейкемия, — Джош начал водить пальцем по самым красочным заболеваниям, которых, очевидно, не могло быть у такого активного парня, которому, очевидно, не двенадцать лет. — Эпилепсия: у него даже руки не трясутся. Задержка развития: четкая речь и быстро учиться. Проблемы со зрением и слухом: просто нет. Патология дыхательных путей... Это бред. Дженны слушала очень внимательно, хотя нет, она очень внимательно смотрела на Джоша, пока он перечислял все, что его зацепило больше всего. Когда же он закончил у нее не было ничего, чтобы она могла к этому добавить, спросить или опровергнуть. Стоило Джошу повернуть лицо к ней хотя бы немного, как он сразу же почувствовал ожог, зашипел и схватился за свою щеку. Хорошо, что у нее не было никакого оружия под рукой... Все-таки их с Тайлером многое связывает. — Хороший удар. — Все искала повод, чтобы тебя ударить, — кивнула девушка, дергая в улыбке одним уголком губ. Только после этого жеста она позволила себе взять все это время спрятанную от нее историю. Если бы Джош не был трусом, они бы знали о Тайлере все еще два месяца назад. — Она зарабатывает на Тайлере... Как ей только удалось обмануть столько врачей? Джош все еще справлялся со следом на своей щеке. Наверное, больше обидно, чем больно, принимать, что это по заслугам не хотелось, но он так же не мог сдаваться, поэтому следовал за задумчивым шагом Дженны по пятам, готовый целовать ее следы, ведь он буквально находится на своем суде прямо сейчас. — В любом случае удалось, — Джош остановил Дженну за плечи, усаживая на диван и усаживаясь рядом. — Так же, как и удалось скрыть то, что не ходячий "ребенок" именно сбежал от нее. — Он жив, — Дженна, будто не слыша весь монолог Джоша кивнула списку болезней, просто вспоминая, что считала Тайлера все это время мертвым. Неизвестно только, может, оказаться дома Тайлеру только хуже, чем быть действительно мертвым. — Но я никак не могу ему помочь... Нас двое, а верующих в эту историю миллионы. Джош вздохнул, отводя взгляд на задернутый край паласа, в который Изи уныло уткнула свой нос, в полудреме иногда посматривая на хозяина, точно понимает, что именно происходит. Она была всегда умнее Джоша. — Я поцеловал его, — вместо я прогнал его признался Джош. Хотелось искупиться, исповедаться, но самую страшную тайну он сказать не мог, решил выдать что-то более легкое и безобидное, но секретное. — Он, вообще-то, сам попросил... Дженна молчала. Это неудивительно, мало у кого будут слова на такие заявления. В смысле, как реагировать на потенциального будущего супруга, гетеросексуала, который признается в том, что целовался с подобранным парнем раньше, чем осмелился поцеловать Дженну? — Ты гей? И это тоже достаточно нормальный вопрос, кажется, к которому Джош должен был быть готов. Он просто логичный, самый подходящий и... прямолинейный. — Кажется, нет, — просто пожал плечами, переваливая в пальцах шнурки от своих штанов, находясь в тупике и взаперти ситуации теперь хотя бы не один. С ним Дженна, которая так же не знает что делать, но и с другой стороны вряд ли желающая поддерживать эту безысходность в компании. Джош, предположительно, самый неудачный опыт в ее жизни, но так или иначе она все равно приобнимает его за плечо, больше по-дружески, подбадривающе. Нет, она не собирается уходить из проблемы, в которой они оказались вместе. Так Джош хотя бы меньше будет намерен сдаться.so good to see you
***
Oh, Miss Believer, my pretty sleeper
Your twisted mind is like snow on the road
Your shaking shoulders prove that it's colder
Inside your head than the winter of dead
I will tell you I love you
But the muffs on your ears will cater your fears
Зима не щадила никогда, поэтому человечество придумало рождество. Хладная, белая и колючая погода украшалась теплыми огнями, красным оттенком, а дома грело отопление. Это Рождество не такое, как обычно, в это Рождество даже пытаться ощущать праздник не хотелось, Джош совсем не в красной одежде, совсем не в украшенном доме мотал на телевизоре записанный один и тот же ролик, кусая свою щеку и уничтожая себя до конца. От зимнего праздника осталось только какао и печенья, возможно, пару леденцов и попытка все таки поставить курицу в духовку, но такое Рождество у Джоша длится уже давно. Организм ищет дофамин в любой не слишком здоровой еде. — Ты видел выступление? — Нет. Видел ровно десять раз, и сейчас сидел, прерванный на одиннадцатом разе звонком. Настоящий спектакль, Тайлера вытащили на сцену в канун Рождества с душераздирающей песней, это было на нескольких каналах по телевизору, это ощущение, что набиравший популярность больной мальчик может умереть хоть завтра, но живет так уже несколько лет и держит всех иголка. Джоша на иголках держало то, что это не должно было происходить, что, в принципе, ни Дженна ни Тайлер не должны были встречать некого Джоша. Продолжает врать, умалчивать и опускать руки, потому что ошибки его ничему не учат, а единственным утешением был голос. В прошлый подобный цирк Тайлер пел песню об ангелах, но это было сухо, даже учитывая, что Джош впервые открыл для себя то, что Тайлер умел петь. Сегодняшняя песня была выложена всем, что было в Тайлере, поэтому Джош не мог остановиться это смотреть. Теперь они общались на дистанции, теперь Джош любил разглядывать этого человека, только Тайлер понятия об этом не имел. — А открытку отправил? — Нет. Отправил. Благотворительный фонд собирал подбодряющие открытки для Тайлера, и Джош отправил, только вот не написал там ничего, кроме своего имени, будто ему достаточно было просто обозначить, что отправитель он, дать какой-то знак или жест. Джошу все хуже удается врать, Дженна легко рассекречивала его ложь в голосе с самого начала. — Он бы мог попытаться сбежать, если бы ты дал ему знать о том, что мы его ждем. Джош сжал челюсти, не в себе от того, что не может просто продолжить смотреть, пока не станет тошно. Крутя в руках пульт, все ждал, когда этот диалог закончится, чувствовал себя беспомощным, которого все пытаются наставить и поднять. Поднимать его некуда, он больше не принимал таблетки и от этого у него не было сил. Период. Месяц без них и после очередного срыва еще недели две с ними. Второй подобный срыв был уже не далеко, ведь Джош вдавил кнопку паузы во внутрь пульта. — Об этом всем давно стоит забыть. И Джош успешно приступает к противоречию самому себе, ведь забывает он лишь через перенасыщение человеком, о котором слишком много мыслей. Чувство вины делает с ним невероятные вещи.Oh, Miss Believer...
***
Отрицательные эффекты хорошо давали пинок. По крайней мере, так Джошу кажется только под таблетками. Выходя на улицу за почтой, собирая домашними штанами влажность от снега и сразу шипя от болезненного обморожения в стопах, он думал лишь о том, как ненавидит все вокруг, как не хочется в принципе где-то быть, настолько тошно, что даже сложно представить, где с таким настроением было бы хорошо, хоть на лебединых островах, хоть перед самым красивым рассветом, локации, где было бы хорошо просто не существует. Позднее пробуждение в выходной тоже делает свое дело. Целая стопка. Джош несет ее небережно, ведь из всей этой макулатуры его волновали только счета и одна открытка из целых стопок, от мамы. Все это пришлось небрежно сортировать на столике, стеклянное покрытие которого было все в трещинах. Красочные рождественские конверты на фоне этого ужаса выглядели как издевка. Хотелось улыбнуться на теплые слова, но только моральным принципам, не самому телу.Т.Д.
Джош не припоминает подобные инициалы среди своих родственников, так же не припоминает, когда чувство удивление, неожиданности и нетерпения было похоже на чувство страха, что хочется закрыть лицо ладонями и замереть, и трястись в нетерпении от того, чтобы открыть, и бояться открывать до конца жизни, закинуть в дальний ящик.Тайлер Джозеф.
Все в голове путаются, нейроны щелкают и искрятся, Джош настолько захлебнулся спящими чувствами, что ему уже казалось, что он готов съесть этот конверт, насытиться достаточно, сравнимо со своим голодом. Разрывает конверт, подобно своим мыслям делает это зубами, встречается с такой же красочностью, праздничными нотами, при этом не ощущая радости, зная так же, что и отправитель этой открытки не чувствовал ничего подобного, когда решался на этот шаг. Насколько большая была решительность, с помощью которой адресат написал письмо? Как эта решительность повлияла на содержание текста? Будет ли все прежне после того, как Джош с широко раскрытыми глазами все прочитает? Ничего не меняется. Просто адреналин, просто тряска в руках и выгрызанные в губы зубы, просто короткая надпись.с рождеством.
Кривая, аляпистая, в моментах было недостаточное давление на ручку, от чего линии были слабо проявлены, в других местах давление было такое, что тонкий картон царапался, прогибался, но подпись все равно отличительная. На видеозаписях Тайлер еле держал микрофон, сложно представить, как он старался написать даже такое короткое сообщение, при чем наверняка скрытно, в такой обложке, которую не стали бы проверять, к которой не было бы подозрения о предательстве и лжи. Такие открытки наверняка отправились не только Джошу, что отдал свой адрес своим нулевым сообщением, но подписана от руки Тайлера определенно была только одна. От удовольствия недалеко дойти до разочарования, на этот конверт были слишком большие надежды, по итогу поздравление с праздником, которого нет ни у кого из письменных собеседников.***
В Рождество, в нескольких днях отсутствия работы, нахождения в душном доме целые сутки, Джош вышел из дома только по одной причине. Снежинки сплели паутину на кудрях, снег, прилипший к брюкам и краю пальто подбешивал, и смотря исключительно в свои ноги Джош наблюдал за тем, как он набирается, падает, набирается и снова падает. В руках коробка, еле старательно упакованная в праздничную бумагу. Выбиваясь из своих отношений с Дженной эмоционально и морально, Джош чувствовал долгом поддерживать с ней связь хотя бы жестами, как-то напоминать, что она даже в великом молчании ему все еще важна. По крайней мере, он благодарен ей за отсутствие напоминаний о том, как Джош себя вел с Тайлером, по которому сейчас слишком открыто скорбит, даже пока он, вообще-то, жив. По привычке, не стуча, Джош дергает ручку входной двери, она открыта, и он не замечает то, что обычно такие двери закрыты. Так происходит, пока он слишком глубоко уходит в себя, задумываясь о чем-то в базовых человеческих функциях, а потом возвращается, обычно, по другим причинам, но сейчас неожиданно сталкиваясь с незнакомым человеком, который смеялся, брыкаясь поверх голубоглазой... Подруги. Замер, ожидая, когда его силуэт заметят и начнут с ним контактировать, хотя не хотелось. Незаметно вернуться на улицу было сомнительной идеей, поэтому он лишь поджал губы, когда на него все таки обратили внимание два взгляда, резко потерявших все веселье, будто сюда вошла сама смерть и направила свою косу в их сторону. — Джош... — Дженна резко затолкалась, пытаясь встать, но ее подруга сверху не сразу понимала таких очевидных намеков, сама затупив в неожиданности. Только после третьей попытки они обе наконец выпрямились, прекращая свои праздничные игры окончательно. Да, точно, сегодня же Рождество, а Джош забыл, что не у одного его такой день проходит в одиночестве. У Дженны есть друзья и стоило ожидать, что сегодня Джош мог с ними столкнуться. — Это... Дебби. Джош кивнул, спуская защитный механизм и просто торопливо, молча, проходя вперед, оставляя свой подарок под украшенной елкой, молча, странно, оборачиваясь обратно на выход, потом обрабатывая, понимая, оборачиваясь на все еще замеревших девушек, снова кивая. — Я Джош, — все таки запустил приличие этот самый Джош, теребя мешковину своего кармана. — Я Дебби. — Да... Я знаю. — Да... Я тоже знала. Какое-то время они смотрели друг на друга еще, все ожидая, когда кто-то сделает хоть что-то, чтобы закончилась тишина или этот диалог. Джош решает сделать свой шаг первым, и он был в сторону двери. Оказалось, что нет лучшего способа уйти от диалога как просто уйти от человека. После хлопка двери Дебби сразу оборачивается на Дженну, сначала пытаясь выпотрошить все ответы на ее вопросы своим женским, говорящим взглядом, но потом, не вытерпев ожидания, начала ускорять процесс: — Я не думала, что все настолько плохо. Дженна тепловато улыбнулась, качая головой, будто мать, у которой спрашивает о проблемном, но любимом ребенке. — Джош влюблен. — Ну да, в тебя, — Дебби пожала плечами, ведь это очевидная вещь. — Нет, — хихикнув, Дженна поправила подушки на диване, поглаживая их, будто они испачкались. — Джош надолго помолвлен с поисками выхода из ситуации с Тайлером. Мы ничего не можем сделать, а Джош не может жить, пока это не пройдет. Я даже не понимаю, надеется ли он на что-то хорошее или все ждет какого-то ужасного конца, но самое ужасное это то, что в нашей общей проблеме мы раздельно. Единственный раз, когда он был со мной честен, это тот, когда он позвонил мне пьяным ночью и заявил, что собирается похитить Тайлера. — А почему нет? — Дебби, потакая своему твердому характеру вдруг выпрямилась, будто прямо сейчас готова присоединиться к такой затеи, сделать это на все сто процентов и оставаться довольной. — Почему не рассказать всем правду? — У Тайлера справка на недееспособности. Любая жалоба в полицию в его сторону отвергается, за него может говорить только его опекун. А Джош живет этим, я приглашала его на рождество, хотела даже отметить только с ним, в смысле, нам обоим тяжело из-за этого... Дебби понимающе огладила плечо Дженны ладонью. Этот день существовал чтобы отвлечься, Джош этого не пожелал, может, ему было вдоволь насладиться эмоциональным самоубийством. Он не давал себя в лапы депрессии долгие годы, а теперь с радостью ее обнимал, наконец-то расслабился, наконец-то почувствовал огромную боль. Руки по швам, глаза закрыл, сжирай меня, жизнь.просто прекрасно.
***
Доброе прекрасное утро, город! Всем отличного дня!
Хлопок двери заставляет Тайлера перестать быть неподвижным. Все время, пока было нельзя, единственная доступная деятельность для него были мысли. Иногда казалось, что однажды своей силой мысли он сможет жить по-другому, не нужны будут руки и ноги, все в комнате просто будет летать. Такого так и не случалось спустя долгие годы, хотя так сильно хотелось, так нравилось мечтать на ночь. Но хлопок двери и Тайлер валится со своего кресла, не может встать на ноги с первого раза, поэтому ползет, потрясываясь от малейшей нагрузки. Не двигаясь столько времени при всем желание делать это постоянно отдавалось болью и в мышцах и в груди. Он очень любил двигаться, а сейчас вдыхал каждую капельку наслаждения от даже таких нелепых движений, отдающихся глухим гулом по полу, от того как он бьется локтями, тоща на них себя до угла комнаты. Там, под ковром, маленький бугорок давал о себе знать, пряча под паласом небольшой, побитый телефон, единственным выходом в малейшее спасение своего рассудка. У него не было денег для интернета или СМС, но симка все еще обслуживалась, поэтому иногда он получал сообщения от Келвина. Целый прошлый месяц мог ему отвечать, так как тот оплатил тариф на номер Тайлера. Теперь Тайлер уже неделю проверял телефон с огромной надеждой на то, что такое короткое и огромное одновременно счастье повторится. Поджимая к себе колени, проверяя заряд и думая, как он зарядит телефон на этот раз, он не видел ничего нового, но в то же время ощущал, что держит в руках самое весомое в последних месяцах своей жизни, единственное, о чем он думает так часто, а теперь чахнет, прижимая к груди, не понимая, почему так тяжко и больно от того, что ожидания разбились уже не в первый раз. Сегодня отличный день, но солнца из под черной пленки совершенно не видно. Повторные ковыряния слегка отогнувшегося краешка, чтобы открыть хотя бы чуть-чуть, немного солнца, не увенчались успехом. Отсохшие ногти не цеплялись, ломались и обваливались, утягивая за собой кожу с заусенцев, как ту же пленку, только ребристую и противную. Смотреть на себя не хотелось, смотрел чаще всего только в потолок. Очень сильно хотелось послушать музыку, и иногда он позволял себе тратить заряд телефона на такую забаву. Находясь во сне больше часов в сутки, чем в сознании, у Тайлера достаточно времени, чтобы во сне ощущать терапию, чтобы там касаться Джошуа Дана, где то в уголке шелковой улицы, чтобы с другой стороны держать за руку, может быть, Дженну.so good to see you