Не оставлю

      Киса презрительно щурится и втаптывает в землю догоревшую сигарету.       — Ну, ахуеть, что сказать. Всë к чертям собачьим сгорело?       — Всë, — Хенкин отвечает односложно, старается делать вид, что ему похуй. Но ему не похуй ни грамма, и мозг отчаянно пытается придумать решение проблемы, разобраться, как после всего наладить отношения с другом.       Блондин подходит ближе и берëт Ваню за предплечье, на что Кислов недовольно брыкается. Сейчас есть только два варианта развития событий: либо всë получится, либо это будет конечная. По-хорошему, такие трюки стоит исполнять на нетрезвую голову, чтобы воспоминания ушли вместе с похмельем через пару дней, но почему-то Боря решается на это именно сейчас. Не тогда, когда ещë не было поздно, не тогда, когда всë было в порядке, а только сейчас и ни секундой позже.       — Извини, так было нужно, — и целует. Быстро, коротко, но так, что всеми фибрами души чувствуется другой Ваня, никем ранее неизведанный.       Секунду Киса мнëтся, а потом как ошпаренный дëргается и бьëт Хенка куда-то в живот.       — Ты ëбнулся в край?! Пиздец... Просто, блять, пиздец! — он смотрит на согнувшегося пополам Хенкина с ещë большим отвращением, нежели в начале диалога, — да пошëл ты на хуй, пидорасина ментовская! — и уходит.       Никакие цензурные мысли Кислова сейчас не посещают, хотя, так даже и лучше. Не хочется думать о причинах этого долбоëбского поступка.       Ладно, хер с этим предательством, с базой и прочим дерьмом в их общении. Просто так не делается. И если раньше был хоть какой-то минимальный шанс на прощение, то это — всë. Боря за секунду всрал многолетнюю дружбу, окончательно и бесповоротно.       Не то, чтобы Киса какой-то недотрога или гомофоб. Ему вообще похуй на отношения и нежности, причëм и гетеро, и гомо, и любые другие, какие только могут быть. Но не для него всë это. Ваня отдаëт предпочтение встречам без обязательств и прочей лабуды — он свободен.       Только вот сейчас на его свободу посягали сразу двое: Хенк и Маша, которая, почему-то, отказывалась выходить из головы.

***

      Боря смотрит всед уходящему Кислову. Видимо, он окончательно проебался. Подвергся своему эгоистичному желанию и совсем не подумал о чувствах бывшего друга, который точно не в восторге от такого примирительного подарка.       За Ваней он не следует — знает, что тот, если захочет, сам выйдет на контакт.       Голос в голове подсказывает, что не захочет...       До дома Хенк добирается быстро, и в прихожей сразу натыкается на отца.       — Какой-то ты помятый. Точно ничего не случилось? — Константин смотрит с недоверием.       — Всë нормально, пап. Я просто воздухом подышал, погода сегодня хорошая, — Боря держится неплохо, хотя готов вот-вот разрыдаться от безысходности.       — Ладно, Бог с тобой. Дел ты в любом случае уже успел нахуевертить.       Мужчина скрывается где-то в коридоре.       Расстояние до комнаты Хенкин преодолевает за считанные секунды и опять страдальчески валится на кровать. Мания у него какая-то в последнее время пиздострадать именно тут! А что? Удобно. Конечно, не так здорово, как вместе с Кисой плакаться друг другу на базе о всякой херне под пиво и чипсы, но тоже неплохо.       Мысли снова сходятся к сожалениям о содеянном. Зачем было исполнять такое? Хуй знает. Да даже если бы Ваня не оттолкнул его, что бы они делали потом? Значило бы это зелëный свет к началу отношений, или наоборот, взаимность стала бы ещë большей ошибкой? Боря не понимает и лишь отворачивается к стене. Страх будущего (или его отсутствия?) накатывает с новой силой.       Хенк считает себя полнейшим долбоëбом, что не удивительно. Просто обидно. Из-за какого-то дурацкого навождения вся жизнь пошла по пизде, от чего отвращение к себе росло в геометрической прогрессии.       Дуплиться в телефоне несколько часов — единственное, на что его хватает. И всë равно сознание возвращается к рефлексии. Мозг подкидывает варианты того, как могли бы развиваться события в параллельной реальности, и каждая такая фантазия подобна пулевому ранению: болезненному, но недостаточному, чтобы убить.       В итоге всë приходит к тому, что правильно поступить в этой ситуации было невозможно и он хотя бы попытался.       Боря прикасается пальцем к губам, на которых, кажется, ещë осталось Ванино тепло.       Точно чëрт повëл. И имя этой нечисти — Киса.

***

      Киса ловит себя на мысли, что нужно списаться с Анжелой — попросить номер Маши.       Уже дома Ваня строчит сообщения сраной Бабич, которая даже при отсутствии общения порядком надоела. Слишком уж сильно она напоминает о друге, лежащим в больнице с простреленной головой. Вы анжела хелп, срочно у тебя есть номер маши? или юз пофиг 19:14       Минуты ожидания тянутся слишком мучительно. За это время Кислов уже успевает вскипятить чайник и налить крепкий кофе. пассия мела Привет Есть, но она как-то не горит желанием с тобой общаться 19:31 Вы чее почему? 19:32 пассия мела Ну блин Ей не в кайф вообще тот день вспоминать... Да и от торчков она не в восторге 19:34 Вы анжела ты серьезно? давай лучше я сам ей напишу и мы решим от чего она в восторге а от чего неттт 19:35 пассия мела Ладно @******* Но потом не ной, что тебя не предупредили 19:38 Вы ееее пасиба 19:38       Ваня отпивает кофе и кликает на отправленный юз.       Как там пелось? «Она прекрасна, мне сложно подобрать слов»? Именно такие фразы проносятся в голове, и парень ещë несколько минут рассматривает аватарки. На них Маша разная, но одинаково притягательная и недостижимая. В яркой одежде, или наоборот в классике, с макияжем и без — идеальна.       Внутри что-то переворачивается, но он сваливает это на горький напиток.       Сегодня написать Кислов так и не решается.