Антихрист

      Значит запугивания со стороны отца были не пустыми.       На обратной стороне листка неровным раскидистым почерком была написана комната.       — Знаешь, где находится четыреста вторая комната? — Руслан оторвался от прочтения очередной нудной страницы.       — За вторым корпусом, проходишь прямо, поднимаешься на второй этаж, — вечерняя молитва закончилась десять минут назад, значит человек, написавший записку уже у себя. Хотелось разобраться с этим поскорее.       — Скажи, что мне стало плохо, и я ушёл, — до конца их наказания ещё минимум полчаса. Ждать сил уже не было, и так столько упустил.       Чем быстрее он всю эту грязь разгребёт, тем легче потом будет оправиться.       — Я не буду спрашивать, что ты задумал, скажи хотя бы, будешь ли сегодня ночевать в комнате? — В какой момент Руслану это стало так важно? Не поздно ли о своей шкуре думать? Кажется, что точка невозврата была очень далеко позади.       — Буду. — Нужно было действовать по плану, ошибки сейчас стояли неподъёмно дорого.       Еле-как найдя нужную комнату, он с нескрываемой тревогой постучал. Как же это всё неправильно, ну не могут на человека сразу все проблемы накладываться. Ну и кто, собственно, в этом виноват? Кашин сам выбрал такой путь, это цена глупости.       Он мог тогда всё рассказать отцу и счастливым поехать домой, но нет, он же самый правильный! Или самый наивный. Полагать, что Руслану его помощь нужна… Дверь медленно открылась, показывая обитателя комнаты.       — Вы что-то хотели? — Хрупкая девушка в очках с опаской поглядывала на незнакомца, что так нагло пришёл к ней, в столь поздний час.       — Это случайно не твоя записка? Я нашел её на полу столовой, хотел вернуть, — если на других можно было просто надавить, то с девушкой он решил поступить иначе. Та могла просто испугаться его резкости.       Он часто замечал девушку в компании Тушенцова, та по рассказам Юлия была уже несколько лет влюблена в него.       — Ты же Лиза? Мне Руслан про тебя рассказывал, — Мадрид заметно покраснела, значит он всё правильно сказал. Естественно, Руслан даже имени её никогда не упоминал, но люди любят слышать то, что хотят.       — Правда? — Девушка впервые за несколько минут улыбнулась.       — Конечно, так что насчёт записки? — Лиза взяла в руки письмо. Прочитав текст, она скорчила лицо в гримасе отвращения.       — До меня тут жила девочка, тебе к ней. — Видимо, они с ней не были особо дружны. — Я могу дать тебе её номер, звать Лизой Неред. — Тёзки — вот так совпадение.       — Будет отлично, — девушка закрыла перед ним дверь, видимо, чтобы что-то найти в своей комнате. Вернулась она уже с листочком, на котором ровным почерком был выведен чей-то, — Лизин, — номер.       — Вот держи, она, конечно, девчонка странная, — Дане не привыкать с такими дело иметь, — вечно что-то про слежку говорила, а потом и вовсе уехала с концами.       В голове что-то щёлкнуло. Люди просто так не исчезают. Правда гораздо ближе, чем он думал. Клубок начал постепенно распутываться, чему он был несказанно рад.       — Спасибо! Пойду, напомню Тушенцову, какая у него крутая подруга! — Лиза видно от последних слов вообще растаяла, жаль, что чувства не всегда бывают взаимными.       Дорогу в комнату он не запомнил. Казалось, что мир вокруг него постепенно окрашивался в серые тона, солнце переставало светить, а птицы умирали с застрявшим пением в горле. Даня не любил врать, он не любил играть в непонятные игры, где призом была чья-то жизнь.       Заходя в свою комнату, Кашин всегда испытывал смешанные чувства. Это будто был его отдельный мир, только вот незадача, странный житель поселился на соседней кровати.       — Ты знаком с Лизой Неред? — Начинать разговор со странных вопросов, видимо, стало фишкой Дани.       — Знаком, — ничего хорошего это явно не значило. Начали появляться догадки, почему та отсюда сбежала. Руслан повернулся к нему торсом, теперь полностью смотря на Данилу.       — Расскажи о ней всё, что знаешь, это может быть важно.       — Для кого? — И как этому человеку объяснить, что важность — это практически синоним срочности.       — Для всех, — твёрдо проговорил Данила, — и тебя в том числе. — О других Тушенцов никогда не заботился, быть может, о себе хоть раз подумает?       — Странная она была. Вечно твердила о пророчествах всяких, — про какие пророчества она говорила, судя по найденному листку, догадаться было не сложно. — Всё заговоры вечные искала, за это и поплатилась.       — Что с ней случилось? Ты в этом замешан? — Человек с расшатанной психикой может не выдержать постоянных угроз, был у них уже один такой пример. Закончилось весьма печально.       — Я не такой жестокий, как ты думаешь, — ну да, Руслан наверняка белый и пушистый. Отчего же все так против него настроены? Подумаешь, пару человек до сумасшествия довёл. — Учителя увидели, что с ней происходит и сообщили родителям. Её забрали домой, после даже слухи про психбольницу ходили.       — Мне кажется, не все её предположения были бредовыми, — немудрено, что Лиза догадалась о секте и начала слишком много об этом болтать. Помехи всегда убирают с дороги. Будет ли Даня следующим? Оставалось только надеется на лучшее.       — За ней следом хочешь? Не ищи то, чего не хочешь видеть. — Не угроза явно, скорее предостережение.       — Я не для себя это делаю, — а ради кого тогда, Дань? Хоть себе на этот вопрос ответь.       — Думаешь тот, ради которого ты пачкаешься, оценит твои старания? — Нет. Он не ждёт похвалы, просто себе доказать хочет, что не всё ради выгоды своей делает.       — Не оценит. Но я по-другому поступить не могу. — Надо было всё это заканчивать. Лишние копания в голове были не нужны, взяв телефон и промямлив: «я скоро», Кашин вышел в ванную. Ну, прям место переговоров какое-то.       Набрав номер, он долго не решался позвонить. Но, поняв, что отступать уже поздно, Данила нажал зелёную трубку. Послышались гудки.       — Алло, слушаю вас. — Голос хриплый, Кашин в растерянности, что делать дальше он больше не знал.       — Вы Лиза Неред? — Нужно было убедиться, с кем он разговаривает. — Я звоню по делу, мне ваш телефон дала Елизавета Мадрид.       — С кем я сейчас разговариваю?       — Я Даня, новый постоялец интерната. — Абсолютно глупое уточнение, думаю, после фамилии Мадрид она всё поняла.       — Фамилия у Дани есть? — Было понятно, зачем она ей, видно, хотела вспомнить, не сделал ли ей чего плохого этот парень. Пронеслось отвратительное чувство дежавю.       — Фамилия у тебя какая? Дань тут много, мне тебя как пацанам рекламировать? — тут поморщится захотелось уже Кашину.       — Мы с тобой не знакомы, я первый год тут.       — Инкогнито значит желаешь остаться? Право твоё, спрашивай, что хотел. — Любезничество было ни к чему.       — Я нашёл твою записку в библии, — звучало сюрреалистично, но увы, вся его жизнь сейчас такая. — Я знаю, что ты не сумасшедшая, просто слишком много узнала, — лесть сейчас, наверное, была лишней, но другого подхода к Лизе мозг придумать не смог. Ситуация была слишком стрессовой.       — Про что именно тебе нужна информация? — Голос девушки стал серьёзнее, грубые ноты взяли главенство.       — Лишь про культ. — Громкое сопение в трубку прекратилось. Видимо, Кашин задел что-то ноющее у девушки внутри.       — Тебе незачем туда лезть. Пока можешь быть чистым — будь. — И как ей прояснить, что он уже по колено увяз в этом? Обратного пути больше не представляется, и он прекрасно понимал это.        — Я знаю, что он есть, я знаю про метки. Возможно, я сейчас нахожусь в опасности, помоги мне, прошу, — пришлось давить на жалость. Справедливости ради, не в какой опасности он не был. Но вероятность, что его зацепят — была. Слишком он любопытный.              Девушка на секунду замолчала, тяжёлый вздох послышался по ту сторону, она стала рассказывать свою историю:       — Когда я начала копаться в этом, за мной появилась слежка, — какова вероятность, что Кашин уже под прицелом? — Подбрасывали записки с угрозами, даже птиц мёртвых под дверь подкладывали. Мне никто не поверил, сказали, что я сумасшедшая, но я-то всё видела.       — Я тебе верю, было что-то ещё? — Казалось, что это место действительно сводит людей с ума. Как бы ему следующим не стать. Кашин не сомневался в её словах, то, как нужна была информация отцу, то, как кишел интернат слухами и грязью заставляло верить.       — Собрания у них проходят раз в неделю ночью, я много раз видела людей, уходящих в полночь за сад, — что-то в груди неприятно ударило. Он тоже видел, и не раз. Они всё время рядом с ним, возможно, Данила здоровался с ними, пожимал руку, а они воротят такое, что смертями их не запугать.       — Раз в три месяца у них что-то вроде шабаша, но настоящий ужас происходит только на кровавую луну. — Что блять? Какая кровавая луна, он что в фильме ужасов? Сейчас завоют люди, обрастая шерстью?       — Кровавая луна?       — Явление природное такое, бывает редко до ужаса. — Значит на это прекрасный праздник он не попадёт, очень жаль. Шанс того, что эта самая луна будет в этом году крайне мала. Да и желания принимать в этом участие не особо было. Другое дело, что же там творилось такого…       — Что происходит во время этой луны?       — Много вариантов. Правду никто так и не узнал. Кто-то думал, что жертвоприношение, кто-то бредил о вызове Сатаны. — Всего-то? Кашин думал, что они каждый вечер только этим и занимаются. Но если даже Лиза, что ошивалась рядом с ними, пыталась достать до правды всеми силами, не смогла узнать, то любопытному Дане даже нос совать туда не стоит, оторвут с концами.       — Когда следующая кровавая луна? — Наверняка неменьше, чем лет так через пять. Его в это время уже тут точно не будет, оставалось пару лет перетерпеть, и свобода будет прямо перед ним, словно награда в конце безжалостного турнира.       — Через два месяца. — Ну серьёзно? Получается, что Даня всё же везунчик. — Я прошу тебя, во время этого события быть максимально далеко от интерната. Беги, Дань, беги, пока можешь, — быстрым шёпотом молвила Лиза, словно ощущение слежки до сих пор не спало с её плеч.       — Увы, не могу. Есть что-то ещё? — Неред наверняка была удивлена таким спокойствием парня. Во время боя нужно всегда быть с холодной головой, Лиза один раз промахнулась и закончилось это весьма печально. Кашин её ошибок повторить не должен, у него просто нет права на малейшую оплошность.       — Они безжалостные, Дань. Если думаешь, что они тебя пощадят, то ошибаешься, — она так и хотела ему сказать: ты не герой чёртового романа. — Брата моего не пощадили, — голос девушки дрожал, видимо, была задета тонкая струна души, отчего затрепетало всё её тело.       — Он спрыгнул, — Кашин мгновенно понял, о ком шла речь. Количество совпадений поражало. Сначала он узнаёт про трагедию и причастность Руслана к ней, после записку находит, а теперь вообще оказывается, что бумага принадлежала сестре прыгуна.       Что будет дальше, Данила узнает, что Юлик на самом деле его брат, который шестнадцать лет назад потерялся в роддоме? Ну такого исхода он точно не переживёт. Юмор разбавлял всю угрюмость и плачевность его состояния.       — Никому не доверяй там, слышишь, никому. Я однажды на этом прокололась, тебе совершить такую ошибку я не дам. — В ней говорила обида или всё же желание помочь? Девушка сама не осознавала, почему её почти сразу потянуло помочь незнакомцу, хотела уберечь хоть кого-то, коль брата не смогла?       — Я уверен в людях, которые меня окружают, — тот же Илья никогда бы не стал предавать Кашина, повода просто не было.       — Знаешь, я тоже никогда в них не сомневалась. Только вот оказалась на полгода запертой в психушке, — её было жаль, оказаться заложником ситуации всегда страшно. Но и повода сомневаться в окружающих его людях не было — камень вырос посреди разума.       — Мне жаль, что так вышло, но наши с тобой ситуации разные, — только вот из разницы между ними был только Руслан. Лиза наверняка его на дух не переносила, а вот Даня к нему в соседи по глупости заделался.       — Где ты, говоришь, нашёл записку? — спросила Лиза, закусив губу, словно бы пыталась вспомнить.       — В библии, ты, видимо, оставила её во время наказания, — в трубке была лишь глухая тишина. Что-то явно шло не так.       — Меня никогда не наказывали. — Чего? А как тогда бумажка оказалась в той чёртовой странице в, мать его, ебанной библии?       — Я, наверное, что-то перепутал, мне пора идти. Всего хорошего! — Не дождавшись ответа, он скинул звонок и отключил звук. Грудь не произвольно зашлась ходуном, глубокие вдохи не приносили воздуха. Паника удручающим комом спускалась с гор на него.       Как это возможно? Листок явно был там не просто так, если Лиза его не оставляла, то кто тогда это сделал?       В тот момент в комнате был лишь наблюдатель и Руслан. Тушенцов всё время был на виду и сделать этого точно не мог. Так значит слежка всё-таки есть? В горле пересохло, а зубы терзали тонкие губы.

**************

      Очередной день Руслана проходил так же скучно, как обычно. Нудные уроки, скучные друзья, у которых из развлечений только потравить кого-то на переменах. Сплошная серость, в которой иногда всплывал рыжий огонёк, плевался ядом и вновь убегал восвояси.       Тушенцов шёл по коридору на выход, парень оставил свою свиту позади себя, не желая контактировать с ними ближайшие часы, лучше было бы, если лет. Но такой роскоши ему никто не даст. Выйдя за порог учреждения, Руслан вдохнул свежего воздуха и отправился в сторону сада. Только там он мог быть самим собой.       Руслан замедлил шаг; парень спиной почувствовал, как в нём жгли дыру. И ощущение было не такое, словно на него пялилась девчонка и вожделела о свидании с ним, нет. Оно было липким, мерзким, словно скатывалось жжённым маслом по телу, заставляя к горлу подступить желчь, а желудок скрутиться. Тушенцов обернулся — никого.       Страх затуманивал рассудок хуже опиоидов. Непроизвольный тик сковал его лицо во мгновенье, продержал пару секунд в своей власти и отпустил. Желание поскорее спрятаться где-то в руинах возросло. Но только он делал шаг, вновь оборачивался. Цикличность росла в своей скорости, каким бы Тушенцов не был на публику, однако он не храбрец. Шаги становились всё больше, а частота их возрастала.       Когда же он оказался в старом, никому не нужном корпусе ему показалось, что он мог спокойно выдохнуть. Руслан прикрыл глаза до чёрных мушек, осел на пол, скатившись по стенке. В голове он считал про себя, дыхание постепенно выравнивалось, но, распахнув глаза, крик застрял в горле. Тихие хрипы сорвались с уст, а руки обхватили себя за плечи.       — Руслан, — раздался голос над ним. Человек навис над ним, глаза взирали с присвоенным хищникам огнём, — куда же ты бежишь от меня? Ты должок вернуть обязан, а ты всё бежишь, да бежишь. Знаешь ведь, что не уйдёшь, — Тушенцов сглотнул, он понимал, о чём шла речь. Только вот его никогда не поджидали, не заставляли забиваться, как маленькую зверюшку в угол. — Русь, времени мало, если не найдёшь то, о чём, ой как давно тебя просили — вторым звонком после отца станет наркологичка. Ты же не хочешь, чтобы мы их тревожили, верно? — ехидство скользило меж зубов, просачиваясь наружу.       — Нет… — еле слышимый ответ промолвил Тушенцов. Он же всё давно умял, откуда? Хотя, сам прекрасно знал, что ничего не утаить. — Дайте ещё времени, прошу, — чёрные очи смотрели на человека с просьбой утопающего.       — Времени было достаточно, — твёрдо говорил голос, — наш максимум — несколько суток, не более. А дальше ты и так знаешь, что станется. — Человек развернулся и вышел из Руслановского укрытия, оставляя хозяина.       Тушенцов хватился за сердце, то совсем не унималось. Вот-вот оно выпрыгнуло бы наружу, окропляя кровью холодный бетон. Зато Руслан бы не мучился, с каждой секундой мысль о смерти становилась привлекательнее. Однако проступивший пот, трясучка в руках, кажется, не угомонились бы, даже если его труп разложился. Хотелось метаться по полу, забиться в самый дальний угол, лишь бы никто его не нашёл.       Но так хотелось, что бы ему кто-нибудь помог.       Мычание переросло в тихие всхлипы, а солёные крупицы побежали по щекам, не спрашивая разрешение хозяина. Они так противны, но так нужны, когда Тушенцова запинывают ногами последствия различных собственных действий, что готов лезть в петлю.

*******

      Отвратительное предчувствие не покидало Кашина весь день. После того разговора с Лизой остался огромный осадок, который по ощущениям остался бы там навеки. Паники ещё не наведалась в разум, но мысль, что за ним могут следить не выходила из головы.       Ещё, как назло, Даша пристала к нему с вопросами.       — Ну расскажи, как себя сейчас чувствует Руслан, — девушка, видимо, решила создать фан-клуб Тушенцова, по-другому странные вопросы про Руслана оправдать было невозможно. Она чуть ли не умоляла рассказать ей больше информации.       — Зачем тебе? — С Каплан он никогда груб не был, но эти вопросы просто выводили его из себя. Глаза невольно закатывались от каждого вопроса, а пальцы не переставая тёрли переносицу.       — Маша по уши влюблена в него, требует от меня информацию, между прочим, за хорошую плату. Будешь сговорчивым — поделюсь, — слишком много людей за последнее время хотели его подкупить. Может, хоть раз для приличия стоит согласиться?       — Ладно, но я отвечу лишь на пару вопросов, — девушка заулыбалась, видно, соглашаясь на условия игры. Руслану от его ответов ничего не убудет, зато Кашину прибудет.       — Ответь на первый, что я задала тебе, — кого-то реально волновали состояния Руслана? Маша и впрямь какая-то отчаявшаяся. Что только не сделают влюблённые, лишь бы удосужиться, что их любовь доживёт до признания.       — Всё у него как обычно, просто нервным стал. — Огрызаться начал больше, хотя это, наверное, его постоянное состояние. У него в принципе перманентное состояние отчаянной суки, что с него взять.       — Как это проявляется? — Всё не унималась Даша.       — В основном в поведении. Что-то ещё? — Интересно, где же он научился уходить от вопросов? Ах, точно…       — Он рассказывает тебе личную информацию? Может про свои увлечения, — она на секунду задумалась, — или семью? — Видно Мармарис захотела убедиться, что Руслан изливает душу только ей. Если он вообще так делал, в это Кашин верил маловероятно. Считался ли тот разговор в комнате за личную информацию?       — Нет. — Пресёк её Данила. — Всё интервью закончено, мне нужно идти готовиться к тесту. — Девушку такой исход событий не устраивал. Она схватила его за рукав и потянула на себя.       — Последний, ради меня, — отказать Даше было сложно.       Каплан чудесная подруга: она и выслушает и сигаретой поделится. Даниле порой казалось, что он её просто не заслуживал. Она никогда не упрекала его за грубость, не говорила, что он где-то поступил не так. Даша просто слушала и, кажется, единственная, кто по-настоящему понимала его. Она единственная, кто поддерживал его безвозмездно, и отказать ей в такой никчёмной просьбе было бы чудовищно.       — Задавай, только этот вопрос будет действительно последним.       — Вы с Русланом друзья? — А он-то откуда знал? Что у Тушенцова в голове знает только он сам.       — А что? Боится, что уведу? — Шутка была действительно неплохой, может даже и смешной. Только лицо девушки так и осталось серьёзным.       — А если серьёзно? — Проще, наверное, этот вопрос задать Руслану, он-то уж точно подробно объяснит ей, что это не так. Плюс он так много раз вещал о том, что не быть им друзьями, может и ей соизволит поведать об этом.       — Понятия не имею. — Викторина с вопросами закончилась, и Даня отправился к себе в комнату. Ну когда же этот прицеп под названием «Руслан Тушенцов» уже отстегнётся от него и отправится своей дорогой?

***********

      Когда же Даня смог наконец-таки вернуться в комнату, он застал своего сожителя. Честно говоря, он с удовольствием побыл один, но Руслан не вымолвил ни единого слова, да и сидел каким-то зашуганным. В общем особо не мешал. И первую десятку минут это никак не напрягало Кашина, да только Тушенцов не двинулся с места, не моргал и, как показалось, даже не дышал. А вот это уже насторожило.       — Эй, — кинул Данила, — ты в порядке? — Кого там волновало состояние Руслана, м? Сам себе противоречил, молодец. Тушенцов поднял голову, лицо того побледнело, насколько это возможно с его и так фарфоровой кожей, а глаза совсем потерянные.       — Да.       Так. Восхитительно. Надо выводить на диалог, пусть Руслан его лучше хуями кроет, чем сидит в состоянии овоща с хрен пойми какими мыслями. Данила недолго думал с чего начать, всё же тема была и была она пикантной.       — Знай, что о тебе сегодня расспрашивали, — начал Кашин. Тот не заметил, как Тушенцов дёрнулся и тут же уставился прямиком на него. — Так что давай, готовься к визиту.       Руслан резко встал с кровати, ринулся на Данилу, хватая его за грудки. Чужие глаза бешенным взором уставились на него, отчего Кашину стало не по себе. Тушенцов тряс его, заносил руки для удара и вновь хватал за одежду. Но хриплый, сорванный голос кричал на Кашина свирепым рёвом:       — Что ты рассказал? Что ты, мать твою, рассказал?!       Кашин вовремя спохватился, он положил руки на чужие плечи, уставился в очумелые, одичавшие глаза и шёпотом заговорил, дабы Руслан только на нём сосредоточен был, не отвлекался:       — Эй, успокойся. Да там Мармарис получше узнать тебя хотела. У вас же там типа шуры-муры какие-то, ничего больше, так по мелочам. — Тушенцов прикрыл глаза, втянул носом воздух и, кажется, постепенно стал приходить в себя. Отпустив Кашина, он на заплетающихся ногах доплёл до кровати, осев на ту.       — Слышишь, никому ничего про меня не говори, — сипло молвил Руслан, — ничего. Даже, если «как дела?» спросят. Говори, что угодно, только не про меня, — Тушенцов сглотнул, горло засаднило. — И так много знают… — словно сумасшедший раскачивался туда-сюда парень, вновь абстрагируясь от мира. Но в состоянии транса он пробыл недолго, вновь встал с постели и подошёл в плотную к Даниле. — Ты услышал меня?       — Господи, да. — Кашин поднял ладони вверх, внутренней стороной к Руслану. Тот взглянул на них, перевёл взор на чужое лицо, покрытое веснушками, кивнул сам себе и вышел за дверь. Даня вновь остался один. В принципе, чего он и хотел изначально.       После того как комната опустела, на душе стало легко. Оно и к лучшему, наконец-то можно выдохнуть. Вся это учёба и вечные загадки успели сполна надоесть. Но спокойствие было недолгим, телефон завибрировал, оповещая о звонке. Папа, как всегда, вовремя.       Папа       Он не называл его так уже почти десять лет. Кашин, как сейчас помнил тот день, когда ласковое обращение к родителю потеряло всякий смысл. Оно стало пустым звоном, ненужным ярлыком, которое не имело никакого сранного смысла.       Ему тогда только исполнилось шесть.       Владимир тогда пришёл в стельку пьяный. Это был не первый его срыв, но он всегда контролировал себя. В этот раз всё было по-другому. Кашин старший кричал на Светлану, виня её в какой-то сорванной сделке. Под руку попала чашка, которая тут же полетела в стену, разбиваясь в дребезги. Женщина прикрыла лицо руками, боясь, что осколки заденут её.       — Пап, тебе плохо? — Маленький мальчик испуганно смотрел на папу, не понимая, почему он так яростно ругался.       — Всё ужасно из-за твоей дуры матери! Что мы будем жрать, когда фирма обанкротится? — Даня испуганно смотрел на маму, отец почему-то схватил её за воротник и тащил в комнату. Светлана отчаянно отбивалась хилыми руками.       — Не трогай маму! Это ты виноват, а не она! — Владимир бросил жену, переключаясь на сына, что всего лишь увидел очевиднейшее, которое так не нравилось Владимиру.       — Не прикасайся к нему, он не понимает о чём говорит, — у женщины подступала истерика, паника охватывала постепенно Светлану. Страх за сына полностью перебивал боль в спине из-за сильного толчка.       — Хочешь ударь меня, только не его, прошу, Вов. — Мальчик не понимал в чём дело, почему же его мама стояла на коленях и плакала? Он чем-то их расстроил? Детское личико исказилось от непонимания, а нижняя губа дрожала. Его пугало происходящее вокруг.       — Пусть усвоит урок. — По комнате разнёсся громкий звук хлопка, а после и истошный крик женщины.       Отец тогда в первый раз его ударил.       — Слушаю, — неприятные воспоминания всплыли в сознании, одолевая с головой Данилу. Это никогда не вытравится из его рассудка, оно останется там чёрным пятном, словно выжжено на фреске.       — Хочу кое-что тебе сообщить, — видимо, сейчас расскажет ему очередной новый факт. Кашин был сыт этим по горло, продолжать беседу он был не намерен. Ему хочется дня спокойствия, день без тревожных фактов и мыслей.       — Я занят.       — Это тебя определённо заинтересует, — оставалось надееться, что этот недо-монастырь закрывают — это наверняка была бы лучшая новость за весь месяц, если не событие года.       — У тебя ровно две минуты, после я отключаюсь, время пошло, — отрезал Данила, без интереса ожидая рассказа.       — Через три недели я приеду. У меня будет особое поручение к тебе, — к слову, не одно из предыдущих Даня даже не постарался выполнить. — Я расскажу о нём, как приеду. Это очень важное дело, и без тебя я не справлюсь, — где-то на затворках промелькнула подлость в дуэте с лестью. Как же ты жалок.       — Мой ответ ты знаешь. — От билетов домой он отказался в самый их первый разговор. Больше стимулов не было.       — В этот раз цена изменилась, — Ну, и что же он предложит сейчас? Машину или квартиру? Такая роскошь ему через наследство перейдёт, к несчастью отца, Данила единственный наследник.       — Какая валюта на этот раз? — Всё же проявил любопытство Кашин.       — Репутация и будущее Руслана Тушенцова, — Даня, кажется, перестал дышать вовсе. — Только от тебя зависит, что с ним будет дальше.       — Всего доброго. — Кажется, на этот раз ставка действительно ценная.       Во что же ты вляпался, Руслан?