Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.
И я теряю голос.
Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя
В поисках белых полос.
(Нервы — Нервы)
— А так болит? — спрашивает Арсений девочку, лежащую на кровати, надавливая своей ладонью на живот. Рядом стоит женщина, её мать, сложив руки на груди. — Нет, — тихонько проскулила девочка, прикрывая свои глаза. — А так? — Врач надавливает в другом месте. Арсений покашливает, а кожа его стала нездорового бледного оттенка. Наверное, именно по этой причине мать девочки, прежде чем заставить его надеть маску, долго косилась на врача с максимально скептичным выражением лица. Антон, сидя в на принесённом женщиной стуле, заполнял карту вызова и также периодически кидал взволнованные взгляды. — М-м, — вновь мотнула головой девочка. — Значит так, — устало вздохнул Арсений и начал снимать перчатки, — Аппендицитом здесь и не пахнет, — уверял он обеспокоенную состоянием дочери женщину, — Это всего лишь вздутие. Я вам сейчас капельки пропишу, а также рекомендации. Нужно делать массаж живота и соблюдать диету — исключить из рациона мучные изделия, жирные сорта мяса, бобовые, сырое молоко, шоколад, лимонады. Я всё это вам напишу, — Арсений достал ручку и начал писать рекомендации на листке бумаги, снова пытаясь сдержать приступ кашля. Утром ему было не хорошо, а сейчас и подавно. Его голос покинул чат, а голова отяжелела как будто бы в десять раз. — Хорошо, — облегчённо выдохнула женщина, присаживаясь рядом с дочерью, — Спасибо вам. — Да не за что, — отмахнулся Арсений, вставая с дивана и поднимая чемоданчик, — Мы тогда пошли, а вы выздоравливайте, — кивнул Арсений и размял шею. Антон встал вслед за ним и пошёл к выходу. — До свидания, — улыбнулась им женщина, когда они вышли из квартиры, и закрыла дверь, сразу же защёлкивая замок. Врачи зашли в лифт, а Антон не сказал ни слова, только подозрительно рассматривал Арсения. Парень взял КПК и связался с диспетчером. — Бригада Попова свободна, вызовы больше брать не будем, — отрапортовал Шастун, а мужчина выпучил на него глаза от удивления и непонимания. — Что? Почему не берёте? — также непонимающе спросила Ира, — Случилось что-то? — теперь тон её голоса сменился на обеспокоенный. — Да у нас тут один врач решил больным на смену выйти, — со смешком — скорее, горькой усмешкой, — протянул Антон. Арсений сначала не понял о чём речь, а когда до него дошло, он возмутился и взмахнул руками. — Да не больной я! — сорвав свой хриплый голос, воскликнул мужчина и вновь закашлялся. — Ага, заливай, — укоризненно хмыкнул парень, — Всё, Ир, мы на подстанцию. — Ладно, — не нашедшая, что возразить, Ира прервала связь. Антон сунул КПК в карман и вновь с упрёком и ноткой беспокойства посмотрел на Арсения. — Да ты еле живой, Арс, ну правда, — начал уверять его Шастун, но Попов всё равно продолжал протестовать. — Мало ли, какой я, смену доработать нужно, — не терпящем возражений тоном проговорил мужчина и покрутил головой для пущей убедительности. — Нет, так не пойдёт, — вздохнул Антон, когда они подходили к машине, — У нас до конца смены полчаса осталось, поэтому сейчас ты поедешь домой лечится. Ты меня понял? Мужчина хотел ещё что-то возразить, но через секунду обречённо вздохнул. — Ладно, — наконец-то перестал упираться Попов. Антон был прав — он был не в самом хорошем состоянии. Казалось, ещё чуть-чуть, и он отключился прямо здесь и сейчас. Доехали до подстанции быстро. Арсений всю дорогу любовался ночным Санкт-Петербургом из окна машины. Он правда всю дорогу пытался не заснуть и сдерживать кашель, так как в глазах Антона было много беспокойства. От этого Попову было тепло на душе — хоть его и бил озноб до сих пор — и приятно до жути. Он кому-то нужен. Он очень давно не видел, чтобы кто-то, кроме матери, за него беспокоится. Мысль о том, что он не совсем безразличен Антону, очень согревала его сердечко, которое билось сейчас спокойно. Сейчас Арсений не заострял внимание на своих чувствах, потому что его сознание граничило с реальностью и царством Морфея. Когда врачи и водитель вышли из машины, Илья пошёл передавать машину следующему водителю, а Арсений с Антоном направились ко входу на подстанцию. — Арс, я сейчас сам передам смену и приду, а ты иди одеваться, — отдал распоряжение парень и ушёл к кабинету диспетчера. Мужчину не смутило то, что Антон обещал прийти после того как передаст смену. Его сейчас вообще ничего не смущало и не трогало. Он просто поплёлся к раздевалке и плюхнулся на диванчик. Шастун быстро сдал смену и направился к раздевалке. Его буквально разрывало беспокойство за Арсения. Мужчина выглядел так, словно вот-вот упадёт в обморок. Он ещё утром заметил его бледность, фиолетовые мешки под глазами, осунувшееся лицо и осипший голос. Парень знал, что в таком состоянии Попову нельзя садиться за руль, но он же, баран упёртый, всё равно поведёт машину, если его не остановить. Антон находился меж двух огней. Он не хотел нарываться на очередной скандал с Ирой, но Арсению нужна будет его помощь, так как, за время их знакомства Антон всё-таки узнал, что тот одинок, и присмотреть за ним будет некому. Но сейчас Шастун понял, что состояние мужчины его волнует в разы больше, чем предстоящая ссора с Ирой. А это что-то, да значит. И Антон это прекрасно осознаёт, но думать об этом сейчас не видит никакого смысла. Всё время, пока парень бегал сдавать смену, Арсений сидел и боролся с тем, чтобы не заснуть. У него сейчас не было сил ни на что, даже на то, чтобы одеться по человечески. Антон почти что врывается в раздевалку и, увидев Арсения в полуобморочном состоянии, подбегает к нему. — Арс, — обеспокоенно восклицает парень и помогает подняться с дивана мужчине, — Давай, держись. Переодевайся, и я отвезу тебя домой. Мужчина в ответ что-то промычал и кивнул, начиная снимать себя форменную куртку. Антон тоже быстро переоделся и схватил сумку Арсения, доставая оттуда ключи от машины. — Пошли, — Антон взял Попова под руку и потихоньку повёл к выходу. В какой-то момент, когда они уже оба почти подошли к машине, Арсений покачнулся и начал терять равновесие, но Антон вовремя подхватил мужчину за талию своими длинными руками. — Тиш-тише-тише, — прошептал Антон, судорожно нашаривая в кармане ключи от машины Попова. Хоть Арсений и был в полусознательном состоянии, он слышал всё беспокойство в голосе парня, чувствовал его руки на своей спине и талии. И от этого ему даже немножко становилось лучше — знобило не так сильно, а в груди расплывались струйки тепла. На лице появилась лёгкая улыбка от этих чувств, и Антон, восприняв это как дурной знак, приобнял Попова за спину, пока усаживал на переднее пассажирское кресло его же автомобиля. Антон сам удивился, когда обнаружил, что помнит адрес Арсения. Он завёл машину и выдвинулся на ночную дорогу, освещённую фонарным светом. Весь остальной путь Попов вновь боролся со сном, а Антон то и делал, что пытался ему в этом помочь. — Спишь? — спрашивает Антон, на секундочку поглядывая на Арсения. — Что? Нет, — хриплым голосом, потерянно отвечает Арсений, распахивая свои глаза и меняя позу. — Не спи, — просил Антон, — Арс, не спи, — парень треплет по плечу вновь закрывающего глаза Попова. Тоже самое происходило примерно каждые пять минут. — Арс, спишь? — М-м. — Не спи. Когда подъехали к дому Попова, Антон заблокировал машину и довёл Попова до квартиры также, придерживая одной рукой за талию. Антон нашарил в сумке Арсения ключи от квартиры и впустил их в неё. Сразу же после того, как они вошли в прихожую, мужчина плюхнулся на пуф рядом с дверью, а Шастун начал помогать переодеваться. Закончив с этим делом, парень отвёл Попова в спальню. Арс сел на кровати, а Антон подошёл к нему и коснулся своей рукой его лба. В Арсении всё таяло от этой заботы со стороны парня. В его душе до сих пор сидело два разных Арсения. Впервые голос того Арсения, который утверждал, что не может влюбиться в Антона, тихнет, и из-за этого голос другого Арсения, который знает, что Шастун действительно ему нравится, становится немного крепче. Антон, нахмурился и убрал руку со лба мужчины. Это прикосновение приносило удовольствие Арсению, и поэтому тот немножко расстроился. Но не успел мужчина об этом поразмыслить, как Антон наклонился к нему всем телом, нежно обхватил обеими руками щеки мужчины. В голове Попова загрохотали фейерверки. Антон хочет его поцеловать? Взгляд Арсения упал на Шастовы пухлые и слегка покусанные от волнения губы. И, чёрт, такие манящие. С этим он уже не сможет поспорить, потому что резко почувствовал, что сам хочет коснуться этих губ своими. Прошло всего лишь две секунды, и Арсений даже обдумать ничего не успел, интуитивно поднимая подбородок и чуть-чуть раскрывая свои собственные губы, потому что Антон прижался своими губами ко лбу мужчины. Через пять секунд парень резко отстранился, сделал два шага назад и вздохнул. — Ты весь горишь, Арс, — покачал головой Шастун, — Где у тебя аптечка? Мужчина ответил не сразу. Он попытался переварить то, что только что с ним произошло. От такого жеста заботы по коже прошлась волна мурашек, но игла разочарования кольнула сердце мужчины. Антон всего лишь мерил температуру, а он тут уже и к поцелую приготовился. Он. Хотел. Поцеловать. Антона. Это пиздец. — В нижнем левом ящике, на кухне, — смазано ответил Попов, принимая горизонтальное положение. — Сейчас, я приду, — кивнул головой Антон и направился на кухню, — Ты только не спи, слышишь? Арсений кивнул. Парень вылетел из комнаты и из кухни послышалось шуршание. Разум Попова покрыла пелена от совокупности всех проблем: нарастающей температуры, осознания того, что он до сих пор хотел бы почувствовать Антоновы губы на своих, от жуткого желания вырубиться из этой реальности. Поэтому он не смог выполнить просьбу Антона и уснул, — будем надеяться, что всё-таки уснул, а не потеря сознание — свернувшись калачиком на кровати. Арсений уже помнил, как Антон его разбудил, как дал лекарство, как помог переодеться, как накрыл одеялом и выключил свет в комнате. Может не помнил, а может, просто пропустил мимо своего сознания. Он просто чувствовал во всех этих действиях бьющую через край нежность и заботу. Тёплые руки, что помогали запить таблетку, стягивающие рубашку. Успокаивающий голос, что шептал разные глупости о том, что всё будет хорошо и завтра станет полегче. Нежные касания. Он помнил только одну фразу, вырвавшуюся из своего рта, когда Антон выключил свет и хотел было покинуть комнату. — Останься, прошу, — хриплым голосом прошептал мужчина, весь съёживаясь от бьющего его озноба и роя мурашек, проходящего от головы до пят. Через минуту он ощутил, как под ним прогнулся матрас кровати. А затем руку, снова аккуратно убирающую взмокшую чёрную чёлку и ощупывающую лоб мужчины, убеждаюсь, что температура постепенно спадает. Ощутил горячее дыхание у своего уха и тепло, исходящее от тела Антона. Сам того не понимая, Арсений повернулся на бок и прижался к парню, обхватывая обеими руками, в поисках тепла. Ощутил пальцы, поглаживающие его по голове и перебирающие смолянистые волосы. Рядом с парнем каждый вздох давался легче, и мужчина уснул самым крепким сном.***
Антон ещё очень долго не мог уснуть. Он следил за дыханием мужчины, периодически дотрагивался до лба. Шастун хотел принести мокрую тряпку и положить на лоб, но каждый раз, когда он предпринимал попытку встать, Арсений ещё больше прижимался и стикивал его в объятиях. Шастун наконец осознал, что ему это нравится. Нравится заботиться о мужчине, нравится ощущать его руки на себе, нравится вслушиваться в его дыхание, нравиться лежать с ним и знать, что Попов попросил его остаться. Нравится чувствовать себя нужным для Арсения. Правда, что случилось перед тем, когда Антон решил померить температуру Попова губами, так как градусник и днём с огнём не сыщешь в этом доме, он до сих пор не понял. Когда парень обхватил щёки Попова ладонями, взгляд мужчины опустился туда, куда обычно «просто коллеги» не смотрят. Что ещё больше удивило Шастуна, что Арсений приподнял подбородок и приоткрыл свои губы, не отрывая своего взгляда губ Антона. По этой причине, он, собственно и подвис на три секунды, держа лицо Арсения в ладонях. Когда он быстро пришёл к выводу, что сейчас Попов совсем ничего не соображает, коснулся губами лба мужчины, измеряя температуру. Честно говоря, это ему тоже безумно понравилось. Это было как поцелуй, наполнены заботой и нежностью. Где-то глубоко внутри ему хотелось, чтобы градусник так и не нашёлся. Хотелось каждый раз измерять температуру именно таким способом. Арсений попросил его остаться, и Антон завис в дверной проёме. Он хотел пойти и улечься на диване, как в прошлый раз, потому что оставлять мужчину было нельзя. Он уже попросил Сабурова и Алёну, у которых завтра законный выходной, подменить его и Арсения. Они благодушно согласились, а Антон еще пять минут рассыпался в благодарностях. После всех событий сегодняшнего вечера он не понимал, что у Попова в голове творится. Но он же сейчас предобморочном состоянии, стоит сделать так, как попросил мужчина. Тем более, парню было смотреть больно на такого съёжившегося от холода Арсения. Поэтому он лёг рядом и обнял мужчину в ответ, когда тот прижался к нему как воробушек. За этими раздумьями он пролежал почти до трёх часов ночи, пока наконец, в сотый раз убедившись в стабильности дыхания Арсения, не забылся чутким сном.***
Арсений проснулся на следующее утро, не сразу вспомнив события вчерашнего вечера. Ему было значительно легче, он вполне хорошо соображал и горло его не раздирало, когда он глотал слюну. Сейчас он валялся с закрытыми глазами, и думал, что совсем не хочет вставать с постели. В какой-то момент он наконец заметил, что кто-то дышит ему в макушку, а сам он утыкается своим носом-кнопкой в чью-то грудь. Он резко распахнул глаза и начал медленно поднимать голову, пока не столкнулся своим носом с носом Антона. Теперь парень сопел не в макушку, а в губы мужчины. Арсений зажмурился, и воспоминания о вчерашнем вечере флешбеками проскочили по его сознанию. Он сдавленно промычал, но не пошелохнулся, не желая будить Шастуна. Он вспомнил обо всём, что было вчера: о том, как он попросил Антона остаться, как прижался к нему и обхватил торс руками, как хотел его поцелов… Что??? Арсений в шоке распахнул глаза. Он чуть не поцеловал Антона. Полное осознание ситуации настигло его только сейчас. Сердце вдруг забилось быстрее, пытаясь вырваться из груди, а дышать стало труднее от захлестнувшего осознания своих чувств. С того момента, как Арсений почти что поцеловал парня, два Арса, что спорили друг с другом последние несколько дней, замолкли и пораскрывали рты от удивления. Сейчас же первый Арс, который утверждал о влюблённости в Шастуна, победного вскинул руки к верху, а второй плотно сжал губы, как бы говоря «чувак, а он прав» и поднимая белый флаг. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от одной самой простой мысли. «Я влюблён» «Влюблён в Антона» Арсений шумно выдохнул. Мама была права: сердце и вправду всё поняло ещё давно, но сейчас это чувство дошло и до разума. Попов разглядывал подрагивающие светлые реснички, и на лице появилась мягкая улыбка. Он влюблён, иначе и быть не может. Как он может не влюбиться в это ходячее солнышко, в эти очаровательные кудряшки, в эту родину на носу, в широкую улыбку, в глупые шутки, в самую добрую и глубокую душу, в мягкий голос, в большие, зелёные, самые светлые и красивые глаза, звонкий смех и морщинки-лучики вокруг глаз. Одним словом, в Антона. Сердце от всех этих мыслей забыло, что ему нужно биться, дыхание сбилось, а улыбка на лице Арсения стала шире и теплей. Он посмотрел на копну растрёпанных кудрей, и ему хотелось в них зарыться и перебирать пальцами. Но он этого сделать сейчас не мог, так как этим бы непременно разбудил парня. А это означало, что ему придётся прекратить любоваться этим умиротворённым личиком. Взгляд скользнул вниз — к чуть приоткрытым и пухлым губам. Арсений, сам того не замечая, облизнул кончиком языка свои губы, а его сердце вновь начало усиленно биться — что это у него за американские горки сегодня? Появилось желание прикоснуться к губам парня своими, попробовать их на вкус. Утянуть их в нежный поцелуй, сминая и оттягивая то верхнюю, то нижнюю, провести по ним кончиком языка. Хотелось поцеловать каждый уголок, родинку на носу, краюшек глаз. Но от невозможности это сделать сердце больно сжималось в несколько раз. Сейчас он мог довольствоваться лишь объятиями, и то недолго. Скоро Антон проснётся, и такая возможность исчезнет, кажется, навсегда. Арсений с трудом оторвал взгляд от таких манящих губ и снова зарылся носом в грудь парня. Он вдохнул полной грудью, и смог различить такой приятный и почти родной аромат свежей выпечки и сирени. Хотелось дышать Антоном вечно, вечно вот так лежать и обнимать его, водя носом по его груди и ключицам. Он закрыл глаза и старался запомнить этот момент, кажется, ещё сильнее прижимаясь к парню. Арсений даже и не замечал, что в горле его образовалась пустыня, голова по прежнему раскалывалась, а по коже шли мелкие мурашки. И даже не понятно, озноб ли это, или мурашки идут от рук Антона на своей талии и спине. Через минут двадцать, после пробуждения Арсения, Шастун что-то промычал и повертел головой. Мужчина быстро закрыл глаза и притвориться спящим. Не дай бог Антон догадается, что Попов хер знает сколько времени то залипал на губах парня, то зарывался лицом в грудь, то вздыхал и наслаждался его ароматом. Антон протёр кулаками глаза и раскрыл их. Первое, что он увидел — это чёрная копна волос где-то на уровне груди. Затем он ощутил руки на своей спине, плотно принимающие его к себе, мирное дыхание, дающие мурашкам разбежаться по всему телу. Антон улыбнулся сонной и тёплой улыбкой, но Арсений, этого, конечно же, не видел, потому что очень не хотел спалиться и делал вид, что ещё спит. Антон ощутил прилив нежности к мужчине. Ему очень нравилось вот так вот лежать. Он давно так не просыпался с Ирой. Если она его обнимала во сне, то в последнее время это вызывало раздражение и дискомфорт. Блять. Ира. Он забыл позвонить Ире и предупредить, что его не будет сегодня ночью дома. Будет скандал, и это точно. Теперь ему вдвойне не хотелось вставать и покидать квартиру Арсения. Антон решил отбросить мысли об Ире, ведь его сердце заколотилось быстрее от обнимающего его Арсения. Сейчас он был такой маленький и хрупкий, хотя мышечной массы у него явно было больше, чем у Антона. Парень не удержался, и всё-таки поддался порыву нежности. Он уткнулся носом в макушку Попова, и начал водить им по смолянистым волосам, всей грудью вдыхая их аромат. Мужчина пах чёрным кофе и миндалём. От такого аромата крышу сносит, и поэтому Антон наслаждался, пока имел возможность — пока Арсений «спит» и ничего не замечает. Но Арсений не спал. Когда он вновь почувствовал дыхание на своей макушке, а затем и мягкие прикосновения, его сердце забилось со скоростью света. Арсений молился, чтобы этого не услышал Антон, хоть и не понимал, что эта нежность и глубокие вдохи в его макушку означают. Неужели он тоже…? От такой мысли в душе потеплело и в ней начала расцветать сирень. «Почему именно сирень?» — спросите вы. Потому что так пах Антон, и именно этот запах ассоциировался у Попова со спокойствием и с приятным волнением одновременно. Через минут пять — а по ощущениям Арсения через не меньше двух часов — Антон отстранился, и нащупал ладонью лоб мужчины и прижал её к нему. От такой заботы сердце просто разрывалось на куски, хотелось только сильнее прижать к себе парня и никогда не отпускать. О нем никто так трепетно не заботился. Такой нежности в прикосновениях он не ощущал ни от кого. А от этого ещё больше что-то приятно сжималось в груди. В следующую минуту Антон выпутался из объятий, встал и вышел из комнаты. Он старался шагать очень аккуратно и тихо, чтобы не разбудить мужчину. Когда парень аккуратно прикрыл за собой дверь, Арсений судорожно выдохнул от переполняющих его чувств и уткнулся в лицом в подушку. Он никогда такой сильной влюблённости не испытывал. Да, он чувствовал симпатию по отношению к другим. Но сейчас он понял, что влюбился, так, как никогда — безумно и бесповоротно. И, кажется, влюбился давно, до бабочек в животе, но принял это только сейчас. Без памяти влюбился в Антона.***
Арсений провалялся ещё минут десять в кровати, а затем решил пойти на кухню. Он только сейчас заметил, что горло пересохло невозможно. Когда он встал на ноги, в его глазах потемнело, и он покачнулся. В этот же момент дверь открылась и в комнату вошёл Антон с таблетками в руках. Увидев, как Арсений пошатнулся, он быстро подбежал и ухватил за его талию, чтобы удержать Арсения на ногах. — Тиш-тише-тише, — прошептал Антон, усаживая Попова обратно на постель, — Ты куда подорвался? Таблетки под язык, — парень усмехнулся и достал из упаковки две таблетки, протянул их Арсению. — Спасибо, — благодарно прохрипел Попов, взял таблетки и положил в рот. Он осматривал влюблёнными — как думал сам Арсений — глазами Антона снизу вверх, пока тот стоял над ним и в свою очередь внимательно рассматривал Попова, оценивая его состояние. — Как ты? — с обеспокоенностью в голосе поинтересовался Шастун. — Благодаря тебе, уже лучше, — тихо прошептал Попов, так как голос его был очень хриплым. — Я рад, — улыбнулся Антон, и в ту же секунду раздался телефонный звонок. Антон взял свой телефон и грустно вздохнул. Он принял вызов и ушёл на кухню. Через пять минут Шастун вернулся с кружкой в руках. — Так, вот молоко с маслом выпей, должно помочь, — вздохнул Антон и протянул кружку Арсению, а тот взял и благодарно кивнул. Молоко действительно было очень вкусным и приятно согревало и обволакивало наверняка красное сейчас горло. До разговора по телефону Шастун не выглядел таким раздражённым, как сейчас. Поэтому Арсению было очень интересно узнать, что так огорчило парня. Он понимал что, скорее всего, сейчас полезет не в своё дело, но ничего не мог с собой поделать. — Кто звонил? — как бы между прочим поинтересовался мужчина, отхлёбывая молока. — Да так, — усмехнулся Антон. Видно было, что он не очень хотел отвечать на этот вопрос, — Я вчера девушку забыл предупредить, что дома меня ночью не будет. Арсений подавился и закашлялся. «Девушку» После этой фразы всё внутри Арсения рухнуло. Девушка. Как он мог забыть, что Антон не свободен? Почему он об этом забыл, и дал своим чувствам раскрыть себя? Он, блять, влюбился в натурала с любимой девушкой. Причём не просто влюбился. Влюбился безумно. Одно слово передушило всех бабочек в животе. Одно слово, и в сердце воткнулось тысячи игл. Он проебался, и это факт. Да ещё и получается своей болезнью сорвал вечер Антону. Мало ли как он хотел его провести со своей девушкой. Чувство вины и разочарования захлестнули его с головой. — Арс, аккуратней, — улыбнулся Антон, похлопал мужчину по спине, и через секунд десять Попов перестал кашлять. Арсений в миг переменился. Его взгляд опустел, а кожа побледнела ещё сильнее. Он сидел молча и думал, уставившись в одну точку. Шастун это заметил, но не понял, в чём причина такой резкой перемены настроения. — Всё хорошо? — Антон наклонился и заглянул в глаза к мужчине. Тот вздрогнул и быстро начал искать, что ответить. — Ты тут со мной возишься, я наверное не входил в ваши с девушкой планы на вчерашний вечер, — начал тараторить Попов, — Прости. — Арс, не неси чушь! — воскликнул Антон и сел рядом, — Не было у меня никаких планов. Ты мне дорог, не меньше, чем моя девушка. Я за тебя беспокоился и хотел помочь. Мы же друзья? — начал снисходительно уверять мужчину Антон. — Да-да, — рассеянно протянул Попов, вновь прислоняя кружку к губам. «Друзья» Только друзья? Хотя на что он надеется. Антон натурал, у него есть девушка — любовь всей его жизни, и он не виноват в том, что какой-то там жалкий врач втюрился в него как семиклассница. Не нужен он ему со своими чувствами. — Ты, наверное, иди уже, — тихо сказал мужчина, потерянно смотря в одну точку, — Не беспокойся, я сам справлюсь. — Ты уверен? — настороженно спросил Антон, вставая с кровати. — Я не маленький, — постарался улыбнуться Арсений. Антон думал, что если Попов просит уйти, значит не стоит сейчас ему доставлять дискомфорт и действительно лучше уйти. Тот, кажется, измотан болезнью и хочет отдохнуть, прийти в себя в одиночестве. Только Шастун и не догадывался, что Арсений был измотан совсем не болезнью, а каждая клеточка его души кричала «Не уходи». — Ладно, — усмехнулся Шастун, — Только ты звони, если что, хорошо? И не провожай меня, лучше лежи, отдыхай, сил набирайся, — Антон улыбнулся и направился к выходу. Мужчина неуверенно кивнул. — Пока, — улыбнулся Антон и вышел из комнаты, а через минуту послышался хлопок двери. Арсений положил уже пустую кружку на прикроватную тумбу. Он вздохнул, упал лицом в подушку и завыл от раздирающих его чувств и противоречий. Арсений попросил Антона уйти, но сам надеялся, что тот не послушает его и останется, окружит заботой. Надеялся, что останется, но понимал, что рядом с ним Попов непрерывно ощущал бы боль и вину за свои чувства, хотя по началу эта влюблённость его окрылила. Понимал, что если Шастун останется, то Попов даст себе ложные надежды, а это чревато неприятными последствиями. Он не может этим чувствам позволить хоть чуть-чуть окрепнуть, иначе плохо будет всем. И ему, и Антону. «Как же я проебался»