Иллюзия соприкосновения

      «Блядская Сибуя», — это все, что пришло на ум Фушигуро, пока он погранично раскачивался в белой пустоте, с очень неприятным подозрением, что был втянут в расширение территории.       Недоумение пронизывало молчаливые инстинкты, нареканий на которые ранее замечено не было. Не может быть так, что нейтральный белый свет вокруг не представлял затаенной угрозы, иначе в чем назначение этого… пространства? Он не был уверен в том, что отсутствие линии горизонта и то, что Фушигуро не отбрасывал тени, было адекватным описанием какого бы то ни было места. Безрезультатные попытки оглядеться распаляли беспокойство: ни признака жизни, ни следа материи. Фушигуро будто бы поместили на лист А4, таким нетронутым и бесконечно плоским окружение виделось, и при этом ничего не гарантировало, что лист не скомкают или не поместят в шредер, если он ослабит бдительность. Стоя или плавая (не было ясно), Мегуми сжимал и разжимал пальцы, желая окончательно осязательно понять, какого рода субстанция опоясывает тело. От дерганий воздух (воздух ли?) затвердевал, замедляя резкие рывки, а простое мелодично-подражательное покачивание пальцев выходило легко. Напоминало ньютоновскую жидкость или Бесконечную Пустоту (спасибо, но неисчислимого количества информации на сегодня хватило). Особенно нервировала нехватка теней, которые не прятались, по обыкновению, даже под пятками — он был равномерно освещен и повержен до начала любой битвы. Нахмурившись, Фушигуро опустил взгляд на проткнутый живот, который зиял раной далеко не средней тяжести, но не кровоточил. По общим прикидкам, он уже должен был валяться на земле, из последних сил подтягивая локтями тело по направлению к Шоко. Но пугающим было не то, что в разящей дыре заметен изгиб кишечника, тот факт, что Фушигуро, оказывается, полупросвечивал, преобладал по критической важности.       Домен не превращает в призрака — это он знал наверняка.       — Фушигуро, ты тут! Ой, неприятная дыра, — раздалось позади, и, вскидываясь, Фушигуро забыл о свойствах местного окружения. Макушка поднятой головы приложилась о «ничего» как о натянутый целлофановый пакет, и он скривился. — Такое выражение лица делает тебя похожим на рыбу-каплю, ты знал?       Смех Юджи заискрился и потухающими блестками бенгальских огней опустился на бьющееся «жив, жив, жив, жив, жив». Однако, жутко потрепан: темнели обожженные руки и ребра, большие пальцы выглядывали из ботинок как у попрошайки. Когда он потер затылок, улыбаясь в приветствии, за ухом показались обугленные волосы.       — Итадори? Что ты здесь делаешь?       — Я пытался задержать страшнющее проклятье и, кажется, умер? Но, надеюсь, что нет, потому что так получается, что вы все умерли, — Итадори виновато покачал головой. — Не хотелось бы думать, что ты умер.       — О чем ты говоришь? Мы?       — Ну, да? — в замешательстве захлопав ресницами, Юджи пожал плечами и поднял полупрозрачные, красные от волдырей ладони к вискам. — Эти люди, они же вокруг нас.       Звериная интуиция Итадори метила точно в цель — за его выдающимися плечами съежилась девушка. Повсюду туманно прогружались фигуры. Фушигуро одеревенел от накатившего осознания: «Это… предсмертное видение? Вот, что видят погибающий мозг перед смертью? Не то, что бы логическая кончина в Сибуе не укладывалась в рамки возможного, только… Юджи?». Мегуми Фушигуро был не готов лицезреть в качестве финальной заставки белый экран с пристыженным Итадори и незнакомкой, которая подала сиплый голос:       — Извините, но я, насколько помню, не умирала.       Заплаканные глаза под выбившимися на лоб длинными черными локонами могли бы оспорить ее слова, если бы не чистое платье и высокие каблуки — даже Кугисаки не взяла бы в кровавый хаос Сибуи дамскую сумочку. И, как бы утилитарно Мегуми не представлял собственную смерть, он точно не мог воспаленно воображать человека, которого ни разу при жизни не видел. Тем не менее, настройки прозрачности настораживали (Фушигуро пообещал себе разозлиться на Итадори за перенятые геймерские метафоры позже).       — Я… был в академии, не при смерти, — робко отозвался парень с синими волосами, мгновенно запаниковав от трех обратившихся к нему взглядов, — и-и-и, может я и чья-то галлюцинаци-ция, только вас троих я не знаю…       Девушка ойкнула, выдав:       — Тамаки Амаджики, верно? Из Большой Тройки UA?       Фушигуро ничего не понял, но под смущенное «Да…» пришел к выводу, что жив, потому что ряд «Большая Тройка», «UA», и имя, основанное на еде не принадлежали ни одному из мыслимых аспектов его жизни, что, судя по кучкующемуся выражению на лице Юджи, тот разделял. Первостепенная проблема потеряла актуальность, время переходить ко второй, напоминающей о себе из-за когнитивного диссонанса невозможности конкретно указать собственное состояние (летит он, плавает или стоит, все-таки):       — Так, ладно. Я не умер, вы не умерли. Кто знает где мы находимся?       — Вы в лодке, пересекающей реку Стикс, дети.       Мегуми Фушигуро знал, что каждый почувствовал жесткое наполнение пространства проклятой энергией, лишающей остатков мобильности. Напоследок мышцы сократились непроизвольно, желая встать в боевую позицию, и он уловил, как синие волосы потратил эти мгновения на точечное и неловкое оттеснение девушки назад. Жидкий воздух сомкнулся вокруг, оставив толику — движение зрачка успело сойтись на возникшей четырехглазой горе в балахоне. Вытянутая перекошенная голова и кожные наросты говорили все, что нужно было знать, и Фушигуро беззвучно выругался, проклиная себя за потерю бдительности. Какая-то жалкая минута его послабления от вида Юджи вот-вот будет стоить того, что все они точно встретятся на задворках чьего-нибудь предсмертного видения.       — Дзенин Мегуми, обращаюсь к тебе, — ступор и колебание шепота «Дзенин?» слева, — возьми под контроль свою проклятую энергию, я не враг вам. Будь в этом месте хоть оттенение, ты бы уже уничтожил собственных товарищей.       Стократное напряжение в теле дрогнуло, и Мегуми понял, что возвращенная при новом голосе концентрация на защите сыграла злую шутку: он разом источил столько проклятой энергии, что холодную угрозу почувствовали и те, кого он силился защитить. Его потревожило неприятное отщелкивание мысли, что он, буквально, вынудил себя готовиться к сражению в одиночку, пока окружающие сжимались от накатившей беспомощности. Настороженно ослабив контроль среды, Фушигуро смог воздвигнуть руки одну за другой перед собой. Глаза Итадори вылезли из орбит, а парень с девушкой с тихим непониманием проследили за кулаками, очевидно, приняв Мегуми за идиота, собравшегося сражаться с кривокосым антропоморфным существом голыми руками — от замешательства никто еще не понял, что снова способен двигаться.       — Я Мастер Тенген, а тебе, юный наследник техники Десяти Теней, не советую выполнять призыв, — голос был спокойным и абсолютно равнодушным к тому, что Фушигуро показал неуместный инфантилизм. — Как минимум по той причине, что в столь нейтральной территории он едва ли будет действенен, на то она и нейтральная.              — Ого! Это Ваши барьеры защищают колледж! — «такие качества, как ожесточение и подозрительность обходят Юджи стороной, определенно». — Вот почему ощущения такие же, как при входе на территорию колледжа, поразительно!       А вот это веский аргумент. Против воспоминания о знакомой невесомой пленке, приевшейся настолько, что Фушигуро перестал замечать изменения в фактуре воздуха при пересечении границ барьера Токийского колледжа, ничего не противопоставишь. В который раз уже Мегуми удивляет тонкое восприятие Итадори?       Не враг. Невольно Фушигуро совсем расслабился — он храбрился, потому что без теней мог полагаться исключительно на рукопашный бой проклятой энергией, что, конечно, не нанесло бы урон могуществу бессмертного, который смешливо полусклонил инопланетную голову в ответ на восклицания Юджи:              — Этот барьер не принадлежит мне, но ты прав, моя барьерная техника частично копирует подобные пространства, — он оглядел Итадори с легким интересом. — Сосуд Сукуны, такой непосредственный, я запомню встречу с тобой, — Тенген повернулся к ошеломленным наблюдателям. — Созидательница и Пожиратель, добро пожаловать, если я могу так выразиться. Конечно, не скажу, что рад видеть Короля Проклятий.       Если бы оборачиваясь возможно было бы сломать шею, то Фушигуро неловко умер бы от того, как страшно силился он убедиться, что не ослышался. Спасибо вязкому воздуху за сохраненный хребет.       — Твою мать, это Сукуна? Я чувствовал, что во мне больше не живет этот засранец, но что бы он был отдельно?! — крик Итадори был малой долей нарастающей сюрреалистичности: белое пространство, Юджи, будто бы побывавший в гриль-машине, двое неизвестных, которых окрестили каким-то комиксным образом, мастер Тенген и воплотившаяся четырехрукая форма Сукуны поотдаль.       Неизвестно точное количество пепла, которое Мегуми осыпал себе на голову за то, что вновь расслабился. Тем не менее, Мегуми Фушигуро, уже снова приняв боевую стойку в направлении Сукуны, собрался задать резонный вопрос, и если ответ его не устроит, ему будет безгранично плевать на отсутствие отбрасываемой тени, ибо он в самом деле начнет сражение врукопашную с тысячелетними проклятиями и магами. Концепция честной и бесславной борьбы за выживание привлекала больше, чем неожиданная смерть. Он медленно и раздельно спросил:       — Что происходит, мастер Тенген-сама?       — Позвольте мне сначала указать на то, что Ремен Сукуна, духовно отделенный от вместилища, не представляет угрозы. Как и вы, собственно — ваши тела не находятся здесь, лишь проекции души, которые проживают переход между мирами.       Держа в поле зрения Короля Проклятий, поджаренного, как Юджи, и в вальяжной позе опирающегося на колени двумя локтями из четырех, словно белый дрейф не волновал ни единую фибру его души, Мегуми прошипел, пропустив бред о мирах, потому что перед ним маячил чертов Сукуна:       — И каковы гарантии?       — Около половины моей собственной энергии, помимо энергии этой зоны, уходит на поддерживание в анабиозном состоянии столь сильной и неистовой души, — Мегуми нервно фыркнул на комплимент, от которого можно было удержаться. — Повторюсь, каждый из вас защищен от агрессии другого. Вы находитесь в пространстве, не обозначаемом как физическое, но ментально полностью межъединично огороженном: пожалуй, мы даже не смогли бы сейчас коснуться друг друга.       Итадори поспешил проверить и потянулся к плечу Фушигуро. Между волдырной ладонью Юджи и ним никак не смыкалось расстояние, равное мячу для бейсбола, но Мегуми испытал легкое давление воздуха. Решив, что рано опять пускать по ветру бдительность, он открыл было рот, но увидел, как незнакомцы пытаются безуспешно соприкоснуться ладонями и выглядят безмерно впечатленными — парень от страха, вперемешку с облегчением, проступившим в опущенных плечах (от Фушигуро не ускользнуло, как тот дублировал его стойку, не прекращая оставаться в напряжении, даже когда сам Мегуми услышал «мастер Тенген»); девушка же оставалась собранной, почти недвижимой, но неудающееся прикосновение вызвало сложную массу эмоций на ее красивом лице. Прозвучало тихое:              — Амаджики-сан пытался загородить меня, но отодвинулась я из-за давления этого «ничего»… — она прищурилась, складывая свои пальцы в замок на уровне груди. — Это не бесконечное деление материи, а слой пространства, да? Покрытие разнородной защитной оболочкой, в ином случае давления бы не было.       У Мегуми сложилось впечатление, что незнакомка ищет одобрения, однако ничего против стороннего объяснения он не имел. Успокаивало то, что кто-то был в состоянии мыслить в категориях, пока его голова звенела от сдерживаемых лихорадочных «что, что, что, что», но зудяще раздражало, что, кажется, всем, кроме него, было насрать на присутствие Сукуны: Юджи-то понятно, но эти двое даже бровью не повели.       Первозданная и наиболее могущественная форма Сукуны — фон, вот ирония.       — Да, юная леди. Вам, конечно, неизвестно такое понятие, как техника Бесконечности, но даже это место неспособно скопировать умения Годжо Сатору.       Тенген повел запястьем, призывая Фушигуро сомневаться далее, но парень свел брови в вопросительно-утомленном жесте в желании дать понять, что вполне очевидно, какое недоразумение требуется прояснить. Глаза мастера рассинхронно моргнули перед тем, как он уточнил:              — Пусть это и не совсем расширение домена, но правило выполнения условий действует. Как только я полно проясню смысл вашего местонахождения здесь, вы немедленно покините это место, и уже не сможете ничего изменить. Происходящее крайне важно, и время на обсуждения ограничено, но я настоятельно, — Тенген ярко выделил рекомендацию, взяв драматическую паузу, — советую вам пообщаться, пока вы не будете готовы к тому, что мне необходимо сказать. Я подам сигнал, когда буду вынужден приступить к выполнению условий. Я уже дал вам допустимые подсказки для того, чтобы вы сумели подготовиться сами.       Уклончиво и загадочно, ага. Будто бы если дать старикам доступ к эксклюзивным знаниям, они будут упиваться значимостью, предлагая додуматься до критических фактов самостоятельно. Предстояло попытаться притвориться, что Тенген не может обойти какие бы то ни было условия при должном усердии, с опытом жизни в тысячу лет-то.       Фушигуро тяжело выдохнул и собрал остатки выплеснутой проклятой энергии, чтобы обеспечить связную мозговую деятельность после многократного стресса.       Загадки так загадки.       Больше ему и не нужно.       Перегруженный разум Мегуми разом раскрыл поток мыслей, словно карт-бланш на обдумывание прорвал плотину настороженности, и бурлящий поток мыслей унес сомнительные данные, ставшие константами — да, они живы, но присутствуют исключительного духовно; да, это мастер Тенген собственной персоной; да, Ремен Сукуна безвреден на неопределенный срок; да, физическая агрессия бессмысленна. Если отказаться от слов того, кто представляется Тенгеном-самой, не остается ровным счетом ни крупицы для того, чтобы проанализировать окружающую действительность. Заходя с другой стороны и принимая перечисленное за объективную реальность около-территории: что остается неизвестным?       «Условие пространства — объяснение его функции, а потом мы, буквально, покидаем его. Это в итоге транзит перед смертью? Но я использовал проклятую энергию, как это возможно? К тому же, если здесь, по крайней мере без ограничителей, есть возможность вредить друг другу, значит это не посмертное. И Тенген, хоть и похож на Харона, остается всего лишь древним пользователем барьерных техник, а не богом, который отдаёт последнюю честь погибшим. Старость не обеспечивает ему проход в такие места, это уж точно. Откуда у него вообще такие древнегреческие каламбуры? Так, к теме. Или…», — Фушигуро представил, как кидает длинную берцовую кость Божественным псам. Представил, как (не)настоящие собаки обгладывают рубцы мяса, добираясь до скользкого белого скелета. Встряхнулся и сошелся взглядом с умиротворенным Тенгеном, чьи белые глаза намекали пристальностью. — «Главное — суть, суть, суть. Не где мы, а зачем?».       Незнакомцы.       Какие-то люди, которых совсем не удивляют мутации тел, проклятья. Которые говорят непонятные слова. Которые сохраняют здравомыслие в этом хаосе, не-маги.       «Если ключ не в том, что знаю я, значит, они решат этот ребус».       Юджи, тем временем, уже насел на некоего Тамаки Амаджики, обходительно не затронув энтузиазмом девушку:       — Здарова, я Итадори Юджи! Мой любимый фильм — «Человек-Червяк 4», а учусь я в Токийском магическом колледже! — с одной стороны, замена дежурной фразы о типаже девушек в компании обескураженной красавицы шла Итадори большим плюсом в карму, потому что, ну, она была дежурной, а незнакомку могла напугать. С другой — Юджи без заземления Мегуми только что обозначил место обучения, что могло бы быть фатальной ошибкой. Несмотря на то, что те двое — почти гражданские, их намерения невыяснены. «Тактичность и тупость в одном флаконе», — мысленно проворчал Фушигуро, отмечая вскинутые брови девушки. Звонкий голос продолжил:       — А это, позвольте представить, — Итадори предварительно краем взгляда зацепился за Мегуми, правильно истолковав возросшее внимание последнего. Растяигвая улыбку еще шире, Юджи встал на колено и развел руки перед Фушигуро на сценический манер, — мой друг, Фушигуро Мегуми!       Фушигуро что-то неразборчиво буркнул, ожидая продолжения беседы. Сотрудничество с Итадори лишало необходимости подыскивать слова.       Амаджики нервно поджал губы и самостоятельно представился:       — Мое имя — Тамаки Амаджики: я будущий третьекурсник героического к-курса UA, мой героическ-ский псевдоним — Пожир-жир-жиратель Солнца. — ого, едва ли не полное предложение. Парень был похож на того, кто репетировал фразу-знакомство перед зеркалом.       Итак, что?       Пока Мегуми тщетно пытался переварить тот набор слов, который, к несчастью, был чрезмерно поп-культурным для него, Юджи незамедлительно бурно отреагировал:       — Ты хочешь стать, эм, героем? Я и не знал, что есть такая профессия! — «В том и дело, дубина, что такой профессии нет».       До Фушигуро запоздало дошёл смысл того, что он подумал. Запоздало дошёл смысл всего. По крайне удивленному виду собеседников он мог судить, что его рот точно криво распахнулся от прозрения.       Черт возьми, этот Амаджики первостепенно идентифицирует себя с профессией, которой не существует.       Ошеломлённая и сцепившая руки где-то за спиной, девушка вступила в диалог с не-проясняющим:       — Яойорозу Момо, приятно познакомиться! — она вежливо обратилась напрямую на Юджи, — Как можно не знать о героях? На свете нет ни одного человека, который мог бы не знать о героях!       Герой в контексте ее слов, интонаций и высокого тона являлся таким широким социо-культурным кодом, что не надо быть умником для связывания двух простых истин — диаметрально противоположное представление о том, что должны знать все, красноречиво указывало на что-то неестественное. «Мы подростки приблизительно одного возраста, и, черт, какие бы разные ни были, живем в одном культурном поле. Не может быть так, что есть такая пошлая профессия — Юджи бы стопроцентно был в курсе, а я бы смеялся над этим каждый день, клянусь богом».       — Герои… публичные люди? — Фушигуро надо было убедиться.       — Конечно, как они иначе поддерживали бы имидж правоохранительных систем и предотвращали бы повышение уровня злодейской преступности. Естественно, они публичные личности… — недоверчивый отклик Яойорозу был чрезмерно нравоучительным, и, она что, иронизировала? — …в отличие от магов.       Мегуми впечатал Юджи в его болтливость зырканьем: мол, «Ты этого добивался? Нельзя вечно рассчитывать, что у собеседника не работают мозги, когда ты говоришь что-то в духе «эй, я люблю низкоклассовые боевики и учусь в Хогвартсе» в надежде на то, что человек напротив окажется синефилом с плохим слухом». Итадори издал сочувственный смешок, будто бы телепатически считав содержание упрека, поднял руки вверх в примирительном жесте и заявил со всей непосредственностью:       — Между прочим, нам сказано не только собирать информацию, но и делиться ею! Как мы собираемся выяснять что происходит, если будем умалчивать такие важные вещи? Так и работает коммуникация, Фушигуро!              Бесило то, что он прав.       — Из ваших слов следует, что мы можем и не знать о магах. Однако, нет никакой мыслимой ситуации, при которой вы можете не знать о героях, — Яойорозу не отставала от Фушигуро в попытке осознать положение: ее взгляд плыл в легком расфокусе, запутавшись в розовых волосах Юджи. — Почему вы с этим Сукуной похожи? Вы братья?       Итадори в яром отрицании замотал головой:       — Нет-нет-нет, конечно нет! Вообще я, как бы правильно выразиться, сосуд его души, — он загнул пальцы, и удивленно посмотрел на них, зажимая и разжимая левый кулак. — Проглотил уже… ого, где-то пятнадцать проклятых пальцев, где была запечатана его сила. А похожи мы по чистой случайности.       — Уже пятнадцать?! Как? — Фушигуро поперхнулся в отчаянном замешательстве.       — Когда ты при смерти, трудно контролировать, что тебе скармливают, — буднично отмахнулся Юджи, пока Мегуми отплевывал подступившую тошноту от выясненных переменных — Сукуна в четверти от полного могущества, а Юджи — на расстоянии пяти пальцев от экзекуции.       Отвратительные новости.       — Фушигуро, Итадори, простите за бестактный вопрос… — деловито вмешалась Яойорозу, думающая о проблеме неизвестной среды за ошарашенного Мегуми в эти мерзкие секунды переваривания близящейся тоски. Естественно, что для нее означают эти пустые числа сожранных проклятых артефактов, ступеньки Итадори на эшафот. Фушигуро не понимал причин нынешней драматизации, потому что с самой первой встречи с Сосудом Сукуны был осведомлен о казни, а после «инцидента с вырванным сердцем» — убежден в ее неотвратимости.       …Трезвыйум трезвыйумтрезвыйум, трезвый ум трезвыйум»       — Причуды? — озадаченно вытянул губы Итадори. — Что это такое?       Вопреки ожиданиям, Фушигуро не выключился из реальности, а Яойорозу и Амаджики глазели на Юджи так, словно у того выросла вторая голова. Забавно, что Сукуна не внес никакого видимого беспокойства, тогда как недоумевающий отклик на вопрос из серии «хочу узнать вас поближе» застал их врасплох. По очереди они переводили взгляд с Юджи на Мегуми, и обратно, пока Яойорозу не выдала:       — Причуды — это специфические способности, которыми обладает 80% населения: от суперсилы до умения идеально приготовить рис, или, например, мутантные причуды, какие могли бы быть у того парня, хотя вы и назвали его «проклятым», — она повела рукой в сторону безмятежной четырехрукой фигуры.       «Эта девушка… защищает Сукуну от дискриминации?»       — По-твоему, это нормальное человеческое обличие? — невольно фыркнул Фушигуро, закатив глаза.       — Эм, да, — Амаджики неожиданно обнаружил себя, выглядя почти оскорбленным. — Мутации тела не должны осуждаться, они не завис-с-сят от обладателя.       — Вы не поняли, он в буквальном смысле не-человек! Он проклятье! — Юджи замахал руками в отчаянной попытке донести простую мысль в стиле недоговорок.       А Фушигуро застыл.       Духовное единичное разъединение. Проекция душ, не тела, в доменоподобное место, с ограниченным временем перед запуском обязательности условия «объяснения». Не смертельный путь от точки А до точки В.       «…переход между мирами…»       Застывшие во времени тяжелые ранения. Тяжелый и тягучий воздух. Невозможность пояснить положение в пространстве и растянутое понимание «ограниченного времени»       «…покинете это место, и уже не сможете ничего изменить»       Полное равнодушие территории к находящемся внутри. Нейтральность и защита каждого участника ритуала как в медицинском буфере перед эпидемической зоной.       «… моя барьереная техника частично копирует подобные пространства»       Одногодки, ведущие себя так, словно прибыли с другой планеты. Воспринимающие Сукуну как человека, даже не грязеподобного мутанта. Чье понимание нормального вписывается во внезапное появление посреди белой пустоты.       «…добро пожаловать…»       Он понял.       Или думает, что понял.       Когда он снова встретится с Годжо-сенсеем, он, как минимум упомянет, что книги о космосе совсем не бесполезные, а максимум — стукнет того по голове за туманные изречения о будущем, у него-то точно не было завязанного языка!       В то время как Юджи и Амаджики, запинаясь, пытались договориться до того, можно ли обзывать Сукуну или нет, Яойорозу дважды моргнула, уставилась на обреченного Фушигуро и воткнула руки в бока, перестав играть в светскую беседу окончательно:       — Ты же что-то понял уже, да? Я верю, что существует тайное магическое общество, и не знать о героях — это одно дело, но не может быть так, что вы не сталкивались с причудами вообще! Если вам первоначально известно об этом месте больше, так выкладывай, что ты надумал, а то у тебя на лице написана грустная «эврика»!       Итадори шутливо вытянулся к Фушигуро, силясь разглядеть надпись, когда тот просипел:       — Ребята, а у вас какие… причуды?       Шестым чувством Мегуми ощутил накопившуюся проклятую энергию неозвученных выводов, неохотно признав за Тенгеном-самой правоту — прямой намек мог запустить кульминационный процесс пребывания в этой транзитной зоне, неудивительно, что тот был столь таинственен. Меньше всего Фушигуро хотелось, чтобы их вышвырнуло из-за того, что он не сохранил расчетливость.       — Созидание, — с готовностью отрапортовала Яойорозу, — я могу создавать неорганические предметы при помощи собственных жировых клеток, — она, не отрывая прицельного взора от Фушигуро, мягко-ободряюще махнула рукой Амаджики, чтобы тот неуверенно продолжил:       — Я, наоборот, воспроизвожу свойства органических веществ, которые поедаю. Могу отрастить себе щупальца или крылья, например, — лицо парня приняло несчастное выражение. Фушигуро едва ли не отвлекся на мысль, что того, судя по выражению, задело рассуждение о мутантах. — Пр-проще говоря, я олицетворение фразы «ты то, что ты ешь».       «Это только наполовину подтверждает мою правоту. В чем тогда наши линии пересекаются? Ай, к черту!»:       — Моя проклятая техника — призыв Десяти Теней, животных, и не только, которых я способен воплощать из тени. К тому же, я довольно-таки, — ради всего святого, ему действительно придётся озвучивать? — инертный человек, — Фушигуро скривился и быстро, как мог в жиже воздуха, указал на Юджи. — Это безусловная душа компании, без особого ума, — «Эй!» — но он обладает превосходящей человеческую силой и специализируется на разрушениях и прямых атаках, как и тот позади, что живет в Итадори. Сукуна, неоспоримо, главный антоним созидания. Понимаешь, о чем я говорю?       «Я вижу, что ты можешь понять, Яойорозу. Прошу, пойми; сложи этот ебучий пазл, потому что если это то, на что в итоге намекал Годжо-сенсей, если это то, о чем я думаю…», — Фушигуро сжал челюсти, напряженно встречая вертящуюся головоломку в глазах девушки. — «У вас нет шанса на выживание, если ты не успеешь понять».       — Время вышло, молодые люди, — звучание Тенгена-самы обрело гулкость, и Мегуми съежился от покалывающей проклятой энергии слов.       Он не успел.       Все четверо обернулись на древнего мастера проклятий, который, с каким-то отголоском печали, невозможной для избитых чувств бессмертия, покачал головой:       — Будучи подневольным проводником, Я вынужден остановить Вас. Есть определенные законы, с которыми вынуждены мириться все.       Четыре белых глаза мастера Тенгена осветились как прожектора, и в этот раз Фушигуро точно знал — застывший воздух причиняет обещанный ритуал, а не его собственный испуг:       — Существование баланса массы сил — явление, абсолютно константное и обязательное. Его последовательное нарушение привело к тому, что Вы попали в специальный барьер для стабилизации и распределения сил, и в скором времени займете места друг друга в соответствующих универсумах. Сейчас Вы находитесь в транзитном пространстве, на границе, в мире, где еще существует проклятая энергия, чтобы тела и души тех, кто уже переместился, подготовились к восприятию проклятой энергии, тогда как те, кто будут перемещены, лишились ее. Переместитесь Вы через наиболее слабые точки универсумов и окажетесь в местах силовой квинтэссенции…       — НАЙДИТЕ НАНАМИ! ДОВЕРЯЙТЕ ЛЮДЯМ С ЗОЛОТЫМИ ПУГОВИЦАМИ! — изо всей мочи крикнул Мегуми, пока ощущал прозрачность горла как она есть: до него уже окончательно дошло. Он перебегал глазами на каждого присутствующего: на теряющего очертания и непонимающего Юджи, на безмятежного Сукуну, на окаменевшего Амаджики, на Яойорозу, которая боролась с потерей сознания. Очевидно, она была, помимо Фушигуро, единственным человеком, который по-настоящему осознал что происходит, и девушка прилагала усилия, чтобы в упор смотреть на Мегуми, когда быстро протараторила:       — Герой подполья, Айзава Шота.       — …подчиняясь законам среды. Ваши способности преобразуются. Возвращение обратно предусмотрено только при восстановлении прежней гармонии.       — Новая телепортация заставит меня стошнить первым, Фушигуро, — напоследок просипел призрак Итадори. Фушигуро был с ним не согласен, потому что ощущение мозгов-мороженых, которые выковыривают ложкой, уже доводило его до тошноты — в соревновании по самой быстрой реакции организма он возьмёт первенство.       — Удачи, молодые люди.