***
Взгляд с трудом сфокусировался на часах. Стрелки показывали половину второго. В ярком свете кружились пылинки, и Гуаньшань некоторое время наблюдал за ними, потихоньку осознавая состояние своего тела и его положение в пространстве. В горле пересохло, в виске глухо пульсировала боль, нога затекла, потому что её прижало, а спина взмокла, потому что к ней прижималась такая же влажная кожа, ухо щекотало дыхание с ощутимым запахом перегара. Мо подозревал, что стоит двинуться — и остальное тело напомнит о том, что вытворял его хозяин вчера, то есть, уже сегодня. Наконец он решился и осторожно пополз вперёд, одновременно понимая, что если Тянь сейчас всхрапнул и, перевернувшись на другой бок, опять засопел, то Чэна нигде не видно. Головная боль усиливалась, но сперва — воды. На кухне ждала записка, оставленная прямо на отодранном куске картонной коробки из-под торта: «Уехал. Дела.». На ней лежала заботливо оставленная упаковка обезболивающего и какая-то хрень во флакончиках с нарисованным корнем женьшеня. В холодильнике обнаружилось несколько бутылок с водой, и одну из них он с наслаждением выхлебал, запивая таблетки. А другую притащил назад, по дороге обнаружив собранную в аккуратную стопку одежду. Мо уже натягивал второй носок, когда Тянь заворочался и сел, потирая глаза. — Пиздец. Меня как самосвалом переехало, — благодарно принял бутылку и прямо с руки слизнул таблетки, не утруждаясь забрать их. — Ты живой? — Да. — Всё нормально? — Да. Я домой. — Чэн? — Уехал уже. Тянь, как был, голым, поднялся и поплёлся за ним в прихожую, чтобы перед дверью повернуть к себе лицом. Несмотря на хмурый и взъерошенный с похмелья вид, он нежно потёрся носом о щёку. — Малыш, ты — нечто. Мне так хорошо никогда не было. Ты всё ещё… со мной? Чувствуя, как запоздало начинает гореть лицо, Шань оттолкнул его, глядя в глаза. — Нет, блядь. Прямо сейчас вот бросил. Дурак ты, мажор… хоть и умный. В ответ его обняли так, что послышался хруст и пришлось снова выбираться из цепких рук. — Да пусти уже, не наобнимался? — Неа… — От тебя разит, как от псины. — Наплевать, потерпи, мне надо. Уйти удалось только десять минут и несколько прощальных поцелуев спустя.***
Дни покатились дальше, как будто ничего и не изменилось особо, если не считать, что Чэн забирал их в выходные, чтобы отвезти куда-нибудь. Они слонялись по интересным местам в городе и окрестностях. Гуаньшань и не подозревал, что в их городе столько интересного. От интерактивной выставки, где картины оживали, стоило к ним притронуться, глядя сквозь очки виртуальной реальности, до того же океанариума, где за стеклом плавали настоящие, живые акулы, и это было совсем не то, что смотреть на полосатых мелких скалярий в аквариуме или мёртвых рыб с мутными глазами на рынке. Он с восторгом пробовал разные блюда в шикарных ресторанах, хотя случались и разочарования — устрицы, разложенные на льду, хоть и были красивыми и странными, совсем ему не понравились. Каждый по-своему наслаждался происходящим. Оказалось, что ни Чэн, ни Тянь тоже ни в одном из этих мест ни разу не бывали, и с увлечением обсуждали свежие впечатления. Чэну в голову не приходило до этого проводить время вот так, беззаботно. Казалось несерьезным прожиганием времени. А Тяню одному было не интересно ходить куда-то, и он, вслед за братом, предпочитал в свободное время оставаться дома, читая книги. Только у Чэна дома была настоящая библиотека, а Тянь пользовался электронными. И это стало ещё одним открытием: последней прочитанной Гуаньшанем книгой был сборник детских сказок в младших классах. С тех пор кроме того, что задавали в школе, он едва ли что-то открывал. Пока ему не подарили крутое, очень красивое издание Гарри Поттера. Сперва он озадаченно сдвинул брови. Детские книжки? Но потом раскрыл первую… и очнулся под утро, со слипающимися глазами, и весь день в школе пытался не вырубиться. Поэтому спрятал остальные в шкаф, обещая себе дожить до выходных и тогда уже почитать в удовольствие. После очередного «свидания», как продолжал называть это Тянь, они могли поехать к нему или вернуться домой, если завтра предстоял тяжелый день. Иногда Чэн оставался с ними на всю ночь, иногда махал рукой: сегодня без меня. Мама Шаня сперва ворчала, что зачастил с гулянками. Но благодаря тому же Тяню, который взялся помогать с учёбой, оценки даже улучшились, и она потихоньку смирилась, когда сын опять исчезал из дома с ночёвкой «к другу». С Хэ Тянем они познакомились, и, кажется, остались вполне довольными друг другом — обходительные манеры Тяня и желание понравиться ей импонировало, как и привычка приносить ей то букетик маргариток, то любимое печенье. Не то чтобы Мо Дейю можно было задобрить подарками, но она видела, что общение с одним из лучших учеников школы идёт Гуаньшаню на пользу. Он словно становился мягче, вечно сжатая внутри него пружина распрямилась, и он начал улыбаться не вымученно, а по-настоящему. Однажды Тянь не пришёл в школу, его не было в сети, и Шань примчался, как только закончились занятия. Встретил его до крайности несчастный, трясущийся от озноба, и тут же прошаркал назад и рухнул в смятую постель, которую, видимо, так и не собирал. К счастью, Гуаньшань отлично знал, что нужно делать. У мамы редко была возможность остаться дома, если он болел. Поэтому час спустя Тянь спал, выпив лекарства, на чистом белье — взамен влажного от пота. На кухне в кастрюле варилась рисовая каша. Мо не отходил от Тяня до самого вечера. Как не странно, жаропонижающие не помогали. Температура только росла. И, трогая казавшийся раскалённым лоб и встречая мутный взгляд, который даже на нём не фокусировался, Гуаньшань запаниковал всерьёз… Через полчаса в комнату уже прошёл Чэн, за ним следом — пожилой мужчина с объемной сумкой. Семейный врач, господин Цинь, быстро осмотрел пациента, осведомился, сколько и каких лекарств ему давали и сделал уколы. Вскоре температура начала падать, и ходивший до этого из угла в угол Чэн наконец присел на диван. Господин Цинь откланялся, подтвердив, что Шань сделал всё правильно, и оставив ещё несколько назначений. — Я не могу остаться, ты побудешь с ним? — Чэн уже поднялся, собираясь уходить. — Тебе в школу завтра. Могу прислать кого-нибудь. Но Шань только покачал головой отрицательно. — Не, я лучше сам. Рюкзак у меня здесь, домашку, что не успею — спишу перед уроком. Чэн только кивнул и прикрыл дверь как можно тише — Тянь снова уснул.***
Одной из самых запоминающихся выдалась поездка на виллу, принадлежащую семье Хэ. Отец Тяня и Чэна там давно не появлялся, его новой жене не нравился тамошний климат: то слишком жарко, то слишком влажно, а морской воздух сушит кожу… Так Гуаньшань впервые побывал на море. Не в том грязном заливе, куда впадала река, проходящая через весь Гуанчжоу, а на том, как в рекламных буклетах. Когда пальмы, золотистый песок и лазурная вода, мягким прибоем облизывающая берег. Они приехали под вечер, но их уже ждал накрытый немногочисленной и практически невидимой прислугой стол. После захотелось прогуляться — людей на острове и без того было немного, а в поздний час и вовсе казалось, что они одни идут вдоль кромки прибоя, подвернув штаны, но набегающая волна нет-нет да и захлестывала до самых колен. На дальнем краю пляжа, не обращая внимания на слегка влажный песок, сели рядом, вдыхая чуть солоноватый воздух. Чэн открыл прихваченную с собой бутылку вина и, отпив добрый глоток, передал дальше. Гуаньшань тоже отхлебнул, покатал на языке терпкий напиток. Сухое красное. Отлично. Раньше ему нравилось исключительно сладкое, но однажды Чэн привёз с собой ящик, заставленный разными бутылками. Всё вино оказалось разновидностями сухого. И заставил его пробовать каждое, рассказывая о том, как и где оно производится и чем одно отличается от другого. Предполагавшаяся дегустация превратилась в пьянку, и все нажрались так, что утром Хуа Би не мог их добудиться, стуча в дверь кулаком и матерясь, как сапожник. Так Чэн впервые в жизни опоздал на работу. Но сейчас бутылка была всего одна, и нужно было просто наслаждаться вкусом, отпивая понемногу, пока она не опустела. Несмотря на это, в голове стало совсем пусто и приятно зашумело. Тут же захотелось потянуться за поцелуем, только вправо или влево — этот вопрос Мо решил с помощью детской считалки, хорошо, что про себя. В итоге он оказался сидящим верхом на откинувшемся на спину Тяне, а Чэн никогда не терялся, уже через минуту обнимая его со спины и притираясь. Под шуршание накатывающих волн поцелуи со вкусом вина быстро перешли в более откровенные ласки. Тянь приподнялся, опираясь на локти, чтобы можно было не прекращать целоваться, пока руки Шаня нетерпеливо освобождали напряженную плоть, чтобы тут же начать дрочить им обоим. Сзади он чувствовал, как по голой заднице и пояснице с нажимом скользит член Чэна, который обнимал его за талию, второй рукой чуть поглаживает его скользкий от слюны и смазки кулак, а потом его ладонь легла сверху, задавая всем единый ритм. Таких воспоминаний было много, они были ярким ворохом, который только пополнялся новыми и новыми весь этот почти что год, пока они были вместе. Весна уже вступила в свои права, и временами становилось даже жарко, близились выпускные экзамены. Чэн уехал в длительную командировку вместе с помощником, да и Тяню с Шанем было не до развлечений. Каждый готовился к поступлению: Тянь в Сун Ят-Сен, а у Мо таких амбиций не было, да и быть не могло — ему вполне подходил колледж, который они долго и тщательно выбирали, перерыв кучу сайтов разнообразных учебных заведений. С выбором специальности долго не мучались — Гуаньшаню всегда нравилось готовить, и он решил, что вполне справится с этой профессией. Хотя необходимость учить химию заранее нагоняла на него тоску, но тут уж приходилось смириться. С кредитом на обучение быстро расплатиться не выйдет, но Чэн обещал помочь оформить всё, что нужно, под минимально возможные проценты. Всё изменилось как-то незаметно и сперва неощутимо. Чэн вернулся, и, чтобы как-то отвлечься перед экзаменами, решили ещё разок сходить в кино, посмотреть что-нибудь необременительное. Фильм и правда позволил хоть ненадолго выкинуть из головы заботы, они от души поржали над новой комедией и вышли в прекрасном расположении духа. Гуаньшань уже думал, что сейчас они как обычно поймают такси или Чэн сам довезёт их до студии… но на парковке стоял чёрный байк, и Чэн улыбнулся, глядя, как Хуа Би машет рукой, привлекая внимание. — Мне пора, не скучайте. — Чего это он? Говорил, что сегодня свободен. Опять, что ли, на работу попёрлись? Тогда почему на байке? Тянь только пожал плечами. — Да и ладно, мы найдём, чем заняться, да, малыш? С того дня Чэн стал всё реже находить на них время и каждый раз исчезал под разными предлогами, а то и вовсе без объяснений. Причём не было похоже, что он уж так задолбан работой — выглядел даже лучше прежнего. А когда, однажды оставшись наедине, Мо решил поцеловать его, Чэн мягко отстранился и взъерошил волосы. — Прости, котёнок. Не нужно. — Ты тоже, как Тянь, что ли? — Что? — Если с кем-то встречаешься, то с другими не спишь. — Мы и правда очень похожи. Ты хороший парень, Рыжий, я могу не волноваться. Больше он ничего не сказал, и никаких разговоров на эту тему между ними не случалось, да всё и так было понятно. Этим утром в студии было сумрачно. За окном лил дождь, и вылезать из тёплой постели не хотелось. Гуаньшань повернулся, обнимая завернувшегося в одеяло Тяня. Тот сонно заворочался, открыл глаза. — Доброе утро, малыш. Чего-нибудь хочешь? Гуаньшань прислушался к себе. И понял, что там, где у него раньше всегда была та самая дыра, которой было всего и всегда мало, сейчас абсолютно тихо. И помотал головой. Кажется, сейчас ему нужно только обнять покрепче тёплое, разморенное ото сна тело и ещё немного поспать. Потому что этого на данный момент ему было совершенно и абсолютно достаточно.