Reassurance

      — Хорошая вечерняя игра вышла, — К ним подходит парень, один из игроков, которого Ривен помнит убитым во всех трех раундах. Парень улыбается им, но его взгляд прикован только к Музе, и Ривен чувствует, как его грудь раздувается от ревности, — Довольно крутые движения для феи.       — Не могу сказать того же о тебе, — отвечает Муза с дразнящей улыбкой, — Твои движения были, мягко говоря, дерьмовыми. Ривен хмурится, глядя на них обоих. Тон Музы был другим, он был кокетливым, и это раздражало его до чертиков. Муза всегда уверена в себе и спокойна, и это одна из черт, которые он любит в ней больше всего. Однако прямо сейчас, учитывая, насколько он переполнен адреналином, и то, как незнакомец съедает его девушку прямо у него на глазах после того, как они практически набросились друг на друга во время игры. Это просто выводит его из себя.       — Ты здесь, чтобы поразить нас еще какими-нибудь своими дерьмовыми приемами или... — Он знает, что ведет себя немного по-свински, и, возможно, есть способы разобраться с этим получше, но он хочет, чтобы этот парень ушел.       — Я, эм...       — Блять, что, ты еще и разучился разговаривать? — Теперь он откровенно огрызается на парня, и Муза недоверчиво смотрит на него. Парень, к счастью, уходит, но Муза смотрит на Ривена с открытым неодобрением.       — Что? Прости, я помешал твоему восторженному флирту?       — Восторженный флирт... Ты издеваешься надо мной, Рив? Это что, какая-то шутка? Потому что я точно уверена, что это не из-за него я сейчас кричу! — Она выглядит сердитой, что обычно заводит его, но в ее карих глазах читается разочарование, которое он любит, и черт возьми… Черт возьми, все должно было пойти не так.       — Ты флиртовала, —Он обвиняет.       — Я была дружелюбна! — Она парирует, — Мне жаль, что ты никогда раньше не сталкивалась с тем, чтобы люди были милыми!       — Есть разница между дружелюбием и кокетством, Муза. Да ладно, ты хочешь сказать, что не заметила, как этот парень трахал тебя своими глазами?!       — О, ты имеешь в виду так же, как ты смотрел на меня в тот раз на территории специалистов? — Она поднимает брови и бросает ему вызов.       — Это было по-другому!       — О, правда?! Как?! Как все было по-другому, Ривен?!       — Потому что это был я! Я прирожденный придурок! Ты бы все равно на меня не посмотрела! После этого она замолкает, потому что от него исходит печаль и самоуничижение, и это сбивает ее с толку, потому что она знает его, и это не он.       — Рив...       — Да, Муза, этот парень вел себя не иначе, чем я, когда мы впервые заговорили, но таким я был, и я думал, что ты никогда не воспримешь меня всерьез... я не верил, что ты воспримешь меня всерьез. Этот парень… Я, блядь, его не знаю, но я уже знаю, что он порядочный. Он может флиртовать, как я, но он, вероятно, никогда... Вздрогнув, Муза понимает, что дело вовсе не в ней, а в нем, каким недостойным он себя чувствует по сравнению с этим случайным незнакомцем из-за своего прошлого. Она кладет свой бургер на бумажную тарелку и придвигается ближе к нему на скамейке, обхватывая его лицо обеими руками.       — Прекрати это. Прямо сейчас.       — Муза, я не...       — Нет, Ривен. Замолчи. Неважно, флиртовал этот парень со мной или нет. Я не хочу его. Я хочу тебя. Прошлое не имеет значения, все дело в настоящем. Я знаю тебя, Рив. Я знаю, кто ты, и я люблю тебя... Но это слово словно обжигает его, когда он отстраняется от нее и качает головой, достает из кармана косяк и закуривает, надеясь, что это успокоит его, прочистит разум.       — Ты не можешь, — говорит он, и это почти шепот.       — Что...? — Муза наклонилась ближе, но он отодвигается от нее еще дальше, как будто не может доверять себе рядом с ней и должен держать себя в узде.       — Ты не можешь любить меня... Так что не говори так, — И это было бы забавно, если бы он не был серьезен, и из него не исходил этот огромный бушующий тайфун меланхолии и грусти.       — Не указывай мне, что чувствовать, Ривен... Ривен вздыхает, встает и немного расхаживает, проводя нетвердой рукой по волосам, прежде чем снова повернуться к ней, — Ты понимаешь, о ком говоришь? Что ты говоришь? Я знаю, что твои друзья - сплошное солнце и бабочки, и готовы простить меня в мгновение ока из-за тебя и Ская, но остальная школа по-прежнему расступается, как красное море, каждый раз, когда я прохожу мимо!       — Мне все равно, что они говорят, Рив. К черту всю остальную школу. Он качает головой и делает еще одну затяжку, закрывая глаза и выпуская дым, — Ты хочешь, Муза. Я знаю, что хочешь, — Его голос полон эмоций, — А еще я знаю, что это не то, чего ты хочешь. Муза нахмурилась, изучая его лицо и пытаясь точно расшифровать, что он пытался сказать, — Что?..       — Черт, Муза, конечно, я бы хотел, чтобы ты приходила вместе с Блум и Стеллой посмотреть, как мы с ребятами тренируемся. Я бы хотел оставлять свою куртку в твоих апартаментах, не беспокоясь о том, что кто-нибудь что-то заподозрит. Я бы хотел, чтобы мне не приходилось придумывать предлог за предлогом, для того, чтобы тусоваться со своей собственной гребаной девушкой не думая о том, что люди осудят нас - осудили тебя. Он тяжело дышит, глаза остекленели, кулаки сжаты, когда он тараторит. Их еда почти забыта, и Муза внезапно вспоминает их каждую встречу с этим стеклом и задается вопросом, как, черт возьми, она все это пропустила. Вначале, когда их отношения были еще свежи, она спокойно предполагала, что, поскольку он был любителем трахаться, ему не нравилось выставлять напоказ их отношения, опасаясь, что это испортит его репутацию. Она не совсем экстраверт, а он - ее сила, ее безопасное пространство и утешение, поэтому она никогда по-настоящему не возражала против того, чтобы избегать этих вещей. Но теперь она задается вопросом, не хотел ли он втайне делать все это. Идти рука об руку в кафетерий, чтобы она надевала его запасную футболку в дни игр и просто сидеть с ней на лужайке в перерывах между занятиями в теплые дни. Оглядываясь назад на события, которые привели к их свиданию, она вспоминает, как Скай без особого энтузиазма хвастался своим собственным свиданием, объявляя себя и Блум лучшей парой и бросая вызов другим парам превзойти их. Довольно нелестные слова, думает теперь эмпатка, и ей интересно, был ли в этом замешан специалист-блондин. Если Ривен подстроил это так, чтобы у него был повод пригласить ее, а у Музы, которая, как известно, была склонна к соперничеству, была бы причина согласиться. Потому что он боялся, что иначе она бы этого не сделала.       — Ривен, все это дерьмо со Скаем было только для того, чтобы ты смог пригласить меня на свидание?       — Нет, — Но он не смотрит на нее, и это подтверждение, в котором она нуждается. Затем он бормочет себе под нос, — Но я знаю, что ты встречаешься со мной не из-за моей индивидуальности, так что... Раскаленный добела гнев вспыхивает в разуме феи, потому что как Ривен смеет говорить, что она использует его как просто тело?! Он думает, что она такая поверхностная, или он шутит? Не придавая значения их спору? Но потом она смотрит в его усталые и печальные глаза, и этого ей достаточно, чтобы понять, что он говорит серьезно. Этот идиот на самом деле думает, что его самое лучшее качество - это его тело, которое, каким бы замечательным оно ни было, определенно не причина того, что она с ним встречается. Однако заставить Ривена по-настоящему выслушать и говорить будет титанической задачей. Откинувшись на спинку скамейки и скрестив руки на груди, она смотрит на окружающих их людей, готовясь к удару, который собирается нанести.       — Знаешь, вопреки тому, что ты думал, у Сэма было великолепное тело, и он был хорошим и внимательным любовником, — Она чувствует, как ее парня охватывает горячая волна ревности, поэтому она встает и поворачивается к нему лицом, обхватывая его лицо руками, — Ты чувствуешь, что разрываешься? Это ревность. То дерьмо, что было раньше? Это была твоя гребаная неуверенность. Он немного колеблется, она это чувствует. Ее маленькая демонстрация достигает цели, и она видит ясное осознание в его зеленых глазах.       — Я люблю тебя, Ривен. Тебя, с проблемным прошлым, сомнительными выборами и проблемами с отцом. Это тот парень, которого я люблю. Его плечи опускаются в тихом выдохе, и она видит, как вздрагивает его кадык, когда он тяжело сглатывает, такой неуверенный, такой неуверенный в том, что делать с любовью и поддержкой, которые она ему оказывает, не доверяя им полностью, и это разбивает ей сердце.       — Ты тот парень, который верил, что я заслуживаю большего, чем то, чему школа была готова меня научить. Ты никогда не приукрашивал мои поступки. Ты помог мне понять, что убегать от своих сил и подавлять их было нелепо, что я была достаточно сильна, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Ты взял меня на лазертаг, потому что знаешь, что это то, что мне нравится, а не модные забегаловки. Ты. Никто другой. И вот почему я люблю тебя. Я люблю тебя, потому что ты знаешь меня, и потому что я знаю тебя, и потому что мне не нужно было быть эмпатом, чтобы узнать тебя, потому что ты доверился мне, Рив, ты можешь думать, что это не так, но ты доверился мне. Он должен поверить в это, иначе у них ничего не получится.       — Так что не смей отстраняться от меня сейчас. Я не позволю тебе саботировать то, что у нас есть. Она смотрит ему прямо в глаза. Они не просто какие-то студенты колледжа, они теперь выжившие на войне, о начале которой они даже не подозревали. Она знает, что боец в нем нуждается в ее словах, в признании того, что она видела плохое и уродливое столько же, сколько и хорошего.       — Я знаю, что в прошлом ты натворил такого дерьма, которым не гордишься. Я знаю это. Я была там. Но так же ясно, как я видела тебя тогда, Рив, я вижу тебя сейчас. Я вижу человека, который выбрался из этой адской дыры, у которого хватило мужества вернуться и начать все сначала. Я вижу человека, который извинился и признался во всем этом. Мучительно, что он не думает, что всего этого было достаточно, чтобы искупить его грехи.       — И как бы мне ни нравилось тайком убегать с тобой, как бы мне ни нравилось наше уединение, я с радостью останусь с тобой завтра посреди общей территории на всеобщее обозрение. Потому что я горжусь тобой, и я брошу вызов всему гребаному миру, если у него возникнут проблемы с тем, чтобы мы были вместе. Сейчас у него полный бардак эмоций, и она позволяет ему все обдумать, не давит и позволяет своим словам повиснуть между ними. Мимо них пробегает ребенок, выпрашивающий у мамы мороженое, пожилая пара осторожно пробирается через площадь, а Ривен все еще обдумывает все это. Секунду или две спустя, когда его эмоции начинают утихать, Муза спрашивает напоследок.       — Я видела твои шрамы, Ривен, точно так же, как ты видел мои. Ты думаешь, я брошу тебя из-за них, должна ли я беспокоиться, что однажды ты бросишь меня из-за моих? Его глаза, которые до этого были стеклянными, устремляются на нее с внезапной яростью, которая на секунду пугает ее, заставляя убрать руки от его лица. Однако он быстро хватает их, крепко сжимая и прижимая к груди, над сердцем.       — Какого хрена ты говоришь, Пикси?! Ты моя! Я, блять, люблю тебя!       — Значит, тебе можно это говорить, а мне нет? Он смотрит на нее, разинув рот, как рыба, потому что знает, что возразить на это нечего. Она загнала его туда, откуда нет выхода, шах и мат.       — У всех нас есть шрамы. У тебя и у меня. И если ты можешь смотреть на мои и любить их, то я могу смотреть на твои и любить их тоже. Но если ты решишь саботировать нас, продолжать огрызаться на каждого парня, с которым я разговариваю, потому что думаешь, что я брошу тебя ради них, или продолжишь позволять мнению людей влиять на то, какие мы есть… Как бы я ни старалась, ты разлучишь нас. Вот и все, она все выкладывает.       — Итак, ты мне доверяешь? Или ты собираешься затащить меня в этот только для того, чтобы в конечном итоге разбить мне сердце? Потому что на данный момент, Рив, я боюсь, что именно так мы и закончим, — Либо он сделает шаг вперед и будет бороться за них, либо это будет вопросом времени, когда они пойдут своими путями. Он молчалив и задумчив, и она достаточно уважает его, чтобы позволить ему справиться со своими эмоциями в одиночку. Поэтому она блокирует его. Она хочет хоть раз побыть нормальной девушкой. К какому бы решению он ни придет, это будет для нее сюрпризом.       — Когда я пригласил тебя на свидание в первый раз, я, честно говоря, думал, что ты посмеешься надо мной или, в лучшем случае, согласишься, мы бы пошли куда-нибудь, трахались всю ночь, а потом ты бы ушла, потому что это единственное, на что я гожусь... Она пытается прервать его, но он прижимает палец к ее губам, прежде чем она успевает.       — Но потом я проснулся от твоей улыбки, и ты осталась. Мы позавтракали, и ты не ушла. Прошли месяцы - черт возьми! Прошло почти полгода, и я все еще шокирую себя каждое утро, когда просыпаюсь, а ты рядом. Никто никогда не оставался, Муза, не со мной, настоящим мной. Наверное, я просто боюсь, что однажды проснусь и увижу что-то другое, кроме твоей улыбки. Но я бы столкнулся с миллионом сожженных, прежде чем намеренно разбить твое сердце, милая. Я облажался и позволил своей неуверенности взять надо мной верх, но я буду бороться, чтобы изменить это, каждый гребаный день, если это то, что нужно, чтобы мы были вместе. Потому что я столкнулся с гребаным боевым эльфом, и не думаю, что смог бы смириться с потерей тебя. К черту его, она плачет. Как она может не любить? Она любит этого идиота, и, несмотря на всю его глупость, она знает, что он тоже любит ее. Он внезапно растерялся, увидев ее слезы, и он такой идиот, и она, блять, любит его.       — Черт возьми, ты плачешь, прости, я не...       — Это слезы счастья, ты, придурок! Он до сих пор немного паникует, но она видит, как он медленно расслабляется. Он касается их лбами друг друга и так тихо, что она едва слышит, говорит.       — Я чертовски люблю тебя.       — Я тоже чертовски люблю тебя… Даже если иногда ты можешь быть мудаком! — Они оба смеются над этим, и Муза сохраняет этот момент в своей памяти. Надежно прячет его, чтобы всякий раз, когда ей становится грустно или она злится, она могла вспомнить об этом. Что они команда, и им всегда удавалось понимать друг друга.       — Отпусти меня, — умоляет она, как будто он может отказать ей в чем-либо, и вскоре они уже на его ховербайке возвращаются в Алфею. Сидя позади него на байке, она крепко прижимается к нему, не желая расставаться даже на миллиметр. Поездка короткая, и она почти уверена, что он нарушил несколько правил дорожного движения из-за скорости, на которой ехал, но ни одного из них это не волнует, это проблема для их будущего. Когда они добираются до общежития, она переплетает свои пальцы с его и тянет его в сторону своих апартаментов. Уже поздно, большинство людей либо легли спать, либо выйдут позже, поэтому коридоры пусты, когда они спешат по ним. Обычно они идут к нему, потому что у него одноместная комната, но к черту это. Если он собирается бороться за них, она собирается показать ему, что нисколько его не стесняется. Терры здесь нет в эти выходные, так что она не будет дерьмовой соседкой по комнате, и остальные девушки в апартаментах смогут подразнить ее утром, но Ривену это пойдет на пользу. Он всегда был человеком действия, а не слов, и она думает, что ему нужно то же самое. Ее заверения не зайдут далеко, но, надеюсь, ее действия продвинут его дальше. Гостиная в апартаментах пуста, и Муза впервые немного разочарована, но у Ривена сейчас другие мысли, и он отчаянно притягивает ее к себе, руки стягивают с нее одежду, губы впиваются в ее губы, и она начинает растворяться в нем. Их одежда медленно образует приятный шлейф от ее двери до кровати, и ей кажется, что она слышит звук рвущейся ткани, но на самом деле ей все равно. Все, что ее волнует, это он и она, быть как можно ближе к нему, пока их тела спотыкаются о матрас. Он целует ее, и она чувствует чистую любовь и желание, исходящие от него, когда его рука пробегает по ее телу, касаясь каждого дюйма ее кожи. Но дело не в ней, а в нем, и она разворачивает их, переползая через него и кладя обе руки ему на грудь, чтобы удержать его приклеенным к кровати. Ее ладони пробегают по его рукам, и ее пальцы переплетаются с его пальцами, когда она покрывает легкими поцелуями все его лицо, шепча "Я люблю тебя" каждый раз, когда ее губы касаются его. Затем ему удается высвободить свою руку из ее хватки только для того, чтобы обхватить ее тело, держась за нее так, словно он боится, что она исчезнет, но он знает, что этого не произойдет. Он доверяет ей, а она доверяет ему, и вскоре они становятся единым целым, и они продолжают любить друг друга, пока не взойдет солнце, и они не будут слишком уставшими, чтобы даже пожелать друг другу спокойной ночи, засыпая в объятиях друг друга.