Тревога

      Какаши возвращается домой в полном смятении, а злость от слов дедушки одолевает его. Можно было уже давно привыкнуть к тому, что старик всегда говорит прямо и жестоко. Не раз его слова оставляли тяжёлый опечаток в душе, но именно сегодня он вышел из себя, и это только потому, что Норайо высказал самые худшие опасения. Умрёт. Беспочвенно думать о таком, Какаши уже всё для себя решил — сберечь Ируку от всех невзгод, если придётся, то даже от самого себя.       Какаши глядит в зеркало с ужасом наблюдая, как черты лица заострились, а взгляд стал тёмным и пугающим, почти что звериным.       Вот такого его боялась мать, но не хотела этого показывать и стремилась подарить всю свою любовь, и Какаши не понимал, что с ним не так. Монстр, ненормальный, — так его называли в школе. — Сынок, у тебя будут те, кого ты захочешь защитить, поэтому старайся держать себя в руках. Я понимаю, что тяжело, но ради мамочки не позволяй эмоциям брать верх, — она устало вздохнула, под глазами мешки от недосыпа — болезнь становится лишь хуже с каждым днём, она сильно похудела, а её тонкая и хрупкая рука легла на светлые волосы Какаши. — Я не хочу причинять близким боль, — Какаши посмотрел на открывающуюся дверь. Стоял отец с букетом лилий, он улыбнулся, и женщина расцвела.       Какаши редко видел на её лице такую улыбку. И та улыбка оказалась последней.       Какаши борется с вернувшимися воспоминаниями — не помогает. Он отвлекается физическими упражнениями, чтением, наконец, садится за ноутбук, чтобы продолжить писать роман. Мысли о прошлом уходят вдаль лишь к вечеру, а вдохновение возвращается стоит подумать о Ируке. Какаши счастливо улыбается, принимаясь за написание текста.       Лишь к утру ему удаётся оторваться от работы, и он ложится с мыслями о том, чтобы быстрее увидеться с Ирукой.       Омега рефлексировал, пытался сложить по полочкам всё произошедшее с ним и с Какаши. Терпеливости альфы стоит позавидовать, а неловкость о воспоминаниях того вечера не даёт покоя. «Такой хозяйственный, приготовил мне поесть, интересно, почему он не может держать нож… Да… тот омлет был просто ужасен.» — Ирука смеётся тихо, чувствуя себя глупо влюблённым. — «Он мне так нравится…» — омега думал о альфе весь вечер, не зная, как и отвлечься от светлого образа.       Ирука измеряет температуру — спала, а Рин-сан сказала, что не стоит волноваться, какая же она хорошая! Какаши-сан приходит утром, выглядит всё также потрясно, а видеть его в своём доме крайне непривычно, но кажется правильным. — Мы пойдём в больницу, — говорит строго Какаши, не давая Ируке и шанса возразить, — твоё здоровье заставляет меня беспокоиться.       Ирука и сам понимает, что ему уже давно пора начать обследоваться, но цены в больницах слишком высокие, каждая йена на счету, но… брать что-то от Какаши — не слишком ли нагло? Его учили не полагаться на других, быть самим по себе, а в душе разрастается неприятное чувство. — Ирука-кун, нет ничего важнее тебя в моём мире, — Какаши мягко берёт подбородок омеги, заставляя того посмотреть на себя, — если с тобой случится что-то, то я никогда себе это не прощу. Не волнуйся ни о чём и позволь мне позаботиться о тебе. — А-ага… Пойду собираться…       Даже возразить нечего, и Ирука решительно сжимает руки в кулак. «Позволить… позаботиться! Тогда мне тоже нужно!»       Больница Сенджу заставляет Ируку испытать крайний шок: это огромное двухэтажное здание, он только по интернету видел это легендарное место. Сенджу — известная фамилия, сделавшие прорыв в медицине и в изучении природы омег, они являются создателями множества препаратов для оных в современном мире. Пусть и времена притеснения омег прошли, и теперь они могут занимать высшие должности, стереотипы в головах людей, взращивающиеся поколениями, не искоренить просто так. Ирука знает это по себе, омега — разочарование в семьях, имеющих определённую власть в социуме, не раз возникали скандалы по поводу сокрытий вторичного пола и принудительного приёма подавителей. Только с недавних пор был принят закон о регулировании таких вопросов.       На регистратуре их встречает улыбчивая девушка, она удивлённо смотрит на парочку. — Ой, это же Какаши-сан! Какими судьбами? — Йо, Шизуне-сан, да я к Хашираме-сан, — поднимает руку альфу и отступает, показывая Ируку, — он знает о приёме, так что можешь не предупреждать.       Бета кивает и с любопытством провожает их взглядом. Они заходят в кабинет неподалёку, где их встречает мужчина, он мигом расцветает как видит их. — Здравствуй, Ирука-кун, как ты себя чувствуешь? — А-а-а, н-ну, хорошо, — кивает омега от неожиданной приветливости. Он смотрит на Какаши, который ободряюще улыбается. — Какаши, сядь около двери, а ты, Ирука, сюда, — он указывает на стул рядом с собой, и омега послушно садится. — Я — Учиха Хаширама, врач-репродуктолог, специалист по омегам. Сам, кстати, тоже омега, поэтому не волнуйся.       Ирука пожимает большую ладонь мужчины и робко кивает. Слыша фамилию «Учиха» невозможно не вспомнить известных членов семьи целого клана, влиятельные и властные альфы, Ируке не приходилось встречаться с ними лично, но даже через телевизор способны пощекотать нервишки. Да и слухи были, что они очень и очень мрачные ребята, чего стоит их взгляд и тяжёлые феромоны. — Какаши не говорил, что я приходил к тебе? А, судя по твоему выражению, нет, но я понял, что у тебя… проблемы.       Ирука оборачивается к Какаши, что смущённо чешет затылок. — Я сильно о тебе волновался, — говорит он в своё оправдание. — Кхм, — обращает на себя внимание Хаширама, — так вот, ты сдашь анализы, а затем придёшь сюда снова. Меня сильно беспокоит, что у тебя очень слабый запах. Я бы хотел знать сколько лет ты принимаешь подавители. — Эм… — Ирука на миг теряется. — Свой пол я узнал достаточно поздно — в пятнадцать, а затем отец… — омега пару секунд думает, вспоминая. — Пять лет.       Хаширама стукает стол ладонью, отчего Ирука вздрагивает. — Прости… — мужчина тяжело вздыхает. — Ирука-кун… Ты читал какие последствия могут быть при применении подавителей, которые тебе не подходят?       Ирука кивает. Об этом ему рассказывал Генма-сан — долго и нудно вёл лекцию о том, что пора прекратить скрывать себя, тогда было совершенно не до этого. — Ничего не обещаю, но у тебя молодой организм, поэтому вероятность бесплодия снижена, с этого дня ты прекращаешь приём подавителей и других иных средств, перекрывающих твой запах, — Хаширама внимательно смотрит на робкий и неуверенный кивок. Что же пришлось испытать этому мальчику, чтобы быть настолько неуверенным в себе? — Я… понимаю, — вот теперь и настало время расплаты за собственные грехи и постоянное бегство. — Я дам тебе маршрутный лист, пойдёшь по нему, тебя примут быстро, поэтому это не займёт много времени, — говорит Хаширама и даёт листочек с кабинетами и ставит печать, — чем раньше ты возьмёшься за себя, тем лучше будет для… вас двоих.       Ирука не успевает понять его слова как оказывается в коридоре с листочком. — А мне нужно поговорить с Какаши, — улыбается Хаширама и закрывает дверь. — Теперь ты, твой запах изменился. С гоном что делать собираешься? — мужчина складывает руки на груди. — Ну-у-у, Хаширама-сан. Как обычно, — Какаши нервно сдаёт смешок, но под пристальным взглядом совершенно ничего не может и сказать. — Не знаю, — мотает альфа головой и трёт глаза. — С каждым годом мне труднее сдерживаться, а в прошлый раз… Я чуть не убил его. — Ни имени, ни запаха Какаши не помнит, но он вовремя остановился, услышав крик. Перепуганный взгляд до сих пор не выходит из головы. — Меня больше волнует то, выдержит ли тебя Ирука. Этот мальчик, кажется, даже и не знает что такое секс, — Хаширама задумчиво смотрит на небольшую заполненную анкету Ируки. — Я приму ингибиторы. Не хочу давить на Ируку, поэтому пусть это останется нашим секретом, Хаширама-сан. — Ты… — мужчина смотрит в уверенные глаза альфы и кивает. Если Какаши что-то решил, то переубедить сложно. — Хорошо, но рано или поздно он узнает о тебе больше, Какаши-чан, не боишься, что сбежит?       Хаширама прикусывает язык после того, как до него доносится острый запах смолы. — Не сбежит.       Хаширама смотрит на холодный блеск в глазах Какаши и надеется, что он сделал правильный выбор.       Не забыть последние слова госпожи Хатаке позаботиться о Какаши, и Хаширама пообещал сделать всё, что в его силах. Ирука не выглядит тем, кто бы стал играться с чувствами Какаши, или он слишком сильно печётся о альфе, ставшем младшим братом. Пусть и есть свои дети, Какаши находится близко к его сердцу, мать умерла, следом и отец, жестокое воспитание дедушки делали монстром, коим его называли в школе. Тот холодный и пробирающий взгляд не забыть, когда Хаширама увидел Какаши на похоронах отца. Он был подобен иссушенному цветку в графине — разом лишился воды и страдает под палящим солнцем. До него было сложно добраться, но Обито и Рин сумели вывести его из болота самобичевания.       Сейчас его нежный взгляд устремлён только на Ируку, а для близкого человека как Хаширама невозможно не понять — по уши влюблён. Возможно, Какаши и сам не понимает глубину своих чувств. «Ох уж эти Хатаке…» — мотает головой Хаширама.       Ирука тем временем бегал по кабинетам, где из пальчика взяли кровь, затем дали баночки и попросили мочу, он смущённо всё сдал, а врачи были слишком приветливы, что как-то даже и неловко. Затем самый последний кабинет — гинеколог, красивая женщина мило улыбнулась и сказал снимать низ. И трусы. И раздвинуть ноги, чтобы можно было рассмотреть, Ирука был готов умереть от смущения. Они, конечно, оба омеги, но это как-то слишком!!!       В итоге Ирука выходит выжатым, словно лимон, с последней точки назначения, такого стыда он не испытывал никогда. Какаши встречает его в коридоре и смотрит на смущённое личико. — Ты как? Судя по всему, случилось незабываемое приключение.       Ирука поджимает губы, глядя на хихикающие глаза и тыкает альфу. — Это… было ужасно, надеюсь завтра это не повторится.       На регистратуре Шизуне-сан дружелюбно общается с ними и выставляет счёт, и Ирука почти падает от кругленькой суммы, которая превышает его месячную зарплату. — Хаширама-сан сказал, что Ирука-кун — наш особый гость, так что счёт обнуляю, — девушка подмигивает. — Спасибо, Шизуне. До завтра, — бросает он и разворачивается. Ирука же наспех кланяется на прощание, убегая за альфой.       Уже дома Ирука чувствует, что как-то сильно устал и думает о наставлениях Хаширамы. — Без подавителей… Генма-сан говорил то же самое, — вздыхает он. — Генма-сан? — Какаши неслышно присаживается рядом и протягивает воду. — Да, ты его видел, тот парень, который подвёз меня. Он мне очень помог в одно время, так что мы, можно сказать, хорошие знакомые, — Ирука быстро выпивает и удовлетворённо улыбается. — А! Какаши-сан, ты очень хорошо знаком с Учиха-сан, верно? — Да, он знает меня с пелёнок, а в его больнице я был частым гостем в одно время.       Эти слова заставляют Ируку забеспокоиться. — Почему? — Ну, в старших классах я тоже дрался и даже как-то ломал из-за этого кости, ха-ха. — Да ну?! — Ирука фыркает, не представляя, что такой сдержанный мужчина как Какаши мог яростно драться с мальчишками. — Уверен, ты побеждал все битвы! — Можно сказать и так, — Какаши с теплотой смотрит на улыбающееся лицо омеги, оранжевое солнце играется в его каштановых волосах, а глаза блестят, — могу я тебя поцеловать? — спрашивает он, и Ирука застывает.       Они ведь и вправду — наедине сейчас в тёплой полутьме комнаты. Ирука нервно сглатывает и робко кивает. Какаши прижимается к чужим губам на секунду, ощущая мигом вспыхнувший пожар внутри, а дикое желание хватает его в каменные тиски. Омега мычит от того, как за секунду нежность превратилась в отчаянный напор. Какаши над ним дышит тяжело, наваливается сверху, а, открыв глаза, видит в глубине чёрных зрачков красное и пугающее свечение. — Ка…каши-сан, — Ирука с трудом выдыхает, еле вырвавшись от крепкого захвата. — Прости, пожалуйста, прости, — Какаши мигом приходит в себя и отстраняется, в горле пересыхает, а лёгкий испуг заставляет сделать шаг назад от покрасневшего и смущённого Ируки. Худые запястья покраснели от чужой несдержанности и саднят. Отвратительно. — Мне… понравилось, — выдаёт Ирука, и Какаши вскидывает голову, — говорю… было неплохо, — он прячет лицо под одеялом.       Какаши ощущает невероятное облегчение, будто с него сняли тяжкий груз, а трепет от слов омеги заставляет испытать радость. Альфа улыбается и присаживается, чтобы вызволить Ируку из его кокона одеяла. — Ирука-кун, мне пора идти. Поцелуешь на прощание?       Омега вылазит из-под одеяла и мягко целует подставленную щёку. — Д-д-до завтра, — шепчет Ирука.       Какаши с нехотением приходится покинуть квартирку Ируки, пусть она и небольшая, без подогреваемых полов, в устаревшем здании, там донельзя тепло, комфортно и пахнет приятно — Ирукой. Губы, дыхание, беззащитный образ не выходит весь вечер, и даже под душем невозможно унять дикое возбуждение. Сделать своим как можно скорее, что будет, если убежит?       Не убежит, не убежит. Удержать рядом. Стать всем. — Нет, нет, нет, — Какаши напрягается всем телом, чтобы справиться с мерзким внутреннем голосом, что всю жизнь подбивает на самые ужасные поступки. Поступки, противоречащие его идеалам. Всё это — ложь, Какаши. Идеалы, стремления — всё это меркнет по сравнению с твоими желаниями. Ты же любишь его, этого мальчонку, так прибери к рукам! Каждый твой день — это борьба, иногда нужно расслабиться.       Какаши хмурится, вспоминая перепуганные лица одноклассников, их побитые тела и переломанные кости, тогда он слепо поддавался инстинктам, чтобы перекрыть оглушающую дыру в сердце, только Обито и Рин могли на время залатать раны. Помогли вернуть то человеческое, которое так старательно взращивала мать. Воспоминания о её словах, улыбке, — это всё то, что держало его от греховного падения до первобытного человека. Это было подобно костру, который стал угасать, а всё, что осталось — тлеющий уголёк.       Всё зажигалось вновь, стоило увидеть Ируку в первый раз — отстранённого, немного напуганного, такого же, как и он, — разбитого собственным прошлым. Хочется стать лучше, выше всего то, что диктует ему природа, стать счастливым человеком. Однако, глядя на своё отражение, Какаши видит покрасневшие от напряжения глаза, а в чёрной темноте собственных зрачков — огонёк неутихающего вожделения. — Скоро гон… — шепчет Какаши.