Ненавижу эту улыбку

Давай зажжём, я потом потушу. Здесь становится всё жарче и жарче, И мне не нравится звук пожарных сирен NCT 127 — Firetrack

       Это двулично? Скорее да, чем нет. Ведь то, что собирается сделать Тэён — поцеловать Юно. Отнять у малолетнего маньяка свою способность быть видимым. Успокоить бушующего гормонами придурка, и не гореть самому. Тэён плохо взаимодействует с людьми. Да ладно, из всех людей он общается только с пятью: родители, шаманка Можина, Марк и… Ладно, с четырьмя. Называть Юно пятым язык не поворачивается. Крутясь на месте под портретом Английской Королевы, Тэён пожирает глазами то, как Юно приближается к этому же столику, неся на спрятанных в перчатках ладонях поднос. Перед Чоном люди расходятся сами собой, презрительно фыркают и вовремя отворачивают лица, вроде как, скрывая свою личину, чтобы случайно не попасть под раздачу чужой силы. Сопоставляя Юно в школе и того, которого Тэён увидел в первый раз их встречи, картинка у Ли выходит не самая стабильная, или чёткая, но — волнами нагретой до плавкости воздуха температуры. Ведь Юно в школе скрытен и боязлив, а Юно за пределами учебного заведения — смел и уверен в себе. То есть, эта дрянная школьная система взаимного уважения старшеклассников к отношениям друг друга, на самом деле, всего лишь очередной инструмент уничтожения индивидуальности отдельно взятой личности, превращение её в серую стыдливую массу. Эх, школа-школа, Тэёну надо чаще прогуливать. Может, Юно тоже стоит пару раз прогулять уроки? Было бы неплохо, если бы они прогуляли вместе. Да, это отличная идея! Лучше украсть первый поцелуй хоть сколько-то в романтичном месте, чем в этой дурацкой школе, от которой им обоим нехорошо. Надо же, Тэён настолько щедр, что заботится о чувствах этого маньяка. Когда Юно опускается на свой стул, краем глаза улавливая тень, спустя секунду — привычно мелко вздрагивая под внезапно появившимся подносом Тэёна, то старший переходит к делу: — Ты не хочешь прогулять сегодняшний день? Щёки юноши напряжённо впадают в пространство между зубами, Ли находит это действие странным и несколько неуместным их ситуации, когда Чон поясняет: — У меня не очень хорошая репутация в школе, — берёт в руку палочки и переводит виноватый взгляд на стену, — И у меня уже шесть прогулов. — Шесть? — почему-то злится Тэён. А нет, у него есть причина злиться, у него сотня причин и одна очень весомая. — Ну раз ты занят, Чон Юно, — Тэён не замечает, насколько дрожит его голос при произношении имени соулмейта, — Объясни мне сейчас, что произошло в выходные? Нижняя челюсть юноши падает, взгляд начинает скакать — это нервирует и Ли тоже. Юно утирает губы салфеткой и поддевает пальцами висящий на цепочке ключик, рассматривает цифры на том и ведёт плечом: — Я не знаю, но я… Самовоспламенился, — сжимает в руках подарок того парня — Десятки, — Это как-то влияет на тебя? Тэён не совсем понимает. Что значит — «само»-воспламенился? Что значит это глупое чоново «как-то влияет на тебя»? Это издевательство чистой воды! Этими выходными Ли пережил настоящий ужас приближения смерти. К тому же — в собственном доме, почти что на глазах родителей. Это просто невероятно унизительно и постыдно. Тэён не спустит Юно эту беспечность с рук. Пользуясь прозрачностью, он выливает сок из стакана в лицо Юно, вдогонку — опрокидывает на его голову горячий чай из его стакана. Чон тут же начинает вытирать лицо. Он противно шикает и скачет зрачками по стене, его нижняя губа жалко дрожит под плотно сжатыми губами Тэёна — Ли издевается так, как может сделать сейчас, как понимает, как знает, что этот маньяк тоже поймёт. Но следующее, что делает Юно, поражает Тэёна. Прежние свечки вспыхивают густым лиловым, враз становясь огромным потоком огня, который скользит по стене к потолку, падая водо… — огнепадом на пол, ограждая их двоих — Королева Английская не в счёт — от остальных людей. От шока у Ли падает нижняя челюсть: они окружены опасным огнём, и внутри его кокона с каждой секундой становится всё жарче и напряжённее. Да, Тэён довольно часто думает о смерти, и идея о тени на стене не так уж и плоха, но если вдруг огнепад истончится, то искры его пламени принесут боль, а только потом — гибель. Тэён бы хотел, чтобы если его жизнь и закончилась — то хлопком, разом, без страданий. Поражённый опасной способностью, Тэён вздрагивает всем собой, когда слышит странный звук. И только теперь он вспоминает о Юно, оборачивается на соулмейта и оседает на месте: Чон сидит, спрятав лицо под ладонями, из-под которых слышатся сдавленные всхлипы. / Юно просто устал от несправедливости этого мира. Он третий месяц в старшей школе, и он был уверен, что приспособился к одиночеству, к опаскам одноклассников, наставлениям деда, но…. Остался один человек, которого Юно не мог понять, которого не мог избегать, к которому не мог привыкнуть. Ли Тэён. Его соулмейт, который его ненавидит. Юно бы хотел понять причины, узнать хотя бы одну, кроме той глупой — про улыбку. Разве у Чона нет права улыбаться? Хотя бы наедине с собой? Хотя бы в благодарность своей способности, которая единственной не осуждает его, хотя и причиняет столько боли, что проще было бы отказаться от неё вовсе. Когда юноша отрывает ладони от лица, то вдруг замечает силуэт. Косые очерки грифельного наброска поверх пылающей стихии огня. Силуэт тонкой фигуры в бесформенной худи и джинсах, что характерно собрались на коленях и — над кроссовками. Силуэт Тэёна. Всё внутри Юно успокоилось также внезапно, как и началось. Обида и непонимание, непринятие сменились на любопытство и предчувствие. Юно смотрит сквозь Тэёна, но почему-то думает о том, что внутри старшего бушует именно эта стихия. Что внутри Ли заперт огонь. Жестокий, неподдающийся контролю и чувствительным ладоням Юно — пламень, взбалмошный всполох. Ему становится интересно: каким видит его Тэён? Наверное — прозрачным. Пустым, прозрачным, неинтересным. Поэтому Ли Тэён ненавидит Юно: потому что Чон — даже не сам для себя, и сам не свой. Что осталось от него, что он есть, и к чему он идёт? И в следующий миг происходит то, что Юно понимает меньше, чем то, как Тэён понимает его самого — Ли хватает обеденный стол и кидает на корм огню, который не прерывает завесы огнепада, но с жадностью поглощает пластик и плавит сталь. Внутри им становится ещё жарче. — Тэён, прости меня, — кулаки Юно дрожат в напряжении. Ему хватит всего щелчка пальцев, чтобы прекратить всё это. Но он хочет успеть поговорить с соулмейтом, и ему нужно время, чтобы слёзы высохли. — За что именно ты извиняешься, чёрт тебя подери! — глаза Чона округляются, когда он понимает, что Ли хватает его за ворот рубашки, опасно приближаясь своим лицом к его. — За то, что я твой соул! — выходит отчаянно. Но это именно то, что Юно всегда говорит, после каждого случая использования своей способности, обрабатывая правое запястье, читая «Ли Тэён». — Прости, что я — твой соул! Тебе бы подошёл кто угодно другой! Кто угодно лучше! Кто-то, кто не я! Прости! Ли Тэён! По вискам юноши скатывается пот, под его носом — позорно влажно, а глаза слезятся…. Не из-за дыма. Огонь Юно может быть и бездымным. Что-то происходит. Юно щурится, чтобы очертания Тэёна на фоне огня стали чётче, обозначая его лицо прямо напротив лица Чона. И Юно вглядывается в линии, запоминает их контуры, запоминает прозрачного человека непрозрачным. Он буквально видит глаза Тэёна: видит, насколько они большие, видит тонкий нос и напряжённые ноздри, различает отражением огненного света стекающую ниже по щеке старшего каплю пота. Она очерчивает линию скулы, щеки, челюсти, пропадает под слоем одежды. Юно видит Тэёна в огне. Ощущает его близко. Боится. И поддаётся любопытству, выдаёт то, что в корне меняет их ситуацию: — Я вижу тебя. На тебе майка под худи. Большие глаза. Я вижу тебя сейчас, Тэён. Тэён тут же отстраняется. Он делает шаг назад, спотыкается о стул и… Юно успевает щёлкнуть пальцами. Когда огненная стена исчезает, он жмурится от ослепительного яркого света столовой, оказывается мокрым из-за воды, которую всё это время, не переставая, выливали из вёдер сотрудники школы и сами ученики. Сквозь прищур Чон пытается понять, где сейчас находится его соулмейт. Но вокруг так много людей, которые начинают на него кричать и ругаться, которые продолжают поливать его водой по необъяснимой парню причине. Юно упускает, как Тэён, схватив рюкзак за лямку, на коленях выползает через ноги толпы беспокоящихся не о том, о чём следовало бы. / Уже на улице Тэён судорожно ощупывает всего себя, чтобы в полной мере осознать сказанные Юно слова: «Я вижу тебя сейчас, Тэён» Что этот маньяк имел в виду?! И почему…? … Ну нет, неужели Тэён так протупил? Чем он думал? Презрение к самому себе за глупую ошибку вызывает гнев в Тэёне, и этому чувству требуется как-то выйти наружу, так что парень пинает кем-то потерянную пустую жестянку из-под газировки, но та предательски отлетает слишком далеко, а злость Ли хоть и пылает синим пламенем, но уж точно не стремится привести Тэёна ко смерти — под колеса машин. Если бы Ли был видимым, то он бы точно пошёл допинать банку, но сейчас — он даже не может выпинать свою злость на мусоре из-за своей способности и из-за того, что окружённый огнём, держа Юно в своих руках, видя его губы прямо перед собой, не смог. Он не смог! Ну и позорище! Из-за угла выезжает пожарная машина, из которой выходит всего один человек, снимает шлем и бежит в школу. О, Тэён узнаёт в мужчине прежнего пожарного: скорее всего, эти двое близко знакомы. Ещё бы — нет. — Детишки балуются, а? — Ли слышит разговор оставшейся бригады. — Нет, всего один — Чон Юно. — И чего в нём такого особенного, что Кихён-хен бегает за ним на каждый вызов? Тэён осторожно приближается к говорящим, страстно желая услышать ответ и также отчаянно противясь: в очередной раз понимать силу способности своего соулмейта — это сведёт его с ума от безнадёги и признания самого себя эгоистом. — У него хороший талант, но не по размеру, — пожарник берёт паузу, — Но мальчишке всего шестнадцать, разве не многого мы хотим от него: высокоуровнего контроля? Хватит и того, что он уже не раз предотвращал возгорания, каким-то чудом оказываясь на месте раньше нас. — Чудом? — из машины выпрыгивает водитель, — О нет, это не чудо. Я видел такое однажды, когда работал в другой провинции. — Ну и? — Это способность ведёт его. Он просто знает, куда идти, чувствует, когда ласковый огонь свечки станет злом, и приходит чуть-чуть раньше. Мы приезжаем, когда нужно уже тушить — он приходит, когда огонь меняет своё настроение. — Мальчик определился с профессией? Водитель смеётся — конечно, все понимают, что Юно пойдёт в пожарники: — Если научится контролировать свою способность. На это понадобится время, — добавляет водитель. Отходя от пожарной бригады, Тэён заламывает пальцы, снова и снова прокручивая в голове каждое услышанное слово, снова и снова возвращаясь к тому моменту, где он уже сжимал воротник рубашки Юно, но смалодушничал. Что же Тэён делает? Что с ним происходит? Что, в конце-то концов, происходит с Юно?! «Самовоспламенился» Понимая «Чон Юно» к глазам, Тэён задаётся всего одним вопросом: — Почему именно сейчас, маньяк Юно?