Ненавижу эту улыбку

Я иду — через осень иду к тебе по темным шпалам, Каждый шаг — дорога в огонь, дорога к огню — Мне тебе необходимо сказать, что времени так мало, И что я тебя люблю. Мельница — Дорога в огонь

Тэён шагает вперёд, по некоторым относительным — он мчится вперед, мчится к Юно. Дожидается, пока тот привычно окажется в изоляции от других школьников, и только теперь подаёт голос: — Юно, — кратко, сухо. Совсем не вяжется с тем, как радостно и сочно раздаётся восклицанием из уст: — Тэён! И этот самый Тэён вцепляется в ворот рубашки младшего, резко встряхивая на месте: — Что у тебя с телефоном? Что с тобой произошло вообще? Какая, к чёртовой матери, больница? И почему я узнаю это всё из школьных сплетен?! — Я немного-немного… — скулит Чон, старательно жмурясь, отчего Ли только сильнее начинает раскачивать его неспособное сопротивляться чужим обиде и злости тело, — П-прости, Тэ-ён! — Это же было глупо и необдуманно! Я волновался за тебя! Ты! Беспечный! Только теперь Тэён разворачивается на пятках, уже собираясь уйти. Когда случается нечто совершенно непонятное, неопознанное, то, что околдовывает, превращая в камень — Юно хватает его за запястье. Юно уверенно хватает его за запястье, так, будто точно знает, где могла быть сейчас рука Ли. Это движение естественно, порывисто и интимно — оно настойчиво и такое уверенное, что Тэён теряется и позволяет магии творить с собой подобное. Юно ведь не в первый раз ловит Тэёна, верно? Значит, ему доступно это тайное знание — видеть, верно? — Прости, что заставил волноваться, я был глуп в этот раз, и… — Что такое? — зрачками Ли скачет по пространству, пытаясь найти, может ли сейчас этот маньячок видеть его тень где-то, поймать его по воздуху или как-то иначе, но идей — ноль целых и ноль десятых. — Я беспокоился о тебе, позвонил узнать, как ты, а в итоге сделал только хуже. — Юно, — Тэёну глубоко плевать на события трёхдневной давности. Потому что Юно всё ещё держит его руку своей, сжимает запястье. Это не больно, не обжигает, но сводит с ума. — Да? — Юно, как ты смог поймать меня с первого раза? Пальцы младшего тут же разжимаются, он отступает, прячется. Тэён заметил, что в некоторые моменты младший буквально закрывается от него, отворачивается, жмёт губы и опускает веки, отходит дальше — но всё понять не может: почему? — Я просто протянул руку, — его брови так мило хмурятся, а уши и щёки краснеют. — Ты просто протянул руку? — усмехается Тэён. — Я как бы подумал, или я не думал — я просто сделал так, как хотел, как чувствовал. Подсознание подкидывает Тэёну напоминалочку о связи соулмейтов, но что-то тёмное и злое отвергает это, пытаясь поймать за хвост маленького обманщика. Что, если Чон Юно манипулирует Тэёном, убеждая того, что он видимый? Так и до дурки дело докатится. А Тэёну не нравится тот сюжет его смерти в психиатричке, где он царапает завещание отросшими ногтями на белой стене, когда санитары снова воткнули иглу ему не в плечо или даже не в задницу, а — в сердце, или в глаз. Омерзительно, но у Тэёна были варианты и похуже. — Ты хочешь сказать, что найдёшь меня и поймаешь? Даже без способности? — Я не уверен. Это просто момент. — Проверим. Сегодня в пять на нашем месте проверим. Я буду там ровно в пять, займу место, а ты — найди меня, — Тэён идёт спиной назад, замечая, как Юно сжимает руки в кулаки. … До пяти слишком долго ждать. Как назло, Марк не находится ни на одном из своих обычных мест выступлений. Из перехода всё также виден плакат с его соулмейтом, и Тэён, в знак солидарности, плюётся. Тут же замечая отражение случайно знакомого лица в толпе. Подходя ближе к человеку, к этому мальчишке, Тэён вглядывается, различая черты, понимая и разделяя нелюбовь Марка к фотошопу. Потому что прямо тут, у первой ступени, на которой обычно валяется чехол инструмента Марка, стоит тот самый его соулмейт, то самое лицо с плаката. Оно живое, оно грустное, и нижняя губа у мальчишки капризно дрожит. Всего секунда — он срывается с места, ловко скрываясь в толпе одинаково серо-чёрно одетых людей. Тэён закусывает изнутри щёку, обещая рассказать Марку о том, что он не зря надеется всё это время, и что однажды, может, ещё через пару месяцев, Марк снова встретится со своим соулмейтом. Потому что тот и сам ищет встречи. Искать друг друга — найдёт ли Юно его сегодня? Конечно, он воспользуется огнём в своих руках, и точно найдёт. Но для такого случая Тэён тоже готов: он собирается надеть маску на нижнюю часть, натянуть ворот худи и завязать на шее — чтобы дыхание уходило под одежду, а не на воздух. На это уходит время. И ещё около получаса Тэён проводит в одиночестве на их месте. Солнце беспечно светит, облака плывут слишком медленно, оседая за линией горизонта серой пылью, скрываясь в сиреневости городской территории. К счастью, сегодня не так ветрено, как тут обычно бывает, но может, это просто Тэён слишком мало знает об этом месте, чтобы утверждать обычность погоды. В конце концов, Юно пришлось бы несладко постоянно воевать с ветром силой своего огня. / Юно поднимает запястье к глазам, читает «Ли Тэён» и оглядывает пространство пустыря. Глаза обманывают его, как и всегда, когда это касается Ли Тэёна. — Привет! — Чон оглядывается и по-глупому щурится, пытаясь понять примерное местонахождение соула, но тот молчит, — Ты же пришёл? Дай знак, пожалуйста! Юноша вслушивается, вглядывается, всё его существо напряжено, и искорки бегут по кончикам пальцев, когда он порывается поймать дыхание Тэёна прежним, надёжным методом, но что-то останавливает его, какая-то вёрткая мысль, что больше походит на мерцание. У неё пугающие глаза, хитрая улыбка тонких губ, и у этой мысли появляется знакомый мужской голос: — Твои глаза, — когда Юно поворачивает голову в нужную сторону, то видит перед собой прежнюю пустоту. Ощущает краткий удар по плечу, слышит из-за спины: — Твоя способность. Обернувшись, понимая, что это Десятка, тянет руки, которые тот откидывает от себя: — Тебя обманывает всё, что угодно, — его пальцы ложатся на плечи, и голос прокрадывается в сознание вкрадчивым шёпотом на ухо, — Потому что ты не веришь себе, своему сердцу. А только оно и зорко, знаешь? Мерцание человека в пространстве случается в последний раз, и Юно растерянно ходит кругами, пытаясь понять, даст ли Десятка ему ещё хоть какие-либо подсказки, или эта последняя. Такая сложная загадка, и юноша потратил на это уже около десяти минут, а мерцания его советчика не позволили уловить тихий шаг Тэёна. Если Ли Тэён действительно пришёл. — Вот же блин! — Юно замирает на месте, хватаясь за голову и сжимая в кулаки волосы, пытаясь заземлиться и понять, угадать как-то иначе. Скользя ладонями по щекам, обнимая на несколько секунд шею, останавливая движение на груди, прямо над сердцем, Юно повторяет: — Зорко только сердце. Он в последний раз оглядывается вокруг, надеясь, что Тэён не снимает его откуда-нибудь на телефон, чтобы потом выложить или продать кому-нибудь позорные кадры внутренних метаний Чона. И теперь Юно закрывает глаза. Он снимает с себя кофту и надевает ту воротом на лоб, не давая себе ни малейшего шанса подглядеть. Первый шаг даётся неуверенно, тяжело. Вытянутые далеко вперёд руки крупно дрожат, но Юно шагает ещё несколько раз вперёд, когда улыбается, поймав движение в пространстве: — Не убегай от меня! Это нечестно! Короткий смешок обрывается резко — Юно боится, что не услышит шага Тэёна, хотя и в этот раз он его не слышал, он не видел, но он — почувствовал. Возможно, это тоже часть его способности, но прямо сейчас единственный огонь внутри Чона — это азарт игры, это жмурки, в которых его жертва слишком уж тихая. Не удерживая себя в руках, ускоряя шаг и резко сворачивая влево, как будто точно зная, что именно туда нужно, Юно делится своей мыслью: — Я давно не играл в кошки-мышки! Моя мышка — Тэён! Он смеётся и спотыкается на ровном месте, делает несколько шагов вперёд, восстанавливает равновесие, выпрямляет спину. Всего несколько секунд, чтобы ощутить на себе пронизывающий насквозь взгляд, понять, откуда он. Сначала Чон поворачивает голову в нужную сторону, потом — делает шаг. Левой рукой он скидывает с головы кофту на землю, промаргивается. Уверенный, что смотрит в глаза Тэёна, протягивает правую руку вперёд, скользя кончиками пальцев по рукаву худи. На миг сердце пропускает удар, но что-то другое внутри юноши вздрагивает, отзывается и мчится. И теперь уже две ладони сжимают плечи невидимого соулмейта, возвращаясь к локтям, запястьям, поднимаясь к телу, шее. / Юно выглядит отвратительно жалко. Он кружится на месте, просит помощи, хватается за голову, попадая в отчаяние. Напряжённо отслеживая каждое его действие, Тэён старательно контролирует дыхание, сдерживая смешки и своё злое веселье. Юно глуп и самонадеян, и раз он не хочет воспринимать беспокойство Тэёна всерьёз, то Ли его проучит. Однако то, что на самом деле повторяет про себя Тэён, это: «Ну же, ну же, ну же». В какой-то момент ему начинает казаться, что его мысли обращаются словами и достигают ушей Юно, который почему-то завязывает себе глаза и делает первые неуверенные шаги вперёд. Делает неуверенные шаги в его сторону. Тэён мягко переносит стопу в сторону, смещается по пространству медленно, но оказывается пойман Юно: — Не убегай от меня! Это нечестно! И Тэён замирает, принимая это правило их игры. Но когда Юно спотыкается и мчится прямо на него, Ли делает шаг в сторону — иначе это будет случайностью, а он не хочет случайности, не сейчас, когда его видимость не является видимостью в обычном человеческом понимании, которого ищет, которого жаждет Тэён. Потому что Юно, действительно, видит его на ином уровне. Иначе бы он не обернулся именно туда, где сейчас стоит Тэён. Иначе он бы не сделал последних двух шагов ему навстречу, иначе он бы не скинул с глаз кофты, иначе он бы не смог взять Тэёна за руку. Чуть склонив голову к плечу, Тэён позволяет младшему ощупывать себя, он позволяет ему изучать себя, удовлетворяя чужое любопытство, но всё же спрашивает: — Как только ты смог найти меня? От вопроса юноша вздрагивает и прячет взгляд в травах, опускает руки, когда Тэён сам перехватывает его запястья, становится ближе: — Разве не интересно узнать, как я выгляжу? — Ч-что? — Ты можешь увидеть меня руками: ты просто… я…., — Тэён понимает, что Юно сейчас его не понимает, и эта ситуация становится насколько смешной, настолько же и глупой в пустой угрозе, что Ли не сразу находится со словами, — Твои руки. У Юно жёсткие, сухие ладони с мозолями под фалангами, с крупным шрамом на левом запястье, и чувствительная кожа щёк Тэёна почти болит от соприкосновения с ними. Его скула едва не вскрывается под нажатием большого пальца Юно, волосинки бровей встают против роста под указательными, кончик носа опускается ниже к губам, а сами губы вмиг пересыхают, становясь податливыми и нежными в робком касании к фаланге мизинца. Едва по пространству между ними раздаётся краткий звук разъединения губ, как Юно отшатывается от Тэёна, окрашиваясь лицом в сплошной розовый, скача зрачками по пространству и прижимая поцелованный палец, всю ладонь — к груди. — Да, это были мои губы, но это был твой палец, — смеётся Тэён, снимая напряжения и волнительность момента, умывая лицо ладонью. — Это …! — младший не находится со словами, запыхивается не опознанным Тэёном чувством. — Я красивый? — Ли упирает руки в боки, откровенно издеваясь над своим соулмейтом, который вот-вот — взорвётся эмоциями, чувствами и выдаст что-то оригинальное и очень забавное, — Я что, некрасивый? Какой я? — Ты тонкий! — пальцы перебирают воздух, воссоздают ощущения — Тэён находит эти маленькие жесты очаровательными и улыбается шире, когда пухлые губы его соулмейта выдают ту правду, которую Тэён о себе точно помнит, которая не может измениться со взрослением, по воле случая, — У тебя густые брови! И-и длинные ресницы! Наверняка, как у девчонки! Т-тонкий н-нос! — голос юноши даёт петуха, и с его лица, с его рук, шеи в пространство прыгают жёлтые искорки огня, тут же теряясь в воздухе, — Г-губы! На этом слове Юно на секунду загорается весь, тут же угасая. Такая реакция пугает Тэёна. «Самовоспламенился» — так Юно сказал в тот раз? Вот, что это значит? Что Чон Юно, чёрт подери, буквально может сам вот так взять и загореться? Но почему? Потому что….? — Я тебя привлекаю?!— шок открытия повышает голос Тэёна, делая тот то ли вызывающе жестоким, то ли обещающим что-то, чего Ли ещё не может обещать. Он просто — не понимает. Чёрт подери, он реально поверить не может в то, что Юно молчит и накрывает свои губы ладонью, стремительно краснея всем собой и отворачиваясь. Юноша начинает скулить и накрывает рот и второй ладонью — Тэёну приходится обойти, чтобы заглянуть в чужое лицо. — Ты серьёзно?! — Ли успевает отбежать от мальчишки, который, спрятав лицо полностью под ладонями, загорается самым настоящим лиловым пламенем. Он горит от стоп до головы, от локтя до локтя — горит, но не сгорает, не теряет структуры одежды и не плавит пространство, но его огонь горяч — Тэён чувствует тепло с расстояния, и этот огонь поднимается выше к чернеющему небу, и этот огонь заполняет свободное воздушное пространство больше. — Юно! — Тэён надеется, что его голос передаёт достаточно беспокойства, однако Чон горит сильнее, и Ли повторяет ещё более встревоженно, — Чон Юно! — Прекрати поддразнивать меня! Это нисколько не смешно! От того, как Чон машет руками, пламя находит себе выход в две полосы выжигая травы до земли, лишь чудом не задевая самого Ли. / Да, Юно влюбился. Да, его привлекает Тэён. Его постоянная загадка невидимости, его смех, его тупые шутки, откровенность и близость, его слова, его касания. Да, Юно глупо влюбился. И он не хотел признаваться в этом. Он ещё не созрел для того, чтобы признаться в симпатии к Тэёну хотя бы самому себе, чего уж говорить о том, чтобы сам Тэён узнал об этом. Вот так! Юно сгорает от стыда. Он понимает, что окружён огнём, но сейчас его способность — это его безопасность. Только так — будучи окруженным огнём — Чон остаётся на расстоянии от старшего, у которого непонятно, что творится в голове, и Юно боится, что после этого поцелуя могут последовать другие, более откровенные, более смущающие. Один из которых навсегда лишит его способности. Нет-нет-нет, Юно не готов! — Прекрати поддразнивать меня! Это нисколько не смешно! Он посылает энергию наотмашь, он примерно понимает, где сейчас находится Тэён, и Юно всё равно смотрит вокруг, по инерции, по глупой привычке ища своего соула глазами. Но перед глазами лишь пурпурная пелена огня. Она слепит его, она иссушает его силы сопротивляться — она же и защищает его. — Я не хочу тебя видеть, Тэён, — шепчет Юно. — Ты итак меня не видишь, — голос старшего дрожит по пространству, а потом повышается обидой, — Ты никогда меня не увидишь, если не хочешь! Ты не узнаешь меня! И не ищи меня, раз ты настолько сильно не хочешь меня видеть! Если только ты по-настоящему не втрескался в меня! Лишь спустя долгие минуты после ухода Тэёна, Юно угасает. Оседая на землю, сжимая над сердцем футболку в кулак, юноша борется с тем, чтобы не расплакаться. Выходит же, что он сам прогнал Тэёна прочь, сам обидел, не подумав, сам влюбился, сказал, что может его видеть, но не …        — Ты почему такой, а? — Десятка стоит прямо над ним, спрятав ладони в карманы, — Всё же шло хорошо, почему ты…? Что на тебя нашло? — Я же, я по-настоящему втрескался в него, — его рот кривится, а из глаз всё же катятся слёзы. Юно разваливается на части, пытаясь понять, что он творит сейчас, когда это началось, и есть ли выход из сложенной в шаткий домик им самим ситуации. На его слёзы Десятка только смеётся: — Маленький мальчик Чон Юно, твоя любовь такая красивая. Жаль только, что ты настолько слеп, что не видишь её. — Помоги мне! — он хватается за руку своего помощника, становится на колени, — Умоляю тебя, хён, брат, пожалуйста, помоги мне! Я не понимаю, я не справляюсь. Помоги мне. Десятка закрывает глаза и тяжко выдыхает: — Я знаю, чем могу помочь. Но ты сам сделаешь выбор. — Я не буду обвинять тебя, Десятка, если ты поможешь мне разобраться. Вспышкой света Десятка исчезает, оставляя напоминанием о своём присутствии серую дымку тени.