Ненавижу эту улыбку

Посмотри, посмотри на меня сейчас; Ты разжёг внутри меня пламя, И я не могу его потушить. Наши чувства — это игра с огнём. Blackpink — Playing with fire

— Итак, — Юно падает со стула, когда голос Десятки появляется в пространстве его комнаты прежде, чем парень становится видимым, — Кажется, у тебя нет пути назад, туда, к своему мейту? — Видимо, так оно и есть, — с сожалением признаётся Юно. Он рассматривает свои руки, которые ещё помнят очертания лица Тэёна, которые искали касаний, которые прежде знали, как предчувствовать, как осязать, как контролировать и оберегать, но теперь они — одиноки, теперь Чон Юно снова одинок, оказавшийся предан единственным другом за долгое время, оказавшийся отвергнутым по той лишь причине, что влюбился первым, влюбился слепо, провалился в это чувство с головой, не готовый всего на последний шаг. Но больше прочего в отношении к Тэёну Юно убивает другое: как бы сильно он не ощущал тепла и привязанности к своему соулу, он не может быть счастлив до тех пор, пока знает, что причиняет тому боль своей способностью и своим твёрдым решением сохранить её. — Теперь я могу рассказать тебе кое о чём поподробнее, — Десятка свободно усаживается на кровать Юно, его глаза переливаются огнями светлячков, завораживая юношу, и старший начинает с рассказа о них, — Блеск звёзд — это сияние способностей других талантливых людей. Каждая искра — это всплеск их силы. Это мерцание по пространству, на которое я отзываюсь. — Так ты и нашёл меня? — Да. Ты — очаровательное рождение сверхновой, — мягко улыбается Десятка, прикрывая глаза, когда продолжает, — С другой же стороны, моя способность частично лишает меня зрения. Я плоховатенько вижу мир вокруг, но мерцание помогает не сносить предметы и не врезаться в прохожих. — У тебя хороший уровень владения способностью, — кивает в восхищении юноша, на что слышит жестокий смех. — У меня не осталось иного выбора, кроме как научиться владеть своей способностью, — щёлкает пальцами, выгибая спину дугой, собираясь рассказать большой секрет, — И только тогда я узнал о группе ребят, которые выбрали отказаться от связи с мейтом в пользу своей способности. Они знают о тебе, и если захочешь, то ты можешь с ними познакомиться. Ты хочешь? Скача мыслями по пространству, оглядывая своё рабочее месте, вспоминая о десяти прогулах школы, о смехе Тэёна, который теперь кажется ему таким жестоким, Юно кивает. Ему нужны понимающие его люди, ему нужно развивать свою способность, учиться оберегать её. А что же до Ли Тэёна? Он может подождать. Юно кивает, и губы Десятки тянутся в косой улыбке. / Марк сидит на лавочке в парке, облизывает шарик карамельного мороженого. Сегодня он впервые за долгое время не взял с собой инструмента, и Тэён не удерживает своего любопытства: — Гитара сломалась? Или …? — О, я просто не подумал о ней, — мальчишка передёргивает плечами, оборачиваясь на своего друга, — А твоё мороженое? — Оно невидимое, как и некоторые предметы рядом. Положи на лавку кошелёк, придвинь ко мне, — по мере того, как кошелёк приближается к бедру Ли, его кожа теряет свой цвет, высвечивая сложенные купюры, а затем — исчезают и они. — Отстой, Тэён. — Не то слово. Собственно, на мгновение Тэёну кажется, что и говорить им больше не о чем. У него нет вопросов к Марку, кроме тех, на которые мальчишка не собирается ему отвечать по своим личным убеждениям, а сам Ли не готов рассказать о том, что наблюдать угасание огня Юно в школе — отвратительно. Он даже чувствует себя виноватым, но понять не может: Тэён же сказал, он же: — Я же ясно выразился, что он не должен приближаться ко мне, только если не втрескался по-настоящему? — Что? — Что? — Ты типа сказал так своему соулмейту? — промаргивается Марк, тут же чешет темечко и пренебрежительно взмахивает рукой, — Как это понимать? Если я люблю тебя, то я должен быть рядом? Или если я люблю тебя, то должен держаться на расстоянии? — Всё же понятно! Конечно, если ты любишь меня, то должен быть рядом! — Тэён топчет ногами асфальт, понимая, что, в самом деле, не очень удачно тогда выразился, но, — Но можно было уточнить у меня! У него есть мой номер телефона, в конце концов! Всегда можно было написать! Марк смеётся над ним. Он продолжает лизать своё мороженое, скрещивая щиколотки, вытянув ноги далеко от лавки. Весь такой расслабленный, когда признаётся: — Думаю, что я оставил гитару потому, что больше не надеюсь его увидеть. Даже если ты говоришь, что он приходит, я не думаю, что хочу играть для него. — Почему? — Потому что он слышал, как я звучал, когда у меня была способность. Ох, неужели сегодня Марк расскажет о своей способности? Тэён ёрзает на месте от нетерпения, но мальчишка переводит на него долгий, проницательный взгляд, отрицательно махая головой: — Я лишился способности. Но я не потерял себя. — Да какая у тебя была способность, Марк?! — не выдерживает Тэёна, легко ударяя друга по плечу. — Как ты не понимаешь, что она не имеет значения? — Имеет! Для меня имеет! Хмыкнув, Марк пожимает плечами, Он подбирает под себя ноги, затягивает «э-э-э» и всё же говорит: — Я владел музыкой. — Что? — Тэён склоняется ближе к нему, просто-напросто не веря своим ушам. — Я умел играть на любом инструменте, брать любые ноты, манипулировать голосовыми связками так, чтобы звучать тенором и басом. Любой жанр, любая музыка. Струны никогда не рвались, тональности перестраивались сами, клавиши фортепиано не смели стучать громче, чем мои пальцы касались их. Музыка подчинялась мне, и слова песен текли легко — мне никогда не приходилось думать над ними. Я брал в руки инструмент, я думал об идее — и песня оказывалась готова. Я владел музыкой, Тэён-а. И моя способность была очаровательна. — Я думаю, это было потрясающе, — заворожённо шепчет Тэён, отстраняясь от Марка. Он ощущает на пальцах капли тающего мороженого, стремительно снимает языком подтёки, когда едва не давится ледяным шоколадным шариком полностью, потому что Марк добивает его простой истиной: — Я же всё ещё играю. И пою. Я всё ещё очаровываю людей своим талантом. Я потерял способность, снял сливки сверхъестественного, но я остался при своём таланте. Может, теперь стало сложнее составлять композиции, мне требуется время, чтобы разогреть связки, настроить инструмент. Я трачу часы на составление текстов песен, изучаю гармонию, нотные партии, репетирую до мозолей и изнеможения, но я всё ещё играю и пою, — оборачивается на старшего и улыбается так солнечно, что мороженое Тэёна капает ему на штаны, что его сердце тает, — Я всё ещё способный, Тэён-а, только теперь я — влюблён. Ли думает об этом. Он думает об этом нескончаемо глубоко, вспоминая, как болезненно отреагировал на его слова о «втрескался» Юно. Способный, но влюблённый. Способный, но влюблённый. Способный, но… Тэён прикрывает глаза, позволяя мороженому течь дальше по его одежде — какая разница, он потом просто закинет грязную одежду в стирку, а пока его никто не видит, он может не заботиться о подобном. — А какая же… — эта мысль кусает Тэёна всегда сразу после того, как вопрос о способности Марка всплывает в воздухе, — Какая же способность была у твоего соулмейта? В ответ Марк заливается смехом и повторяет своё: — Разве это важно? — на протест Тэёна мальчишка отмахивается, — Это неважно. Когда-нибудь ты поймёшь, что это неважно, Тэён-а. / Подсознательно Юно был готов идти в подвал, мрачное помещение, бункер — что угодно. Но никак не оказаться в лофте, который закрыт для посетителей после девяти. Хотя Юно дорого обошлось договориться с дедом о прогулке после 21-00, и если бы не поручившийся за него Десятка, то Чон бы сидел сегодня дома. Уютное место, которое встречает его смехом, девушкой лет двадцати-двадцати пяти, волосы которой окрашены в ярко-розовый, а губы смеются звонко: — Десятка! — Ил-Ила! — парень протягивает руку через плечо Юно, и девушка хватает его за ладонь, втягивая вовнутрь обоих пришедших, обнимая сперва старшего, на секунду только притормаживая под испуганным взглядом младшего, но тут же сжимая и его плечи, — Ил-Ила, это наш новый друг, Джей-Он! Прошу только любить, а то пожаловаться на него людей хватает с лихвой! Ил-Ила смеётся и крепче обнимает юношу, проводя его в основную комнату, где сидит около десяти самых разных людей: двое мужчин, достаточно взрослых и кажущихся солидными для шестнадцатилетнего Юно; похожая на типичную бизневумен женщина, у глаз которой уже лежат морщинки усталости; парень с красными волосами и брекетами; и две девушки, одна из которых сидит на коленях у другой. Они все такие пёстрые, что у Чона кружится голова. — Ребята, найденный мною талант, владеющий огнём. — Я даже знаю, кто ты, — прежняя женщина в синем костюме, которую Юно определил, как «бизнесвумен», бросает на него всего один короткий взгляд, возвращаясь к телефону, когда продолжает, — Но тут у тебя другое имя, конечно. Для друзей я — Халла, и я могу предсказать выигрыш команды того или иного матча. Моё время дорогого стоит, но иногда я прихожу сюда отдохнуть от работы и вспомнить, что я человек. — Ты такая драма, — хмыкает один из солидных мужчин, — Я — Хуан. На этом и остановимся. И вроде, я начал весь этот клуб, когда был чуть постарше тебя. — Какая Ваша способность? — ведомый Десяткой, Юно усаживается на один из пуфиков, подальше от остальных, но поближе к Халле, которая по непонятной причине жутко ему симпатизирует. — Ты не поверишь! — смеётся Ил-Ила, от чего некоторые другие тянут такие же улыбки по лицам. — Это важная способность, хватит её опошлять, — Хуан закатывает глаза, разминает пальцы, — Я могу создавать жизнь. — Ты помогаешь женщинам забеременеть, говори уже прямо, — Халла продолжает мониторить что-то в телефоне, и Юно догадывается, что именно, но смущение перекрывает его с головой. В конце концов, ему шестнадцать, и ни о каких детях не думает, а тем более — о беременностях. Как бы — это отдельно в его мире от него самого. Боже, это так смущает. — Эй-эй-эй, парень! — Хуан вскидывает руки, отчего другие ребята также громко смеются, — Я могу творить жизнь руками, не чем-то ещё! Это моя способность! Я не участвую в процессе! Ил-Ила падает на пол, заливаясь истерическим хохотом. Спустя полчаса Юно знает всех по именам, знает об их способностях, и признают каждую из них прекрасной и слишком важной для того, чтобы утерять её в обмен на поцелуй со своим соулмейтом. И каждый из присутствующих считает точно также. Более того, Хуан уверен, что люди ни за что на свете не должны лишаться своих способностей, а только — применять их, толкать науку и искусство вперёд, развивать общество, осваивать новые пространства, создавать и украшать жизнь. Легко говорить нечто подобное человеку, способность которого заключается в умении создавать эту самую жизнь. Способность Юно может её оборвать. Эта внезапная мысль оседает осадком где-то на подкорке. Сквозь смех в лофте, через приглушённую музыку, в мягком жёлтом свете Юно задумывается о ценности своей способности в длительности, во времени, когда он будет старше, когда будет думать о семье. Ведь его мама отказалась от такой ценной способности… Ради него, ради своего мужа, ради рождения своего сына, в угоду подруге. И прежде Юно был уверен, что однажды, когда ему попадётся девушка, он точно также найдёт «Ли Тэёна», легко с ним поцелуется и обретёт покой дома на диване. Но вот его соул, а о девушках нет ни одной мысли. Кроме только что возникшего недовольства очередным приступом смеха Ил-Илы. Она слишком беззаботна для той, чья способность — магнетизм, как физическое явление. В мире достаточно намагниченных вещей, хватает металлов, да и простого напряжения, но то, что больше прочего поразило юношу, это слова Ил-Илы: — У Земли тоже есть магнитные полюса. Возможно однажды, всего на миг, я попробую взять их под контроль, попытаюсь сместить хоть на сколько-то градусов. Это не очень безопасно, но это вызов моей силе! А что есть тот самый вызов силы Юно, если даже небольшие домики с искрящей проводкой стали похожи на рыбок, которые подчиняются его шальным мыслям, среди которых так нелепо замер Тэён. Его очертания, острый подбородок. И голубые глаза. Прозрачные, голубые глаза. Интересно: у него голубые глаза? … Возвращаясь домой на такси с Десяткой, Юно, не переставая, смотрит на «Ли Тэён» на своём запястье, когда старший приобнимает его за плечи: — И чего ты? Сожалеешь, что связался с нами? — Нет, я не думаю так, — он накрывает имя левой ладонью, теперь уже без страха заглядывая в глаза Десятке. — У нас много проходных. Много кто отказывается от способности из-за несчастного случая. Знаешь, всякое бывает. Какая-нибудь травма, и вот ты боишься сам себя, бежишь к своему мейту, лишаешься силы и живёшь себе спокойно. Но знаешь, что потом случается, и чего мы все боимся? — Чего же? — переполненное новыми именами и чужими тайнами сознание Юно едва не взрывается. — Того, что лишившись способности, мы никогда больше не сможем применить её для чьего-то спасения, окажемся бесполезными и будем только вспоминать, что могли раньше. Но есть страхи крупнее. Его глаза становятся темнее, свет галактик и чужих способностей стремительно гаснет, так что Юно становится до суеверной дрожи жутко. И едва он порывается спросить, как старший исчезает в пространстве с лёгкой усмешкой. Под настороженный взгляд деда, игнорируя волнение проснувшейся бабы, Юно проходит к себе в комнату, запирается на замок и ложится в кровать, накрывая себя с головой, в которой крутятся мысли и сомнения. Десятка прав, он во всём прав. Начиная с того, что способность Юно прекрасна, заканчивая тем, что он будет сожалеть, если променяет её на свои чувства к Тэёну. Он будет сожалеть, утратив её. Он не поддастся этому чувству. Не теперь, когда знает, что можно смело отказаться от связи с соулом, что можно развивать свою способность больше, что можно кусать больше, чем вмещает рот. Подумать только — магнитные полюса Земли! А что может сила Юно? Пропускать людей через огонь. Обнимать людей пламенным шаром. Слушаться и обращаться мгновением синей вспышки. Мгновение синей вспышки. Мгновение синей вспышки. Мгновение… Когда творится огонь, когда сила разрушения оказывается развлечением, когда пламя свечи становится утешением, сохраняя баланс в жизни юноши, давая ему поддержку, мягкость, уют, компанию. Мгновение… Когда рука тянется к человеку, и сердце пылает огнём, который невозможно сдерживать. Когда чувства внутри — тот же самый фейерверк: прекрасен и болезнен, разрушая рёберные кости, разрывая лёгкие и рождая на свет человека влюблённого — уязвлённого, слабого, нагого и потому столь легко читаемого. Тэён не имел намерения — никогда не имел намерения — сделать это, но он подорвал веру Юно в важность своей силы, поселил в душе юноши сомнения. Огонь не терпит сомнений, и не отступает назад, на выжженные территории. Сжимая покрывало до хруста суставов, до красных искорок, Юно обещает себе приложить все усилия для того, чтобы вытащить, выскребсти из души все сомнения.