Ночные птицы

Зима была лютая. Снег валил без остановки, сугробы доходили уже до окон, ветер гудел под крышами. Было холодно и уныло. Новобранцы гребли плац, перекидываясь комьями снега. Развлекались, как могли. В другой раз Гоуст бы, наверное, вышел и рявкнул, чтобы ерундой не занимались, но пару дней назад он сам кувыркался с МакТавишем в снегу, после его очередной неудачной шутки. Да и расслабиться и отдохнуть новобранцам иногда не помешает. Новая среда, новые люди. К тому же зима оказалась серой, холодной, почти бессолнечной. Одни уныние и скука. За чужим весельем Гоуст наблюдал из окна своего небольшого кабинета. Он изрядно устал разбирать бумажки, спина затекла от неудобного стула, голова болела, да и та снежная бойня давала о себе знать: у него болело горло и периодически закладывало нос. Клонило в сон. То ли от усталости, то ли от болезни, но он уже с трудом открывал глаза. Время было не позднее: недавно был ужин, но до отбоя ещё оставалось время. В коридорах попадались солдаты, бегущие с улицы с лопатами или с пакетами из магазина. Кто-то нёс в комнату чай, кто-то пару лишних тёплых одеял. Как и в прошлую зиму, на базе было едва тепло. Дуло из всех щелей, а отопление оставляло желать лучшего. Комната встретила Гоуста неприятным холодом. Из трещины под окном сильно задувало, да и угол промерзал. Пришлось оттащить кровать в угол у двери, чтобы хоть как-то спастись от холода. Увы, но он забыл включить свой старенький обогреватель, когда уходил отсюда утром. Гоуст сменил маску и надел теплую кофту, чтобы хоть как-то согреться. Подаренный Джонни на Рождество свитер уже не грел. Он упал лицом в подушку и тяжело выдохнул: болезнь и бумажная работа выматывали. Под одеялом стало теплее. Гоуст наконец расслабился, отворачиваясь лицом к стене. В коридоре стало тихо. Тишину нарушал только вой ветра за окном и свист из щели под подоконником. Завтра нужно купить шпаклёвку… Гоуст почти уснул, когда дверь тихо открылась. Гость прикрыл её за собой и так же тихо, шурша одеждой, подошёл к кровати. Матрас сзади слегка просел и Гоуст услышал ровное глубокое дыхание. Кёниг часто приходил к нему ночью. Садился у кровати, кладя голову на матрас, и сидел так до самого утра, а потом незаметно уходил, пока ещё никто не проснулся. Гоуст приглашающе подвинулся ближе к стене, освобождая место для ночного визитёра. Немного подождав, видимо, соображая, а стоит ли, Кёниг поднимается и забирается под одеяло, прижимаясь к чужой спине. Тело пробивает дрожью, когда горячие руки Кёнига обнимают его поперек туловища, а тёплое дыхание опаляет шею. Гоуст невольно ведёт плечами, глубже кутаясь в одеяло, вжимаясь в него. Они никогда не говорили об этом. Да и вообще не говорили. Дела их никак не пересекались, задания тоже. Жили они в разных концах базы. Никаких дружеских и душевных бесед за обедом. Хотя, поговорить, наверное, стоило. Началось это всё почти сразу, как Кёнигу появился у них. Тихо, почти незаметно, тенью, но он всегда был рядом с Гоустом. Сопровождал его, молча помогал с мелкими делами, если вдруг оказывался нужен, иногда приносил какие-то бумаги из офиса. Гоуст же просто не спрашивал. У всех свои мотивы для действий, так? Но в Кёниге было что-то другое. Его привязанность ничем не была обусловлена. Поначалу Гоуст думал, что Кёниг был опасен. Выжидал и вынюхивал, а при удобном моменте прикончил бы его. Он параноично высматривал его среди солдат, мысленно просчитывая различные варианты событий. Но со временем эта уверенность пропала. Кёниг не пытался украсть какие-то важные данные, убить кого-то. Он тихо был рядом, смотря как-то совсем грустно, отчего в груди кололо. Это было похоже на детскую привязанность. Мягкую, наивную. Потом, когда Гоуст наконец расслабился, Кёниг впервые пришёл к нему в комнату. Гоуст собирался спать, когда он тихо постучал и заглянул внутрь. На вопрос, что ему нужно, он лишь покачал головой и вошёл. Пару минут переминалсяя с ноги на ногу, не зная, куда девать глаза, а потом подошёл к кровати и сел перед Гоустом, упираясь лбом в его колени. Ни объяснений, ни вопросов. Было странно, но Гоуст его тогда не выгнал. Да даже если бы попытался, Кёниг вряд-ли бы ушёл. Будто ему было нужно что-то странно особенное, что мог дать только Гоуст и никто другой. Через пару часов такого сидения, он молча встал и вышел, оставляя Гоуста в недоумении. С того времени это стало повторяться регулярно. Кёниг приходил к нему ночью и садился у кровати, ничего не объясняя и не прося. Да Гоуст и не спрашивал. Сидел с ним, иногда опуская руку на чужую макушку. А потом однажды впустил к себе в постель. Так же молча, как и сейчас, отодвинулся, позволяя Кёнигу лечь рядом. Что-то в этом было. Что-то непонятное, но почему-то больное и знакомое. Будто их объединяло что-то только им известное, что-то тонкое и невидимое. Почему Кёниг приходил к нему? Почему Гоуст никогда его не прогонял? Когда-нибудь они точно это узнают. Мысли в голове путались. Совсем скоро Гоуст уснул, слушая мерное сопение за спиной.