☣︎ ☣︎ ☣︎
Его «замечательно» кончается в тот момент, когда перед его заплаканным лицом учитель закрывает дверь, кинув напоследок, что ему стоит прийти ещё раз для более серьёзного разговора. А Чимин не может даже ничего ответить из-за кома в горле, который состоит из отвратительной взрослой жизни и чужой горькой спермы. Его сейчас вырвет из-за этого ощущения страха и боли из-за предательства любимого человека. А была ли это вообще любовь? Она на вкус правда такая мерзкая? Зачем вообще люди влюбляются? Что происходит? Почему? Всё же было нормально, но как тогда всё дошло до подобного? Проблема в нём? Чимин медленно обнимает себя за плечи и, стараясь не упасть, идёт по уже давно знакомым коридорам к себе в спальню. Сцены сегодняшней ночи бьют по глазам больными вспышками, заставляя опять вернуться в ту комнату, на ту кровать и посмотреть в эти глаза, наполненные чем-то неизвестным и грязным. Когда всё пошло не так? Когда он говорил о своём тесте по корейскому, или в тот момент, когда рассказал про марафон игр с Чонгуком? Точно. Учитель же опять попросил прекратить дружбу с ним, а после того, как парень начал рассказывать о Чонгуке всё больше и больше, он навис над ним, сжимая обе кисти над чиминовой головой. Было впервые так больно и страшно, что Чимин неосознанно начал нервно смеяться и просил прекратить так подшучивать над ним. Но вместо этого его поцеловали, пробираясь холодными руками под одежду, сжимая каждый сантиметр его тела и повторяя, что он такой особенный и ему не стоит врать. Он ведь же не врал, когда плакал и говорил, что хочет уйти, но вместо этого его только раздевали и трогали за ягодицы. Не врал, когда просил остановиться и не трогать его, но вместо этого ему заткнули рот членом и просили не стискивать зубы, сжимая волосы между пальцами. Он правда не врал. Чимин останавливается на лестнице и, сев на ступеньки, наклоняется вперёд и впивается ногтями в плечи. Он не врал. Не врал. Правда. В глазах начинает щипать, и он чувствует приближающуюся истерику, которую будет невозможно остановить хорошими воспоминаниями или хаотичным «не плачь, пожалуйста». У него сейчас вместо этого крутится в голове «спрячь зубы» и «бери глубже, мой особенный», а на коже все следы плавятся и обжигают, словно по этим местам проводили раскалённым клеймом, чтобы Чимин навсегда запомнил этот день. Но вместо этого ему хочется снять с себя эту кожу и сжечь вместе с той отвратительной ложью, в которую он верил словно ребёнок. Чёрт, а он ведь и есть ребёнок. Просто его выкинули в эту взрослую и отвратительную жизнь так резко и неожиданно, что из-за этого у него теперь не хватает воздуха в лёгких, как и желания жить и двигаться дальше. Чимин хочет домой или к маме, чтобы его успокоили и сказали, что в этом нет его вины. В этом же правда нет его вины? Может, он сделал что-то не то? Может, он просто неправильный, и ему стоит умереть? Чимин поджимает колени к подбородку и опускает голову, давясь слезами из-за собственных мыслей. Если он умрёт, то дедушка будет грустить и винить себя. А отец? Что он будет делать после того, как Чимин умрёт? Возьмёт выходной на работе и подержит его за руку в последний раз? А что будет делать Чонгук? Как он отреагирует на его смерть? Точно, он же может начать винить себя из-за этого, ведь для него дружба с Чимином — важнее всего того, что происходит за пределами их комнаты и маленького мира. Точно. Нужно возвращаться туда, где тебя ждут. Парень медленно встаёт, стараясь не упасть со ступенек, и осторожно спускается по лестнице, придерживаясь ладонями за стену. Ему нужно просто пройти пять поворотов, и всё обязательно наладится в конце этого бесконечного пути. Там он спрячется под кроватью, где его никто, кроме Чонгука, не найдёт, и будет собирать себя по кусочкам, выбрасывая те, что ему никогда не понадобятся. Ему больше не нужны воспоминания с учителем, которые он и отравил своими действиями, не спрашивая разрешения Чимина. Они причиняют сейчас слишком много боли. Полгода назад он говорил, что будет защищать его и ждать, потому что только взрослые осознают ценность любви и друг друга. Если ценность заключается в этом, то ему больше не хочется становиться взрослым. Он говорил, что Чимин особенный и любимый, а теперь — какой? Такой же особенный из-за того, что с ним произошло, или всё-таки грязный и отвратительный из-за всего этого? Какой он теперь? Чимин не знает ответа на этот вопрос, потому что ему больше не хочется смотреть на себя в зеркало. В нём что-то сломалось, а как починить это сейчас — никто ему не расскажет, кроме Чонгука. Он же умный и обязательно ему поможет. Как в тумане, парень всё-таки доходит до двери в свою комнату и медленно открывает её, надеясь, что истерика не проникнет в место, где его всегда ждут. Слёзы всё ещё не останавливаются, и перед глазами из-за этого всё ужасно плывёт, но он отчётливо слышит знакомые шаги сквозь отвратительный белый шум. Чимин поднимает голову и встречается с глазами Чонгука, которые наполняются не болью за лучшего друга, а ненавистью и злостью. Он даже сейчас беспокоится из-за него. Ему не стоит этого делать. Не надо, Чонгук. Чимин только приоткрывает рот и поднимает руку, чтобы остановить поток важных вопросов о том, кто посмел это сделать, как его прерывают другой фразой, которая бьёт сильнее, чем события с учителем: — Так ты реально педик, блять, — выплёвывает Чонгук, делая шаг назад. — Пацаны с баскетбола не врали… — Чонгук… Я… — Чимин делает шаг вперёд, но тут же получает удар в челюсть и падает на колени. — Это не то… — Ты, блять, правда педик? — парень присаживается на корточки. — Блять, да быть такого не может… Мы же с тобой порнухой перекидывались… Ты… — Я не… — Не мямли, а скажи нормально, блять! — Чонгук хватает Чимина за ворот футболки, хаотично бегая глазами по заплаканному лицу, и тут ему в нос ударяет знакомый ненавистный запах. — У препода по английскому такие же духи… — Я… — Ты же не такой, да? Просто, блять, скажи, что ты не такой, и всё! — он срывается на крик и опускает голову. — Я умоляю тебя, пожалуйста, скажи: «Брат, я же тебе сам японскую порнуху на комп закачиваю три раза в неделю, ты чё?» Это так сложно, блять? — Мне нравятся не только девушки, — Чимин сдаётся и поджимает губы, опуская глаза вниз. — Ты не смотрел гейскую порнуху в общаге. — Вот именно. — Что «вот именно», блять?! Ты, блять… Ты… Ты променял нашу дружбу на чей-то хуй! Нашу дружбу! Понимаешь? — Я не… — Заткнись нахуй! — Чонгук отпускает Чимина и смотрит на него сверху вниз. — Я даю тебе сейчас последний шанс не проебаться. Это кто-то с нашего класса? — парень отрицательно мотает головой. — Из другого? — отрицательно. — Это правда препод по английскому? — Да, — шёпотом соглашается Чимин и сглатывает. — Но… — Скажи, что нет, блять! — Я не могу… — Ты трахался с нашим преподом по английскому, который ненавидит меня и постоянно занижает мне, блять, оценки, серьёзно? Ты, блять, серьёзно сейчас? Блять-блять, — Чонгук проводит ладонями по лицу, пытаясь сдержать себя от того, чтобы перейти эту проклятую границу и не убить мусор, который раньше был его другом. — Прости. — Нет, — он отрицательно качает головой. — Я тебя никогда не прощу за эту хуйню. Ты… Ты больше не мой друг, а педик, который должен сдохнуть. — Прости, — давясь слезами, Чимин ломается окончательно и опускает голову на пол, оттягивая волосы назад, — прости-прости-прости-прости. Он не останавливается и повторяет это словно мантру, стараясь не слышать, как Чонгук матерится, вытаскивает свои вещи из шкафа и проклинает его за всё, потому что Чимин его обманул и предал после стольких лет дружбы. Ему жаль. Ему хочется вернуться в самое начало и всё изменить, но кто ему поверит в такой момент? Кто вообще сейчас будет на его стороне? Кто? Последнее, что он слышит, — это звук хлопающей двери, а за ней — проклятую тишина, смешанную с его всхлипами. У него больше никого не осталось, кроме фантомов прошлого. У него больше ничего не осталось, кроме вспышек ада из учительской комнаты. Сегодня он потерял всё без возможности возвращения. Хочется сдохнуть, но даже на это сил больше нет.☣︎ ☣︎ ☣︎
Чимин приходит в себя только к понедельнику, когда в его комнату врывается главная по общежитию и кричит о том, что она уже устала от всех в этой академии. Он медленно выползает из-под кровати и садится по-турецки, слушая все эти бесполезные и обычные вещи, потому что «вас всех здесь пора исключить! Вы вообще никого не считаете здесь за людей!» В каком-то смысле она была права, но никто с ней открыто не соглашался, чтобы не разозлить ещё больше и не спровоцировать на дополнительную лекцию. Она была всегда слишком громкой, да и часто плевалась, когда говорила, но никто не думал о том, чтобы пожаловаться на неё и добиться увольнения. Потому что старшие классы дали им небольшой совет, что эта старая карга — так её все называли — была тупой и удобной для их общежития. Во-первых, она была слишком медленной из-за своего веса, а это всегда работало только в плюс, когда они делали что-то против правил общаги. Например, сидели после отбоя не в своих комнатах, а в чужих, играя в игры. Во-вторых, отвратительное зрение — это помогало при побегах. В-третьих, она и правда по ночам спала прямо на рабочем месте, пока остальные могли спокойно украсть её ключи и уйти на всю ночь из общежития. Старую каргу нужно было ценить и уважать — косячить меньше, чем хотелось бы, и молчать, когда она говорила. Этого правила придерживались все, кроме одного человека, который доводил её так сильно, что она краснела и начинала пыхтеть, угрожая звонком родителям, а тот парень даже тогда не останавливался и отвечал, что от таких, как она, её отец трубку выбросит в окно, но на вызов не ответит. — Пак Чимин! — его на момент оглушает, когда на лицо попадают чужие слюни. — Ты меня слушаешь? — Да, я вас слушаю и понимаю, что это было неправильно с моей стороны. Больше постараюсь не подводить вас. Прошу прощения. Это была уже заранее выученная речь, которая всегда работала в диалоге с ней. Чимин понял это случайно, когда однажды задержался в библиотеке и хотел спать настолько сильно, что не мог даже половины информации воспринимать или даже обдумывать. Тогда-то он и подумал, что можно просто ответить то же самое, что и в прошлом. Это сработало в первый раз, а затем второй, третий и все остальные. Чимин мог просто не слушать её и повторять это, а она оставалась довольной и отпускала. Парень научил этому даже Чонгука. — Вот, так-то лучше, — она хмыкает и закатывает глаза. — Раз ты всё понимаешь, то будь более сдержанным со своим новым соседом. Из-за вашей драки с Чон Чонгуком мне пришлось бегать по комнатам и умолять поменяться с ним местами. — Я понимаю… — Но вы не бегали по комнатам, — Чимина перебивают довольно неожиданно и заставляют обратить внимание на то, кто стоит за спиной женщины. — Мы сами подошли и попросили поменять комнаты. — Чон Хосок! — она шипит и сжимает ладони в кулак. — Я просто правду сказал, верно? — парень переводит взгляд на Чимина и подмигивает. — А теперь, могу ли я разобрать свои вещи и уйти на тренировку? Вы просто мне немного мешаете, если честно, но это, скорее всего, из-за того, что мне стоит похудеть. Чёрт. Так вот, что решил сделать Чонгук после стольких лет дружбы и тех слов, что он говорил в пятницу во время их первой серьёзной ссоры. Променять лучшего друга, который всегда был рядом и постоянно поддерживал, на того, кто с тобой ходит на тренировки по баскетболу около полугода только из-за того, что там больше поблажек и могут забрать с некоторых предметов ради соревнования. Серьёзно? Боже, Чимину сейчас хочется и правда встать с этого пола, пойти в ту комнату и начать кричать так громко, чтобы окончательно сорвать связки из-за этой разрывающей и бесполезной злости. Но вместо этого он смотрит на очередной спор между Хосоком, который старой карге буквально не даёт дышать, пытаясь оставить последнее слово за собой, и за женщиной, которая кричит чаще, чем дышит. Он тяжело вздыхает и закидывает голову назад, рассматривая потолок. Это и правда всё-таки обидно до ужаса. Чимин думал, что Чонгук остынет, а потом придёт с ним хотя бы поговорить и попросить объяснить нормально, что всё-таки произошло у него с учителем, но вместо этого он просто ушёл. Ему действительно было настолько всё равно на своего друга, что он опустился до подобного? Забавно, блять, ничего не скажешь. Чимин отвлекается от своих мыслей в тот момент, когда дверь наконец-то хлопает, и поднимает голову, смотря на своего соседа со скрещёнными руками на груди. — Это правда? — неожиданно спрашивает Хосок. — Что именно? — устало отвечает вопросом на вопрос, забираясь на кровать и откидываясь спиной на стену, чтобы не пугать нового соседа. — Если про драку, то я в ней не участвовал. — Ну да, — парень садится на край чиминовой кровати, — это я ему в челюсть прописал, как он и просил. А вот про тебя он ничего не сказал, кроме того, что не хочет с тобой жить. Вы из-за порнухи поругались или из-за игр? — Почему такие выводы сделал? — Я с Тэхёном на прошлой неделе поругался из-за порнухи, которую он скачал. Столько вирусов мне на мой новый ноут нацеплял, что я планировал его палочками для еды убить. — Чонгук причину не называл? — Нет, да он и на уроки сегодня не ходил, а просто валялся на моей кровати целый день. Выглядел паршиво, но ничего не рассказал. — Ясно. Чимин отворачивается в сторону, рассматривая на подоконнике единственное, что осталось от Чонгука и их дружбы. Это кактус, который они купили вместе год назад, когда решили прогулять уроки и съездить в город, чтобы отдохнуть от учёбы. Они даже шутили о том, что если растение умрёт, то и дружбе настанет конец, но оно пережило абсолютно всё: украденные у отца сигареты, алкоголь и даже чонгукову мочу, которому было тяжело ждать своей очереди в туалет. — Эй, ты сам-то как? — Что? — Чимин медленно моргает. — Ты о чём? — Ты выглядишь хуже, чем тот придурок, который сейчас спит на моей кровати и смотрит на мои плакаты из порно-журналов, — Хосок потирает переносицу пальцами. — Нормально. — Да помиритесь вы, — парень несколько раз легко бьёт по чиминовой ляжке и встаёт с кровати, потягиваясь. — А тебе придётся потерпеть меня, пока этот придурок не приползёт мириться. — Почему ты так думаешь? — Я это знаю, — Хосок подмигивает и улыбается, — его ждёт самый настоящий ад с Тэхёном, а тебе повезло со мной. — Ты хочешь мне пожаловаться на него? — Чимин мягко улыбается впервые за эти несколько дней. — Ужасно, — парень резко разворачивается и смотрит на него с таким ожиданием, что отказаться от подобного тяжело. — Можно? — Конечно, — он кивает и хлопает по месту рядом с собой несколько раз. — Боже, мне дали ангела после того ублюдка. Если это сон, то не смей меня будить, — Хосок качает указательным пальцем из стороны в сторону и другой рукой прикрывает рот, зажмуриваясь. И он начинает рассказывать про всё то, что его беспокоило в своём соседе, активно жестикулируя и отыгрывая моменты их спора. Хосок всё это время улыбается, хмурится, притворяется плачущим и больным, униженным. А Чимина начинает ломать через некоторое время, потому что Чонгук делал точно такие же вещи, рассказывая про тренировки или соревнования, иногда бросая между делом, что ему там не хватало поддержки лучшего друга. Лучший друг? Что это теперь за ярлык? Раньше он был доказательством ценности и ощущения безопасности, потому что этому человеку можно было рассказать всё. Они иногда обсуждали это и понимали, что ближе и роднее в этом мире у них не будет никого. Умудрялись шутить о том, что будут ставить эту дружбу даже выше, чем отношения. Тогда это закончилось смехом и громкими криками о том, что так и будет, а сейчас всё закончилось разочарованием. Чимин на секунду проваливается ниже, чувствуя тошноту из-за знакомого вкуса чужой спермы во рту, и соскакивает с кровати, убегая в туалет. Он сгибается над унитазом, сжимая пальцами пластмассовый ободок, и его рвёт в очередной раз, пока на коже опять плавятся отметины того дня. Парень садится на холодный пол, облокачиваясь на унитаз, и вытирает остатки с лица. Это тяжело. Ему сложно и больше ничего не помогает. Он пытался смыть с себя всё это под кипятком, раздирая мочалкой и ногтями кожу, но это заканчивалось очередной истерикой. Проталкивал пальцы всё глубже в горло, но мозг воспринимал это как член, а зубную пасту на лице и во рту — как сперму. Всё кричало о том, что от подобного невозможно отмыться, а Чимин пытался. Видимо, зря. Он поднимает замыленный взгляд на дверь, понимая, что сейчас встретится с очередным отвращением и опять разревётся, но вместо этого видит смесь из страха и беспокойства. Он ждал подобного от Чонгука, а не от одного из хулиганов их академии. Ирония. — Эй, — Хосок аккуратно присаживается на корточки перед парнем и сжимает чужое худое плечо, — курить будешь? — Что? — Чимин медленно моргает, сглатывая ком в горле. — Покуришь — станет легче, — нервно кивает парень и достаёт дрожащими пальцами сигарету из пачки. — Всё будет окей, если покурить. Рабочая тема. — Не стоит. — Стоит. — Ты делаешь из-за тех слухов про меня с преподом, да? — Чимин кривится и, выдохнув, добивает Хосока с сигаретой во рту: — Если это правда, то что будешь делать? — Как ты про слухи узнал? Этот придурок рассказал? — у него получается только с пятого раза подкурить сигарету. — Я же просил не рассказывать их тебе. — Хулиган волнуется за жертву? Мило, — хмыкает парень, — но ты не ответил на второй вопрос. — Потому что это не моё дело, — он протягивает сигарету Чимину, — сделай затяжку и, не открывая рта, сделай вдох, а потом выдохни. Парень делает всё то, что ему говорит Хосок, но сразу же закашливается из-за горящего горла. Отвратительный вкус на первый раз, если честно, но Чимин не останавливается и делает ещё, ещё и ещё. Фантомный привкус уходит, заменяя его отвратительным привкусом никотина. Так проще и лучше, но чонгуковы сигареты с кнопкой были всегда вкуснее и мягче. Наверное, без неё курят взрослые, чтобы отбить привкус реальности на языке и горле. — Я знаю нашего препода лучше, чем остальные, если ты не в курсе, — неожиданно начинает Хосок. — Это я ему два года назад нос разбил за то, что он посмел тронуть моего знакомого. Ты же заметил, что яйца свои он начал катить к тебе только год назад, да? — Ты хочешь сказать… — Мне жаль, — серьёзно говорит парень, забирая у Чимина сигарету, и делает затяжку. — Мне стоило заступиться и за тебя, но я подумал, что это сделает Чонгук. — Так все в академии знали об этом? — кивок. — Паршиво. — Паршиво, — повторяет Хосок. — Зато теперь ты можешь просто игнорировать этого уебана, и всё. Ничего же плохого не произошло, верно? — Чимин молчит и опускает взгляд вниз. — Верно же? — Что в твоём понимании «плохо?» — Поцелуй? — Ещё. — У тебя с ним первый поцелуй был? Серьёзно? Боже, у него же изо рта вечно воняет чем-то кислым, — Хосок кривится и отворачивается. — Тебе разве не мерзко с этого было? — Было. — Пиздец ты, — парень кладёт ладонь на плечо Чимина и чуть трясёт его. — Но это всё хуйня. Мой первый чмок забрала бабуля, а вот с языком у меня было с Тэхёном. Можно сказать, что мы братья по хуёвому первому поцелую. — Меня бабушка тоже целовала. Разве это проблема? — Твоя бабуля тоже чмокала тебя в губы с накрашенными губами? — Хосок хватается за сердце. — То есть ты меня понимаешь, да? — Фу, нет! — Чимин кривится и нервно смеётся. — Зачем ты мне вообще это рассказал? Я это представил, фу. Блять, фу. — С этого момента буду рассказывать тебе подобные истории. — Зачем? — Просто так, — Хосок ударяет себя несколько раз по ляжкам и встаёт, протягивая руку парню. — А теперь пошли обратно в комнату, а то такие разговоры в туалете я предпочитаю только с самим собой. Чимину почему-то страшно и некомфортно так легко сжимать чью-то руку в такой ситуации. Это же знак доверия и намёка на новую дружбу, которая может перерасти во что-то большее, но ему не хочется опять разочароваться в людях. Пусть лучше они будут хорошими соседями, пока Чонгук не вернётся, и приятелями для таких историй, но не друзьями. Друзья — это слишком личное и больное, что нельзя так просто выкинуть из головы или забыть. Чимин надеется, что и до Чонгука это дойдёт, когда они всё-таки увидятся в академии на уроках или в столовой, когда он будет сидеть и опять убирать брокколи в чужую тарелку, надеясь, что ему перекинут остатки курицы. Но этого не произошло. Только окончательно разрушилось.☣︎ ☣︎ ☣︎
Чимин возвращается на учёбу только через неделю, когда все синяки окончательно сходят с лица, а его состояние более-менее приходит в норму. Ему всё ещё тяжело спокойно спать на кровати без криков, но его в этом хотя бы поддерживает Хосок, который за это время помогал ему всем, чем только мог. Соскакивал по ночам и вытаскивал парня из-под кровати во время приступов и обнимал, умоляя проснуться от этого кошмара. Сидел с ним рядом, чтобы тот не уснул в ванной и не утонул. Прогуливал тренировки и иногда уроки, чтобы посмотреть какую-то старую комедию или триллер, пугаясь каждого шороха. Потом вообще спал на холодном полу и рассказывал разные истории, сжимая чиминову ладонь. Но он не просил рассказать то, что произошло в тот день. Просто был рядом, как это должен был делать Чонгук, пока Чимина кидало из стороны в сторону из-за предательства с двух сторон. Вот только он был готов простить своего лучшего друга и попросить прощения не только за ложь, но и за то, что Хосок медленно, но верно зарабатывал себе статус друга в глазах Чимина. Он даже помог ему собраться в первый день после больничного, спрашивая несколько раз подряд о том, готов ли он, ничего ли не забыл. А потом добивал тем, что будет проще ещё неделю посидеть в комнате или вообще сбежать в город, чтобы погулять и отвлечься. Но Чимин слишком долго прятался под кроватью. Теперь он взрослый и готов вернуться в академию с прямой спиной и уверенностью в глазах, где ещё плескалась жизнь. Но вместо этого его сломали. Ещё раз. Чимин идёт по коридору в класс, слушая хосоковы истории и сплетни с учёбы, стараясь не обращать внимания на странные взгляды и шёпот за своей спиной. Похоже, что вся академия знает про их ссору с Чонгуком, а узнать причину боятся и придумывают себе разное, строя догадки. Довольно жалкое зрелище, но это скоро закончится, когда они помирятся. Из класса доносятся крики и смех, которые парень уже совсем забыл за эту неделю ада. Он открывает дверь и делает шаг вперёд. И все замолкают, смотря на него. Почему-то становится страшно и начинает потряхивать. Парень медленно поворачивает голову в сторону ребят и сталкивается с тем, чего больше всего боялся — с осуждением и презрением. Чёрт. Какую причину их ссоры придумал Чонгук, что теперь на него так смотрят? Что здесь вообще происходит? Хосок легко бьёт Чимина по плечу и проходит к парте, где сидел раньше, но его место оказывается занято Чонгуком, который откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу, и провёл языком по внутренней стороне щеки, не сводя взгляда с нового изгоя класса. До парня сразу же доходит, что произошло, и ему становится страшно за того, кого он всё это время обнимал и успокаивал по ночам. Хосок бросает взгляд на чиминову парту и поджимает губы, читая все эти отвратительные оскорбления в сторону нового соседа. «Педик». «Подстилка». «Сдохни». «Шлюха». «Защеканец». «Уёбок». «Глубокая глотка». «Мусор». — Эй, — хрипит парень, качая головой, — кто до этой хуйни додумался? — Так это же правда, чел, — Тэхён поднимает руку и прячет руки в карманах. — Или ты не знал? — Ты о чём, блять, ебанутый? Вы эту хуйню оба сделали? — Хосок наклоняет голову в сторону, прикрывая глаза, и потирает переносицу пальцами. — Вы ебанутые? — Это было коллективное решение, — подаёт голос Чонгук и отворачивается к окну. — Нахуй нам педик в классе? Чимин сжимает лямку рюкзака и прикусывает нижнюю губы до крови, чтобы хоть как-то отвлечься от больного осознания того, что это всё начал его лучший друг. Его лучший, блять, друг, который делил с ним комнату, секреты, истории и жизнь несколько лет. Они же обещали друг другу, что их дружба навсегда и они смогут выбраться из любого дерьма вместе. Пиздабол. Не стоило верить чонгуковым словам, потому что он бросил его первым, не давая и шанса на то, чтобы рассказать правду и разозлиться из-за всей этой ситуации. Он первый, кто закончил дружбу, но Чимин не думал, что это будет выглядеть именно так. У них должно же было остаться уважение друг к другу, а не этот позор. Парень слышит крики Хосока и то, как многие пытаются его успокоить, чтобы тот не лез на Чонгука с дракой, но тот не останавливается и требует отпустить. Почему он пытается защитить его и заступиться, если они вместе были всего одну неделю? Почему? Почему? Почему? Почему это не делает человек, который называл его «братом» и «лучшим другом?» Может, сбежать отсюда? Так ведь будет лучше для него, да? Нет. Чимин шумно выдыхает, закинув назад голову, и усмехается. Если что-то разрушать, то это нужно делать до конца, а не так, как Чонгук — через сплетни и смешки за спиной в этой проклятой академии. Парень резко разворачивается и, бросив рюкзак в учеников, подбегает к бывшему другу и со всей силы ударяет его коленом в живот, сжимая и впиваясь ногтями в чонгуковы плечи. Тот сгибается практически вдвое и хрипит, но Чимина это не останавливает. Он делает подножку и садится на него, замахиваясь кулаком над его лицом. Если сейчас будет удар, то всё закончится навсегда и назад дороги не будет. Перед глазами вспышками щёлкают лучшие моменты, принадлежавшие только им двоим, которые заменяются больными ударами по лицу. Он выбьет из Чонгука всё то хорошее, что у них было, и заменит на сбитые костяшки, кровавые слюни, разбитый нос и глубокие царапины. Чимина пытаются стащить с Чонгука и прекратить драку, но он не сдаётся и брыкается, размахивая кулаками и крича до сорванного к чёрту голоса о том, что он убьёт его нахуй. Это был конец их дружбы. Окончательный.