Запретное наследство: отцовские цели и его последователь

Девочка резко открыла глаза в попытке отдышаться. По ощущениям было ужасно. Самолет из-за турбулентности сильно качало заставляя ее внутренний мир качаться в унисон из стороны в сторону. Голова сильно кружилась, а во рту будто нассали кошки. После очередного толчка самолета что-то слегка отдало в плечо. София медленно полузакрытыми глазами обернула взгляд влево. Голова Николая лежала облокотившись на маленькую девочку. Девочка хотела раздраженно скинуть эту обнаглевшую ношу с ее худеньких плеч, но уловив слабое сопение Гоголя не смогла так жестоко поступить. Нескончаемая клоунада и казалось бы никогда не садившаяся батарейка теперь так мило и сладко сопела, что ну просто надо быть зверем ее разбудить. Да и прервать столь редкое событие… Да не за что. Впрочем сил наслаждаться мимолетными часами спокойствия от черно-белой вспышки не было. Кстати о волосах Николая. На удивление белобрысая шевелюра пахло приятно. Какой-то цветочной шампунь. Вопреки ее мнению Гоголь довольно хорошо следил за волосами. Так что лёгкий ненавязчивый, цветочный запах сопутствовал поездке. Фёдор сосредоточился на сне. Хоть и спал он всегда плохо, что хорошо выражали периодические мешки под фиолетовыми очами делать всё равно было нечего. По истечению нескольких часов полёта Достоевского пленили волшебные сонные грезы. Так что следуя примеру Гоголя спал в немного неудобном пассажирском кресле. Сон шел довольно крепкий. Толи от усталости, толи бездействие или банальной человеческой потребности во сне. Так что девочка сидела совсем одна не подвергнутая в царством Морфея. Как ей вообще угораздило уснуть во время.во время всего.девочка этого понять не могла. Ее мысленные терзания прервала стюардесса вовремя подоспевшая с тележкой еды. Девушка что-то тихонько затараторила на английском предлагая Софи еду. Девочка английский понимала хорошо, была девочкой образованной. Ответив стюардессе и составив простейший диалог ей было передано несколько контейнеров с едой. Первое что она сделала: так это открыла крышку бутылки и начала поглощать жидкость дабы отбить этот мерзкий привкус во рту. Поглотив миллилитров сто воды наконец утолила жажду и ликвидировала прикус. В уже остывших контейнерах пищи был рис и мясо? Вроде бы курица. Девочка взяла лежавшую рядом вилку. Попробовала. Мягкая курочка в каком то не горьком соусе и обычный рис. Соня где-то слышала, что в Японии очень популярен рис и что его едят постоянно. Она тяжело вздохнула. Придется привыкать к рису. Спасибо на том, что хотя бы положили вилку видя что она из тех кто есть нормальными приборами. Нормальными для нее конечно. Спустя часов пять лёта Фёдор продрал глаза от очередной волны трясок. Ноги ужасно затекли в одном положении. Походу этот самолет предназначен для низкорослых людей ибо его длинные лапти тут явно не влезали. Уже на автомате глазами нашел ребенка. У дочери все было отлично. Взаимно используя друг-друга Коля и Сонечка дрыхли склонив на каждого голову. Гоголь спал положив наглую рожу на ее плечо, а Софа прижалась к нему спокойно дремля. Девочка перетянула на себя тыльную сторону плаща Николая прикрывая туловище. Темные волосики Достоевской закрывали ей лицо пряча от несуществующих источников света, а может и от самого Федора. Впрочем не важно. Мужчина обернулся назад выискивая глазами Пушкина и Гончарова. Пушкин с озадаченным лицом что-то объяснял стюардессе на японском. Гончаров сидел молча через несколько рядов от него подперев голову рукой. Фёдор устало зевнул прикрывая рот рукой. Эта поездка изрядно изматывала своей нудностью и чрезмерным бездействием в перемешку со скукой. Достоевский глянул на наручные часики. Еще часа полтора и самолет приземлится на японской земле в аэропорту Ханеда. Токио находится по близости с Йокогамой, а Йокогама является самым крупно населенным городом после Токио. Второй по величине аэропорт в стране — Ханеда находящийся в четырнадцати километрах от столицы Японии. Фёдор заметил как начал погружаться в дрему, поэтому позволив себе такую роскошь задремал облокотившись на локти. Проснулся он от того что кто-то дернул его за плечо. Моментально открыв глаза он прищурился награждая невинную стюардессу леденящим взглядом. Фиалковые глаза с отблеском холодного металла остро глядели на неожиданный объект. Та лишь устало улыбнулась сообщая о скорой посадке. Достоевский кивнул. Когда японка потянулась будить ребенка и Гоголя Фёдор мягко махнул рукой давая понять что сделает всё сам. Девушка произвела что-то на подобии поклона и спешно удалилась к другим пассажирам. Он обернулся на девочку. Достоевский натянул белые перчатки на кончики пальцев, прежде чем потянуть их к лицу девочки. Мужчина смахнул пряди темных волос с глаз ребенка. — соф. — настойчиво произнёс Фёдор убирая нотки милостей, руку он отдернул к себе. София что-то промычала не желая даже слышать Федора. Она поджала губы и отвернулась утыкаясь мордочкой в белоснежную шевелюру Николая. В нос ударил тот самый цветочный запах. Этим ароматом было приятно наполнять легкие. Девочка сделала глубокий вдох прикрывая снова глаза. — Мы садимся. — Произнес Фёдор накловшись на ухо ребенка. Девочка начала недовольно бормотать себе под нос садясь нормально кресло. Глаза со скрежетом души пришлось открыть. Раскрыв темные как лакрица ресницы в глаза противно ударил свет раскрытого иллюминатора. Продолжая чувствовать вес на себе София поняла, что Гоголь до сих пор дрыхнет. Она небрежно начала распахивать Николая медленно толкая тяжелое для нее туловище в бок. Тот отчаянно не хотел просыпаться. Иронично в целом. Девочка начинала злиться. Он спал, либо хорошо притворялся. Открывая широко глаза уже по энергичнее начала пихать его в сторону от себя. — Дядя Коля, дядя Коля…— растягивала она букву «я» в его имени. Вдруг, неожиданно этот клоун резко повернулся выдергивая голову с плеча. Он вылупился в ее сторону крича на пол самолета. — БУУУУУУ! — про горланил Гоголь начиная громко хохотать. Девочка от такого нежданчика подпрыгнула в сидение отскакивая в сторону Достоевского. Её локоть неприятно отдал в ребра Федора на что тот недовольно шикнул раздражаясь. Впрочем, от вскрика даже сидящий на другом ряду Пушкин невольно вздрогнул. Над головами пассажиров раздались предупреждения о приближении земли и скорой посадке. Просьба пассажиров пристегнуть ремни безопасности поднять спинки кресел и столики. Стандартная речь проговорилась три раза. На японском, английском и русском языках. Самолет чувствительно снижался в утренней темени. На часах примерно пять утра. Стало до озноба страшно. София ощущала как транспорт стремительно снижается. Чувствовала даже тонкие толчки самолета, мимолетный тряск. Страх и паника начинал окутывать маленькую Достоевскую. Девочка глянула на Федора. Он был спокоен. Абсолютно спокоен. Полуприкрытые глаза, чуть наклоненная в бок голова. По столь спокойной физиономии казалось что он с нетерпением ждёт когда эта махина наконец сядет и они выйдут. в общем видя реакцию ей стало стыдно. Почему он настолько спокоен, а она боится? В конце концов она дочь своего отца или нет? Очередной переменный градус вниз, давление в ушах и тряска. София невольно сжала подлокотник цепляясь за несчастный кусок пластика. На детские пальчики нежданно накрылись спасительная бархатная поверхность перчатки. Метнув испуганный доведенный до отчаяния взгляд она увидела руку Николая. Гоголь смотрел в окошко любуясь буквально теменью за иллюминатором. Как бы невзначай положенная рука очень хорошо спасала положение. На душе стало спокойнее, дыхание выровнялось прекращая неритмичные потягивания воздуха в легкие. Добрый жест стремящий успокоить ребенка, жест понимания девочки. Понимания ее страхов и принятие страха быть отвергнутой Федором. Она это не забудет. Мутный образ вечного шута, клоуна изображающего безграничную улыбку до ушей и вечно паяца стремящего посеять вздор пропал. Пропал как пропадает паника с ее души. Последний рывок и самолет соприкасается с землей. Поглаживание закончились последним легким хлопком по тыльной стороне руки Софии. Гоголь вновь натянул добродушную улыбку начиная заливисто хлопать в ладоши. — Приземлились? Да, мы приземлились! Ю-ху! — Ничуть не вяло прогремел Николай. Ладоши его продолжали интенсивно хлопотать. Заметив что кроме него, из их ряда никто не хлопает Гоголь схватил ручки Софии начиная хлопать вместо неё. — Да все-все! Я сама! — Когда они приземлились у нее аж камень с души упал. Так что она довольно, психически захихикала хлопая на пару с Гоголем. Фёдор же молча ожидал пока столпившиеся на проходе люди пройдут. Гоголь и София на пару как неадекваты продолжали заливисто хохотать и хлопать. Улыбка с лица наивного ребенка даже и не думала спадать. Улыбка, вернее оскал Коленьки тоже уходить не собирался. Сонные и недовольные лица менялись проходя мимо к выходу, а двое словно цветные мазки на серой картине продолжали сидеть на неудобных креслах. — Вставайте. Мы идем. Сбавляйте громкость. Почти пять утра — уставший от вечного балагана произнёс Фёдор. *** Шли они непозволительно медленно. Нужно было успеть выйти из Ханэды до 7 утра. Но из-за еле переплетавшей ноги Софи было проблематично. Благо Гончаров решил проблему взяв на себя ответственность нести ребенка. Не видя других перспектив она согласилась. Хотелось конечно к отцу, но ему в силу здоровья и довольно слабого телосложения будет тяжело, тем более что тушка она уже не такая маленькая. К тому же Фёдор был крайне не тактильный, а особенно почему-то к ней. Лишь иногда, в какие то настроения позволял кожный контакт. Гоголь как ее личная переноска не годился совсем, даже рассматривать не стоило. Этот идиот решит её по подкидывать в воздух, уронит или еще чего похуже. Вот оно. Последняя стойка контроля в нескольких метрах от крыс. Весьма обычный контроль для приезжих в другие страны. Это был обязательный пункт управления и слежки за въезжающими в страну Эсперами. В Японии относились к этому весьма серьезно. Никак в России. На родине обстояло все печальнее, было довольно халатное отношение. Существовали культы, группы, мероприятия в честь всесильных одаренных, но в целом было насрать. На такое невнимание власти отвечали: «Мол, у нас огромная страна, следить за всеми нереально». — Идите, выпейте ношпу. — сказал Фёдор протягивая стандартную баночку таблеток. Когда все члены группировки взяли по штуке, Фёдор многозадачно уставившись на девочку. Та, глупо похлопала фиолетовыми глазками, уставилась в ответ на отца. Достоевский покрутил в руках банку очень тяжело доставаемых таблеток. Несколько месяцев назад Николаю было назначено одолжить у родины новую государственную разработку сделанную на основе способности одного интересного эспера. Суть сея препарата скрытие любых способностей одаренного на какое-то весьма не строго ограниченного рамками время. Приятным бонусом идет моментальность действия. Скорее поэтому он так и ценится в государстве. Впрочем, не суть важно. Что делать с ней. Фёдор снова окинул взглядом дочурку. Тяжело было не вглядеться в знакомые черты лица. Светло лиловые глаза, темные чуть спутавшиеся волосики. — Слезай. Отойдём в детскую комнату. Девочку аккуратно опустили на землю и она послушно поплелась в подобии комнаты матери и ребенка. Фёдор любезно открыл дверь, она прошлась усаживаясь на детский диванчик. Достоевский оперся на стену покрашенную в мягко салатовые оттенки. Взгляд его помрачнел. У препарата могут быть и побочные. Если она нормальная вдруг умрет. На удобном диванчике заерзала недовольная детская мордочка. — Зачем мы сюда пришли? — Вопрос ребенка успешно игнорировался. Она подняла глаза на Достоевского пытаясь понять что не так. — Софи ответь на вопрос. Представим что я разрешил завести котенка. Помнится хотела это животное. Ты знаешь что маленький может заболеть. И заболеть сильно если конечно не сделать ему прививки. — Я бы сделала укол. Пап, что за вопросы, мы разве не спешим? — Не перебивай, — уловив ее извиняющий взгляд мужчина продолжил — Так вот. Проблема в том что если он не болеет то ты можешь его убить своей заботой. А если все-таки болен он умрет сам. Твои действия? — Я бы сделала курс таблеток. Слишком много «если» и «может быть». Тем более не факт что он умрет. — Чудно. — Заключил Достоевский. Он аккуратно вытащил одну таблетку и положил себе в рот, посмотрев на дочку вытащил вторую. — Бери. Не хочу чтобы тебя накрыло акклиматизацией. *** — Здравствуйте. Среди вас есть одаренные? — Устало спросил работник аэропорта на английском. Фёдор отрицательно покачал головой. —Пройдите на проверку. — Не поднимая глаз сказал сотрудник мельком поднимая руку в сторону рядом стоящей стойки. За стойкой стояла девушка с европейскими чертами лица. Глаза сияли с необычно медово янтарным переливом. Глаза эсперов практически всегда выделялись из толпы своей яркостью и необычностью. Некоторые только ради глаз и хотели способности. Девушка подняла глаза и мило улыбнулась. — Добро пожаловать в Японию. Отложите по очереди ваши документы и подойдите сюда. Подошедший Фёдор встал напротив работницы японского аэропорта. Их разделяла хлипкая деревянная стойка. По данной инструкции он положил руки тыльной стороной на стойку. Глазами установил зрительный контакт с девушкой. Она сняла бархатные перчатки откладывая их на рабочий стол. Теплые пальчики прикоснулись по белой коже запястий Федора. Его немного передернуло. Почувствовался прилив легкого отвращения от прикосновений одного из этих отродий. По самому телу прошел легкий холодок, видимо действия эспера. — Мы закончили. Следующий. Следующей вышла София. Повторив движения за отцом положила руки на стойку. Работники заботливо поставили ей туда детскую подставку. Фёдор из интереса следил за её реакций. Девочка ожидающе посмотрела на эспера. Сотрудница обхватила тоненькие запястья ребенка. Внезапно взгляд её нахмурился. Достоевская почувствовала больший холод будто протекший по её венам. Что-то внезапно внутри передернуло. На неё сразу хлынули будто сотни неизвестных ей ранее эмоций. Ощущение было мерзким, появлялось не ведано сильное чувство откуда непонятно взятого отвращения. Когда девушка отпустила руки ребенка пропуская девочку к отцу, София с удовольствием отдернула кисти. Взгляд фиолетовых очей был направлен на работницу отображая тонкое презрение. Федор лишь внимательно следил за реакций и картиной. Прояснившееся на её лице эмоции могли только греть душу и растить гордость за неё. В целом все прошло спокойно. Вернее обычно. Недоумевающие и наполненные презрения глазки Достоевской, паясничество Гоголя. Социопатство Пушкина и высокомерность Гончарова. *** Все уже сели в автомобиль. Сидел за рулем своеобразной машинке Пушкин. Проживший большую часть жизни в Японии Александр уже привык к левостороннему движению, поэтому спокойно управлял маленьким автомобилем. Фёдор наслаждался первыми лучами восходящего солнца на переднем водительском. София как самая маленькая сидела посередине разделяя собой вечно грызущихся Гоголя и Гончарова. Накопившейся энергией Николаша донимал Софию вопросами параллельно стуча ногами по переднему сидению. Получавший удары в спину Фёдор в восторг не приходил. — А куда мы едем? Мы же сейчас в столице Японии. Ты говорил что я тут буду учится. — промямлила София с набитым ртом рассыпчатого печенья. Крошки сладкого оставались на губах и пальто. — Мастер Фёдор говорил что возможно будешь. — выделил слово «возможно» голосом Гончаров. — Не культурно говорить с набитым ртом Достоевская. И да, ешь аккуратнее, все в крошках. Боюсь за Николая. Начнет их есть от безысходности. Николай, который хотел было только огрызнуться на не пойми откуда взявшийся подкол получил несколько песочных печений в раскрытые ладони. Увидев добродушные глаза Софии и столь милый жест печенье с неохотой принял. — Пап. Я что не иду в школу? — расстроенно спросила София. — Чем тебе не нравится домашнее образование? Ты обгоняешь своих сверстников на несколько лет. Знаешь почти три языка. — У меня нету друзей. — А я? — спросил наигранно удивленно Гоголь поднимая белую бровь вверх. — Клоунам слово не давали, — сказал на русском Пушкин со своим фирменным акцентом. — Ах так? Что за объединение? Гончушин? Пушчиров? — Ты мне не друг. — нахмуренно пролепетала девочка не зная куда скрыться. Николаша схватился за воображаемый нож начиная болезненно хныкать. Сгибаясь в три погибели начал что-то неразборчиво бубнеть. — Это был самый сильный и болючий удар, Дюймовочка. — Ну так что пап? — спросила София игнорируя клоунаду слева. — Сонь. Дети злые существа. Зачем тебе это нужно? Образование у тебя есть и дома. Друзья тоже. — Стоял на своем Фёдор. — Да что ты меня так прячешь? Почему я всю жизнь дома сижу. Никакого интернета, соц сетей, школы и людей. Мои друзья это твои друзья. — Ты не знаешь всей грязи, белая душа. Я хочу чтобы ты оставалась такой чистой сколько это возможно. — Отец который контролирует своих детей — плохой отец. — Нахмурилась София сжимая на груди руки. — Фёдор прав, — на удивление спокойно произнёс Николай. Он положил руку на темную головушку Софии начиная теребить ее волосы. Девочка раздраженно скинула с себя ладони Гоголя. — Грабли свои убери от меня, Дибил — огрызнулась София. — Ах, что за выражения! Откуда же ты это взяла? — наигранно спросил Гоголь. — София. Что бы я такого из твоих уст более не слышал. Девочка бросила гневный взгляд на переднее сиденье сужая глаза. — Поняла, отец — недовольно с нотками пылающей хорошо скрытой агрессией произнесла София. — Вот и славно — послышалось спереди. Дальше путь шел относишься тихо. Не считая некоторых воскликов Николая на пролетающих мимо окон машины птиц. София продолжала обиженно смотреть в окно любуясь красотами природы. Было тепло. Осенне, раннее солнышко хорошо прогревало землю. Судя по рассказам Пушкина погода в Японии хорошая. Зимой редко опускается до минуса, осенью в среднем десять-двенадцать градусов, а летом поднимается до тридцати. — Кстати. Важно думаю отметить что тут очень часты землетрясения. Все из-за стыка сразу четырех тектонических плит. Соня. Тебе говорю. — сказал Пушкин замечая что девочка его почти не слушает. — Мы едем и будем жить в портовом городе Йокогама. Второй по размеру город в стране, если не ошибаюсь. — А сколько нам еще ехать? — Менее часа. Машина припарковалась возле какого то дома. Небольшой пятиэтажное здание покрашенное в персиковые оттенки. Пока мужчины разгружали вещи девочка изумленно смотрела на проходящих мимо людей. Все такие. другие? Ее волосы теребились ветром вместе с темным пальто, в раскрытые широко глаза рассматривали местных. Возможно она выглядела глупо, но тут все было по другому. Люди были совсем не те что на родине. Люди были тут какими то жизнерадостными, более активные. Рядом пробежала компания детей. Ребятам было по пять-шесть лет. Несмотря на их разницу в возрасте Соне захотелось присоединиться к ним играть, но услышав как ее зовет Федор сразу выветрила глупые мысли. Она выше детских игр. Протянувшие ей ключи, она забрала и побежала первая осматривать новое место. На новом месте сразу появилась неизвестно откуда взявшаяся энергия. Она раскрыла дверь проходя в сероватую квартиру на втором этаже. Прямо по коридору кухня, по бокам две спальни, подобие рабочего кабинета и ванная комната. Перейдя порог, комнаты отца почувствовался холод и некая мрачность. Большое окно было закрыто темными шторами в пол. По бокам несколько массивных шкафов с забитыми поверх книжками. Пройдя по корешками книг распознавалась русская литература и целый ряд учебников по японскому языку. Рядом, на отдельной полке лежало несколько колод карт. Софи с интересом потянула руки к запакованным колодам. Упаковки красиво переливались отсвечивая золотом. — Не трогай. — произнес обычным тоном неоткуда появившийся Фёдор. От неожиданности она вздрогнула моментально убираясь подальше от шкафа. Идя спиной без заднего вида по неосторожности опрокинула прикроватный столик. Следующее действо полет девчонки на пол вместе со стопкой книг которые очень удачно грохнулись ей на головушку. — ой! — Девочка обидно потерла голову рассевшись на полу. Грозная фигура Федора застыла в проходе облокачиваясь на дверной косяк. Через мгновение он стянул с себя пальто и перешагивая ребенка перекинул на плечи стула. Обернувшись на дочку, Достоевский машинально потянул пальцы рук ко рту, видимо задумывавшись прикусил палец. Почувствовав колкую боль резко отнял ее от лица. Затормозив взгляд на пол, Фёдор опустил устало глаза. — Софи. Давай договоримся. Не ходи в мою спальню, в мой рабочий кабинет тоже ни ногой. По крайней мере без моего присутствия или разрешения. — Хорошо… — Грустно произнесла девочка потирая ушибленную голову. Умудрилась же. — Придет время и мы серьезно поговорим. Тебе уже десять лет. Пока-что ты невинна и чиста. Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно — закончив говорить он потянулся к лежащим на шкафу салфетками вытирая прикусанный в мясо палец. Девочка кивнула. Очередные нравоучения отца, которые имеют смысл. София привыкла к умным лекциям Федора, она всегда запоминала его слова, а в зачастую и записывала. Лицо Достоевского переменилось на обычное. Он глянул на женскую мини версию себя. Сейчас она выглядела глупо, даже несуразно, но по своему мило. Большие фиолетовые глаза смотрели с особой новизной и этой детской наивностью. Ее душа была невероятно чиста. Как чистый глоток свежего воздуха в этом прогнившем мире эсперов. В особые приливы настроения Федору хотелось выплевать свои легкие от неизбежности делить с ними кислород. Вырвать глаза лишь бы не лицезреть грешные души и вырезать себе сердце. — Ладно. я пойду. — девочка живо поднялась с пола под все тот же изучающий взгляд отца. — Со следующей недели будешь ходить к учительнице. Более социума предоставить к сожалению не могу. По японским меркам ты будешь в 6 классе. Последний класс младшего звена. Поздравляю, ты обгоняешь японских равесников на пару лет. — закончил Фёдор ухмыляясь видя появившуюся на ее лице улыбку. — Спасибо. Проронила растерянно девочка. Сделав пару шагов из родительской комнаты она вышла переходя порог. Наконец оставив отца наедине с собой. София аккуратно закрыла дверь и выдохнула. По неизвестным ей причинам рядом с Федором всегда ощущалось что то извне, что-то ненормальное будто и вовсе не принадлежащее к этому миру. Надо постоянно равняться чтобы чувствовать себя своей. София вошла в свою комнату. Ее небольшой чемоданчик уже стоял возле кровати. Стоп. Кровать? Что с ней. Девочка подошла к тонкому, положенному на пол матрасу. В недоумении взглянув на постель Софи пренебрежительно ее пнула. Нога наткнулась на мягкий двухместный матрас. Что это за ужас. Кинутый, заправленный белой простыней матрас был с деревянной подножкой. Стандартная японская постель которая встречалась в каждом доме. Над этой чудо-постелью висела красивая картина в темной дубовой раме. На холсте изображалась красивого вида сакура. Раскинутые ветви дерева разошлись по разным углам картины внося трепет и свежесть в японский интерьер комнаты. Розовые отметины листьев сакуры отлично выделялись на белом фоне комнаты. Некоторые участки комнаты хорошо выделялись рамками проводя несколько вертикальных полос вверх для визуального разделения пространства. Напротив окна растянулась длинная доска имитируя большой рабочий стол. Узенький, но высокий шкаф под потолок набитый не распакованной канцелярией, различными книжками и альбомами для рисования. На краю стола громоздились пару троек учебников по японскому. София потянула руки беря несколько книг в руки. — Иероглифы, чтение, детские рассказы на японском. о господи Боже. за чтоооо — пробубнила София — Девочка знала что язык ей выучить придется, как бы она не хотела. Достоевский разжег желание учиться. Девочкой она была образованной. Но вот те же языки ей не то что давались, она не любила это дело. София открыла чемодан раскрывая его части на двое. Из закрытого отсека вытащила пижаму, быстро переродилась и легла в постель. Уставший с дороги ребенок уснул практически моментально. *** Лучики раннего солнышка никак не пробивались сквозь толщу темных штор. В темном, даже мрачном помещение зловеще перемигивали зажженные свечи. В царстве тьмы своей комнаты царил мужчина с аристократической белой кожей. Опустив голову на опертые на колени локти он задумчиво вздохнул. Пришло время очищение и создания новой земли. В данный момент для предстоящих им целей стоит пойти на очередные переговоры. *** По истечению нескольких дней небольшого отдыха оба нормально поспали и вошли в режим жизни. Сложно было привыкнуть к новому часовому поясу. (+6 от Москвы) Но в целом терпимо. Сейчас нужно отвезти Софию к ее учительнице, а самому пойти на переговоры с гильдией. Посмотрим что Фицджеральд с Агатой в очередной раз станут вещать. София сидела напротив Федора, медленно перебирая овсяную кашу с кусочками банана. По ее лицу было видно что в восторг сея творение не приводит. Несчастный шедевр кулинарии и правда был ужасен. — Хватит мучать себя и свой желудок — произнёс Федор забирая ее тарелку. — То есть невкусно? — А тебе разве нравится? Не вижу смысла врать. Отрицательно покачала головой. Федор дождавшись ответа поставил свою недоеденную порция рядом с раковиной. Через десять минут оба уже стояли у крыльца незамысловатого дома. Девочка встала как вкопанная возле двери не решаясь двинуться с места. Желая немного ускорить процесс Достоевский легонько подтолкнул Софию вперёд. Бывалая радость и предвкушение сменились смущением и страхом перед новыми людьми. Заставляло двигаться наверх по ступенькам лишь крупная казалось бы нависшая сверху фигура отца. Дойдя до третьего этажа Фёдор постучал в дверь. За ней послышался какой то переполох и через примерно минуту им открыла японка лет сорока. Взрослая женщина одетая в традиционное кимано. Говорила она впоследствии с ними на английском. — здравствуйте, проходите, проходите — сказала женщина энергично махая рукой пуская в дом. Видя маленькую девочку аккуратно зашедшую через порог японка улыбнулась. До чего же милый ребенок. — Называй меня Кэндзабуро. Ладно, проходи София, сейчас я поговорю с твоим отцом пару моментов и мы начнём. Проследившая взглядом за Софией женщина дождалась когда закроется дверь в отведенную им комнату. Переметнув хитрый взгляд на Федора она миловидно улыбнулась. Так как обычно улыбаются пожилые люди. — Супер. Я внесу деньги сразу за месяц. И хотелось бы сразу обсудить деликатный вопрос касаемо ребенка. Кэндзабуро вопросительно подняла взгляд на Федора. Темные глаза незаметно блеснули. — Я вас слушаю, Фёдор. — У Софии есть небольшая травма касаемая эсперов…— Фёдор напряг мышцы лица чуть сжимая зубы. Взгляд потускнел, через секунды театрального молчания он продолжил — для нее тема Эсперов больная. Она полностью отрицает их существование. Мы работаем конечно с психиатрами и психологами но пока что безуспешно. в общем. Старайтесь не поднимать тему одаренных даже косвенно. Женщина ахнула. Прикинув мозгами она опустила взгляд поднимая губу. Кэндзабуро заметно напряглась и голосом мимолетной жалости ответила. — Жаль, конечно девочку. Вас поняла. Досвидание. Старушка выпроводила Федора закрывая перед ним дверь. Прошла в комнату где сидела девочка. Вслед за матерью в комнату влетел и её юркий сынишка. Парнишка был порядком выше на голову Софию. Глаза были темные, но с интересным отсветом Зеленого цвета, что смотрелось весьма необычно. На макушке вились темные волосы создавая легкий рельеф у затылка и ушей. Мальчишка вальяжно расселся на против Софии, показывая всем своим видом пренебрежение к ней. Она лишь смерила его взглядом и отвернулась. — София, знакомься, это Кэндзабуро Оэ, он будет учиться в нашем мини классе. — Произнесла учительница садясь напротив ребят за стол. Посередине стола стояла стеклянная вазочка наполненная конфетами. Рядом уместился небольшой чайничек с заготовленным чаем и три кружки на месте каждого человека. Горка учебников стояла с краю стола. — Приятно познакомится. — Угу. — грубо ответил мальчишка сверля её взглядом. — Сегодня у нас будет просто проверка знаний да бы понять твой уровень, Софий, открывай тетрадки. — Сменив тон на более грозный произнесла Кэндзабуро. Она была строгой. Темные волосы и глаза, стандартное, видно домашнее японское кимоно. Над внешним видом, женщина не особо беспокоилась. То что она учительница больше всего выдавали темные очки в большой переправе на носу. Сколько ей лет предполагать было трудно, но на лице уже были пожилые морщины. При этом язык не поворачивался назвать её бабушкой. — Мам, а почему мы будем вместе учиться? Она ведь маленькая. Ей на вид все десять. София вопросительно уставилась на Оэ. В фиолетовых глазах вспыхнуло что то похожее на отвращение в перемешку непонимание и легкого гнева. — Оэ, тебя это волновать не должно. Наоборот радуйся, в твоем окружении появился гений. — Почему ты перешла на имя? — в не понимании спросил мальчик. — А что те. — Софию резко прервала учительница. Мать смерила Оэ и Софию хмурым взглядом и громко произнесла стукнув по столу ладонью. — Молодые люди. Вы сюда пришли учиться. Оэ, она училась на домашнем обучении и на пару лет обогнала программу. Тебе стоит на такой пример равняться. — Извините сенсей, — сразу сказала София. *** Фёдор постучался в темно дубовую дверь. Эхо раздалось по длинным коридорам с множеством дверей. Находившийся на Мобидике Достоевский прекрасно понимал зачем он сюда пришел. Не дождавшись пока Френсис соизволит его пригласить вошел в кабинет сам. — Ох, вы уже прибыли, Достоевский…— прозвучал знакомый тоненький голосок девушки