Чужой

      Штурм города-улья Синбран не походил ни на одну другую военную операцию на Хелге-Воланте.       Еретики не проверяли на прочность пустотные щиты титанов, по пути не повстречались минные поля, никто, как ни старался, не рассмотрел на крепостных стенах хотя бы одного защитника. Можно было даже подумать, что Синбран брошен на милость захватчиков, что разведка в кои-то веки не ошиблась с оценкой неприятеля, однако Котар и Бел’наг увидели в улье иное.       Они увидели тень. Та поглощала свет, цвета, запахи, вкусы, воспоминания… всё сущее и духовное. Синбран превратился в бездну, куда с самоубийственным рвением стремились верные Трону солдаты.       Синбран не бросили, он не был опустошён.       Он затаился.       "Голозапись продолжительностью в два-три часа…" – проговорил Бел’наг. – Легко же мы попались".       Библиарии находились в десантном отсеке "Громового ястреба". Рядом ещё несколько Странников, запасное оружие и боеприпасы, танковая броня, короче говоря, не понять, что же там происходит в окружающем мире, но библиарии смотрели не глазами. Их духи парили рядом с боевой машиной, превратились в стремительные ветра, которые ничуть не отставали от челнока, а даже вырывались вперёд в этой своеобразной гонке.       Бел’наг продолжал говорить, но голос его становился тише. Котар чувствовал, что его боевой брат возводит псионическую крепость, отделяя себя от эфира, – стандартная практика членов библиариума при встрече с неизведанным.       Стандартная практика, которой Котар уже не придерживался.       "Вы ведь чувствуете… это?" – спросил Бел’наг.       "Город оживает, – ответил Котар. – Это не просто нагромождение камня и металла. Теперь понятно, почему изображения с авгуров не всегда походили друг на друга".       "Его нужно сровнять с землёй. Синбран не вернётся в Империум. И никто не вернётся, если сделает хоть шаг на проклятых улицах".       Котар усмехнулся и отправил соратнику следующий ответ:       "Когда-то ты не боялся испачкаться, а теперь порой проскальзывает в речи что-то похожее на проповеди".       Бел’наг не ответил, но Котар разглядел, что его аура на миг окрасилась яркими кровавыми пятнами.       "Если понадобится, мы сровняем Синбран с землёй, – добавил Котар. – А пока такого приказа нет, мы постараемся его отбить".       Титаны Legio Statica подобрались к огромным вратам, каждый занялся собственной створкой. "Безумное Облако" аккуратно срезал крепления лазерными лучами, а "Ур Калимаг", напротив, вырывал створку с корнем. Принцепс "Ур Калимага" не обращал внимания на то, что разрушает ещё и крепостную стену. Под ноги титана валились булыжники и плиты, способные раздавить не то чтобы человека, а даже танк.       Врата рухнули, путь в город открыт, и крестоносцы хлынули в облако поднятой пыли, чтобы занять ближайшие постройки.       А вот челноки с космическими десантниками не устремились на посадку. Как и прежде, во время прошлых штурмов, эти боевые машины летели вплотную к титанам, укрывались за пустотными щитами, чтобы сберечь драгоценный груз. Десантников слишком мало, чтобы разбираться с каждым очагом сопротивления, и они играли роль одной-единственной пожарной команды, появляясь только на том участке, где без них точно не справятся.       "Никого и все, – проговорил Бел’наг. – Ни защитников, ни жителей. Но я слышу их, словно они пытаются докричаться до меня из параллельной реальности".       Котар не поправил брата-библиария. Тот отгородился от варпа, стал глух и слеп вдвойне.       Для Котара никакой параллельной реальности не существовало, всё как на ладони. Неприкаянные души стремились туда, куда привыкли ходить при жизни. Они пытались забраться в машины или регулировали движение транспорта, чистили священные механизмы или стояли на посту, вглядываясь в пустынный горизонт.       Постепенно они осознавали своё положение, хохотали, рыдали или же просто останавливались в ужасе от того, каким же бессмысленным оказалось посмертие.       Но что-то куда страшнее находилось в глубине улья. Стоило призракам перевести взгляд в ту сторону, как их охватывала дрожь, и они чуть ли не бегом мчались прочь, пролетая сквозь стопы титанов и рыцарей, железные бока танков и броневиков, мясо и кости наступающих солдат. Солдаты в такие мгновения холодели, в их сердцах вздымались льды полярных шапок.       В сознании всплыл следующий вопрос от Бел’нага:       "Брат-лексиканий, где вы?"       "Тут, – поспешил ответить Котар. – А что до твоих предчувствий… Когда мы брали столичный улей, демонологи призвали на пир падальщиков и гончих кровавого бога. Здесь же еретики поступили изобретательнее".       Котар бы продолжил объяснять, предполагать и рассказывать Бел’нагу, что, возможно, их ждёт, но почувствовал шум в ушах. Не в псионической проекции, а в тех ушах, которые вместе с остальным телом остались в "Громовом ястребе".       На зашифрованной вокс-частоте вещала госпожа инквизитор:       – …жаемся на Проспекте Основателей. Да и закончим на этом. – Она добавила спустя короткую паузу: – Проклятые еретики смешали мне все карты!       Команда операторов не отправилась в бой вместе с штурмовыми отрядами. Вместо них воздух рассекала целая стая сервочерепов, в чьи щербатые рты техножрецы вставили голокамеры. Именно эти устройства должны были смаковать кадры того, как еретики весело разлетаются на куски под градом болт-снарядов или же превращаются в кровавые брызги после удара громовым молотом, – именно такое оружие и взяла Туонела.       Но вот незадача – противоположная сторона не явилась на бой. Титаны, рыцари, бронетанковые и мотострелковые подразделения продвигались по городу, не встречая ни единой живой души.       Когда штурмовая группа высадилась, госпожа инквизитор сбросила с плеча увесистое оружие и опустила его под ноги, – по брусчатке поползли трещины. Она уперла руки в бока и принялась осматривать окрестности.       Котар присоединился. Ощущение миража, хитроумной ловушки росло.       По обе стороны от широкого проспекта, что вёл к сердцу города, на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга тянулись статуи героев Синбрана: уроженцев города, которые сделали карьеру в армии, паломников, посетивших далёкие миры и вернувшихся обратно с ценными реликвиями, тружеников тыла, видных учёных. Одних знаменитых людей изобразили на коне или на другом ездовом животном, других на своих двоих. Одних переполняли чувства, – рты раскрыты в крике, – другие пребывали в спокойствии, холодно взирая на мир вокруг. Но кое-что общее в скульптурах Котар всё-таки отметил – они вообще-то сохранились в городе, которым еретики владели долгое время. Ничто не снесли, ничего не переиначили.       Котар подобрался к Туонеле и проговорил, указав на памятники:       – Госпожа, вам не кажется…       – Кажется, – отозвалась Туонела, не оборачиваясь. – Мой псайкер уже все уши прожужжал.       Котар бросил взгляд на свиту инквизитора, среди которой тут же отыскал знакомого – бородатого слепого старца, на чьём бледном лице проступали чёрные жилы.       – Ещё не поздно отступить, – проговорил Котар. – Я готов возглавить отряд разведчиков, войскам же лучше вернуться в лагерь.       – Я – инквизитор-легат. Святой. Императорской. Инквизиции, – Туонела словно бы печатала шаг. – И меня колдовством не напугать!       Туонела снова взвалила громовой молот на плечо и продолжила:       – С такими силами, как у меня, отправляли в преисподнюю высших демонов с полчищами иных тварей. Мы справимся!       Котар оглянулся и ничуть не удивился открывшейся картине. Он окликнул инквизитора:       – Где же ваши силы?       Инквизитор как в стену врезалась, развернулась на каблуках, вздрогнула и сделала шаг назад.       Больше не ревели двигатели танков в отдалении, даже многометровые громады титанов исчезли, словно бы их экипажи прислушались к совету Котара и отвели богоподобные машины за черту города. "Громовые ястребы" остались единственной техникой на дороге с одного видимого края до другого.       Лица каменных наблюдателей исказились. Герои и основатели Синбрана ухмылялись. Даже на мордах ездовых животных появилось что-то похожее на зловещие улыбки.       Пока инквизитор собиралась с мыслями, Котар отдал команду:       – Воины Бога-Императора, круговая оборона!       И Саламандры, и Странники, и Караул Смерти в мгновении ока окружили Туонелу.       – Кровавые кишки Русса! – выругался Торгнюр. – Опять! Как же я ненавижу это дерьмо! – Старый волк с шумом втянул воздух носом и воскликнул: – Смердит порчей! – Он прорычал нечто нечленораздельное, а потом добавил уже разборчивее: – Эй, вы, тухлые драугры! Выходите, не прячьтесь! Нечего цепляться за ваше жалкое подобие жизни!       Вопреки воинственному кличу, капеллан Ор’ноко проговорил спокойно, буднично, словно ничего сверхъестественного не происходило:       – Клятва о Послушании, братья. Повторяйте за мной.       В унисон прозвучало множество голосов:

– Я служу тебе, Бог-Император Человечества. Делай со мной всё, что пожелаешь, Ибо вера моя безгранична.

      Корд же тем временем выдавил сквозь зубы приглушённое "достал", навёл тяжёлый болтер на того, кто его дразнил, и дал короткую очередь.       Реактивные снаряды превратили и ближайшую статую, и постамент в каменное крошево с уродливыми валунами. Голова имперского святого с высунутым изо рта языком укатилась далеко от места обрушения. Она не останавливалась и будто бы даже ускорилась, только бы настичь и покарать вандала. Корд прошипел проклятье и потратил ещё один снаряд, чтобы прекратить необъяснимое движение. Снова брызги камня, а ещё и таинственное свечение, сопровождающееся мерзким хихиканьем. Облачко или дух каждое мгновение менял окраску. Он поднялся в воздух и закружился над десантниками, не прекращая хохотать.       – Твари Повелителя Перемен, – полушёпотом проговорил Бел’наг, бросив взгляд на инквизитора.       Котар хмыкнул. В подобной ситуации и самый безумный ортодокс подумал бы о наказании за запретные знания в последнюю очередь. Вот и Туонела не сделала замечание Бел’нагу. Она до хруста стискивала длинную рукоять громового молота. Лицо бледное, кожа натянулась на скулах, ноздри раздувались в прерывистом дыхании, – вряд ли инквизитор в этот миг вообще прислушивалась хоть к кому-нибудь или чему-нибудь, кроме собственных мыслей и предчувствий.       – Враг чрезвычайно опасен, – проговорил Котар, обращаясь ко всем. – Вряд ли он одолеет нас, но может и, скорее всего, обманет. Укрепите свой разум.       Статуи будто услышали Котара и сошли с места, только бы опровергнуть полученную характеристику. Они рвались в бой.       – Прицельная стрельба! – приказал Рама Ярадж. – Берегите боеприпасы!       Командор нажал на спусковой крючок, и из широкого ствола болт-пистолета вылетел реактивный снаряд. Он преодолел пару десятков метров и поразил ближайшую статую в колено. Сустав развалился, статуя при ударе о брусчатку разбилась на куски, чтобы освободить тучку, переливающуюся всеми цветами радуги. Уже через мгновение тучка преобразилась в гротескное создание – пасть на ножках с многочисленными когтистыми лапами, щупальцами и рогами. Ни одного мгновения, ни доли секунды демоническая тварь не сохраняла какую-то определённую устоявшуюся форму. Конечностей становилось то больше, то меньше, пасть то росла, вмещая всё больше челюстей, то вовсе исчезала под напором бесчисленных глаз. Единственной общей деталью оставалась розоватая шкура.       Возможно, любой другой солдат в воинстве Крестового Похода дрогнул бы при встрече с подобным кошмаром, Рама же просто выстрелил ещё раз.       Снаряд должен был поразить чудовище точно в туловище-лоб, но плоть разошлась на пути, пропустив снаряд дальше. Розовый ужас загоготал, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Уже в следующее мгновение Раму поддержал Торгнюр, и рядом с чудовищем о землю ударилась граната осколочной пушки. Уклониться от вихря секущего металла не удалось и, растеряв несколько тонких конечностей, розовый ужас рухнул на спину-затылок, его багровый язык вывалился изо рта.       Демоны дышали огнём и плевались проклятиями, пытались разорвать десантников когтями или загрызть, но на первых порах ни у одной твари не получилось не то чтобы ранить, а даже приблизиться. Между избранными воинами Бога-Императора и нечистой силой образовалась мёртвая зона, которую демоны никак не могли преодолеть, как бы рьяно и в каком бы количестве ни наваливались.       Всё больше разноцветных уродцев стремительно истлевало на мощёной дороге. Мир избавлялся от чуждых тканей и намерений, выбивал чудовищ за завесу с неменьшим рвением, чем космические десантники. Однако орда не редела. Наверное, еретики принесли в жертву всё население города, чтобы призвать подобное Зло. Ещё не вторжение, но полноценный прорыв, грозивший тем, что на месте Синбрана появится открытая дверь в Имматериум.       Из спаренных стволов тяжёлого огнемёта вырвалась настоящая геенна огненная. Набегающие уродцы повалились наземь, перекатываясь из стороны в сторону в попытке сбить пламя. В следующее мгновение перед Котаром выросла долговязая фигура твари, которая сама дышала огнём. Вот только как-то опалить воителя, перекованного в самой жаркой кузне Ноктюрна, не удалось. Котар схватил тварь за голову и сжал ладонь в кулак. Он отбросил обезглавленное тело в сторону, послал ещё одну струю пламени в орду нечисти, а потом сменил канистру с топливом. Запасных оставалось совсем немного. Могло статься так, что как бы хорошо десантники ни отбивались, их просто задавят числом.       Котар обратился мыслеречью к другим псайкерам:       "Бел’наг, мастер Олсен, распространите свою защиту на всех. Твари ненавидят порядок, так пусть обломают зубы о грани вашей крепости!"       Даже псайкер госпожи инквизитора послушался и ослабил собственный барьер, хотя и рисковал сильнее всех. Никто бы не назвал Рутгера Олсена слабым, но рассудок Ангела Смерти всегда крепче рассудка человека.       Демоны изменения страшно взвыли и с ещё большим усердием ринулись разорвать обладателей ненавистной им упорядоченной силы, – организатор атаки не собирался сдаваться, чем и выдал себя.       Котар разглядел нити, – они уходили в тусклое небо, где сквозь пыльную завесу едва пробивались лучи полумёртвого светила. Кто-нибудь другой принял бы всё за чистую монету, но Котар понимал, что всё вокруг – иллюзия, и физические законы работают постольку-поскольку. Он выстроил лестницу в небо и взмыл над строем десантников, чтобы проломить небосвод и в брызгах стекла цвета охры сбить кукловода с ног.       В ярком калейдоскопе оттенков иных миров, из-за которых кружилась голова, и не получалось сосредоточиться, однако Котару удалось отыскать врага. Им оказалось невысокое птицеподобное существо с замысловатым посохом, увенчанным костяным серпом. Тварь обвешалась пергаментными свитками так густо, что со стороны их можно было принять за одежду.       Тварь прощебетала нечто непонятное, попыталась подняться, но Котар от души окатил её пламенем. Свернутый пергамент обратился в пепел, то же произошло с сапфировыми перьями, рубиновыми глазами и жемчужным клювом. Щебетания сменились воплями агонии, а потом Котар пинком бросил демона обратно и наступил тому на грудь, размазывая тщедушное тельце по всему мерцающему непредставимому пространству. Котар не удовлетворился до тех пор, пока даже след от чудища не пропал. Пусть на это ушло целое море освящённого прометия, но подобным существам нельзя было оставлять и шанса.       После Котар прыгнул обратно в пролом, приземлился на дорогу рядом с ошеломлёнными подобным манёвром десантниками и… провалился.       Иллюзия рассыпалась осколками битого стекла. Котар успел выкрикнуть "бегите", а потом улетел достаточно далеко, чтобы любые звуки растворились между зеркальными колоннами-сваями, на которых всё ещё держалась постепенно разваливающаяся реальность.