Обливейт

      -Весьма интересный случай. Пожалуй, ваше предложение вполне действенно, хотя присутствуют большие риски. В любом другом случае я даже не стала бы говорить с вами, но сейчас у нас нет выбора. Хроническая кома – дело нешуточное. Мы не сможем долгое время предоставлять ему бесплатное нахождение здесь. Однако не принимайте это на свой счет. Ваш навык весьма специфичен, но и впрямь может оказаться полезным. Могу лишь предполагать, чем именно обусловлено ваше владение им. Подобное скопление энергии в человеке – редкость. Но да вы сами понимаете: чистая кровь волшебников привела к истощению их магические способности. Сейчас правительство всерьез задумывается над тем, чтоб исправить установившуюся ситуацию, слышали? Война сказала нам очень о многом, - рассуждала миссис Брэгг, удобно усаживаясь в кресло. – Однако не спешите питать ложных надежд. Проникнуть в сознание будет нелегко даже вам. Признаться, мы много раз пытались сделать это, но ни разу не выходило. Пять человек… Ну, не будем о грустном.       Догорал вечер. Солнечные лучи лениво пробивались в затхлый кабинет, расползаясь по ярко-желтым стенам. Казалось, будто все кругом – солнце, яркое и слепящее глаза. Чтобы смотреть на женщину, разодетую в точно такой же яркий халат, приходилось напрягать глаза и превозмогать себя. Порой Илис удивлялась, как вообще эти люди работают здесь.       -Итак, подведем итоги. Мы имеем дело с нарушением нейронных связей, важных для выработки ряда гормонов. Их нехватка, в свою очередь, вызвана нарушением энергетического баланса после травм и последующего лечения. Нам повезло, потому как процессом восстановления наш пациент может в какой-то степени управлять. Если вы подсоединитесь к его сознанию и сможете оказать необходимое психологическое воздействие, состояние может стабилизироваться. Но как же, позвольте узнать, вы это себе представляете? - продолжала целитель нравоучительным тоном.       -Все просто. Дело в том, что я визуализирую фрагмент, находящийся на бумаге (для этого мне не нужно чужое сознание). Далее же он станет некоторой отправной точкой. Мозг Фреда схватиться за этот фрагмент и дорисует все необходимое. В наших задачах не стоит детальная передача действительности и воспроизведение образов, так что проблем возникнуть не должно. Однако мне нужно как можно детальнее продумать начальный образ. Я считаю, что он не должен сразу осознавать иллюзорность окружающего пространства. Если такое произойдет, наверняка ситуация усугубиться, и мы не сможем вернуть его назад. Мозгу нужно время, чтоб приспособиться, - ответила девушка и смолкла. Она старалась держать себя под контролем, но все-равно ощущала, как дрожат губы.       Миссис Брэгг что-то обдумывала. Она внимательно склонилась над своими бумагами и что-то читала. Ярко-красные очки то и дело сползали на кончик носа, поэтому приходилось все время их поправлять. Со стороны это выглядело забавно, и посетительница даже немного приободрилась: вид старушки напоминал о чем-то простом и забытом. -Значит так, - подала голос целительница спустя какое-то время. – Моя смена сегодня заканчивается. В нашем крыле по ночам дежурит Люси. Я предупрежу ее о вас, Илис Рочестер. Будете входить через черный вход. Охрана так же будет предупреждена. И не тревожьтесь. Ваша просьба будет исполнена: никто из семьи Уизли не узнает об этой практике, хоть я и не одобряю такой консперологии. По закону мы не имеем права скрывать такие вещи от близких. Ну, вольно! -Благодарю!       Дверь захлопнулась. Илис теперь стояла одна, в совершенно пустом коридоре больницы Святого Мунго, торжествующая после своего успеха. Как только стало понятно, что Фред не очнется так скоро, как всем хотелось бы, она начала думать, что же можно сделать. Не находилось и дня, чтобы ей не приходилось вспоминать ужаснейший день трагедии. Вина не давала покоя. Из-за этого чувства девушка даже перебралась поближе к Мунго, поселившись в дешевом трактирчике на втором этаже. Это было прескверное место, зато рядом с Фредом, которого при желании можно было посещать хоть каждый день. А прежде она жила со всеми Уизли, почти как полноправный член семьи. Всякий раз становилось гадко, стоило только вспомнить день отъезда. Наверняка эти люди беспокоились за нее, но доставлять хлопот своим присутствием ей не хотелось – слишком неправильная была у нее фамилия. Да и, сталкиваясь на лестнице с Джорджем, делалось тошно. За все время она так и не взглянула ему в глаза, избегая любой встречи, пусть даже самой короткой.       А тьма уже придавила солнце к земле. Оно почти село за горизонт, и только ярко-рыжая полоса все еще сохранялась на небе. На удивление, было тихо. Посетители разом куда-то делись, и только изредка на лестничных пролетах мелькали люди в халатах. Невыносимое одиночество давило на плечи. Разве что расплывчатое воспоминание о любимом человеке согревало сердце. Джордж. Он всегда смотрел на нее каким-то пустым отрешенным взглядом, взглядом чужого человека. Не удивительно. По ее вине Фред находится на больничной койке. И почему только она его не послушалась?       Стоило все же сесть на тот рейс в Египет, дабы избежать призыва в ополчение. Стоило послушать наставления магов из противоборствующего Ордена Феникса, которые убеждали ее в опасности опрометчивого решения. Они были правы: ей нельзя было появляться там, поскольку ее отец – серьезнейший человек, представляющий реальную угрозу всему волшебному миру. Она почти не помнила его, поскольку оставил семью он тогда, когда ей было всего-навсего три. Но даже так ей никак не верилось, что он – пожиратель смерти, убийца, не считающийся с чужими жизнями. Однако это было так. И, что самое главное, он привел подмогу в самый неподходящий момент – когда битва была почти выиграна. Сейчас его разыскивали по всему Лондону, а ее, казалось бы, никак к этому не причастную, обвиняли в подельничестве благодаря дружкам Малфоя, зарегистрировавшим обвинение в Министерстве ради снятия с себя подозрений.       Джордж не скажет, что ненавидит ее теперь, не скажет, что именно чувствует. Но она знает, она видит это, а потому так боится читать письмо, лежащее в кармане юбки. Нет, она не станет делать этого ни за что на свете: она не вскроет конверт. Внутри нее боролось две стихии: любовь и отчаяние. Ей не хватало храбрости, чтобы смотреть правде в глаза. И как только распределяющая шляпа определила ее на Гриффиндор? Впрочем, ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Илис точно знала, что виной тому была непреклонность. Она всегда шла напролом, правда, не выбирая пути. Вот и сейчас, становясь на распутье, ей приходилось чувствовать, как внутренняя слабость и упрямый нрав выжигают внутри все, даже самые последние надежды. Назад пути не было.