Now only dogs will follow me

Уилл достает телефон и видит новость о зверском убийстве немецкого чиновника. Обычно Уилл не делает из убийств произведения, все равно сейчас это больше походило на кровавое месиво. Но он так хотел быть похож на него. Ненавидел себя за то что пытается подрожать своему идеалу, теперь его образ главная скульптура в его своем собственном дворце памяти. По началу это была просто река, сейчас он все больше стал ненавидеть воду. Он не думал о рыбалке, почти не видел Эбигейл в своих мыслях. Она каждый раз напоминала ему о том что могло быть. А могло ли? Его дворец начал преображаться и все больше становился похож на настоящий дворец. Возможно когда нибудь его комнаты пересекутся с комнатами во дворце Лектера. Уилл сидит в аэропорту дожидаясь своего рейса. Мужчине не очень хотелось ехать в восточную Европу. Если немецкий был хотя бы из одной группы языков с английским, то люди в Германии, и таких ближних странах как Дания, Нидерланды, и Норвегия владели Английским на хорошем уровне, но он не был рад тому чему был наслышан о восточной Европе. Но все же его выбор пал на Румынию. Ему не особенно нужно было чужое общение. А все кто не он, были чужими. Уилл мельком посмотрел на большое табло электронных часов. До вылета оставалось 22 минуты. — Молодой человек, все в порядке? - Уилл поднял глаза с пола и увидел перед собой пожилую женщину. Её тон был нежным. Уилл давно заметил как на него смотрят окружающие. Он ходил в толпе людей, иногда в клубы, иногда даже в оперу. Он чувствовал насколько он чужой для них, но его не волновало это. Потому что они все были чужими для него. Уилл пытался справиться с болью, но она была такая сильная что он перестал бороться, алкоголь не помогает, убийства не приносят удовольствия так как раньше. Его боль настолько сильная, что не нужно быть эмпатом что бы это почувствовать. — Со мной все в порядке, спасибо. — Уилл зачем-то выдавил из себя улыбку, не хотелось расстраивать женщину. Старушка присела к нему на лавочку и все равно продолжила. — Знаете, я была моложе вас когда потеряла мужа. Осталась с маленькой дочерью на руках. Я не видела перед собой ничего, потому что он был для меня всем. Сходя с ума от горя, я не замечала как умирали мои родственники, как рос мой ребенок. Я не думала что кто-то сможет заменить его, поэтому почти отказалась от внешнего мира. Вот так сильно я любила его. А жизнь то шла. — Женщина запнулась, но Уилл одобрительно посмотрел на нее и она продолжила. — Жизнь не ждала пока я справлюсь с горем, мир идет своим чередом, а я была недвижущийся обузой. Дочери не стало. И лишь тогда я очнулась, но было слишком поздно. — Женщина смотрит на табло часов. — Что-то я заболталась, пора мне. Не грустите. Уилл посмотрел в след за женщиной. Да и ему оставалось 15 минут до вылета. Нужно было спускаться на нижний этаж. Он сел на самолет. В этот раз он не заказал алкоголь, он вообщем стал пить меньше. Во время полета Уилл вышел в туалет. Холодная вода освежила его, он умылся и посмотрелся в зеркало. Кудри почти спускались за плечи, но по крайне мере он находил в себе силы сбривать бороду. Теперь из-за этого он выглядел намного моложе. Он вытирает лицо бумажным полотенцем и дергает ручку двери, она не открывается. — Черт! — Дверь резко распахнулась, но вместо салона самолета перед ним встал длинный коридор, темный настолько, что не было видно собственных ног. Он не видел куда идти. Но Уилл не замечал разницы, он просто пошел вперед. Он шел по темному коридору, долго шел пока не наткнулся на тропинку из черных перьев, он побежал по ней собирая каждое перо. В конце коридора в темноте лежал черный, пернатый олень, на нем все так же было много перьев, а красивые ветвистые рога уходили в гору. Оленя почему-то было четко видно в кромешной тьме. Мужчина подошел к нему и протянул руку, олень зачаровано посмотрел на него. А большие глаза Уилла почти светились от радости того что он понравился животному, он хотел было дотянуться носом до носа оленя, положить свою руку в пернатую шерсть. Но олень исчезает и Уилл падает на землю снова оказываясь в туалете самолета. Ему все равно если он задерживает людей. Голова ходит ходуном, ужасная боль и слезы текут на пол, он пытается вытереть это салфетками, но в итоге чуть не разбивает зеркало. Разрывает карман на кофте и вытягивает ножницы. Он всегда умудрялся проносить все что надо и куда надо. Уилл последний раз смотрит на свои кудри, зрение плывет и он промахивается оставляя кровавый порез на щеке. Руки трясутся, он пытается взять прядь волос. Глотая воздух без остановки, он срезает первую копну волос. Кудри падают на пол, на его ботинки, на его рубашку. — Дыши Грэм, Дыши. — Повторяет он про себя. Он смотрит вниз и не представляет как ему это все убирать, тошнота подступает к горлу. Уилл смотрит в зеркало и видит криво подстриженного себя. Он резко падает на пол в попытке собрать свои волосы, но внезапно к нему приходит облегчение. Небольшое, будто скинут один груз из тысячи. Слезы перестают течь и он успокаивается. Теперь его волосы не такие длинные, немного короче средней длины. Он берет ножницы и подрезает неровные кончики, что бы они не были похожи на зверски выдернутый лист. Он умывается, голова все еще болит, но он выходит и садится на свое место. ••• По приезду в Бухарест Уилл решил снять себе номер в отеле. Конечно центр как и у всех городов был красив, и тут не было так уж и плохо как он себе представлял. Учитывая низкие цены, это место нравилось Уиллу. — Пожалуйста, ключи от вашего номера. — К счастью Уилла, женщина у стойки регистрации, с легкостью перешла на английский когда он попросил её об этом. Уилл сразу завалился в свой номер так как чертовски хотел спать. Очень мягкая кровать с белыми простынями дает ему погрузиться в глубокий сон. В три часа ночи он опять просыпается весь в поту. Это началось недавно, ему страшно что болезнь вернется, в последнее время он видит то чего нет. Лицо Ганнибала в толпе людей кажется ему все чаще. Уиллу ужасно хочется пить, и он выпивает два стакана, ему жарко и он сбрасывает одеяло. Ему страшно что если сейчас он захочет выйти на улицу, то не дойдет даже до коридора. Потому что теперь бездна все чаще приходила к нему, в темноте его пожирали, уничтожали. Время там останавливалось, и теперь на него цеплялись ужасные создания, даже пернатый олень больше не хотел приходить к нему. Он включил свет и пошел в душ, все равно он больше не сможет заснуть, бессонница ужасно мучает его уже не первый год. Полностью раздевшись, он включил немного прохладную воду что бы смыть с себя жар и пот. Ему теперь страшно было смотреть в зеркала. Прохладная вода полилась на него и дала разуму прийти в спокойствие, он закинул голову вверх намыливая волосы. Он взял в руку член и отодвинул крайнюю плоть, как он делал всегда когда мылся. Но теперь он начал затвердевать. — Блять. — Уилл закусил губу, но сразу же принялся вытираться полотенцем и смывать шампунь с головы. Он не любил неприятное скольжение которое давала вода. Выбежав из душа он сел на кровать и смазал член слюной. Обычное дело, но иногда он не позволял прикоснуться к себе даже самому себе. Сейчас что-то нашло на него. Его член выходил из кулака, крайняя плоть отодвигалась и Уилл старался уделить внимание головке. Ему надоело обычное трение и он сложил подушки вместе. Он начал тереться о них зажимая одну подушку между бедер, а вторую обнимая, прижимаясь к ней лицом. Его член впивается в мягкую ткань и из его рта вырываются тихие звуки. Ему так не хватает тепла. Он так задолбался представлять себя наполненным членом Ганнибала. Уилл начинает двигать бедрами быстрее, и начинает тянуться пальцами к своей заднице, он засовывает один палец между щек. Это странно и по началу не приятно, но он тихо постанывает пытаясь принять себя. Голодный язык облизывает пухлые, красные губы. Снова беря свои пальцы в рот, он смазывает их слюной и пытается засунуть уже два, он чувствует как мягкие стенки сфинктера сжимают его пальцы. Они проходят внутрь легче, это на удивление приятнее и он продолжает впиваться в подушки, трахая себя двумя пальцами. Он никогда не трогал себя там, не смел, но искушение было слишком велико. Внутри него так тепло, чертовски хочется сжимать член Ганнибала внутри. Он думает как бы тепло и узко ему там было. От этой мысли он начинает входить в себя быстрее, он наслаждается хлюпающими звуками и попадает по простате. Это чувство, приносит ему приятное покалывание и он закрывает свой рот рукой. Его член пачкает подушки предэякулятом, красиво располагаясь между ними. Приятное, горячее удовольствие скапливается в паху. Уилл облизывает губы представляя что кого-то целует. Что ездит не просто на своих пальцах. Мужчина сдается и одной рукой начинает дрочить себе, в то время как другая трахает его анальное отверстие пальцами. — Мужчина издал несколько стонов средней громкости, Уилл пытается заглушить свой тихий скулеж. Бедра начинают трястись, его зрачки сузились от волны удовольствия, придя в себя он увидел в притык лицо Ганнибала. Каждый раз одно и то же. Сперма выливается в его руку, попадая и на подушки. Все равно утром он отнесет их в химчистку. Бедра все еще трясутся, но уже не так настойчиво. В своей голове Уилл слышит голос Ганнибала. Он говорит какой он хороший мальчик. Щеки Уилла краснеют и он подносит руку, испачканную семенем, к своему рту. Он открывает рот вылизывая свои пальцы. Собирает остаток спермы с опухшей головки. На вкус он немного горьковатый. А чего он ожидал если бухает как черт? Вот так, хороший мальчик, попробуй себя на вкус. Все что слышит Уилл в своей голове. Он слизывает все и глотает, на уголке губ остается белая жидкость которая уже засыхает. Хотел бы Ганнибал каждый день испивать его? Он так желал поглотить его, что кажись принял бы все что Уилл ему дал.