Фальшивый поцелуй

      —Серьезно? — ткнула его в бок Юан, когда Накахара зашёл к ним домой. Уже пахло алкоголем, сигаретами и людьми. Кажется, все вышло из-под контроля: народу было намного больше, чем он ожидал. Намного. Больше. — Хэй, ты должен быть сегодня главной соской мира, а ты опять пришёл в толстовке? Чуя, где твои намерения?       Он растерялся.       — Ладно! — взяла все в свои руки Юан. — Иди и ищи Дазая. Ширасе, если что, забаррикадировал свою комнату, вот тебе ключ, развлекайся.       — Блядь, — только и успел прокомментировать Чуя, как Юан втолкнула его в гостиную и сразу же скрылась в толпе.       Он не представлял, что делать на таких собраниях, если не пить с друзьями, а те решили его бросить, чтобы не мешать вить семейное гнездышко, поэтому он чувствовал себя не совсем комфортно. Их желание свести Чую с Дазаем приобретало уже маньячный характер: они явно перегибали палку. Стоит это сказать при удобном случае.       Тут действительно было жарковато.       — Йо, — поприветствовал его Тачихара, держа в руках напиток. — Будешь?       — Патологическое желание напоить меня, — сделал отсылку к прошлому Накахара.       Тачихара рассмеялся: его уже немного вело, на щеках горел румянец, а глаза сияли. Чуя оглянулся и увидел Ширасе в толпе людей.       — Пойдём туда, хочу пиво.       — Может, покрепче? — предложил Тачихара, пока они шли напролом. Накахара открыл холодильник и вытащил бутылку:       — Нет, меня быстро развозит.       Из Чуи никогда не получалось классического студента: он не любил пить до посинения, а потом приходить на пару с похмельем после бессонной ночи, влезать в авантюры и накапливать долги; ребята часто называли его дедом за то, что он любил сидеть дома и тупить в телек. Занятий не на улице он мог найти массу — прибраться, приготовить, зависнуть в телефоне на пять часов, поглядеть идиотскую комедию, побесоебиться с собаками, пообниматься с собаками, подрессировать собак, почитать, позвонить Кое или, поработать, пособирать пазлы, которые валялись мёртвым грузом уже пару недель, или внезапно прорезать талант в пении и загореться желанием вернуть утраченные было навыки игры на гитаре…       Тут он не совсем понимал, чем ему стоит заняться. Либо дрыгаться под песни, которые он и так слышит из всех щелей в повседневности, то ли присоединиться к шумной компании, слушая позорные байки, или поучаствовать в идиотской игре в духе «Я никогда не». Всё это звучало непривлекательно, и Накахара в итоге решил плыть по течению. Открыв горлышко бутылки, он насладился первым — самый классным, холодным и живительным — глотком. Тачихара, о котором Чуя уже успел забыть, хмыкнул:       — Возможно, иногда стоит себе позволить.       Потребовалась секунда, чтобы вспомнить, о чем шёл диалог. Чуя решил не реагировать, когда заметил того, к кому, собственно, стратегически и направлялся:       — Ширасе!       — Какие люди, — Ширасе крепко обнял его. От него тоже несло. Чуя опоздал всего на час, быстро же они. — Привет, Тачихара! А я тебя искал.       — Ага, — сказал Чуя и избавился от нежелательной компании: — Я отойду.       Непонятно, с какими целями лип к нему Тачихара, но у Чуи уже была дикая паранойя насчёт всех парней, которые к нему подходят. А так он помог другу. «Сближайтесь, блять», — мстительно подумал он и сел на свободный диванчик.       Потребовалось немного времени, чтобы Накахара прикончил бутылку и расслабился, наблюдая за людьми. Он был откровенно скучным на таких тусовках и ему быстро надоедало, а от алкоголя он не начинал буйствовать, как Юан, и не лез в драку, как Ширасе, а тихо себе мирно сопел там, где его оставят, до лучших времен. Он знал, что ребята приглашали его больше с целью подстраховки, потому что сами отбитые на голову и нужен был кто-то, кто проследит за ними, не даст угнать чужую машину и подержит волосы, когда захочется блевать. Потому что в последний раз, когда они пили без него, Ширасе оказался в Токио среди команды хиппи, а Юан зарегалась на сайте для папочек и получила много неоднозначных эмоций, когда перечитывала свою пьяную флиртующую с сорокалетними мужиками версию. Было легче изгнать из Ширасе любовь и миролюбивость, чем излечить Юан от душевной травмы.       — Привет, красавчик, — Чуя заторможенно поднял взгляд, хотя уже узнал голос. — Я присяду?       — Дурак, — Чуя ткнул Дазая-пикапера в ребро, и тот смешно ойкнул. — Садись, конечно.       Он глупо замер, рассматривая Дазая. Вроде бы, они знакомы всего два дня — слишком мало, чтобы сложить впечатление о человеке, но. Может, так повлиял алкоголь, или Накахара в новой обстановке сходил с ума, однако он не мог перестать наверняка невежливо рассматривать его. Дазай был в дырявых джинсах и хлопковой кофте — обычная одежда, но на том, кто носил только рубашки и костюмы, смотрелось это… Чуя облизнул губы. Дазай сел рядом, пялясь в ответ:       — Ого, чокер?       Он заправил кудри за ухо. Гремела музыка, менялся свет, и Накахара завороженно смотрел, как разные оттенки скользят по лицу Дазая: такого же улыбчивого, как всегда, с хитрой прищуринкой и абсолютно темными глазами. Чуя заметил: зрачок у него закрывал почти всю радужку, и только тонкая золотистая кромка заставляла поверить в то, что он человек.       Слишком близко. Чуя отодвинулся и тряхнул головой. Та для вредности покружилась, но это было терпимо.       — Ты хорошо выглядишь, — сказал он.       — Оу, — Дазай удивился. — Спасибо, Чуя?       Блядь, почему он слышал его голос так отчётливо, хотя басы отдавались даже в теле?       — Вообще, я не люблю такое, — сказал Дазай. — Не понимаю, что люди в этом находят. Спиваться я предпочитаю дома.       Они соприкасались плечом к плечу, потому что иначе разговаривать было бы невозможно. Чуя только сейчас заметил, что Дазай держит в руках граненый стакан. Там наверняка было что-то крепкое, но его не подводила ни координация, ни голос.       — Большая практика? — хмыкнул он.       — Было дело, — признал Дазай. — Но сейчас все нормально.       — У меня так же с сигаретами, — поддержал Чуя. — Я с пятнадцати по пачке в день мог запросто, а в двадцать бросил. Сложно было.       — Ого, — присвистнул Дазай. — Ты молодец. Что заставило?       — Собаки, — он хихикнул, понимая, как абсурдно это звучит. — Аки рычал на меня, когда чувствовал запах. А Ара отказывалась есть. Бойкот объявили, короче.       — Хотел бы я познакомиться с ними поближе, — сказал Дазай. В его голосе не было никакого осуждения. Понимал ли он чувства Накахары или хорошо скрывал отношение, что он сумасшедший собачник? Чуя решил не ломать голову.       Юан поставила им на столик пиво и бутылку чего-то крепкого. Нарисовалась из воздуха — и так же быстро проговорила:       — Это взятка, Чуя. Дай мне ключ, я верну, наверное. Привет, Дазай, не знаю, что ты пьёшь, поэтому взяла первое попавшееся.       Дазай вопросительно вскинул бровь, а Накахара мысленно простонал. Стоило рассчитывать на то, что Юан не упустит возможность покувыркаться — она становилась донельзя похотливой и тактильной, стоило капле алкашки попасть ей в рот. Чуя передал ей ключ, и она его тут же уронила. Пьяно хихикнула, пошарила по полу, все же подобрала, и отсалютовала им:       — Благодарю!       Они молча наблюдали, как Юан танцующей походкой отплывает от них, разворачивает разговаривающую Гин и влажно целует её под улюлюканье толпы.       — Рюноске убьёт её, — флегматично прокомментировал Дазай. — Это брат Гин.       — Юан любит рисковать, — равнодушно согласился Чуя.       Дазай присмотрелся к своей бутылке, хмыкнул и налил в стакан. Чуя открыл вторую банку пива. По мнению всех, он предпочитал напитки откровенно девчачьи: не крепкое, не с характерным вкусом, а с ароматизаторами типа вишни или пинаколады. Но если бы Чуе было не плевать, он много бы упустил в жизни.       Они сидели в молчании. Накахара как-то незаметно для себя полностью развалился на Дазае, и сообразил, когда уже положил ноги на диван.       — Прости, — покаялся он. — Плохой из меня собутыльник выходит. Я засыпаю всегда.       — Мне нормально, — спокойно отозвался Дазай и сделал странное.       Прикоснулся к волосам Чуи. Мягко провел от макушки до места за ухом, и потом вернулся к виску, аккуратно заправляя прядь. Чуя молча смотрел, как Дазай продолжает — поняв, что ругать его не будут, он запустил всю ладонь в волосы, массируя голову. Чуя любил, когда так делают, и довольно выдохнул, прикрыв глаза. Кажется, его все же разморило — вставать никуда не хотелось.       — Ты кот, — сказал Дазай.       — Ага, — вяло согласился Чуя. — Мог бы — замурчал.       Дазай фыркнул, не прекращая свои действия. Пропускал пряди через пальцы, касался волос, перебирал их, рассматривая. Чуя не понимал, что он находит в этом, а сам просто наслаждался. Так вот почему Ара капризничает и начинает рычать, когда Накахара перестаёт её чесать.       Он понял, что вырубается окончательно, и резко поднялся.       — Мне нужно проветриться.       На улице стало лучше. Они вышли во внутренний двор, на пустую террасу. У Ширасе были богатые родители, которые любили его до потери пульса и позволяли единственному ребёнку все, что заблагорассудится, и иногда Накахара ему завидовал — он был этого лишён. Но смысл мечтать о несбыточном? Он облокотился на деревянную ограду, ощущая, как горящее лицо приходит в норму под лёгким, но прохладным ветром. Сейчас бы закурить, но это в прошлом.       — Хорошо, — негромко сказал Дазай. Чуя посмотрел на него, залипая на мокрых от алкоголя губах.       — Что ты пьёшь?       — Виски.       — Охуеть, — выдал Чуя. — Вот это опыт. Почему пьянею только я? Это несправедливо.       Дазай невесело хмыкнул, делая ещё один глоток.       — Это не тот навык, которым нужно гордиться.       — Наверное, — согласился Чуя, но не отвернулся.       Голова была не своя. Лёгкая, беззаботная. Душа требовала чего-то… странного. Хотелось уйти — в тишину дома, но Накахара знал, что остро ощутит одиночество, если так сделает. Дазай сказал, что не понимает, что люди находят в совместных пьянках. А Накахара знал ответ, хоть и не признавал до конца. Иллюзия общности — именно это он искал.       — Слушай, — Чуя сомневался, стоит ли говорить. — Можно идиотский вопрос?       — Ты не уверен? — с иронией переспросил Дазай, и Накахара уже успел напрячься, когда тот добавил: — Конечно, можно.       Политика честности. Лучше говорить все вслух — тогда будет проще. Принцип, который Чуя старался не нарушать. Говорить языком через рот сложно, опасно, доверчиво и уязвимо, но только так можно самому понимать, что ты чувствуешь, и находить контакт с людьми. Маски носят для того, чтобы понравиться; но смысл, если внутри ты все равно останешься один?       — Я… да. Это будет плохая просьба, но, — Чуя закусил щеку изнутри. Дазай терпеливо ждал, стуча пальцем по стакану, и Накахара на одном дыхании произнес: — Можно попробовать тебя поцеловать?       Хуй знает, чем обусловлено было его желание — голова вопила голосом Юан и Ширасе, подстрекающих попробовать что-то новое, алкоголь расслаблял достаточно, чтобы сказать это вслух, и добавлял наглости, потому что эгоистично было просить человека, который почти признался в том, что Чуя ему не равнодушен, о таком и давать надежду, не зная, что получится в итоге… Дазай тронул его за подбородок, направляя взгляд на себя, и, удостоверившись в чем-то, тихо сказал:       — Чуя, ты пьян.       Накахара активно замотал головой и определённо пожалел бы об этом, но желание говорить было сильнее ватной реальности:       — Нет, не настолько, чтобы не понимать, что я несу. Я… понимаю, что это странно, и ты определённо не обязан, и это вообще дурная затея, потому что я просто хотел посмотреть на свою реакцию, а не…       — Я тебя услышал, — перебил Дазай. Чуя отвёл взгляд — темные глаза пронзали насквозь, до предела, и в груди было жарко. — Я понимаю, что ты не уверен в своей ориентации. Мне… не так уж и сложно.       — Это будет занятно? — с иронией процитировал Чуя великого человека. Дазай, усмехнувшись, кивнул и скорчил важное лицо.       — И интересно. Но только если это не изменит ничего между нами.       — Я не буду от тебя бегать, — понял подоплеку Чуя и кивнул в подтверждение своих слов. — Это будет не по-настоящему.       — Хорошо, — Дазай выдохнул, собираясь. — Это фальшивый поцелуй. Можно?       Чуя, потеряв голос, глупо кивнул. Он не должен воспринимать все остро: ведь Дазай согласился, что это просто попытка, это ничего не меняет и ничего не значит. Дазай медленно приблизился к нему, давая время передумать, и Чуя закрыл глаза. Он почувствовал, как на его затылок кладут руку, немного приподнимая голову, а рот мягко накрывают губы Дазая. Медленно, сладко и интимно — Чуя не сразу подстроился под ритм, но когда смог, то почувствовал, что ему приятно. На вкус Дазай был как виски — терпкий алкоголь остался, и Чуя успел подумать, что опьянеет ещё сильнее. Потом Дазай легко проскользнул в его рот и Чуя вцепился в его кофту от неожиданности. Стало влажно, но но не противно — наоборот, будто бы лучше, ближе; Дазай отстранился, напоследок несильно прикусив губу, и Чуя понял, что как-то неосознанно прильнул к нему всем телом.       Сейчас бы самое время отпрыгнуть и краснеть, но почему-то все ещё было спокойно. Странное у него определение безмятежности — сердце билось, как бешеное, и щеки адски горели, губы все ещё несли отпечаток произошедшего, а в животе что-то крутилось, что Накахара опознал далеко не сразу: слабое, но возбуждение. Если бы они продолжили, то Чуя бы стопроцентно почувствовал себя неловко: ещё не хватало стояка для полного краха его гетеросексуальности. Или дело было не в поле человека?       — Ну… что? — с заминкой спросил Дазай. Он не вёл себя скованно или неловко, но его прикрытые глаза и влажные, припухшие губы возвращали Чую на пять минут назад, и он едва удерживался от того, чтобы не попросить ещё. Ему нужно все обдумать.       — Я… — он помотал головой, собираясь с мыслями. — Мне понравилось.       — У тебя очень мягкие волосы, — ответил Дазай.