в волчьей обители

Ночь терзала беспокойствами. Хотелось задавать тысячи вопросов в духе "что я должен сделать, чтобы ты остался?", хотелось кинуться в ноги и слёзно умолять его не уходить, но Ваня себя пересиливал и держался молодцом до самого утра. Утро же было совсем не таким как все, что были до этого. Даня был даже немного рад тому, что наконец он вернётся к себе и всё станет на круги своя, как прежде. Ваня же был уверен, что как прежде не будет уже никогда. На улице явно собирался дождь, но он уже не являлся причиной не идти сегодня и снова отложить всё на пару дней. Маська ещё мирно спала на крыльце. — смотри, ты цветы хотел увидеть. вот. ты доволен? Даня, имея в виду очевидно положительный ответ, промолчит. Цветы, из-за которых он тут задержался в первые дни не походили ни на какие-либо другие, которые тому удавалось видеть. Это были самые-самые необычные цветы — насмотрелся? пойдём На этот раз Даня сам возьмётся за руку, ведь он всё ещё не приловчился и не смог научиться также быстро передвигаться здесь, хотя и неровностей вроде было не так много. Был ли путь долгим или нет понять не удалось, Дане он казался вечным, пока сплошью простилающаяся помесь мха и грязи не сменилась на асфальт, уже блестящий от усилившегося дождя. — ну вот всё. нравится тебе? Даня в ответ промолчит снова. А Ваня, совсем чуть-чуть приподнявшись на носочки, прикрыв глаза и опустив густые ресницы, осторожно придерживая рукой рыжий чужой затылок, нежно и очень по-своему прильнёт губами к его виску. Это не было похоже даже на своеобразный поцелуй, что-то совсем не от мира сего, но такое чувственное и хрупкое, целиком и полностью в духе этого на вид неотёсанного и грубоватого человека, казалось, во всём огромном мире только он так и умел. А потом тихомолком скроется. Растворится в лесу этом, будто его никогда и не было. Случайный автобус до города. Просьбы да благодарности водителю. И вот этот экспириенс в прошлом. Неплохой и нехороший опыт. Теперь надо решать проблемы настоящего и воплощать то, зачем вернулся. Ясно было одно: без хотя бы половины бутылки у него смелости зайти не хватит точно. Магазин продуктов рядом с домом, всё там знакомое, родное, продавщица-соседка как всегда за кассой — О Даня! Здравствуй, долго тебя дома не было. Егор твой совсем распустился, девок водил всю неделю — девок, говорите, водил.. — да и занимался с ними всяким. — женщина сделала паузу, заметив, что явно Даню не обрадовала этим известиями — ну ты извиняй, если шокировала, но горькая правда лучше сладкой лжи — ага, до свидания Конечно это знатно подпортило весь данин настрой, но он надеялся, что прогулки по дворам смогут ему помочь. Частично так и произошло. Стук в дверь вместо звонка, привычно. — ого блять, а я тебя и не ждал уже Не такой реакции Дане хотелось, это точно. Но с другой стороны, с чего бы это человек, кричащий ему до этого "можешь не возвращаться" ждал бы его с распростёртыми объятиями. — не ждал? если хочешь я могу уйти снова Помутнённым сознанием Даня всё-таки максимально старался исправно складывать слова в наделённые хоть малейшим смыслом корявые предложеньица — ох, иди в комнату, тебя ноги еле держат Егор осторожно отведёт Поперечного до дивана, откроет окошко и принесёт стаканчик прохладной воды — девкам своим воды носить будешь — каким ещё девкам? ты о чём? совсем свихнулся? — ну насколько я свихнулся это я не знаю, а вот чем ты тут занимался пока меня не было это я знаю прекрасно — уймись и скажи лучше где тебя носило такое долгое время? — ничего я тебе не скажу, изменщик. — Даня намерено делает паузу — в лесу я был. — ммм, в лесу. чтож ты там делал? — то, что обычно делают в лесу — ага, оно и видно — Егор рукой чуть оголяет данино плечо, открывая обзор на многообразие багровых следов обычных лесных занятий — это тебе волки оставили, да? — зайцы. и вообще, не твоё дело, может у меня в лесу была такая любовь, которой с тобой не будет ни-ког-да! — ясно. лежи, отдыхай. Как протрезвеешь может в парк сходим погулять? — погода не очень. что в прогнозе написано? — щас — Егор быстро достаёт из кармана телефон и открывает прогноз погоды на завтра — дождь, плюс три градуса, влажность нормальная, ветер северный ветер северный По деревянному крыльцу крапал дождь, но под крышу прятаться Ваня не спешил. Чертовски киношная складывалась картина и фильм претендовал явно не на самую счастливую концовку. Маська чувствовала повисшую в воздухе звенящую тоску, скулила и ластилась к Ване, а тот на неё непонятный свой взгляд кинул – чего ты ноешь, а? бросил тебя твой папаша, не нужна ты ему. да и тем более, ты же сама за ним увязалась, на кой чёрт ему нужен был вообще волк, грязный весь и уставы у тебя не как у нормальных людей, понятно? У него там есть воспитанная городская псина, ухоженная, да чего уж там, этих псин их видимо-не видимо, выбирай любую — голос Ванин предательски дрожал ровно также, как отражения лучей спешащего за линию горизонта солнца в прохладной речной воде — ну-ну, скули дальше, давай заплачь ещё, ты волк блять или кто? — уже совсем срываясь произносит он последние слова и, криво закрывая лицо своё руками, заплакал навзрыд, мямлит еле внятно: "ты то самый настоящий волк, а Ваня, Ваня даже не пёс, он так глупый наивный заяц." Он редко раньше в отношении себя использовал настоящее имя, оно его чертовски раздражало своей простотой, но Даня так часто его этим именем звал, что как-то свыклось. Может пришло, полом скрипя, едкое осознание, что все эти надуманные им свои образы и ассоциации с героями книг слишком глупые и он ни на чуточку не больше, чем Ваня. Правда, Ваня это совсем не что-то простое и плоское, Ваня это антоним ко всему обычному и привычному. И он считает, что не место ему среди этого всего обычного и привычного, что там он будет не понят или воспринят, но не так. Ему казалось, что наконец его слова и мысли в ком-то отозвались, что наконец он будет должно понят и принят, но оказалось — всего лишь показалось, всё это временно да и не такое ему понимание нужно было. Не знает сам, что нужно такому, как он. Ему нужно немного на самом деле, так, чуть больше всего земного. Будто на земле он вечно будет отвергнут и оттого из всего этого мирового недопонимания сплетёт себе кокон и переродится в бабочку на крыльях северного ветра. И уже только лишь порывами своими, стараясь успокоить высокий вой, будет ласкать маськину серую шерсть, а теперь уж когда в его доступе всё бескрайнее небо он наконец сможет перебирать потоками полюбившиеся рыжие волосы и ласково касаться чужих щёк и шеи. Будет являться во снах и скромно молчать, проницательно глядя глазами своими карими, незабываемыми. Будет свежим сквозняком-непонятым поэтом шататься по чужой обители, постоянно то влетая, то вылетая через щель форточки. Теперь-то он наконец свободен абсолютно, но почему-то всё равно крутится назойливо вокруг него. Не существует всё-таки свободы этой абсолютной — закрой окно. дует. Конец.