"Тёмный феникс"

      - Госпожа Кун, отбросьте свои человеческие штучки, - Вэй Усянь стоял напротив лютого мертвеца, облаченного в белую одежду. Мертвая женщина вперила в своего хозяина белоглазый взор и не моргая смотрела на него, - Что это за придирки? Страшненьких, значит, мы грызем почем зря, а красавцев зацелуем до смерти? Что за неравенство? Грызите всех.       С другого бока свирепого могуя стояли еще несколько лютых мертвецов. Впрочем, так можно было назвать только двоих. Остальные трое вообще были непонятными тварями. Именно они — а точнее только один — и есть причина нынешнего негодования темного заклинателя.       Прошло около недели, как Усянь покинул остров Хэ Сюаня, оставив его хозяина спящим на кровати. И три дня, как они вступили на гору Тунлу. Черновод рассказывал, что должен был открыться проход, только вот не было его, пришлось взбираться. Усянь проклинал принца королевства Уюн — куда, собственно, они и направлялись — за то, что дал поймать себя небожителям и теперь на его вотчине творится безобразие. Честным могуям приходится лазить по горам. Восхождение проходило более или менее спокойно. Каким-то образом они умудрялись обходить большие скопления нежити, и биться с другими гуями довелось немного.       Впрочем, брат Сюань предупреждал, что самое “вкусное” начнется в самом сердце горы, а мелочь перебьет друг друга еще на подходе. В самом начале пути Усянь испытывал беспокойство, которое вполне можно было бы назвать страхом — развеяться ему не хотелось бы. Но по мере приближения к Медной печи беспокойство утихало, а затем и вовсе исчезло. Его место заняло желание уничтожить и “поглотить” как можно больше конкурентов. Запоздало в голову пришла мысль, что отныне попадаться ему будут не такие простачки, как первые встреченные им, которых они побеждали в два счета. Будущие противники не будут столь наивны и слабы, а потому стоит как минимум понять, что он может предпринять со своими способностями.       Как и рассказывал Черновод, могуи на горе Тунлу погибали окончательно, а их злоба выступала своеобразным “топливом” для нее. Вэй Усянь же со своей способностью поглощать темную ци, в какой-то степени был конкурентом горы, забирая все себе, взращивая свою мощь. Как ни странно, но после его смерти сила Луанцзан не покинула его меридианы. Хотя, конечно, он не был специалистом в области анатомии гуев. Пока, по крайней мере.       Усянь подумывал создать армию из могуев, которых заставил служить себе посредством темной ци. Во время последней схватки, его слуги напали на троих и почти высосали из них всю энергию, когда темному пришла в голову мысль попробовать сделать из них марионеток. Он приложил к губами флейту и принялся играть привычную мелодию, которую играл не раз и не два будучи живым. Она подчиняла себе трупы, заставляя их действовать в угоду Старейшины Илин. На удивление, у него получилось. Не сразу, пришлось проявить настойчивость, но могуи подчинились.       А теперь, запоздало возникли вопросы: не останутся ли они его конкурентами на горе Тунлу, а главное, что они из себя представляют, как их называть? Лютые могуи? Поборов желание уничтожить их, Усянь решил понаблюдать, как они будут вести себя дальше. Может и правда они будут полезны.       По мере восхождения темный претерпел изменения, хоть и не заметил их, потому как происходило все медленно и постепенно. Он становился более раздражительным, все чаще им овладевали злость, гнев и, порой, ярость. Моменты с шутками почти пропали, и теплота испарилась. Все воспоминания вызывали сплошь злость и гнев. Даже мысли о шицзе вызывали в памяти лишь негативные сцены из жизни. Как, например, злословие о Цзян Яньли ее будущим мужем Цзинь Цзысюанем в Облачных глубинах, ставшее причиной исключения Вэй Усяня из программы обучения там. В то время он был рад этому исходу, ибо нескончаемые правила ордена Гусу Лань выводили и душили его. Сейчас же все, что он помнил об этом инциденте — злость на павлина, посмевшего оскорбить Яньли.       Обычно счастливые воспоминания о жизни в Пристани Лотоса поднимали со дна болота горечи несправедливое отношение Госпожи Юй к нему — ее постоянные придирки, обвинения во всевозможных происшествиях и бедах ордена — при этом напрочь стерев ее попытку защитить Усяня перед Ван Линцзяо, любовницей Вэнь Чао. Сейчас он воспринимал это как попытку показать кто здесь главный, но никак не доброе отношение к себе. А уж ее слова, брошенные мужу в комнате юноши, после событий в пещере Муси, и вовсе вызывали ярость. И вымещал ее Усянь на встречных гуях. Он или отправлял своих слуг растерзать несчастных, или же напускал на них ци ненависти и она сводила их с ума, заставляя причинять себе вред, вплоть до самоубийства.       Но самую большую ярость вызывали воспоминания о Лань Чжане и о его ордене. Усянь все время обучения пытался всеми правдами и неправдами завоевать доверие ледышки, лишь бы тот хоть взглядом его удостоил. А что он? Презрительное фырканье да раздражительное хмыканье. А потом и вовсе жизни учить вздумал, да хотел в Гусу увести, чтобы там за темный путь покарать. Почему он вообще полез защищать этого Ланя? Прав был Цзян Чен, из-за него Пристань Лотоса сожгли.       А этот паршивец, а-Чен? Он, Усянь, ради него пожертвовал свое золотое ядро, три дня и две ночи терпел адскую боль, а что получил взамен? Одни упреки, что спас Вэней, бросил его. А ты не бросил меня? Когда весь мир клял меня, ты хоть слово сказал в мою защиту? Ради своего ордена бросил меня одного.       Ненавижу! Всех их ненавижу!

***

      Он ступил на верхушку кратера вулкана. Все вокруг было покрыто снегом, но холод не ощущался. Возможно потому, что последние дни провел на горе и привык к холоду, а скорее всего потому, что был мертв и холоден уже по самой природе. Зато остро чувствовал тепло и тянулся к нему всем своим существом. Он остался один. Стоило ему с армией мертвых слуг ступить на заснеженную вершину горы, как его мертвецы растворились в воздухе, пополнив собой ряды жертв Медной печи. Данное обстоятельство оставило его полностью равнодушным. В голове лишь пронеслась мысль, что стоит подумать, как теперь одержать победу.       Над кратером лежал туман и ничего не было видно на пару метров вокруг. Зато прекрасно было видно, что творилось внизу. А там бушевало неистовое пламя. Расплавленные камни бурлили, грозясь подняться наверх и излиться на непрошеных гостей. Усянь завороженно смотрел на булькающую магму и ему казалось, что он слышит голоса. Они просили его помочь. Помочь отомстить за них. Предлагали свою помощь. Из-за этого он переживал чувство дежавю. Несколько лет назад подобные голоса так же предлагали ему свою помощь. Единственное, они действовали грубо и прежде предприняли попытку его убить.       - Надо же, а нас довольно много, - раздался громкий голос, казалось бы, звучащий прямо в голове.       Усянь поднял голову и осмотрелся. Туман рассеялся и он разглядел четыре тени вдали, расположившиеся также по краю кратера. Лиц было не увидеть, как нельзя было разглядеть строение тела и рост других могуев. Зато можно было очень отчетливо ощутить чужую агрессию и жажду убийства в чужих душах.       - Эта чертова гора отобрала мой топор, - раздался высокий, но при этом мощный голос слева.       - И мой ятаган, - вторил ему низкий голос напротив.       - Тут не работают всякие штучки. Только собственные сила и ум, - снова раздался голос, что зазвучал первым.       Внезапно поднялся сильный ветер, его порыв рванул вправо, поднял вверх одну из фигур и та вылетела за пределы горы, словно взорвавшийся фейерверк. Гора выплюнула недостойного. Следом за этим небо дрогнуло и колыхнулось, подобно водной глади. Гора закрылась. Теперь четверо оставшихся должны будут побороться за право стать сильнейшим. Раздалось три хлопка и фигуры исчезли. Усянь приподнял бровь.       - Видимо, внутри горы теперь можно использовать Сжатие тысячи ли. Интересно, это что получается, мне придется шататься тут и искать этих лангуев? - раздражение нарастало.       Из глубины снова послышались голоса, темный заклинатель опустил вниз голову, на его губах появилась злобная усмешка.

***

      Хэ Сюань успел сказать, что в случае, если гора тебя выберет и позволит побороться в финальной битве, то предоставит в твое пользование огромные силы. Вот только Усянь не почувствовал никаких сил. Кроме того, он совершенно не владел заклинаниями, кои были доступны его противникам. Взять хотя бы тоже Сжатие тысячи ли. Они, одаренные силами, могли спокойно перемещаться по всей горе в считанные секунды, Усянь же был ограничен лишь быстротой своих ног. Он конечно был быстрее многих живых и даже мертвых, но тягаться с заклинанием? Он не настолько уверен в себе.       - Отдай нам их, - раздался нескладный шепот (слышащийся ором) из глубины горы, - Отдай и мы дадим тебе оружие, защиту, силу… Отдай нам их…       - Да, что вам надо? - раздраженно спросил Усянь оглядываясь.       - Твои воспоминания, - протянул ставший единым голос, звучащий множеством тонов и подтонов, - Тебе они приносят лишь боль, а нам они станут утешением…       - Забирайте, - отмахнулся Усянь, довольный, что наконец-то его перестанут донимать видения прошлого.       Повторять дважды не пришлось. Он почувствовал странную легкость, будто избавился от ненужного груза, при этом совершенно не помня, что за груз это был. Следом темный ощутил, как в его тело вливается сила. Она походила на темную ци обиды и ненависти, что заняла его меридианы на Луанцзан. Но была гораздо мощнее. Он ожидал, что она будет агрессивно настроена, но нет. Она медленно втекала и расползалась по жилам неся сперва тепло, а затем невыносимый жар.       Усянь рухнул на колени, а затем повалился на бок, обхватив себя руками. Жар растекался по телу и казалось, оно сейчас растает. Могуй крутился по снегу, сгребал его руками под себя, в попытках охладиться. Сила горы почти без сопротивления поглотила темную ци курганов смерти и теперь в его нижнем даньтяне пульсировало ядро цвета обсидиана с прожилками из пламени Медной печи. Усянь потерял сознание и не ощутил как огонь угас, а затем лед сковал тело.       Темный пролежал несколько часов. Начавшийся снег покрыл его полностью и сейчас он напоминал заснеженный холм. Внезапно вскочив на ноги, он закричал не своим голосом, поднимаясь вверх над землей. Его тело закружилось и он раскинул руки. Боль в спине, словно ее разрезают мечом, заставила онеметь окоченевшее тело, а затем пара иссиня-черных крыльев распахнулась сзади. Боль мгновенно прекратилась, но Усянь еще некоторое время кричал, теперь уже от шока. Оказывается он поднялся над вершиной на сотню метров и теперь начал падать. Темный обхватил себя руками, а крылья, сложившись, полностью закрыли его, словно кокон. Удар о землю ощутился, как удар о мягкую перину.       Усянь расслабился и перевернулся на спину. Крылья распахнулись и он, повернув голову, принялся рассматривать их. С одной стороны он был невероятно взволнован и если бы был жив, его сердце стучало бы как бешеное. Но с другой — темный был абсолютно спокоен. Легкое удивление пронеслось в голове и все его внимание уже было направлено внутрь себя, на изучение полученного дара. По какой-то причине три духа, бывших при жизни министрами королевства Уюн, изъявили желание служить ему. Сто лет назад они еще были заточены внутри трех гор, способных передвигаться по территории Тунлу. Звались они тогда Старость, Болезнь и Смерть. Сейчас это все, что они помнили, свои настоящие имена они позабыли.       Когда принц Се Лянь вместе со своим супругом Хуа Ченом освободили их, они предполагали, что смогут вернуться в колесо перерождений, обретя покой и забвение. Но все оказалось совершенно не так. Гора не собиралась отпускать своих пленников, ставших первыми ее жертвами, принесенными принцем королевства. Так души трех несчастных вернулись в гору, смешавшись с общим потоком многомиллионных душ, погибших при разрушении Небесного моста. Согласившись принять помощь душ, Усянь получил, наверное, самое мощное оружие, что можно было вообразить.       Два черных крыла Смерть и Болезнь, способные нести огромные тяжести на большие расстояния. При необходимости они превращались в непробиваемый каменный кокон. А так же нескончаемый поток энергии загубленных душ, жаждущих мщения, слившийся воедино с духом Старости. Подобно темной ци она текла по меридианам, по желанию хозяина становясь чем угодно: мечом, бесталанным духом, способным провести разведку, или же заставить другого подчиняться. Больше не было необходимости призывать лютых мертвецов, Старость была способна сражаться с гуем, человеком или божеством.       Эйфория, что захватила Усяня сперва, быстро сошла на нет. Он приказал себе успокоиться и подумать, что его противники тоже получили “подарочки” от горы, а потому расслабиться было бы самым идиотским решением в данной ситуации. Пусть его горячность и была главной движущей силой, но и способность строить планы была ему не чужда. Вызвав несколько духов, он повелел им отправиться на поиски претендентов на звание сильнейшего могуя, а заодно узнать, какой способностью или оружием тот был одарен.

***

      Он провел на горе десять лет. Двух могуев быстро удалось победить, а вот с третьим пришлось долго возиться. Он оказался самым старым из всех, а потому имел огромный опыт за плечами. Как и умений, вкупе со знаниями многочисленных заклинаний. Одно Сжатие тысячи ли доставляло кучу проблем. Стоило тому почувствовать, что победа ускользает из его рук, как он незамедлительно им пользовался и оказывался в каком-нибудь отдаленном уголке Тунлу. И это не считая его умения метать шары огненной лавы.       Крылья, конечно, спасали от огня, но тот научился создавать шар, способный разлететься на множество мелких, самый маленький из которых был размером с искорку. От такой мелочи особого ущерба не будет, даже если и крыльев не было бы. Но все меняется, если эта искорка становится управляемой. Тогда она способна пробраться между зазорами крыльев и опалить, например, волосы. Не раз и не два Усянь чуть не остался лысым, благодаря этим малышкам. Но в основном они целились в глаза. Противнику было не известно, что даже оставшись без них, темный могуй спокойно мог бы ориентироваться в пространстве, благодаря темной ци. Она никуда не делась, просто стала частью Старости, но функции свои была способна выполнять.       В свободное от битв время Усянь проводил опыты, желая узнать на что способен сейчас и чем может ему помочь его приобретенная сила. От прошлых умений не потерялось ничего, он так же был способен управлять мертвыми, превращая их в своих слуг. И темная ци откликалась на зов его флейты. Хотя та, благодаря новым силам, теперь могла оставаться только музыкальным инструментом, услаждающим слух. В каждой последующей битве темный испытывал то или иное умение, что получил от горы. Благодаря этому он не только познавал нового себя, но и оставался загадкой для своего противника.

***

      - Проклятая курица!       Он в который раз использовал Сжатие тысячи ли, и каждый из них этот петух, единственный, кто стоял на пути его становления непревзойденным, оказывался там же. Как ему это удавалось, могуй не имел понятия. Важно, что теперь он потерял свое последнее оставшееся преимущество. Вэй Усянь же клял себя за свою несообразительность, он уже давно мог бы привязать к этому огнеплюю одного из духов и использовать его как маячок.       Эта идея пришла ему буквально накануне, когда он проверял расстояние своего воздействия на духов горы, что решили ему служить. Они слились со Старостью, но когда надо могли отделиться и действовать самостоятельно. Это конечно ослабляло его силу, но увеличивало возможности.       - Было интересно с тобой играться, - ухмылялся Усянь, пытаясь потянуть время.       - Играться? - огнеплюй был в ярости. Этот петух что, не видел в нем соперника?       - Именно, - чем больше злился могуй, тем слабее становились его барьеры.       Раздражая его разговорами, темный послал к нему одного из духов и тот, воспользовавшись отвлеченностью противника, вошел в его тело, расползаясь по его мертвым жилам. Все, что требовалось Усяню — подобраться как можно ближе, на расстояние вытянутой руки. А там… Неважно: человек, гуй, могуй — он высосет энергию, освобождая и разрушая.       - Как? - выдавил из себя могуй, со страхом смотря в алые, горящие огнем глаза, не в силах пошевелиться.       - При жизни я был темным заклинателем — это моя рутина, - хладнокровно ответил Усянь.       Его рука лежала на голове огнеплюя. Оттуда выходила черная субстанция, обвивалась вокруг руки темного и ползла к его телу, обнимая за шею, скользя по торсу, заползая между складок его одежды и впитываясь в его тело. Совершенно ненужные визуальные эффекты, но желание покрасоваться не покинуло Усяня и после смерти, только обрело мрачные стороны. Как только опустошенное тело могуя упало на землю, Усянь ощутил, как его сила присоединилась к нему. Он щелкнул пальцами и на ладони появился огненный шар из лавы.       - Как жаль, что я не умел так раньше, - посетовал темный, глядя на шар. По воздуху прошла волна вибрации, шедшей сверху. Он поднял голову и понял, что сдерживающий барьер снят, - Пора нанести визит брату Сюаню, соскучился я по острой курочке.       За спиной раскрылись огромные черные крылья и он взмыл вверх.