***
- Используй свои самые сильные стороны, у каждого они есть. Я, например, пожирал мелких демонов. Их способности и умения переходили ко мне, - бубнил тихо Сюань, уже с трудом перебирая ногами, - Когда попадешь на саму гору, гуи станут попадаться сильнее. И чем выше подниматься, тем сильнее противники. Советую тебе принести жертву, чтобы получить оружие, способное тебе помочь в битве. Хуа Чен, например, пожертвовал глаз, чтобы получить свой ятаган. Усянь вскинул голову на могуя, услышав знакомое имя, но сдержал любопытство. Сейчас главное информация. Если выживет, спросит обязательно. Ему еще очень хотелось узнать, а приносил ли жертву сам Сюань, но опять же сдержался, посчитав эту информацию довольно личной. Да и, на первый взгляд, все конечности и органы у могуя на месте. - Жерло Тунлу — место жертвоприношения тысячи человек. Безликий Бай сбрасывал туда свои негативные эмоции и желания, свою тьму. И теперь “медная печь” жаждет постоянных ее возлияний, если судить по тому, что она пробудилась без его вмешательства. Не соглашайся на предложения других призраков объединить силы, чтобы покорить “печь”. Если все же согласишься, будь осторожен — тебя предадут в самый неподходящий момент, или если найдут союзника сильнее. В любом случае будь осторожен. Хотя что это я? Сдохнешь, и никто не будет меня объедать, - зловеще хохотнул Черновод и сдался на волю сна, повиснув на Усяне безвольной тряпкой. - Вот наглец! А ну как брошу тебя прямо тут, - возмутился тот, но при этом продолжил тащить нового знакомого.***
“Почему я такой идиот, оставил пиратов на Южном море?” - думал Усянь, наконец осознав каким тупицей он был. Стоп, а почему он об этом думает? Он же не собирался биться, потому и оставил мертвецов, без надобности они ему. Откуда это желание взобраться на вершину горы? Погодите-ка… Все-таки действует на него зов Тунлу. "Ненавязчиво, но действует", — понял Усянь, когда оторвал флейту от губ, сидя на нижней ветке тополя на окраине леса. Только что он сыграл призыв, и теперь, если в округе есть живые мертвецы, они откликнуться и явятся на это самое место. - Ну что ж, придется драться, - тихо резюмировал Усянь, закрывая глаза и откидываясь на ствол дерева, погружаясь в размышления. Через несколько часов шум чьих-то шагов и шуршание сухих листьев выдернул его из оков сна. Кто тут говорил, что демонам не надо спать? - Надо же, пришли. Честно сказать не особо верилось, что тут кто-то найдется, - зевая и потягиваясь, темный заклинатель посматривал вниз. Три оживших трупа бродили вокруг дерева, периодически наталкиваясь друг на друга. Усянь спрыгнул с дерева и скомандовал: “Стоять!”. Когда призванные мертвецы застыли, он присел и опустил к земле голову, словно прислушиваясь к шуму травы. На самом деле гуй и правда прислушивался, только к тому не приближается ли кто-то из мертвецов еще. Судя по тишине, поблизости были только эти трое. Темный заклинатель встал напротив призванных тварей и сложив на груди руки, принялся рассматривать своих новых слуг. Двое мужчин и одна женщина. Она, судя по виду, самая свежая, умерла не так давно, может, дня два назад. Усяня заинтересовал шарф на ее шее. Желая подтвердить свое предположение, он подошел ближе и развязал его. Так и есть — на шее явная полоса от веревки. Самоубийца. Он задрал ей рукава и обнаружил на руках старые и новые синяки и ссадины. Гнев проснулся как по щелчку пальцев, разгораясь по мере того, как Усянь всматривался в синяки и полосу на шее. - Не хочешь ли отомстить обидчику, милая госпожа? - спросил Усянь у нежити почти ласково, прикладывая руку к ее лбу. Волна воспоминаний рванула ему в голову. Кун Нуо, так ее звали. Ее рано выдали замуж, а если быть точнее продали будущему мужу. Семья была многодетная, а жених состоятельный, из соседней деревни. Он предлагал огромную сумму и несколько голов коз и коров в придачу. Родители не смогли отказаться, кормить малолетних детей как-то надо было. И ничего, что Нуо и сама была еще ребенком, ей только исполнилось тринадцать. Жених, наплевав на закон разрешающий браки девочкам с четырнадцати лет, заплатив огромную взятку, получил таки разрешение. Первые несколько лет были довольно сносными и муж хорошо относился к жене. Все изменилось, после рождения ребенка, который, к несчастью, не выжил. Мужчина возненавидел изменившееся тело жены и принялся всячески над ней издеваться, а потом и вовсе избивать. Через некоторое время он привел в дом новую жену — молодую девочку пятнадцати лет. Кун Нуо надеялась обрести в ее лице подругу, но та оказалась не менее жестокой, чем супруг. Они вместе принялись обижать бедную женщину. Пока та не решилась свести счеты с жизнью. Судя по тому, что тело женщины было полно темной ци обиды и ненависти, она очень хотела отомстить и, вероятно, он отвлек ее от этого. - Пошли, милая. Долги оплачиваются деньгами, а за чужую смерть платят жизнью. Все за мной, - Усянь развернулся и направился вглубь леса откуда пришли мертвецы. Ему не надо было спрашивать где жила Кун Нуо, пока была жива, ее ци вела его словно компас. Он шел по ее “запаху”, пока тот не развеялся с первыми лучами солнца. К нужному месту они добрались засветло, и так как сила нежити наиболее высока ночью, Усянь приказал всем им спрятаться в кустах и отдыхать, а сам закрыл место от хищников и направился в бывший дом своей слуги. Не показываясь, он обошел имение, стащил с кухни порцию риса с тушеным мясом и овощами, а из погреба кувшин с вином. Следуя воспоминаниям мертвой женщины, безошибочно нашел комнату, что служила ей спальней и улегся на постель, изредка опрокидывая в себя кувшин. Вскорости со двора донесся крик ужаса, а после дом и все имение превратилось в пчелиный улей. Тело госпожи, три дня назад испустившей дух - исчезло. Усянь хихикнул и отправился прочь, в близлежащую деревню. - Вот о чем жалею, отдав этому неблагодарному шиди золотое ядро, так это о потерянной возможности летать на мече, - бурчал темный заклинатель себе под нос, пока топал через рисовое поле. Одна радость — он не мог погружаться в вязкую землю, - Сейчас бы встал на Суйбянь, и уже на том краю. В деревне он посетил родительский дом Кун, встретивший его детскими криками и запахом вареного риса. Хозяйка стирала во дворе одежду, хозяина было не видно. Вероятно, работал в поле, что находилось с другой стороны деревни. Ничего не говорило о том, что кто-то из детей умер несколько дней назад. Интересно, а им вообще сообщили? Стоило об этом задуматься, как соседка, проходящая мимо дома, спросила госпожу Кун о дне, на который назначили похороны ее дочери. И та, совершенно без какого-либо оттенка печали, ответила, что пока еще им не сообщили об этом. Судя по тону, Усянь сомневался, что кто-то вообще посетит их. Продав дочь, они разорвали с ней все родственные и эмоциональные связи. С трудом подавив желание навредить и им, темный заклинатель, скрежеща зубами, отправился обратно, чтобы, не дай Будда, не натворить чего. Возвращаться в дом мужа Кун Нуо он не стал, сразу направился в лес. Там, устроившись на ветке дерева, стоящего рядом с местом, где схоронились его мертвые слуги, погрузился в размышления. Обдумывая стратегию покорения “медной печи”. Стоило тьме накрыть землю, Усянь отпустил мертвеца вершить свою месть. Сперва он хотел пойти тоже, но не сейчас. Задремав под щебетание птиц и шум леса, он увидел сон (а могут ли гуи вообще видеть сны?), в котором заново пережил радостные моменты своего детства и юношества в Юнмэне. Игры и шалости с Цзян Ченом, охота на фазанов, ловля водяных гулей, суп со свиными ребрышками и корнем лотоса, сваренный заботливыми руками шицзе. А закончился он образом Цзян Яньли, лежащей на руках своего брата, с кровоточащей раной в груди и улыбкой на губах. Вопреки ожиданиям, вместо гнева им завладела смертельная тоска. Ему казалось, если бы он мог умереть, то уже сделал бы это. Оперевшись на дерево, сложив руки на груди, он смотрел на имение, куда направилась Кун Нуо. Судя по крикам ужаса, а затем и боли, она добралась туда и принялась вершить правосудие. Грустно улыбнувшись, он вытащил из-за пояса флейту и заиграл тоскливую мелодию. Оставшиеся два мертвеца принялись суетиться, издавая горловые звуки. С каждой нотой в памяти Усяня всплывали воспоминания его жизни. Счастливые сменялись горестными: первая встреча с Лань Чжанем в Облачных глубинах; другая, после его возвращения с курганов смерти, когда они впервые направили оружие друг против друга; ночь, когда Вэни сожгли Пристань Лотоса; плачущий Цзян Чен, душащий его в зарослях травы. День, когда его поймал Вэнь Чжао, и избитого, изувеченного, сбросил на Луанцзан. Боль от принятия энергии ненависти, царящей там, бесконечные голоса, молящие о справедливости и мести, требующие стать их орудием, возмездием.***
Чем ближе он подходил к горе, тем больше воспоминаний выуживалось из памяти и тем чаще они несли с собой тоску, боль и печаль. Это превращало его в тряпку, лишая воли и желания биться. Он был не в силах противиться зову Тунлу. На его счастье, по дороге им никто не попался. Но это упадническое настроение длилось ровно до тех пор пока на его пути не встали три гуя, двое из которых были ранга жестоких и один злой. Посчитав, что втроем одолеют одного свирепого, они окружили Усяня и, размахивая оружием, двинулись в его сторону. - А вот это вы вовремя, - ухмыльнулся темный, щелкнув пальцами. Из-за негнущихся суставов мертвые слуги заметно отстали от Усяня, но, получив от него команду, с невероятной скоростью кинулись на противников. Гуи умудрились заполучить тела, поэтому лютые мертвецы вцепившись мертвой хваткой в не ожидающих нападения призраков, впились в их тела зубами, отрывая куски мяса. Один из жестоких, скинув с себя тварь, с диким криком и проклятиями бросился на Усяня, махая дубиной. Тот увернулся. Гуй оказался хорошим бойцом и, быстро развернувшись, напал снова, но этот удар темный отбил флейтой. Пользуясь заминкой, он шлепнул ладонь на лоб гуя и со злорадной ухмылкой наблюдал, как тот дергался, а темная ци покидая его тело, обволакивала свирепого.