I'm wondering why do all the monsters come out at night? Why do we sleep where we want to hide? Why do I run back to you, like I don't mind if you fuck up my life? Why am I a sucker for all your lies?
Strung out like laundry on every line Why do I come back to you, like I don't mind if you fuck up my life? Thinkin' about you, you're in my head Even without you, I still feel dead
Why do I run back to you, like I don't mind if you fuck up my life? Dead, thinking about you, you're in my head Even without you, I still feel dead Why do I run back to you, like I don't mind if you fuck up my life?
Интересно, почему все монстры выходят ночью? Почему мы спим, когда хотим спрятаться? Почему я возвращаюсь к тебе, словно мне все равно, что ты похерил мне жизнь?
Почему я так падок на твою ложь? Тянусь как белье на веревках. Почему я возвращаюсь к тебе, словно мне все равно, что ты похерил мне жизнь?
Думаю о тебе, ты в моей голове, Даже без тебя я все-равно чувствую себя мертвым, Почему я возвращаюсь к тебе, словно мне все равно, что ты похерил мне жизнь? Я мертвец, думаю о тебе, ты в моей голове, Даже без тебя я все-равно чувствую себя мертвым, Почему я возвращаюсь к тебе, словно мне все равно, что ты похерил мне жизнь?
All Time Low — Monsters
Из груди вырвался звук, похожий на всхлип. Фуго, по правде сказать, был крайне обозлён тем фактом, что его, человека с IQ в 152 балла, собирались отыметь на столе как шлюху. Джорно, почувствовав агрессивный настрой партнёра, не пытался его целовать, чтобы его не покусали. Паннакотта снова дёрнул руками, но стенд удерживал их крепко, словно кандалы. Он уставился в потолок и старался игнорировать происходящее. Игнорировать поцелуи по всему телу. Игнорировать тёплые руки на своей коже. Игнорировать пальцы, сжимающие соски. Но ему было далеко до индийских йогинов, которые могли ходить по горячим углям, лежать на гвоздях или усилием воли замедлять частоту биения сердца. Босс будто бы насмехался над его усилиями притворяться безразличным. Он положил руку на промежность и стал поглаживать твердеющую эрекцию. Парень непроизвольно двинул бёдрами, прижимаясь ноющим членом о ласковые пальцы. — Ты ведёшь себя так, словно тебя насилуют. Ему хотелось сказать что-нибудь резкое, но он боялся даже открыть рот, чтобы из него не вырвался постыдный стон. Джованна обещал не делать больно, но у него были и другие способы помучить парня. Он расстегнул ремень и ширинку, отодвинул ткань стрингов в сторону. Я Будда, я Будда, я сижу на берегу озера и созерцаю гладь воды. Влажная мягкость рта сомкнулась вокруг головки. Паннакотта захныкал и дёргал ногами, желая не то сбросить с себя, не то толкнуться в податливый рот. — Пожалуйста, прекрати! — Джорно в ответ стал лизать его как мороженое. Слишком большая сенсорная нагрузка обвалилась на Фуго, но он не застонал — никак не хотел показывать, что ему это нравится. Блондин отстраняется и издевательски чмокает в живот. Фуго больше всего ненавидел, когда он так делает — за секунду до оргазма губы прекращали стимуляцию, заставляя пылать низ живота. — Я прекратил, как ты и хотел, — и похлопал по ягодице. Паннакотта раздражённо запрокидывает голову, ударяясь затылком об стол. Джованна хватает парня за голень, прежде чем снять ботинок — его до этого несколько раз пытались лягнуть. Раздевать сопротивляющегося человека — такое себе удовольствие. — Ну и что ты брыкаешься? Ты же просто оттягиваешь неизбежное. Холодная смазка льётся между ног. От возбуждения мучительно тянуло живот, отчего было откровенно наплевать, что творится сейчас в его заднице. Скользкие пальцы медленно растягивали его нутро, а затем с осторожностью покинули. — Смотри, — Дон показывает презерватив и разрывает упаковку. Ему было проще исполнить это пожелание, ведь в противном случае Фуго кусался, яростно боролся и орал как бешеный. Затем снял пиджак. Бережное отношение к ресурсам — прежде всего. Тот факт, что Джорно не хотел ради одного траха портить вещь, сшитой на заказ у кутюрье, почему-то разозлил его. Впрочем, на данный момент он был всем недоволен. Стенд отпустил руки, и Джорно тут же обнял партнёра за талию, приподнимая. Тот был вынужден лишь цепляться за чужие плечи и стонать — сдерживаться уже не имело смысла, — Джованне в ухо, надеясь, что он оглохнет, но ему, видать, это не приносило особого неудобства. Кончая, он краем глаза увидел, как кто-то заглянул в кабинет, но тут же поспешно закрыл дверь. Беатрис. Она — одна из немногих, кто имел право заходить в кабинет без стука и это неспроста. Она — непривлекательная девушка с жутковатым стендом. Можно сказать, что не бывает некрасивых людей — бывает недостаточно косметики, но в её случае не помог бы даже толстый слой штукатурки. Несмотря на невзрачную внешность и грубоватый характер, люди всегда доверяли ей. — Всем нравится, когда им сопереживают, — объясняла она это несоответствие. И чтобы не спятить от эмоциональной перегрузки, приближённая отключила собственные чувства. Так что шанс того, что она пустит слухи равен нулю. Кажется, её вообще ничто никогда не волнует. Беатрис стала работать на Пассионе. Её должность была не то психолога, не то палача. Не в смысле казни приговорённых, а в смысле пыток: она могла либо указать на слабое место человека и тем самым указать способ заставить его сотрудничать, либо заставить почувствовать хтонический ужас от стенда Apocalyptica. Джорно понял, что у него посетитель. Вот только парень очень устал и при всём желании не смог бы сползти со стола и самостоятельно одеться. Босс подхватил обмякшее тело на руки и унёс в спальню — он нередко ночевал в ней, засиживаясь на работе допоздна. Поцелуи — ещё одна вещь, которую ненавидел Фуго. Джорно никак не мог убедить его целоваться по своему желанию. Но сейчас парень был обессилен и беззащитен, потому Дон и воспользовался этим. Паннакотта чувствовал, что вот-вот заплачет, но, на его счастье, гангстер всё-таки оставил партнёра в покое. На этот раз.***
Парень сообщил, что вскоре к ним прибудет важный гость. Паннакотта сидел в ожидании, ему было очень любопытно, но он не лез с расспросами, решив, что сам узнает всё что нужно при личной встрече. В кабинет вошли двое мужчин, и он тут же отметил сходство Джованны с одним из незнакомцев: светлые глаза, белая словно фарфор кожа, похожие черты лица; кроме того, оба явно питали страсть к уходу за своим внешним видом и к модной одежде. Было лишь одно-единственное отличие — цвет волос. Его спутник же был полной противоположностью: бандитский видок, да и шрамы пересекали все лицо, прямо как у Шейлы И. — Значит, вы тот самый Джорно Джованна? — гость прошёлся по кабинету и сел напротив босса. — А вы, стало быть, Хигашиката Джоске? — оба изучали друг друга. Интеллектуал отметил, что они разговаривают на японском. Однако Джованна допускал небольшие ошибки в речи, словно давным-давно не практиковался в этом языке. Но откуда он мог знать японский? Спустя некоторое время его окликнули: — Фуго, — дон окинул нечитаемым взглядом любовника, — знакомься, это — мой дальний родственник Хигашиката Джоске и его товарищ — Ниджимура Окуясу. «У него есть родня?!» — впрочем, Паннакотта решил промолчать — ему скажут только то, что сочтут нужным. — Эй, это же ты умыкнул чемодан у Коичи? — встрял в разговор шрамолицый. «Отличное начало…» — подумал наблюдатель, но сделал вид, что ничего не происходит. — Это не то, чем стоило бы хвастаться, — Джорно не изменился в лице, по-прежнему беззаботно улыбаясь, — но он оказался настолько любезен, что спас мне жизнь, когда мне пришлось бороться со стендом автоматического действия. — Это, — босс кивком указал на парня в стороне, — Паннакотта Фуго, мой советник и, с этого момента, помощник в вашем задании. Мужчины пожали друг другу руки, и Джоске договорился с парнем о месте и времени встречи.***
— Джорно — внебрачный сын Дио, — Хигашиката закончил рассказывать сложную историю взаимоотношений семей Брандо и Джостаров. — Если честно, у меня кулаки чешутся заехать ему по роже. Он какой-то мутный, — сказал гопник. — Окуясу, у тебя кулаки всегда чешутся, — хмыкнул товарищ. Паннакотта не слишком удивился тому, что отношения между Джорно и его кровной линией, мягко сказать, не были доверительными. Если бы кто-то сказал блондину, когда тот трясся в лихорадке в прибежище для бедняков, что его будет заботить то, что босс не желает делиться с ним своим прошлым, он бы подумал, что над ним просто издеваются. Но факт оставался фактом — было чертовски обидно. «Ты чуть не сдох от тяжёлой болезни, а сейчас тебе обидно из-за того, что босс относится к тебе как к шлюхе?». Беатрис говорила ему: «Ты живой? Живой! Вот и веди себя как живой: жалуйся на плохую погоду, на то, что ботинки жмут, злись на официанта, когда тот принесёт недоваренные макароны!». Фуго снова взглянул на гостя. Может у них с Джованной и текла общая кровь, но они всё равно отличались. Если первый был всегда себе на уме, то у Джоске, напротив, все эмоции читались ясно. Если злится — то хмурит брови и сжимает челюсти, если весел — улыбается во весь рот. — Чего уставился? — спросил он, увидев, что новый знакомый таращится на него. — Ты симпатичный, — не подумав, брякнул он и тут же смутился. Хигашиката удивлённо уставился на собеседника, заученным движением нервно поправляя свою причёску. Неловкая пауза затягивалась. — Слушай, ты не знаешь приличное место, где можно пообедать? Жрать охота, прямо невмоготу! — Ниджимура как всегда в своём репертуаре, но на этот раз парни были только рады его бесцеремонности.