Дуновение ветра сквозь приоткрытое окно ласкает оголённые участки кожи на шее, руках и плечах, вызывая щекочущее чувство через сон. Омега ворочается и тянется, сладко причмокнув губами. Сон был наградой за все усилия на отработке вчерашним днём. Тело ощущается отдохнувшим и полным сил, голова чиста и мысли не атакуют роем пчёл. От души зевнув, Хан открывает глаза, перекатываясь на бок, и нос к носу сталкиваясь с мирно спящим альфой. Задержав дыхание и замерев, не ожидая такого поворота, Джисон силится вспомнить, как оказался с альфой в одной постели…голым? Рука медленно поднимает одеяло и — хвала Верховным — трусы на месте. Фух. Вернув взор на Минхо, Джисон удобнее укладывается на подушке, стараясь не разбудить, и под шумок рассматривает черты лица Ли.
Прямой нос, пушистые ресницы, пухлые губы, гладкая и даже на вид мягкая кожа, а одну из щёчек смешливо подпирают ладошки, сложенные вместе. Минхо посапывает, приоткрыв рот, и выглядит до того умиротворённо, что сердце сжимается от такой картины. Волосы щекочут лоб старшего и Джисон, сам не замечая, протягивает руку, чтобы сдвинуть пряди. Не сдержавшись, зачёсывает волосы, наслаждаясь мягкостью, и нежно массирует кожу головы. Минхо шевелится от прикосновений, и распахивает глаза, уставившись на омегу.
— Хан, — скрипуче и еле слышно раздаётся рядом.
— М, — Джисон тепло улыбается и спускает руку на скулу альфы, но тот поднимается с подушки, обеспокоенно бегая взглядом по лицу младшего.
— Ты в порядке? — тревога сквозит в голосе, и Хан хмурится озадачено.
— Да? — хохотнув на выдохе. — Ты чего?
— Помнишь вчерашнюю тренировку? — настораживаясь.
— Конечно,
вау, — перекатываясь на спину и натягивая одеяло до подбородка. — Это было нечто удивительное!
Ли ошеломлённо хлопает глазами.
— Никогда такого не испытывал. Сходим ещё сегодня, после работы? Хочу побеседовать с твоим папой, — с искренней надеждой глядя в глаза.
Минхо смотрит на омегу, как на умалишённого, того гляди ломанётся звонить в психушку.
— Ты чего, Минхо? — Джисон не понимает, почему Ли такой напряжённый и строит такое загруженное лицо, гладя на него. — Где моя рубашка? — омега оглядывается, выцепляя футболку Минхо на стуле и бросая Ли. — Глазуки прикрой.
Минхо, поняв намерение Хана, закрывает глаза и позволяет тому одеться. Альфа всё ещё наблюдает за омегой, когда тот, скрыв своё тело под одеждой Ли, шествует к кухне, беспардонно заглядывая в холодильник и выуживая питьевой йогурт. Младший открывает полезность и подходит к окну, замечая, что из окна комнаты и правда видно вход в Училище, где, когда-то давно, Джисон впервые ощутил себя на своём месте. Удивительно.
— Ты знал, что видел меня в мой первый день тут? — спрашивает Хан, оборачиваясь на Минхо, что не сдвинулся и на миллиметр до этого момента.
— Нет… то есть да. Позже понял, что это ты, — заторможено звучит в ответ.
Джисон вздыхает и садится к Ли.
— Что такое, Минхо? — склоняя голову от плеча к плечу и вытягивая губы, звучит с нотками волнения и интереса.
— Ты так просто относишься к тому, что с тобой вчера провернул Чонсок? — почти возмущённо, до взлетевших бровей к волосам у омеги.
— Должен иначе?
Минхо задыхается собственным негодованием. Он чуть не поседел, пока нёсся с Ханом к себе в комнату, чтобы укрыть, защитить от своих временами отбитых родственников, позвал медиков, чтобы они восстановили баланс сил омеги, а тот будто просто побеседовал с ними вчера!
— Так, давай я тебе лучше расскажу, как ощущал себя вчера, а потом ты, м?
Видя явное замешательство с примесью развивающейся истерики, Хан спокойно поведал всё, решив не утаивать подробности и про боль тоже. Минхо, плюсом в его карму, спокойно слушал и не перебивал. Только пыхтел натужено временами на особо неприятных моментах. Джисон действительно не злится на родителей Минхо, и даже благодарен, что ему впервые показали магию такого уровня столь обученные маги. Чонсок показался омеге странным, не от мира сего, но, тем не менее, потрясающим маговеком, который притягивает к себе своей неординарностью и загадочностью.
Минхо же едва не зубами скрипел, по мере рассказа, и силился держать себя в руках, чтобы тотчас не сорваться и высказать всё своим предкам. Папа не удивил, а на отца было возложено столько надежд!
— Только я не очень понимаю, как это всё связано с нашим обучением контролю, но согласен на всё, если меня это чему-то научит, — воодушевлённо заканчивает Джисон.
А Минхо на секунду сомневается, что его омега адекватный.
— Твоя очередь, — Джисон подкладывает подушку под спину, и умещает руки на ногах, приготовившись внимательно слушать.
— Я тебя не понимаю… Ты так просто относишься к случившемуся, даже не подозревая, что с тобой произошло на самом деле… — грудь сдавливает осознание того,
чем могло закончиться вчерашнее. Альфа сползает с кровати, схватившись за футболку в районе сердца и скривившись от прострелившей боли в боку.
— Мин…
— Нет!
Джисон пугается и одёргивает руку, тянувшуюся к альфе от тона, с которым прозвучал отказ. Холодный, дрожащий, но твёрдый. Никогда прежде (отбросив ссору) Минхо так не говорил с омегой.
— Прости… — надломлено шепчет и поворачивается к Джисону, стеклянными глазами глядя, словно в душу.
Омега подзывает ближе, оказываясь в тисках рук альфы, окольцевавших талию, до перекрытия дыхания, а голова старшего прижимается к животу. Минхо подтягивает ноги ближе, и судорожно дышит, комкая футболку на Хане. Джисон не до конца осознаёт реакцию Ли, но улавливает, что нужна тишина и прикосновения, убаюкивающие своей теплотой и дарящие ощущение безопасности. Понимание, что
с ними всё хорошо. Поэтому руки осторожно ложатся на плечи, плавно спускаясь по спине к пояснице, чтобы вновь подняться и провести по голове старшего. Тот жмётся слепым котёнком ближе, иногда целуя живот и рёбра сквозь ткань, вдыхает аромат Джисона до ломоты в лёгких и жмурится, до бликов под веками.
—
Я рядом, — шелестом первой осенней листвы звучит над головой и феромоны, цвета весенней зелени, появляются над Ли, подпрыгивая в воздухе и окружая тело альфы. Омега застывает и поглаживания прекращаются. Ошеломлённый таким поведением собственных феромонов, он роняет тихое:
«вау», отвлекая Минхо от себя. Альфа поднимает голову, понимая, что удивило омегу и по-доброму усмехается.
— Защищаешь или успокаиваешь? — заискивающе бросает Минхо, впитывая яркие эмоции Хана.
— Что? — опуская взгляд на Ли.
— Феромоны появляются в момент эмоционального всплеска, — поясняет альфа, — что ты чувствуешь?
Хан задумывается, наблюдая за крупицами, витающими в воздухе. Его удивила и обеспокоила реакция Минхо на вчерашнее. Испуг и тревога, чётко читающиеся в дрожащих руках, прерывающемся дыхании и, наконец, в том, как он схватился за сердце, а потом кинулся в объятия, могут говорить о сильном стрессе, что бушует внутри Ли. Внутри Джисона в свою очередь это вызвало желание помочь, успокоить и поддержать. Сердце в тиски сжимается, глядя на такое состояние альфы.
— Меня встревожила твоя реакция, — отстранённо, будто ещё пребывая в своих думах, шелестит омега.
Минхо лишь улыбается, возвращая голову на живот омеги и вновь прижимаясь ближе. Как можно ближе к младшему, чувствуя его тепло, руки на своём теле, дыхание, запах, что дарит покой и умиротворение. Сердцебиение постепенно успокаивается, и Минхо приходит в себя, возвращая способность думать рационально и анализировать. Хан
поддержал, а не посмеялся или вовсе не счёл не серьёзными переживания Минхо, он
принял их.
Альфа и омега некоторое время просто обнимаются, каждый думая о своём и общем одновременно. Каждый осмысляет случившееся и своё отношение к этому. Джисон всё ещё плохо понимает реакцию Минхо, но решил, что правильнее будет просто быть рядом и позволить Ли успокоиться в своих объятиях, подставить своё плечо, а с остальным он разберётся позже.
— Расскажи мне что-нибудь о своём прошлом, — спустя, кажется, часы молчания просит Ли, утыкаясь в нижнюю часть живота Джисона. Хан вздрагивает, то ли от голоса, то ли от неловкости в связи с положением альфы.
— Кхм, чуть выше, Минхо, прошу, — немного ёрзая, пищит Хан и Ли легко исполняет просьбу, укладываясь ухом на грудь и всё ещё держа в кольце рук омегу. — И только после того, как ты покажешь мне, что с твоим боком, — самым строгим тоном, на который способен. Минхо усмехается с вида омеги, и покорно демонстрирует ссадины и синяк на рёбрах. Спешит заверить ахнувшего Джисона, что всё в порядке, но достаёт аптечку под требующим взглядом младшего.
После обработки ран они вновь ложатся на постель и альфа, уложив свою голову на прежнее место, обвивает того руками и ногами, слушает ровное сердцебиение и тихий рассказ Джисона о своём детстве и выкрутасах, что он выкидывал, сводя с ума родителей. Тихий голос и истории отвлекают и веселят альфу, что постепенно сползает с Хана и они оба укладываются на бок. Минхо легко закидывает ногу омеги себе на талию, двигая того ближе, тычась в ярёмную впадину и щекоча волосами и дыханием кожу младшего. Смешки и возня в кровати пеплом по ветру развевают тяжёлые думы и стирают внешний мир. Они вдвоём, ведут разговоры о разном, сходясь во мнениях, что любят есть по утрам — от каши, до одного лишь кофе — споря на счёт лучшего времени для учёбы. Постепенно темы сменяют друг друга, а время идёт и совсем незаметно они касаются темы отношений, и как каждый из них видит дальнейшее будущее для себя и их пары.
— Я люблю прикосновения, чувство тепла от кожи другого человека, но не позволял ранее с кем-то
настолько сближаться, разве что отец и…папа, — вздохнув так тяжело, будто смиряется с безвыходным положением.
— Я тоже люблю прикосновения, а ещё разговоры. Знаешь, когда делятся с тобой своими переживаниями. Мы с Хёнджином часто разговариваем, — ответно признаётся Хан, и оба улыбаются друг другу, утопая добровольно в глазах напротив.
— Я не могу пообещать тебе безоблачного и гарантированно счастливого будущего вместе, но хочу сказать:
спасибо тебе, Джи, за всё, — откровенно делится своими мыслями.
Джисон смущённо поджимает губы, стуча в дурашливом настроении по спине несносного альфы, что творит совершенно не законные вещи с его сердцем. Сколько можно! Прошло же всего…
— Чёрт! — Джисон подрывается на месте, вертясь в поисках телефона или часов. — Минхо, наказание! — с подступающей паникой во взгляде.
— Вот бля…
Оба вынеслись из комнаты подобно урагану, и со всех ног помчались к амбару. Кровь в ушах стучала, грозясь вырваться наружу и утопить в своём потоке. Лёгкие горели, словно ты глотнул раскалённого железа, а мышцы почти отказали. Когда они добрались до места назначения, возле дверей стоял недовольный мистер Вико̀с, крутя ключом в руках.
— Простите, простите, мистер Вико̀с! Больше не повторится, — на ходу извиняется Хан, размахивая руками в попытке охладиться.
— Хан Джисон, — строго отчитывает преподаватель, — следующее опоздание приведёт к увеличению срока отбывания наказания. Приступайте, — впихивая ключ в руки омеги, мужчина удаляется, оставляя работу на парней.
Джисон провожает взглядом фигуру учителя, и прыскает со смеху.
— Успели, — открывая замок и входя внутрь.
Работы предстоит много, но вместе с Минхо, после их душевных разговоров в течение часа, настроение боевое, и горы свернуть не жалко.
— Погнали, спорим я смогу сделать больше твоего? — смотря с вызовом на омегу, бросает Ли.
— Погнали, — принимая вызов и бросаясь в работу с головой.
Они смеялись, бросаясь сеном друг в друга.
Они болтали, в перерывах вкушая сэндвичи — любезно доставленные мистером Вико̀сом — и глотая воду, обливая друг друга в шутку.
Они помогали друг другу, когда на Хана почти рухнула «стена» из гипсокартона, а Ли вовремя оказался рядом, подхватывая омегу за талию, закрывая собой, и принимая удар на свою спину. Джисон испугался, и сердце забилось вдвое быстрее положенного, от понимания, что сберегли, не дали ушибиться, а после заботливо стряхнули мелкий мусор с волос, мягко улыбаясь и причитая о неуклюжести. Джисон долго гладил спину Минхо, приговаривая свои, выдуманные заклинания для заживления.
Они ругались, постепенно приходя к компромиссу и вместе выполняя работу.
— Что значит, я омега и не могу этим заняться?! — Джисон глазами молнии метает в альфу, что не даёт установить тяжёлую балку, в качестве перегородки для загонов магоживности.
— Джисон, я справлюсь сам, ты и так устал, — терпеливо доносит Ли.
— Ты
не это вякнул две минуты назад!
Хан всё-таки хватается за другой конец балки, помогая Минхо и вместе действительно проще. Альфа потом благодарил, зажимая в углу и терзая чужие губы в поцелуях под аккомпанемент вздохов Хана.
Они говорили. Много говорили о своём детстве, интересах (помимо учёбы), выясняли предпочтения.
— Боюсь высоты, — показательно передёрнувшись, оповещает Ли.
— Терпеть ненавижу пауков. А ещё у меня никогда не было животных. Папе было лень за ними присматривать, а отец много работал, — вздыхает омега.
— У моего дяди, отца Феликса, кошачья ферма, — гордо улыбаясь и ловя на себе вспыхнувший мольбой взгляд. — Свожу тебя однажды туда, — с важной усмешкой. —
Обещаю, — намекающе глядя в глаза и поглаживая руку омеги в своей.
«Обещаю» — негласно становится традицией между ними, что твёрдо даёт понять, что обещанное будет выполнено, и к просьбе относятся со всей серьёзность.
Они шумели. Много. До замечаний со стороны преподавателя физкультуры, что вёл занятие кружка по стрельбе из лука неподалёку от амбара.
Они дурачились и Минхо таскал на своей спине, плече и руках визжащего и хохочущего Хана. Улыбка омеги была до боли искренней и радостной. Он весь сиял счастьем и это грело душу Ли.
Возможно, они действительно справятся.
Вместе.
§
Проигнорировав все сроки выполнения работ, омега и альфа выходят из амбара, когда стемнело. Сторож, что хранит все ключи у себя, сам пришёл за ними, не дождавшись младших и пожурив их за задержку. Но двое были слишком довольны совместно проведённым временем, чтобы задумываться о поведении.
Хан медленно брёл за руку с Ли в сторону своего общежития, размышляя о проведённом времени и отмечая, что не представляет больше своей жизни без Ли. Он был везде: рядом, в мыслях, во снах и
в сердце. Тот, кого ещё недавно он ненавидел, и чью ухмылочку победоносца хотел стереть с лица, завладел всем вниманием совершенно в другом ключе. Теперь он
влюблён и ухмылочку стереть хочется, разве что поцелуем. Он глупо улыбался, как в самых сопливых сериалах, ежесекундно хотел касаться, говорить и слушать, делиться и получать в ответ, изучать и погружаться всё глубже в душу альфы. Проникая под кожу и пуская в сердце корни.
— Ты сегодня молодец, квоккс, — искренне хвалит Ли.
— Спасибо, Минхо, за всё, — останавливаясь у двери в комнату, искренне благодарит Джисон.
Минхо медленно выводит круги большим пальцем по внешней стороне ладони, глядя в глаза омеге. Подцепив подбородок младшего, он приближается, отчётливо слыша грохот в ушах и замечая задержку дыхания у Хана.
Губы касаются мягких, тёплых напротив. Неторопливо сминая поочереди верхнюю и нижнюю, Минхо перемещает одну руку на поясницу, а второй упирается в деревянную поверхность, позади Джисона. Хан дрожаще выдыхает в рот старшему и тонко мычит в поцелуй. Альфа старается не торопиться и прочувствовать каждое движение губ, тягуче и завлекающе облизывая более пухлую нижнюю, чтобы потом прикусить её едва заметно. Тело младшего подрагивает, когда пальцы надавливают сильнее, притесняя к себе. Дыхание учащается, а мычание превращается в постанывание. Чмокающие, влажные звуки поцелуя становятся громче и Ли толкается языком, сплетаясь с юрким Хана. Минхо, не сдержавшись, сам глухо стонет в поцелуй, удовлетворённо углубляя его, взяв на себя ответственность продвинуться на их пути изучения тел друг друга. Хан поддаётся мягким пластилином, млеет в руках, и ответно тянется на встречу, обвивая руками шею, почти повисая всем весом. Ноги слабеют, а руки, не рассчитывая силу, прижимают крепче. Минхо чуть спускает с поводка собственную магию, и она ласковым зверьком тут же струится по телу омеги, заставляя того дрожать от щекотки и новых ощущений. В Хана словно что-то втекает сквозь кожу, но это приятно и добавляет новых ощущений.
— Агх, Мин-минхо… — высоко скулит, когда губы альфы оказываются на шее, покусывая и всасывая нежную кожу.
Мозг отключается, гормоны полностью вытесняют сознание. Хочется ещё, сильнее,
больше. Минхо ощущает возбуждение младшего и его горячую кожу под своей футболкой, что Джисон так и не снял, торопясь в амбар. Этот факт сносиит предохранители ещё сильнее, но…
Они не обговорили
этот момент и, прилагая усилия, приходится оторваться от манящего тела, когда Джисон уже совсем откровенно хнычет. Чёрт.
— Джисон? Минхо? — как гром среди ясного неба раздаётся голос Чонсока. Парни вздрагивают, и синхронно поворачивают головы на звук. Раскрасневшиеся, с припухшими губами и ошалевшим взглядом.
— Па?.. — хрипит старший и Джисон отпрыгивает за спину Ли, сияя румянцем.
— Простите, что нарушаю момент, но я бы хотел поговорить с Джисоном, — спокойно сообщает старший омега, глядя за спину Минхо. Альфа инстинктивно заводит руку назад, закрывая младшего. Утихшие было злость и раздражение возвращаются, бурля внутри. — Наедине, — переводя дробящий весь имеющийся контроль своим спокойствием взгляд на сына.
Чонсок серьёзен и это видно: королевская осанка, сложенные руки за спиной, ровный тон и ни капли враждебности. Настойчивость. Решительность. Вот чем сквозит от дражайшего папы, и это бесит не на шутку.
— Нет, — практически рыча, отрезает Минхо.
— Хо… — пищит Джисон.
— Нет, — ледяным тоном. Медленно и чётко.
— Ли Минхо, — тоном преподавателя, тем самым, которым пытаются донести то, чего избежать не получится ни в одном из сценариев развития событий.
Минхо
рычит. Утробно, глухо и сам от себя не ожидая. Вообще-то это не свойственно маговекам в связи с утратой такого понятия как:
«животная сущность», но некоторые очивки в качестве урчания, мурчания и рычания остались у некоторых представителей маговечества. Стоило лишь заняться своим голосом, и сможешь чуть ли не с магоживностью общаться на их языке без должной предрасположенности.
Хан дёргается всем телом от вибрации, что проходится по телу альфы и отходит от спины Ли, мягко разворачивая того на себя. Глаза Минхо натурально почернели от бури чувств внутри, грудь тяжело вздымается, а руки сжались в кулаки. С теплотой заглядывая в омуты, Джисон шелестящим шёпотом произносит, поглаживая по рукам вверх-вниз:
— Я поговорю, Хо, всё в порядке.
Я в порядке. Ты можешь идти в свою комнату и после ухода твоего папы, я позвоню тебе, идёт?
Джисон сам весь разнервничался и старается не выдать, как внутри всё ходит ходуном от такого Ли. Минхо крепко обнимает, стискивая почти до хруста позвоночника, нежно чмокает в сгиб шеи, и отстраняется.
— Ты не обязан, — всё ещё настроенный против разговора омег.
— Но я хочу, — стоит на своём младший, — Позволь мне, пожалуйста, идёт? — очаровательно склоняя голову к плечу.
— Идёт, — явно сдерживая собственный шквал эмоций. Старший на пятках разворачивается, выпуская из своих рук младшего, и быстрым шагом двигается в сторону папы, резко тормозя в считаных сантиметрах от его лица, и чётко, глядя в глаза старшему омеге цедит сквозь зубы: —
Он —
мой.
Чонсок с ноткой высокомерия дёргает уголком губ, и нарочито медленно моргает, давая понять, что услышал, а следом переводит всё внимание на Хана, что, открыв приглашающе дверь комнаты, роняет:
— Проходите, господин Ли.
Комната встречает омег холодом, что ощущается скорее душой, чем телом, и темнотой, через секунду развеянной общим светом от лампы.
— Хотите лимонад, господин Ли? — предлагает дружелюбно омега, проходя к мини-холодильнику у дальней стены от входа.
— Не стоит, Джисон, — Чонсок присаживается на стул, у компьютерного стола, который пестрит стикерами и фотографиями семьи Хана и дружескими вылазками с Хёнджином. Медленно обводит взглядом снимки, Чонсок вновь говорит: — И можно просто Чонсок, — оборачиваясь на младшего.
Джисон наливает себе стакан охлаждённого напитка и присаживается на кровать Хёнджина.
— Хорошо, Чонсок, вы хотели о чём-то поговорить? — подталкивает к теме Хан.
— Верно, — задумчиво осматривая омегу перед собой. — Ты и Минхо близки. Вы пара, — утверждает.
— Да, вы же…не против? — Джисон не представляет к чему клонит папа Минхо и что вообще хочет с ним обсудить, но старается сохранять ясность ума и не поддаваться волнению, что словно призрак караулит позади.
— Ты знаешь о Сехуне? — суживая глаза, следя за каждым движением младшего и его реакцией. Тот не удивляется, не задумывается, а лишь неуверенно кивает. — Ты знаешь,
что произошло с Сехуном?
Тон, с которым произносится вопрос, пускает жуткие мурашки по коже. Хан почти съёживается от ауры омеги. Чонсок не давит, не угрожает, не кричит. Он был пугающе спокоен и сдержан.
— Кажется, догадываюсь. Так звали омегу, который…стал инвалидом? — насторожившись, предполагает Хан.
— Да. Ты знаешь
как?
— Чонсок, к чему вы завели разговор о нём? — неуютная атмосфера диалога начинает нервировать.
— Минхо
опасен.
Это вызвает нервный смешок. Альфа учится с Джисоном с тринадцати лет омеги, и ни разу не был замечен в скандалах, буллинге или издевательствах над студентами. У Минхо
буквально кристально чистая репутация. Его обожают и почитают. Ли провёл почти два месяца, кроме месяца ссоры, близко общаясь с Ханом.
Каждый день близко общаясь. И этот человек опасен?
— Минхо? — сомневаясь, переспрашивает Джисон, усмехаясь. — Мы точно об одном и том же маговеке говорим?
— Джисон, — Чонсок поднимается, принимаясь ходить из стороны в сторону по комнате, сложив руки за спиной, — наша тренировка прошла блестяще. Я изучил уровень, резерв и потенциал твоей силы.
Прочитал тебя. Знаешь ли ты, что это значит? — возвышаясь над омегой и склонив голову к плечу.
Хан хлопает глазами, чуть стушевавшись под гнётом Чонсока. Он читал про способы «знакомства» с маговеком после совместной практики с Ли и тренировок с Хоакином. Информации было мало, а доступной для младшего так вообще — капля в море.
— Не совсем…вы видели мои воспоминания, но я не обижаюсь, у меня обычная жиз…
— Именно, мальчик мой, у тебя
обычная жизнь, но ты
уникален, — вкрадчиво и уверенно произносит Чонсок.
Хан уже совсем ничего не понимает. Как они умудрились с темы отношений с Ли, перейти к Сехуну, а потом от какой-то призрачной опасности Минхо скакнуть к уникальности Хана?!
— Что…что вы имеете в виду? — интуитивно снижая громкость голоса до шёпота, уточняет Хан.
— Я считал твои данные. В тебе определённо есть потенциал, и я считаю, что ты можешь добиться высоких результатов, как маг и учёный. Твоя родословная этому способствует. Я был бы счастлив познакомиться с твоим папой поближе и взять тебя в ученики. А за это ты поможешь мне сблизиться с сыном, — Чётко и с нескрываемой надеждой во взгляде и голосе предлагает Чонсок.
— А?! — оглушительно проносится по комнате.
И всё-таки странная эта штука
семья. Группа людей, что может стать врагами, друзьями поддержкой и опорой или похоронить под собой всё светлое, что могло бы получится из маговека, как бы тот не старался, брыкался и выбирался из ужаса, в который тебя окунают те самые близкие и родные, что рядом с младенчества. Из семьи, как говорят умные учёные, исходит огромное количество нитей, некоторые из них способны почти
уничтожить, а близкие люди способны ласково приложить к этому руку и только маговеку выбирать, как из этого
придётся выбираться.
§
