***
Страшные сны забирались кусачими муравьями под тонкую кожу закрытых век. Эмма все бежала куда-то, слыша за спиной проклятый шорох крыльев. Ее настигала стая хищных летучих мышей. Они клацали зубами и перебирали лапками свистящий воздух, пикируя на голову Эммы, вцепляясь в волосы и одежду. Эмма споткнулась и упала. Перевернувшись на спину, она увидела, как летучие мыши садятся друг на друга, собираясь в единую фигуру, которая обернулась женщиной с длинными черными волосами. Ее лица Эмма не успела разглядеть — женщина исчезла в багряной дымке забрезжившего рассвета.***
Утро было недобрым. Эмма проснулась от ужасной ломоты в теле. Невыспавшаяся, голодная и злая, она кое-как привела себя в порядок, умывшись водой из бутылки, и стала искать информацию о Сторибруке, но ничего не нашла. Складывалось впечатление, будто городишко был выдуман кем-то, и Эмма невероятным образом попала в чужое воображение. Она поехала в местную библиотеку, но та оказалась закрытой. Судя по золотой вывеске, работала библиотека раз в неделю, и это был явно не тот день. Эмма в раздражении пнула тяжелую дверь и поехала искать дорогу на башню, возвышавшуюся на горизонте, надеясь, что там сможет найти ответы на все вопросы. Но куда бы она ни пыталась выехать, снова и снова подъезжала к знаку «Добро пожаловать в Сторибрук». Заколдованный он, что ли? Бросив эту затею, Эмма поехала в полицейский участок. Грэм, к счастью, оказался на месте. Он разговаривал с женщиной, и Эмма внутренне похолодела и съежилась, увидев ее. Она была готова поклясться, что это та самая женщина из кошмара. Кроваво-алые губы ярко выделялись на мраморно-белом лице, и черные глаза смотрели будто из самых темных уголков Преисподней. — Это Эмма Свон, — пояснил Грэм, указывая на Эмму. — Очень приятно, Эмма, — с неестественной доброжелательностью улыбнулась женщина, обнажая белые, ровные, слишком идеальные зубы. — Я Реджина Миллс, мэр Сторибрука. Давненько к нам никто не приезжал с большой земли. Она подошла к Эмме и протянула руку, как для поцелуя, а потом, будто бы опомнившись, перевернула ее для рукопожатия. Эмма сделала шаг назад, отвечая неловкой улыбкой на лучезарный оскал. — Эмма расследует таинственные исчезновения машин на этом участке дороги. Говорят, здесь замешаны мистические силы, но Эмма хочет доказать, что ничего такого нет. — Понимаю, — усмехнулась Реджина. — Эти доверчивые простаки готовы поверить в любую мистическую чушь, затрагивающую их чаянья и страхи. И разные шарлатаны пользуются этим, а вы, Эмма, занимаетесь благородной работой, и я не против вам помочь. Может быть, внутреннее чутье обманывало Эмму? Может быть, Реджина, от которой исходила энергетика опасности, была не так плоха? Может быть, Эмма наконец-то нашла себе союзника, причем довольно влиятельного… Эмма была взволнована и растеряна.***
Реджина пригласила Эмму в дом. Там было холодно и темно, как в склепе. Эмма потерла замерзшие плечи, поставив на штатив телефон. Выбирая наиболее удачный ракурс съемки, она обратила внимание на развешанные по стенам картины, изображающие Реджину в старинных нарядах: расшитых золотом и драгоценными камнями платьях из шелка и бархата. И это явно были не бутафорские одежды, что надевают для помпезных и насквозь фальшивых фотосессий — в написанных маслом картинах чувствовалась аутентичность. — Нравится? — спросила Реджина. — О! Эти работы удивительны, — искренне восхитилась Эмма. — Я бы подумала, что вы изобрели машину времени и прожили те века, что запечатлены на картинах. Реджина только ухмыльнулась, легко коснувшись талии Эммы. Узкая полоска голой кожи под толстовкой и курткой покрылась мурашками от ледяного прикосновения. Эмма вздрогнула. Снова полузабытый ужас прокрался в душу и свернулся шипастой змеей в горле. Что-то в Реджине было не так, и Эмма обязательно узнает, что именно. Прицепляя микрофон к ее белой рубашке, Эмма краем сознания заметила какую-то странность в том, как неподвижна и бледна была грудь Реджины, но эта мысль быстро улетела прочь, не успев сформироваться во что-то более отчетливое. Она включила запись на телефоне. — Я ни разу не слышала о Сторибруке. Расскажите мне немного о нем, — усевшись на диван, деловито начала Эмма. — Вы, жители больших городов, часто даже не знаете о существовании маленьких городков вроде Сторибрука, — улыбнулась Реджина. — Я основала его в память об отце. Он был человеком большого сердца, любил рассказывать волшебные истории, поэтому я так и назвала город. Мой отец всегда верил, что нас ждет великое будущее, до которого он, к сожалению, не дожил, но память о нем хранится в стенах этого замка… этого дома. На одно мгновение, длившееся ровно столько, сколько Реджине потребовалось, чтобы исправить странную оговорку, Эмме показалось, что стены расширились и потолок ушел высоко вверх. Что дом превратился в огромный мерцающий замок с винтовыми лестницами и витражными окнами, оставаясь при этом обычным. Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Реджина улыбалась как ни в чем не бывало. Но Эмма чувствовала — она что-то скрывает. Трудно было понять, случайно ли Реджина оговорилась, или это была тщательно спланированная игра. — Как вы думаете, с чем могут быть связаны сбои в работе навигаторов в вашем городе? Водители сбиваются с маршрутов, а потом оказываются совсем не там, где планировали. Многие погибли, а выжившие утверждают, что встретились здесь с неведомой силой, которая буквально вытолкнула их с дороги и обрушила на скалы. — Понимаете, Эмма, Сторибрук заколдован, — начала объяснять Реджина со странной монотонной интонацией. — Я наложила на него заклятье, чтобы никто не смог выбраться наружу и никто из внешнего мира не смог попасть сюда. Невидимый барьер отталкивает непрошеных гостей как можно дальше от границы, а те, кто пытаются выехать, попадают в петлю, снова и снова возвращающую их сюда. Считайте, что Сторибрук — это город-сказка в волшебном стеклянном шаре. Этот шар был полностью в моей власти, пока не появились вы и не пробили трещину в моей защите. Вы — единственная, кому удалось попасть в Сторибрук, но уехать из него у вас уже не получится. Я уничтожу вас морально и физически. Реджина как-то не по-человечески хищно улыбалась и что-то говорила, но Эмма никак не могла понять ничего из ее слов, все услышанное слилось в неразборчивый гул, реальность вдруг превратилась в телевизионную программу с помехами, искривляющими восприятие цвета и звука. Эмму знобило. В голове усиливался и сводил с ума шорох крыльев, будто летучие мыши шебуршали и скреблись в черепе. — Что? — сквозь шум в ушах спросила Эмма, дернув головой. Реджина повела бровью и спокойно сказала: — Я говорю: за последнее время деятельность человека очень сильно повлияла на окружающую среду. Меняется климат. Сдвигаются тектонические плиты. В нашем регионе повысилась сейсмическая активность. В Сторибруке и окрестностях произошло несколько землетрясений, и виной тому — так называемый технический прогресс. Раскопки, слив химикатов в водоемы, строительство новых дорог — все это ведет к уничтожению естественной защиты земли. И она бунтует. К сожалению, то, что дает человечеству надежду на развитие, может убить его и весь окружающий мир. Так что сбои в электронике, связанные с электромагнитными аномалиями, — еще малая цена за чрезмерную человеческую гордыню. В этом нет никакой мистики, это просто факты. Почитайте научные статьи, послушайте, что говорят ученые: мир рушится, и все из-за стремления человека производить и потреблять все больше и больше бесполезного синтетического хлама. Но, конечно, проще всего списать все на происки злых духов, — горько усмехнулась Реджина. Но Эмма чувствовала в этой горечи некоторую фальшь. Слова Реджины казались слишком программными, чтобы быть искренними. К тому же… и Эмма сама не могла объяснить, в чем дело, но рядом с Реджиной она испытывала тот самый мистический ужас, который бичевала в других, как ненужный атавизм первобытного человека, запутавшегося в предрассудках и магическом мышлении. Эмма всегда высмеивала экстрасенсов, якобы умеющих видеть «ауру», но стоило ей немного расфокусировать взгляд, и она видела — или лучше сказать ощущала, — как внутрь нее проникает, вливается через зрачки холодная, как азот, черно-красная аура Реджины. Пульсирующие сгустки темной материи присасывались к венам Эммы и тянули из нее энергию и радость. Это нельзя было списать на разбушевавшееся воображение или «сейсмическую активность». Это происходило на самом деле. Эмма терялась и падала во влажное небытие, а Реджина смотрела на нее взглядом голодного хищника, который только и ждет, когда жертва бессильно свалится на землю, чтобы сожрать ее без остатка. Все было кончено. Все будет кончено. Эмма сама пришла в логово древнего зверя, имени которого нет в человеческом языке. Ведь Реджина не была человеком. Это догадка острым лезвием полоснула сознание Эммы и привела ее в чувство. Она никогда не сталкивалась с подобной демонической сущностью, не верила в нее, даже когда в детстве забавлялась разговорами с духами через доску Уиджи или волшебное зеркало. Но теперь она ясно видела — Реджина не была человеком, и все, что она говорила, Эмма уже не воспринимала: ее мысли и чувства были сосредоточены на желании скорее убежать, спрятаться, затаиться. Но она знала, что сейчас в западне, в которую угодила по собственной воле. В каждом движении Реджины, в каждом повороте ее головы слышался шорох крыльев. Эмма натянуто улыбнулась, делая вид, что все в порядке. Но в какой-то момент за окном сверкнул свет и упал косым осколком в глаза Реджины, и в их глубине отразилась густая, прожорливая тьма с красными угольками зрачков. И Эмма поняла, что Реджина знает. Она знает, что Эмма знает. Камера на телефоне пискнула, сообщив о конце съемки. — Кто вы такая? — глухо спросила Эмма, пытаясь увидеть истинное лицо Реджины, каким бы страшным оно ни было под восковой маской мнимого совершенства. Реджина промолчала. На ее кроваво-красных губах играла зловещая ухмылка. Она прошивала убийственным взглядом и потрошила душу, но Эмма твердо смотрела на нее, не желая показывать слабость. — Ты сама знаешь ответ, — прозвучала в голове Эммы чужая мысль.