Шорох крыльев

      Эмма забыла о своем первоначальном плане узнать об аномалиях, из-за которых сбиваются навигаторы и машины теряют управление. Это было уже не так важно. Гораздо важнее для Эммы стало понять, почему Реджина производит на нее такое ужасающее впечатление. Немного отойдя от общения с ней, Эмма все же признала мысль о нечеловеческой природе Реджины смехотворной и больной. Будто Эмма сама стала тем, с кем боролась всю сознательную жизнь.       Эмма решила узнать, кто такая Реджина и что о ней думают местные жители. Но стоило заговорить о ней, и все тут же начинали дрожать и теряться, покрываться холодной испариной. Одно только упоминание о ней вызывало смятение, доходящее чуть ли не до паники. Люди заикались и плакали, прося Эмму больше не говорить с ними.       Единственное, что смогла понять Эмма: по мнению жителей, город Сторибрук и его основательница Реджина существовали всегда. И они сами существовали всегда. Разговаривая с ними, Эмма ловила себя на ощущении, будто говорит с душевнобольными, которым вкололи слишком большую дозу успокоительного, и теперь они не знали, где и когда находятся. Они как будто застряли в моменте, и у них не было ни будущего, ни прошлого, а только лишь растянутое на бесконечность, повторяющееся изо дня в день унылое настоящее без размышлений о завтрашнем дне и без воспоминаний о дне вчерашнем. И это было странно и пугающе. Вместо разговоров Эмма слышала только усталое бормотание, прерываемое на полуслове тяжелыми вздохами невыносимой тоски. Эмма предположила, что Реджина отравляет воду каким-то ядом, что тормозит мозговую деятельность горожан.       Даже Грэм был будто под веществами и, как и большинство других, находился в странном оцепенении, но все же из всех жителей Сторибрука он казался наиболее живым и осознанным. Поэтому Эмма подружилась с ним. И научила его очищать воду через фильтр, что был у нее в машине.

***

      Эмма зашла в полицейский участок и увидела, что Грэм сидит за столом, уставившись в одну точку. У него на лбу блестели капельки пота. Расширенные зрачки немного дергались. Эмма подбежала к нему. Его дыхание оказалось прерывистым и частым.       — Грэм! Грэм! — Она похлопала его по плечу.       Грэм огляделся по сторонам, будто перед ним были не стены полицейского участка, а что-то другое, совершенно жуткое. Вдруг он резко дернулся, судорожно зашарил по столу, пока не нашел бумагу и карандаш. Он торопливо зарисовал фигуру, похожую на переплетенные оленьи рога.       — Что это? — спросила Эмма.       — Я не знаю! — Грэм словно очнулся и с удивлением смотрел на рисунок, будто видел его впервые, а не сам только что нарисовал его.       — С тобой бывало такое раньше? — Эмма посмотрела на Грэма. Бледность постепенно сходила с его небритых щек, дыхание выравнивалось.       — Не уверен… Просто… — Грэм со свистом выдохнул, морщась, как от внезапно ударившей в виски головной боли. — Это так странно. Ощущение, будто я знаю, что это за знак, но я не помню откуда… Там был лес. И был старый склеп. Как будто это как-то связано с… — он понизил голос до глухого шепота, — Реджиной.       — С кем же еще?! — вскрикнула Эмма, чувствуя, как по спине пробежал холодок.       — Думаю, нам стоит пойти в лес, чтобы найти этот знак, — предложил Грэм, разглядывая свои подрагивающие пальцы.       Идея была сомнительной. В качестве «улики» у них был только рисунок Грэма, сделанный почти в бреду, но Эмма согласилась. Всяко лучше, чем бесполезно стучаться в чужие двери в поисках ответа на вопрос, который местные жители боятся даже задавать, не то что отвечать на него.       Шансы найти непонятно что непонятно где были почти нулевыми. Эмма и Грэм просто бесцельно бродили по лесу. Вытащив из ботинка армейский ножик, Эмма делала засечки на деревьях и в конце концов выяснила: они ходили кругами. Но в какой-то момент Грэм покачнулся и схватился за голову. У него снова было видение, и он побежал вперед так быстро, будто земля горела под ногами. Эмма едва поспевала за ним. Они выбежали к серому склепу, наполовину ушедшему в землю. Над дверью был нарисован знак, точно такой же, что был на рисунке Грэма. Эмма ошарашенно смотрела на это чудо, не веря собственным глазам и сомневаясь в собственном разуме. Но она тут же придумала объяснение, что Грэм уже бывал здесь, просто одурманенный ядом, забыл, а сейчас, когда он перестал пить отравленную воду, воспоминания возвращаются к нему.       Эмма сделала шаг в сторону склепа, но почему-то передумала. Начал накрапывать дождь, и на лицо Эммы будто набросили влажную вуаль. Ей стало очень страшно, так страшно, что она едва не закричала, хватаясь за грудь, где билось словно зажатое в острые клещи сердце. Захотелось уйти, убежать и скрыться.