***
Реджина чувствовала, что теряет контроль над Грэмом: хоть тот и был грибом, что-то в нем оставалось слишком человеческим, и это что-то, похоже, привязалось к Эмме так сильно, что Реджина ничего не могла с этим поделать, разве что… Она крепко сжала кристалл с жизненной энергией Грэма, раздавив его в осколочную пыль. Сосуд с кровью Грэма был уничтожен, и грибное тело его умерло окончательно.***
Эмма кричала и звала на помощь, но никто не отвечал ей. Грэм лежал без сознания и больше не дышал. Эмма знала, что он умер, но не принимала этого, продолжая звать его по имени. Вскоре она заметила, что тело Грэма тает и превращается в грибную плесень. От него ничего не осталось, кроме голубоватого влажного пятна на полу. Почувствовав приступ тошноты, Эмма задрожала и выбежала из полицейского участка. Она бежала по городу, и острый ветер царапал ее слезящиеся глаза. Она добежала до машины и нырнула в нее, пытаясь успокоить несущиеся вскачь мысли. Эмма плакала, обхватив голову руками. Реджина убила Грэма. В этом Эмма ни секунды не сомневалась, но снова и снова задавала себе вопрос: как Реджине удалось это сделать и какие есть этому доказательства? Никаких. Только уверенность Эммы, которая с каждым вздохом развеивается, как мираж. Эмма решила посмотреть записи на камере телефона. Видео было странным. Вместо дома Реджины на записи оказалась темная пещера. Эмма задавала вопросы в пустоту, эхо отвечало ей. А вместо Сторибрука Эмма оказалась на грибной поляне и говорила с грибами. Она тряхнула головой и осмотрелась. Нет. Она была в городе. И это сводило с ума. Эмма нажала на газ и рванула с места. Ей было теперь все равно, куда ехать, и она приехала к башне. Терять было нечего. Она поднялась на башню, собираясь сброситься в бушующий у подножия океан. В мозгу настойчиво билось: «Умри! Умри! Умри!» Такая нестерпимая тоска охватила Эмму, такая черная, колючая мразь закопошилась в груди, ядовитыми щупальцами оплетая сердце… Эмма почти сделала шаг в бездну, но вспомнила последние слова Грэма: «Будь счастлива, несмотря ни на что», и отшагнула назад. Нет уж! Мысли о смерти принадлежали не ей. Это Реджина хочет, чтобы Эмма погибла, но Эмма сильнее ее чар. За спиной послышался шорох мышиных крыльев. Эмма развернулась и встретилась с Реджиной лицом к лицу. В свете багряной луны та выглядела еще более бледной и неживой. Ее кроваво-красный рот извивался змеиной ухмылкой. — Вот ты и пришла, дорогая, –— улыбнулась Реджина, обнажая заострившиеся и удлинившиеся зубы. — Я не боюсь тебя, — с внутренним содроганием сказала Эмма. — Мне не нужен твой страх, — отмахнулась Реджина и столкнула Эмму с башни. — Мне нужна твоя воля. Эмма зажмурилась, ощущая ужас падения, но провалилась не в бездну, а оказалась на полу темницы. — Что это значит? — задыхаясь, спросила она. И Реджина склонилась над ней. — Это значит, что я уничтожу тебя, постепенно, по капле цедя твою кровь, наслаждаясь перечно-острым вкусом твоей непокорности. Чем больше ты сопротивляешься, тем больше наслаждения мне доставишь. Ты не представляешь, как мне не хватало живого человеческого общения все эти долгие, долгие годы. — Я не стану твоей добычей! — воскликнула Эмма и попыталась выдернуть руки из опутавших их цепей. Тяжелые оковы с противным скрежетом ударились об пол. — Я не позволю тебе убить меня, как ты убила Грэма и всех остальных! Не позволю! — Вообще-то я не спрашивала твоего позволения. — Реджина провела ногтями по подбородку Эммы. — Твоя участь неизбежна. С того самого дня, как ты попала сюда. Ты давно уже умерла, и Сторибрук стал твоей могилой. Она впилась зубами в шею Эммы, принялась жадно пить, с хищной нежностью касаясь кончиком языка пульсирующей венки, из которой медленно утекала жизнь. Эмма билась в руках Реджины, пытаясь вырваться, но чем активнее она дергалась, тем глубже клыки Реджины вонзались в плоть. Эмма изо всех пыталась представить себе лучшее, что случилось в ее жизни, ей не хотелось, чтобы последним ее воспоминанием было самодовольное лицо Реджины… Эмма подумала о Грэме! Воспоминание о нем придало ей силы. — По крайней мере, я знаю, что такое любовь, — выкрикнула Эмма, отталкивая Реджину. — Любовь? — Реджина с недоумением приподняла бровь. — И что же это? — То, что заставляет меня бороться! — выпалила Эмма. — Грэм любил меня, и я не допущу, чтобы его смерть была напрасной! — Грэм любил тебя? — Реджина усмехнулась и с отвращением добавила: — Он давно уже был грибом, и то, что возникло между вами, не более, чем гнилая плесень. — Я видела в его глазах живую душу, — убежденно проговорила Эмма. — В твоей же пустой оболочке нет места для истинной любви, и сколько бы ты ни пила мою кровь, тебе никогда не утолить эту жажду. Тебя никто не любит, и ты никого не любишь. И ты ничем не лучше тех, кого сама же корила за бездумное потребление. Ты не властитель мира, ты паразит, от которого нужно избавляться. — Сколько лишней патетики, Эмма, — закатила глаза Реджина. — Любовь — это слабость. Она не спасает от смерти. Она лишь короткий миг перед лицом холодной и мрачной вечности. Любовь — огонек, что мелькнет и погаснет, и ты даже не заметишь этого. Ледяной взгляд Реджины был отравлен внутренней болью, скрытой от осознания. Эмма даже, наверное, могла бы ей посочувствовать, но сейчас было не время для психологической поддержки чудовищ. И когда Реджина подошла ближе, Эмма молниеносно наклонилась и выхватила из-за отворота ботинка армейский нож. Вонзила его в грудь Реджины, провернула лезвие, повела его вниз, вспарывая живот. — Сдохни, гребаный вампир! — завопила она, вкладывая в удар и крик все оставшиеся силы. Черная смолистая кровь пролилась из тела Реджины тягучей рекой, сгустки крови вырывались из ее почерневшего рта. Она, хрипя, упала замертво, ее кровь с кислотным шипением впиталась в деревянные половицы. Мертвое тело Реджины мгновенно состарилось и высохло. Вместо прекрасной и соблазнительной женщины на полу теперь лежала полуразвалившаяся облезлая мумия с черными провалами на черепе вместо глаз. Эмма никак не могла перевести дыхание. Она пыталась вскрыть ножом замки на цепях, но дрожащие пальцы не слушались, и нож выскользнул из мокрых ладоней. За окном раздался оглушающий шорох крыльев: мыши, закрыв плотоядной черной тенью луну, влетели в темницу. Часть стаи кровожадно набросилась на Эмму, раздирая ее волосы и плоть, а остальные накрыли Реджину шевелящимся покрывало и улетели, а Реджина, вернув себе прежнее великолепие, восстала из мертвых, оставаясь неживой. Она расхохоталась, и ее металлический смех отразился от каменных стен, помнящих вопли и стоны всех ее прошлых жертв. — О, моя дорогая, — Реджина вплотную подошла к Эмме, терзаемой со всех сторон летучими мышами, — неужели ты правда думала, что меня можно убить? Я ведь не просто вампир, я гораздо хуже, — с пробирающим до дрожи спокойствием пояснила она. — Я питаюсь не только твоей кровью и энергией, но твоим отчаяньем. Твоей местью. Твоей надеждой на спасение. Но спасения не будет. Ведь даже если ты каким-то неведомым образом ускользнешь от меня — борьба со мной никогда не прекратится. Я — дух зла. Я существую, пока в мире есть боль и грех. Пока проливается кровь за правое или неправое дело — я буду жить. Пока люди испытывают раздирающие душу чувства, толкающие их на преступления из мести или из ярости, — я буду жить. Пока существуют люди с их греховными помыслами и порочными желаниями, — я буду жить. Пока существуют такие, как ты, пытающиеся бороться со мной, но не достигающие в этом успеха, — я буду жить. Я никогда не умру, буду жить вечно, питаясь людским гневом, жадностью, завистью, похотью и другими грехами и прегрешениями. Грядет война, страшнее которой еще не ведало человечество. Твой кровавый поступок, твоя попытка убить меня станет ее началом. Я ждала тебя. Чтобы снять защиту со Сторибрука, мне нужна была кровь невинной души, запятнавшей себя кровью первого убийства. И теперь, когда я получила то, что хотела, я разрушу наконец защитный купол Сторибрука, разнесу злую весть повсюду. И никакая любовь не спасет тебя и всех остальных. Реджина жестом отогнала мышей, и они послушно отпустили Эмму. Взяв с пола армейский нож, Реджина полоснула по шее Эммы, окропила лезвие брызнувшей ярко-алой кровью. Она смешала свою кровь с кровью Эммы и собрала эту смесь в кристаллический сосуд. — Разве ты не убьешь меня? — прохрипела Эмма, без сил лежавшая на полу. — Нет, я не убью тебя. — Реджина поцеловала Эмму в лоб, погладила по спутанным волосам. — Я давала тебе несколько шансов умереть, но ты не воспользовалась ими. Теперь же я хочу, чтобы ты жила и видела, каким мрачным станет этот мир — и все благодаря тебе. Ты такое же чудовище, как и я. Взгляд ее стал лезвенно-острым, темным и злым. Она отпрянула от Эммы и ушла прочь, вспарывая тишину стуком каблуков, оставив Эмму захлебываться безудержным диким криком. Его заглушал шорох крыльев мышей, летающих под сводами башни.