Эпоха Хэйан, 9** год, Япония, Префектура ***.
За окном бушевала вьюга, пришедшая к нам с горных хребтов. Такое в наших краях было не таким уж и редким явлением, поэтому, зачастую, это воспринималось, как обыденность. Я ненавижу эти чёртовы бури. Каждый раз, когда они происходят, меня ломает, как хрупкий, сухой сучок ивы. Вот и сейчас ощущение, будто я вот-вот умру, скончаюсь в этой агонии. Тело трясётся, как проклятое, кости ломает, мышцы чертовски болят, голова раскалывается, и единственное что я могу сделать в этой ситуации — это издать хриплый болезненный стон и продолжать лежать, не имея ни малейшей возможности двигать. Руки и ноги словно скованы, заключены в кандалы, они тяжелы и холодны, словно анимели. Хочется выть, но сил нет даже на это. На фоне моих страданий происходит какой-то балаган, суматоха, вокруг моей туши собираются эти никчёмные служанки, одни пищат, другие о чём-то всё время шепчутся, на их лицах играют разные эмоции: от робкого беспокойства до призирающей неприязни. Меня это так раздражает. Всё время эти дуры перед глазами мельтешатся. Потом ведь начинают липнуть ещё, с вопросами приставать, а у некоторых в глазах так и видно, что ничего их не интересует, но всё равно докучаю мне. Как же раздражает... Нашли бы лучше одну, нормальную, чтоб не мельтешила и не мямлила, выполняла спокойно свою работёнку дрянную. Я говорил об этом давно, но меня не хотят слушать, будто действительно не найдётся в Японии человека молчаливого, спокойного, а главное рабочего, чтобы выполнял всё беспрекословно и без излишних эмоций, а лучше вообще без них. Слышу скрип петель и шаги, но сил, чтобы перевернуться на другой бок и посмотреть кто же там так не вовремя решил навестить меня, не хватает. Сжимаю челюсти, поджимаю губы. Сейчас бы уснуть, но эта не прекращающаяся симфония боли, дирижируемая агонией, не позволяли мне этого. Сдавленный выдох вырывается из груди, тело всё так же трясётся, а в голове лишь одна мысль: "Когда же это закончится?". Шепотки прекратились, девушки отвлеклись на вошедшего (или вошедших?) в комнату. Тут я услышал негромкий голос своей матери, обращающийся к кому-то: — ... Вот... Сможешь помочь ему, дитятко? — она звучала обеспокоенно, в прочем, как и обычно. — Конечно, Госпожа Кибуцуджи, Вы всегда можете на меня рассчитывать! — тихо и смело прозвучал чей-то голосок ей в ответ. — Девушки, прошу вас выйти. Юная госпожа Тэнэ сменит ваш пост. Займитесь пока что уборкой поместья и не беспокойте юного Господина. Они ещё что-то пищали и шептали, но всё же вышли из комнаты, оставив меня с этой Тэнэ наедине. Она больше ничего не промолвила за этот вечер, только спокойно выполняла свои обязанности: меняла компрессы, натирала моё тело различными травянистыми мазями, прибрала мои волосы — делала всё, чтобы мне стало лучше, а главное, что делала она это молча, не комментируя и не жалуясь. Для меня это было чем-то новым, необычным. Сидела всё время поодаль, но всё ещё близко, чтобы успеть помочь, если что вдруг случится, готовила мази сама, стараясь вести себя как можно тише, и смотрела на меня с улыбкой. Такой спокойной, немного грустной улыбкой. Она сочувствовала мне, но молча, словно была нема. Как оказалось, её отец был врачевателем, вызванным к нам во двор на службу, а она выполняла роль подмастерья, что-то на подобие сиделки для его пациентов. Конечно, не сказал бы, что она была особенной или что-то в этом духе, но в ней читалась искренность, эта Тэнэ помогала мне от чистого сердца, не из-за платы. Такие девушки тоже были рядом со мной, но они были звонкими, громкими, вечно что-то бурчали себе под нос, иногда даже плакали, но она была тиха, словно река под палящем июньским солнцем, словно весенний ветер, играющий с молодой листвой. С того дня она стала всюду за мной следовать. Не проходило ни одной минуты без этой златовласой девицы, она везде шла со мной попятам, но держалась поодаль. Мне начинало казаться, что она ведьма, читает меня, как открытую книгу. Мне нравилось, что она делала всё, как мне того хотелось, несмотря на то, что та не многословна и молчалива, но в то же время это пугало. Рядом с ней меня часто посещало ощущение обнажённости, будто моя душа перед ней гола и открыта. Это импонировало и так раздражало. Странная девица, ничего в ней не было такого. Подумаешь, может понимать меня, мало ли кто ещё так умеет, она просто очередная глупая сука, как и все эти вертихвостки.По крайней мере, мне так казалось, не хотелось верить в обратное. Ни одна женщина не способна понять мужчину, значит и она не может этого. Это просто невозможно.
— Господин, Вам станет хуже от этого лекарства, прошу не пейте. В прошлый раз Вы стали бледны и потеряли сознание, — тихо произнесла Тэнэ и говорила так, словно стеснялась собственных слов и сильно волновалась. В её синих глазах читалась настойчивая мольба, даже, скорее приказ, дерзкое побуждение прислушаться к её словам, будто в ином случае меня ждёт наказание. Я лишь молча поставил чашку обратно на поднос и ожидал её дальнейших действий. Её губы расплылись в улыбке, а в очах читалась благодарность. После этого она забрала поднос и вышла, оставив меня одного. Чертовка. Запоминает всё, но врачевателя пускает, хоть и знает, что с его настоек мне плоше, чем юнцу от небольшого количества сакэ. Раз пускает, значит есть в этом какой-то подвох. Надумала меня сама лечить? Дура. Раскусят — пожалеет. Рискует жизнью ради меня? Забавно... Мне интересно будет понаблюдать за этим личным представлением. Она приносит мне всё на том же подносе чашку с более густой жидкостью и, присаживаясь рядом со мной на колени, протягивает её мне. — Прошу Вас, Господин, — она говорит вновь тихо, смущённо. Я беру из её рук сосуд и делаю пару глотков, пробуя эту странную жидкость. На вкус этот отвар был намного лучше той горько-кислой настойки: сладковатый, немного вяжущий, но всё ещё имевший горьковатое послевкусие. Лекарство было приятным, но я поморщился, не хочется, чтобы эта чёртова ведьма возомнила о себе невесть что. Тэнэ поджала свои губы, сминая ткань своего белого кимоно. Она чего-то ждёт, смотрит мне в очи, заглядывая в душу, в её синих глазах вновь отражается некое волнение, но она молчит, не осмеливаясь мне что-либо сказать. Хмурюсь, меня начинает раздражать этот настойчивый взгляд, преисполненный ожидания, плотнее сжимаю в руке чашку с лекарством. — Как тебя зовут? — мой вопрос заставил её прикусить губу и опустить взгляд, она почувствовала моё недовольство. Тэнэ точно была ведьмой, раз могла понять все мои чувства и эмоции по одному взгляду, движению или простому безобидному вопросу. — Тэнши, Господин, — тихо ответила она мне, не осмеливаясь поднять взгляд с пола. После этого еле слышного ответа всю оставшуюся в сосуде жидкость я выплеснул на неё. Теперь она растекалась по её светлым волосам и лицу, иногда капая на белоснежное кимоно, оставляя на нём желтовато-оранжевые пятна. Сама Тэнэ немного сжалась, сминая ткань подола сильнее. — Если принесёшь мне ещё раз это — я всё вылью тебе за шиворот, Тэнши, — после моих слов она вновь подняла глаза и улыбнулась, как мать улыбается своему маленькому ребёнку. — Хорошо, — вновь негромко произнесла она и, забрав поднос с чашкой, удалилась из комнаты. Её поведение ввело меня в ступор. Эта Тэнэ словно была рада тому, что я вылил на неё её же лекарство. На девичьем лице не было ни намёка на слёзы, будто это наоборот принесло ей большое удовольствие. Как же это раздражает. Она может испытывать какие-то иные эмоции, что-то кроме радости? Что за тупая бездушная кукла! Чего приятного в том, что тебя облили какой-то гадостью? Совсем эта дура с головой не дружит. Как же меня раздражает эта улыбка, почему, зачем она это делает? В чём смысл этой глупой гримасы счастья? Она такая... Такая... Слишком правильная?.. Слишком улыбчивая, слишком умная, слишком хорошо знает меня и мои привычки, слишком хорошо работает, слишком много молчит, слишком тихая, слишком... Слишком... Уф... В этом кроется какой-то подвох, явно. Не может женщина просто взять и быть такой, какой я пожелаю. Ну, не может быть такого! Мы с ней даже почти не знакомы. Сколько она здесь? Два месяца? Три? И много ли это? Нет, конечно! Как она вообще может знать обо мне чуть ли не всё? Как? Как?! Хотя... Она ведь тоже оступается и иногда настолько глупо, что это вызывает лишь смех. И всё-таки она просто обычная дура.***
Время текло незаметно, вот уже зима сменилась цветущей весной, снег таял, размывая дороги, превращая их в грязевые тропы, в которых часто застревали повозки, и нередко поскальзывались люди. Тэнэ продолжала служить в моём поместье, следуя всегда за мной хвостом. Она игнорировала все мои просьбы отстать, перестать так бесстыдно следить за каждым моим шагом, контролировать как маленького ребёнка. После того случая девчушка продолжила таскать тот отвар, и каждый раз он оказывался на её волосах, я так и не понял, почему же каждый раз она так нелепо улыбается этому, никогда не плачет и не возникает, всё это вызывало у меня лишь сплошные непонимания, пока не решил просто игнорировать эту её дурную привычку. Тэнэ всё так же оставалась той тихой служанкой, но стала говорить больше, словно считала меня своим потенциальным слушателем и собеседником. Она всё ещё не позволяла произносить себе слишком много, но теперь узнавала моё мнение о погоде, или о недавно прочитанной книге, или подобных глупых вещах, какие обычно спрашивают, чтобы завести диалог, не показавшись некультурным человеком. Иногда запрашивала доступ к моей библиотеке, словно хотела приобщиться к моим знаниям и интересам. Несмотря на то, что эта служанка дочка врачевателя, меня всё равно удивляли её способности писать и читать. Девушки — меньшинство, подчинённое патриархату, поэтому малое количество даже дворянских женщин образованы, да даже не многие мужчины способны написать хотя бы собственное имя, а эта четырнадцатилетняя соплячка — может и даже больше. Отвратительно. Как же раздражает. — Доброе утро, Господин! — и вот снова она появилась в моей комнате, вновь предугадав время моего пробуждения, словно в очередной раз прочитала это в моей душе. — Вам стоит принять ванну и, по просьбе Госпожи, Вы должны выйти на прогулку. Я нахмурился. Эта старуха вообще в своём уме? Какие прогулки? Сейчас раннее утро, да и мозгло там, много противных людей с надменными лицами, зачем соваться на улицу именно тогда, когда на там так паршиво? Я посмотрел в глаза Тэнэ, и та, вновь почувствовав мои мысли, улыбнулась мне, прижав руки с своей груди. — Вы не хотите идти на улицу из-за погоды, да? — чертовка. — Ты тоже наверняка увяжешься за мной, я прав? — прозвучал мой раздражённый голос. — Да, Госпожа не разрешит Вам выйти из поместья в одиночку. — И почему я должен вечно ходить с какой-то соплячкой? — прикрыл глаза рукой, утро началось неприятно. Когда я убрал ладонь с лица, сразу же увидел эту блондинистую служанку, сидящую передо мной на корточках с прежней беззаботной улыбкой. Это заставило меня вздрогнуть. Как она подошла ко мне так близко и так тихо? Да что с ней не так? — Вам помочь подняться, Господин? — она протянула мне руку, но я отмахнулся, немного ударив её. — Не надо. И сам смогу. Она поднялась и отступила, а я, немного поёрзав по футону, начал пытаться встать. В целом, это было не сложно, ноги были не такими слабыми, как это бывало после приступов. Стоило мне только оказаться на ногах, как Тэнэ тут же ко мне подлетела, начиная осматривать меня со всех сторон, а потом остановилась предо мной и, не спуская с уст улыбку кротко сказала: — Кажется, Вам становится гораздо лучше, Господин, — после этого она махнула рукой в сторону двери. — Пойдёмте. На это я лишь фыркнул и направился в банное отделение, ведьма последовала за мной. Деревянные коридоры были залиты светом и наполнены людьми, в основном работающими служанками. При виде меня они бросали работу и спешили поклониться, льстецы, знают как нужно обращаться со своим господином. Под негромкие стуки наших шагов мы добрались до задней части поместья, где располагалась баня. Приоткрыв дверь, я почувствовал тёплый воздух, значит всё уже было готово до моего прихода. Она вновь всё предугадала, пф... Как бы то ни было, это лучше, чем если бы это были те растяпы. Тэнэ в любом случае разбирается в том, что мне нравится лучше, чем иная служанка, но это не значит, что она лучше тех домработниц, которые прислуживают при другом дворе, и вообще, эта простачка не может быть лучшей во всём, это просто невозможно. Я зашёл в помещение, окутанное паром, что затуманивал видимость. Это предавало какого-то комфорта в обычные посещения бани. Эта маленькая дрянь вновь прочла меня, как открытую книгу. Раздражает. Я прошёл дальше, к железной ванне, заполненной горячей водой, девчонка по-прежнему следовала за мной попятам. Приостановившись, начал снимать с себя одежду, после чего бросил её назад, зная, что Тэнэ её точно поймает. — Сложи и убери. Я окунул сначала одну ногу, потом другу, а после и вовсе окунулся полностью. Вода была приятной, то что надо: не слишком горячая, но и не слишком остывшая. Полностью расслабившись и прикрыв глаза, мой разум погрузился в новые думы, пока рядом я не услышал голос, принадлежавший Тэнэ. — Приподнимите голову, Господин. Я повернулся, сощурив глаза, посмотрел на неё, державшую маленький ковшичек в своих маленьких ручонках, после вернул голову в обратное положение. — Не сейчас. — Хорошо, скажите, как... — Ага. Замолчи уже. В помещении вновь стало тихо, лиши иногда было слышно, как капает вода. Я снова утёк в свои мысли. День не предвещал ничего особенного, только скучную однообразную прогулку, после которой я, наверняка, опять слягу с чем-то непонятным. Тэнэ опять будет молчать и улыбаться ничему, просто радоваться чему-то, для меня, не известному. Вскоре я услышал хлюпающие звуки, а точнее сказать шаги девчонки по мокрому полу, она ушла в соседнее помещение где-то на минуту или две, после чего вернулась, а комнату вновь начал заполнять пар. Приоткрыл один глаз, чтобы узнать куда же служанка пойдёт теперь, но вместо этого увидел её, нависшую надо мной. — А теперь? — Тэнэ с ожиданием смотрела на меня. — Гм... — мне пришлось немного поднять корпус, а после и ровно сесть. — Говорите, если что вдруг, — бодро произнесла она. Тэнэ встала позади меня и, зачерпнув немного воды в свой ковшик, начала поливать мои волосы. Так она сделала несколько раз, чтобы мои локоны точно напитались влагой, после чего налила мне на голову немного лосьона. Из-за контраста жидкостей, по коже пробежали мурашки. Она коснулась моей головы своими пальцами, начиная массировать её. Сначала я зажмурился, напрягся, но совсем скоро расслабился, получая удовольствие от действий Тэнэ. Воздух, наполненный паром, усыплял, тело становилось тяжелее под действием такого эффекта. Когда Тэнэ прекратила заниматься волосами, я недовольно промычал, жмурясь, после чего на меня полилась вода, девчушка смывала мылкий лосьон с моей головы. Ещё некоторое время мы находились в бане. Она домывала меня: ещё раз прошлась по голове, потом руки тело, ноги... Она относилась к моему телу бережливее, чем любая иная служанка. Это было приятно, и вновь выбивало её из ряда других похожих друг на друга дев. Мне нравилась эта её отличность от других, но в то же время так раздражало. Почему она не могла быть такой же, как и все? Почему обязательно выделяться? И волосы у неё не чёрные, а светлые, и глаза не карие, а голубые, и кожа белее, чем у остальных, и улыбается она часто, и вечно делает так, как мне хочется. Почему? Зачем? Как? Не ясно. И почему-то это начало как-то притягивать, это тоже меня раздражало. Ненавижу подобные изменения. После утренней трапезы меня собрали на прогулку, а вместе со мной и девчушку. Мы вышли из поместья и очень скоро оказались в садах. Её рука держала мою, чтобы показать своё присутствие, сама Тэнэ шла впереди, вела меня неизвестно куда. Под ногами было не так много грязи, как я думал. Мы шли по тропе, усыпанной гравием и речной галькой, поэтому размытых дождями и талыми снегами мест было мало. Вокруг возвышались цветущие фруктовые деревья. Их зелень приятно контрастировала с голубым небом, а белый цвет сливался с пышными облаками. Тэнэ неспешно шагала, иногда сжимая мою руку, отчего я недовольно поджимал губы, я не мог видеть её лица, но я был уверен, что сейчас она улыбается, в прочем, как и всегда. Солнце было довольно тёплым и ярким, изредка скрывающимся за облаками, оно светило на эту неудачливую врачевательницу, из-за чего казалось, что её волосы светятся. Пшеничные локоны искрились под благословением Аматерасу, превращаясь в золото. Отражённый ими свет падал мне на лицо, заставляя щуриться и отворачиваться каждый раз, когда Небожительница находилась не за преградами в виде пушистых, взбитых облаков. Чем дальше мы отходили от поместья, тем меньше становилось работающих людей в округе, тем больше простирался сад, а за ним и небольшой лес. В какой-то момент усыпанная камешками дорога стала обычной пыльной тропинкой и стало прохладнее. Тэнэ немного замедлилась, сравнявшись со мной. Она повернулась ко мне лицом и с улыбкой спросила: — Как Вы себя чувствуете, Господин? Вам не холодно? Мы можем вернуться обратно сейчас. — Я в порядке, веди куда вела, скажу, когда пойдём обратно. — Хорошо! Тогда, давайте поспешим, скоро Вам должны подать обед. Думаю, Госпожа Кибуцуджи не будет сильно обрадована тому, что Вы припозднились. Она крепче взялась за мою руку и потянула за собой, наращивая темп наших шагов. Я послушно следовал за ней, было интересно, что же такого задумала эта служанка. Мы шли недолго, минут пять, и вышли на мост, который соединял два берега. Один из них был обрамлён лесом, второй же вёл в подножью горы и какому-то небольшому селению. Под нашими ногами быстро бежала река, от чего порывы ветра были сильными и холодными. Я поёжился, но подошёл к перилам. Тэнэ заметила это и накинула на меня свой светлый платок мне на шею, встав рядом. — Вам нравится, Господин? — спросила она громче обычного. Я посмотрел вперёд. Там расстилался прекрасный пейзаж: вдали виднелось огромное поле, скорее всего лавандовое, так как оно было окрашено в нежные фиолетовые тона, бегущее течение прозрачной реки, яркое солнце, играющее лучами с водной гладью, голубое небо, и пение птиц. Это было воистину завораживающее зрелище. От этой картины веяло умиротворением и счастьем, словно в этом и заключался баланс нашей жизни. Я посмотрел на Тэнэ, она с нетерпением смотрела на меня, глаза её блестели от ожидания, как и её неисчезающая улыбка. — Да. Приводи меня сюда чаще, — на это дочка врачевателя лишь сильнее заулыбалась и даже, как мне показалось, покраснела. Глаза заискрились сильнее и пытались словно куда-то спрятаться. — Хорошо. Спасибо Вам, Господин, — она говорила ещё что-то, но её слова были поглощены шумом реки, а потом Тэнэ притихла и отвернулась от меня, смотря в ту прекрасную даль, сминая ткань подола своего бело-голубого платьица.