Шабаш на ранчо

Есть, три вида мировоззрения: отрезок, луч и прямая. Отрезок представляет собой рождение — смерть, точка А — точка В. Жизнь — конец жизни. Всё — ничего. Можно долго проводить альтернативы, ведь буквально любые две вещи подойдут. Но если жизнь — это всё же луч. Имеет начало, но без конечной точки. То, что началось, и уже не закончится. Согласно этой теории, мы так и никогда не умрём, мы можем видеть рождение. Но, можем ли видеть смерть? Если ты умрёшь ты не успеешь это осознать. Да и осознавать будет некому и нечем… И на конец — прямая. Она не имеет ни конца ни края. Наша жизнь — не начинается, наша жизнь — не конечна. Мы можем увидеть рождение, но рождение ли это нас, как личностей. Ты просто не был, а теперь просто есть. И так, раз за разом. Всё больше и больше. Вечность… Но не одна из этих теорий не верны. Жизнь — никакая не прямая. Не изогнутая, кривая, луч, отрезок. Это не то, наша жизнь — это секущая сотни, миллионы, миллиарды секущих друг друга. Нет ни начала ни конца, есть только сейчас. Сейчас или никогда. Только пересёкшись друг с другом, мы становимся сильнее. Только тогда, мы понимаем, что жизнь это — жизнь… Стуки сердца приглушены высоким звуком аппарата измерения жизненных показателей. Шум колёс тележки глушит тихие голоса врачей. — Была проведена первичная хирургическая обработка огнестрельных ран, выполнена резекция лёгкого, наложены сосудистые швы, поставлены плевральные дренажи… — Он выживет?! Джайро Цеппели посмотрел с лёгким раздражением. Он вышел из операционной после тяжёлой операции и последнее чего ему хотелось — это возиться с обеспокоенным Джонни. — Он поступил в состоянии шока, потерял много крови. На данный момент его состояние стабильно тяжёлое… Боже правый, как же вас угораздило. — хирург не выдержал и против протокола прошёлся по лицу кулаком. — КАК ТЫ БЛЯТЬ ЭТО ДОПУСТИЛ?! — осознав то, что он сделал, Цеппели лишь фыркнул и немного со злобой протёр костяшки, после чего удалился. Судя по его поведению, было ясно что ему не всё равно на Диего. Джонатан всё ещё отходил от этого, как так могло случиться. Они же только лишь познакомились… Совсем немного… Неужели, всё кончится так быстро. Джонни понимал, что Диего немного для него значит. Но всё же, что-то его держало… Что-то сильнее чем чувство вины… — Диего, мог умереть… Как, как я это допустил. Почему он… За что… ЗА ЧТО БЛЯТЬ. ЗА ЧТО?! — Его крики слышали по всему коридору, но обращать внимания не решились. Вскоре со стороны стоящего на коленях Джонни послышался плач, скорбящий… Не о том, что кто-то мог умереть, не о том, что кто-то умер… Плач, — признание о том, что это была его вина, он принял это, он понял. Убийца, киллер вовсе не тот, кто стрелял, нет. Он убийца, он безжалостная машина для убийств, только он. Тогда, не было никакого загадочного киллера. Джонни и был киллером, хотя он и не трогал Диего напрямую, он зарядил магазин, вставил в патронник, он перевёл предохранитель в положение «огонь» посредник незаконченной смерти… Пути назад нет, вперёд тоже, убийца он или нет, решит суд, суд убитого. Суд, адвокатом, юристом и подсудимым выступит он. А судьёй станет Диего… — Прости меня… Прости… Прости, прости, ПРОСТИ! ПРОШУ. ПРОСТИ МЕНЯ, — На крики пришёл дежурный, девушка с застенчивым характером небольшого роста, немного ниже Джонни. Она вежливо и с пониманием проводила его до уборной, выйдя из которой Джон не обнаружил в округе не души. Здание уже было знакомо ему, он вяло, словно мертвец потянулся к выходу и у самой двери встал, уткнув взгляд в своё отражение на стеклянной двери. — Погляди на себя, разве этого бы хотел отец… К чёрту отца, он ебучий параноик. Этого хотел, он? Николас? Увидеть тебя как какого-то дохляка в стенах больницы. Если так, то только в морге… Николас. — он и не заметил, как с головой погрузился в свои мысли, его зацепил тот момент… — Джонни, братик. Разве, это то, чего ты хотел? Разве, ты добился того, что хотел? Нет… Явно нет… — Николас… — Замолчи и просто послушай, раз ты никогда не слушал отца. Это простительно, он был полным мудаком, даже для меня. Учил чему-то, хотя сам не знал ничего — он оскалил зубы и продолжил. — но знаешь, ведь он, даже ничего не зная, опирался на опыт других. Он наблюдал за другими, и пытался перенять хорошее у них. Да, у него плохо получалось, но даже он. Такой человек, пытался. Так и ты, разве ты хуже него? Столь ты плох? Покажи, что ты, будешь стараться. Докажи мне это. Или… Если не мне, то ему… Докажи Диего, что ты стараешься ради него! Докажи ему это… — НИКОЛАС! — но нет… Тут никого не было, никогда… Николас мертв уже много лет, это лишь видение. Послевкусие прекрасного человека, запах почти стёрт временем. Это было последнее, что он услышит от брата…

***

Джонни оскалившись в пол стоял в холле здания больницы. Его грязные колени выдавали падение, совершённое когда он ловил Диего. Прикушенная губа Джостара начала кровоточить, к нему даже подошла медсестра, спросившая «не нужна ли ему салфетка, чтоб вытереть кровь.» Он чрез зубы, со злостью отказался. Уже шесть часов он не покидал свой пост, всё ожидал, когда можно будет пройти к Диего. В конце он не выдержал и склонив голову вниз подошёл к регистратуре. — Можно ли попасть в палату человека с фамилией Брандо? — Прошу прощения, но операция закончилась только недавно. Ему нужно отдохнуть. Он был введён в состояние искусственной комы. Пули попали прямо в скопления нервных окончаний, организм заблокировал боль — тем самым, введя его в сон. Организм будет помнить боль ещё несколько дней и поэтому его нельзя сразу же выводить из комы, если это сделать слишком рано, то он может умереть от болевого шока. Джонатан лишь затуманено кивнул напоследок, и направился в сторону выхода. Нет уж, этим от Джостара явно не отделаешься. Как же он мог просто ждать Диего? Это не его принцип, отхлебнув пару раз стаканчик с кофе, стоящий на подоконнике он вылетел из здания, оттуда же потопал на задний двор. Там заприметив красивое окошко, он возможно впервые в жизни рассчитал что-то. — Время три ночи. Так, если он в 312 палате, значит на третьем этаже, придётся карабкаться. Действия не заставили себя долго ждать, он с разбегу прыгнул на трубу стока и слегка поскользнулся по ней, все же схватился. Теперь ему предстояло проползти по водостоку еще два с половиной этажа и по пути не разбиться об землю. Как ни странно, это ему далось даже легче чем расчёты. Он с облегчением заскочил в удачно открытое окно и взбудоражено отдышался. — Ну и где же тут номер 312? Тут, 212, 213, 214? Как они цифры то проставляли?! Это же третий этаж, а палаты свидетельствуют об обратном. Все же он смог признать поражение. (конечно ещё изрядно походив по коридорам) Он обнаружил план здания, и там было понятно написано «СТРОЕНИЕ РАЗДЕЛЕНО НЕ ПО ЭТАЖАМ, А ПО КОРПУСАМ, ТРЕТИЙ КОРПУС В ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ ЗДАНИЯ» Презирая планировщиков здания всю дорогу Джонни, всё же смог понять куда идти, теперь на его пути ещё одна проблемка. Вторая цифра номера, означала этаж, а значит ему на первый. Лифтом не воспользуешься, а добраться как-то надо. На лестничном пролёте стояли массивные двери с решёткой, в которую ДжоДжо мог пролезть, но не решился: «мало ли, ещё найдут утром «застрявшего мальчика» и какой-нибудь медбратик, поможет маленькому Джонни выбраться, нет, не стоит». Но всё же гениальное решение не заставило себя ждать, в верхней части был замечен узкое окошко, сантиметров пятьдесят в диаметре. Оно всем своим видом подчёркивала свою бесполезность, вокруг буквально решётки свободно пропускающее воздух. Словно всё было сделано специально для Джонни. Левое, правое плечо, грудь, бедра, ноги. И-и-и — грохнулся, довольно громко, пролетевшее эхо это подтвердило. Оправившись от жёсткого падения, он всё же встал и попятился к палате. Атмосфера больницы усыпляла его, он зевал и чавкал, напоминая себе обо сне. — триста четыре… Хрр… Триста десять… Хрр… Триста двенадцать, то что нужно. — он кинул на дверь взгляд и потянув ручку отворил её. Пациент давно спал и похоже не располагал к визиту гостей. Но уже поздно, поздно для всего. Джонатан опьянённый ночью уже не капельки не понимал, ему лишь хотелось спать, желательно с Диего. — Вроде бы не пил, а так спать хочется — он демонстративно зевнул и продолжил пялится на лицо своего друга, пока не соизволил вспомнить о существовании кровати. Приземлившись около ног больного, он склонил голову и чуть ли не засыпая спросил. — Ты ведь, не собираешься… Бросать меня? — казалось бы, такой вопрос и трупа бы оживил, да только нарушать режим — гиблое дело. Диего не подал признаки заинтересованности и далее продолжил спокойно посапывать под сплетни сбрендившего паренька. — А ведь мы, мы с тобой. Почти как брат и сестра… — только вот, сестры у меня и не было. Никого у меня не было, и ничего. Ни сестры, ни братика, не детства… Конечно, в роли брата ты меня вовсе и не устраиваешь, но вот как… Что я несу… — с такой фразой он свалился в отнюдь не крепкие объятия спящего. Уже как бы готовым уснуть он примостился пол одеяльце с боку и обнял Диего всей своей человеческой натурой, ногами, руками, душой. Даже зубками чуть прикусил мочку ушка, но после осознал, как это не удобно и отпустил. Послужной список самых похотливых идей Джонатана можно было заканчивать, или нет… Похоже, объект домогательств вовсе не спит, но вероятно даже не против тепла, получаемого от Джонни, всё же было довольно холодно, Диего мило улыбнулся, показав миленький клычок над нижней губой, как бы подчёркивая свои согласие. С его стороны это было странно, ещё недавно количество свинца в его организме превышало все немыслимые границы, а сейчас он будто бы и не был подстрелен. Оба понимали, что завтра Джонни придётся несладко, даже нужно будет заплатить штраф. Правда вот, им было уже совсем не до этого…