════
[Процесс полной диагностики завершен] [Сохранение результатов и архивирование] [Оценка готовности к функционированию] → [Повреждения структур не обнаружены] → [Целостность данных: 100%] [Прерывание отчета] [Обнаружены нарушения](!) [Список нарушений] → [Резкое повышение искровой активности] → [Запущен процесс изменения областей мозгового модуля] → [Превышение стандарта чувствительности электромагнитного поля] → [Запущен процесс изменения экзоскелета] → [Найдены несоответствующие протоколам данные] → [Отклонения нейро-коры] [Источник нарушений: КНК] [Разрешение на вмешательство в работу главных систем и подсистем получено] [Исправления: принятые меры] → [Изменение исходных данных на данные с недоказанной подлинностью] → [Оценка нейро-коры: некритичные отклонения] →[Подключение внутренних программ для перестройки искрой камеры, соответствующей обновленным требованиям] [Запуск самодиагностики] [Цель: повторная оценка готовности к функционированию] [Результат] → [Соответствие искры и структур] → [Превышение ожидаемой эффективности подачи энергии] → [Нарушения функционирования в пределах допустимого] [Готовность к функционированию: 99,9534%] [Предотвращение распространения информации о нарушениях] [Удаление всех отчетов, содержащих информацию об отклонениях] [Запрещение доступа к базам с дискредитирующими данными] [Начата подготовка к активации] >>> >>> >>>════
Неповторимый миг активации был лишен той торжественности, которой странно ждала новая искра. Снизу через щели пробивался бело-голубой свет, чью силу было невозможно не ощущать: восхитительный жар пронизывал до глубочайших зон и прогревал оледеневшие детали. Холодные тени доказывали, что есть что-то ещё, помимо разума и зачатков чувств, материальное, отбрасывающее эти чёрные полосы и отделяющее новую жизнь от силы света. На грани с дискомфортом так много раздражающих факторов улавливал и обрабатывал механизм: как гравитационные силы тянули вниз, как давление менялось по мере подъёма платформы, на которой неорганическая жизнь пробудилась и безостановочно приближалась к чему-то, нарастающий машинный гул. Сияли существующие только для неё незнакомые символы, куда бы она ни отводила затуманенный, непонимающий взгляд. Застилавшую разум пелену разрушило жгучее желание, прошедшее как электрический заряд, — впитать больше этого могущественного жара. Каково было бы жадно поглотить его целиком? Новой искре не удастся узнать: чтобы совершить акт эгоизма, первоначально пришлось бы отыскать источник тепла и голубого света, который всё отдалялся, оставаясь где-то позади, глубоко внизу. Жар покинул её системы так же быстро и без предупреждения, как и появился, как уходило и время. Платформа достигла вершины и остановилась в сером, металлическом куполообразном зале, усеянном выпирающими из стен масштабными геометрическими узорами, и задрожала при стыковке с полом. С возросшей мысленной концентрацией начали возникать желания, основанные не на примитивных потребностях, ограничивающихся «хорошо — подайте больше». Новая искра хотела осмотреть архитектуру, проследить, куда тянулись толстые кабели, разобраться с зудящей пустотой, сигнализирующей о неполноценности, но все эти порождения любопытства пришлось отложить в пользу изучения кого-то. Маленькие движения и испускаемое излучение, невозможное охарактеризовать как-то иначе, кроме как жизнью, выдали присутствие посторонних. Хотя мало походило на то, что они посчитали необходимым прятаться, так как её, судя по всему, автономные внутренние составляющие моментально зафиксировали всех троих и беспрерывно предупреждали о потенциальной угрозе, параллельно оценивая реальный уровень опасности. Другая жизнь! Могли ли они думать и чувствовать, разделять с ней любопытство и гадать, что внизу и почему её подняли наверх? Боролся ли в них страх со спокойствием, вызванным кажущейся безопасностью нахождения в группе? Казалось, совсем незатронутые прибавлением в зале такие же живые существа, как и новая искра, что отрицала значительная часть её и ставила факт под сомнение, вопреки всем видимым признакам разумности и слабому, но всё так же манящему и живому теплу, не испытывали аналогичных чувств. Тройка окружала её, стоя с ней на одном уровне в невыразительных позах, всё же прочитанных как мыслительные; отполированные корпусы одушевленных машин блестели и отливали голубым, восхищая дотошным уходом и настораживая этим же. Яркого цвета, светлая, контрастная окружающему помпезному, но пустому, замкнутому пространству ближайшая фигура, блестевшая, как способен только отполированный металлический лист, чтобы полностью рассмотреть которую новорожденной жизни пришлось впервые пошевелиться и поднять объект, через который смотрят разумные механизмы на мир, заинтересовалась в ней, ровно как в предмете интерьера, словно маловажно, кем является появившийся перед ними. Сменив угол обзора, она невольно скрипнула шейным сочленением — привлеченные движением голубые огни на механическом существе сдвинулись по диагонали, оторвавшись от закрытой шахты лифта под ней, и посмотрели туда, где сосредоточенно и интенсивно пульсировала её жизненная энергия, нараспашку раскрытая перед незнакомцами. Излучаемый новой искрой свет был скромнее всёохватывающего голубого, но разве это умаляло его значимость? Внезапно разум заполнил аудио-отрывок. Во включившейся оборванной фразе отчётливо слышались раздражение и твёрдая убежденность, выражаемая уверенным тоном: «Кому дали право измерять ценность жизни?!» Авторство не могло принадлежать новой искре, что не помешало разлиться теплу, не происходящему от голубого света на сей раз. Она питала симпатию к данной точке зрения или к автору? Тем не менее, чьё-то личное мнение бесполезно в её ситуации. А «её ситуация»?.. Она недолго стояла, внутренне ёжась под судящим взглядом, взвешивая, стоит ли закрыть отсек с миниатюрной версией голубого света и рискнуть вызвать гнев существа. Остальные двое заметили изменившееся поведение первого, и самый дальний от неё, почти неосвещённый в разлитой по залу голубизне, размеренно приблизился к нему, сжимая плоскую дощечку, светящуюся голубым, как и всё в этом месте, и плотно прижимая ту к себе. Оно, как взглянуло на неё, быстро перевело свои увеличившиеся округлые огоньки, очень распространенного цвета уж на её вкус, на первого. Созданные им колебания отразились от высоких стен, в них слишком упорядоченно повторялись звуки, чтобы оказаться чем-то иным, кроме как сообщением. «Они способны на речь», — затрепетала она, прежде чем смутиться из-за собственного же волнения. Почему тривиальная вещь должна вызывать у неё трепет? Тем более тогда, когда и она сама обладала базовым навыком. — В сети? Клон? — Нет, — безэмоционально опроверг первый, точно робот, на которого столь похож и он, и все присутствующие в зале, если новая искра разделяла с существами внешнее сходство, однако что-то внутри противилось назвать, оскорбить этим словом. Второй указал дощечкой в её сторону, как будто этого было достаточно для донесения его точки зрения, и встретился с ней — она постепенно разбирала путаницу названий, вырывая и отчаянно цепляясь за крупицы знаний, дабы вновь не упустить, — смятенной оптикой и сделал торопливый шаг назад, когда заметил обращенный на себя взгляд. Поразительно отличающиеся от тянущегося звучания таинственного аудио-обрывка, слова (не)робота были понятны, несмотря на то, что впервые услышанные, и складывались в осмысленные предложения. Большое облегчение — быть осведомленным в настолько важном аспекте, что-то внутри неё ржавело от одной мысли об изучении языка. В наборе низких частот зашифровали утверждение о сети — очевидно, ею был утрачен контекст, с которым можно разобраться позже, как запоздавшая информация дойдёт до аппарата, отвечающего за высшую мыслительную деятельность, что когда-нибудь да произойдёт. Она очень надеется на то… На данный момент ей придётся запоминать всё сказанное. Она боялась и отказывалась забывать первые мгновения своей жизни. Что-то, программа отозвалась, перед ней, пополнив ряды засорявших зрение символов, появилась полупрозрачная панель для настройки записи, на которую не среагировала тройка. Не видят — закономерный вывод. Отказавшись от изображения, она остановилась на записи звука в низком качестве: меньший по весу файл имеет больше потенциальных мест для хранения — и сокрытия. Она не позволила бы удалить воспоминания — формирующую часть своей личности. Не догадываясь о напускном безразличии к разговору новой искры, пара продолжала его: — Структура искрового поля другая, — кажется, озвучил не замеченное вторым наблюдение первый, еле чувствуемо разочарованный халатностью, кажется, коллеги. Новой искре было тяжко читать эмоции в знакомом, но как бы нет, языке, ко всему прочему несчастью речь первого выразительна, как бинарный код, из-за чего приходилось полагаться на другие сенсоры, обычно не используемые для данной цели. — Когда ты указал, оно ощущается… как искра фемм? — Потому что это — фемм. Она пришла к выводу, что второй был куда экспрессивнее первого, не демонстрирующего эмоций там, где (не)робот с дощечкой нескрываемо удивился словам собеседника. Контрастные черты характера придавали динамичность их отношениям — из них бы вышел сносный комедийный дуэт, но никак не коллеги. Кто решил соединить соду и уксусную кислоту? — Надо же, совершенно новая искра, — пораженный чем-то недоступным для её понимания, он заговорил на порядок тише, словно делясь секретом. — Но корпус почти не видоизменился. Впервые такое вижу. — Что очень удачно: пойдёт на замену предшественнику, — отдаленно послышался впервые давший о себе знать третий, не видимый за спинами первого и второго и любящий делать затянутые паузы между предложениями. Он присоединился к остальным, толпившимся возле неё, что позволило разглядеть струящиеся по нему тонкие серебристые узоры, после чего мечтательно добавил: — Если с новой искрой корпус восстановился, осмелюсь оптимистично предположить, успех нашей конструирующей группы отметят. — Благоприятный результат. Экономия на установке частей кластеров, — монотонно проговорил первый, не обращаясь ни к кому конкретно. Новая искра была наполовину уверена, что он не хотел находиться здесь ни на мгновение больше положенного. Несмотря на огромные, как черные дыры, пробелы в знаниях, она уловила суть и чрезвычайную важность происходящего, непосредственно касающегося её. Однако обсуждение продолжалось вестись без неё, безучастного наблюдателя, хотя она скорее чувствовала себя одним из проведенных в гигантском зале проводом, ни к чему конкретному не подключенному, как заметила новая и растерянная из-за открытия искра. У неё возникли обоснованные сомнения в собственных речевых способностях, никогда доселе не используемых, но попытка привлечь внимание, для того чтобы уточнить, что они имели в виду, когда употребляли незнакомые термины, или, она не знает, поучаствовать в планировании своей судьбы, не должна быть так уж плоха? Ей пришлось сдержать странный цыкающий звук, вырывающийся из воколайзера в ответ на эмоцию, вызванную пренебрежением тройки четвертым механизмом в зале. Нарастающая обида не успела развиться, придав сил для протеста. Помешало новое чувство, произрастающее из осознания собственного бессилия, берущее за искру и не оставляющее равнодушным каждую жизнь во вселенной, включая её. Структуры одолела необъяснимая слабость, казалось, что новая искра рухнет при первой же попытке пошевелиться или встречей с их острой оптикой. Они превосходили её числом, информированностью да кто знал, чем ещё, вынуждая проявить покорность. Не зафиксировав ничего, помимо бесконечного безразличия к себе, она посчитала слишком опрометчивым положиться на покровительственное отношение, пойдя против их воли. Сдавленное цыканье осталось не замеченным их чувствительными звуковыми датчиками, выступающих на шлемах, и она засомневалась, что вообще его издала. Который раз время истекло, возможность задать вопросы у приветствующих её в мире существ, в чьей власти находилась дальнейшая судьба, была безвозвратно упущена. Пока она замерла из-за трусости, но ей хотелось верить, разумной осторожности, третий без размеренности второго вышел вперед, потеснив первого и потянувшись к ней привлекательно, вынуждена признаться новая искра, отливающим блеском пальцами, сжимающими неизвестное устройство. Отвлёкшись на внутренние метания, она, видимо, пропустила поворотный момент, раз тройка сменила курс действий с пустых дискуссий по поводу бюджета, сокращений и финансирования, где она прервала аудиозапись и для надёжности запрятала её среди вспомогательных файлов, к которым постепенно получала (или, лучше сказать, возвращала?) доступ, на вот это. У неё нехорошее предчувствие, подкрепленное прогнозирующими программами. — Не повреди дорогостоящее промышленное оборудование! — всё-таки расслышала она выкрик, прежде чем устройство прикоснулось к шлему, метафорично нажав на кнопку выключения.════
Если и проводилась какая-то проверка или выборка, то, во-первых, она успешно пройдена, а, во-вторых, полна дыр, как крепежная пластина. Удивительно, новую искру, полную глюков, не дезактивировали из-за них. Она была готова душевно прощаться с голубым светом — отдушиной, излучающей приносящий удовольствие жар, когда оптика отключилась. Или, корректнее, из-за сбоев, спровоцированных ошибкой при прочтении каких-то базовых файлов, — заботливо поправили предустановленные данные, наконец, она надеется, полностью доступные благодаря установленным в неё дополнительным программам и не только (с ней основательно повозились). До этого свободному доступу к цифровым хранилищам, который должен был быть у всех с первой активации, препятствовал очередной сбой, а загрузка новых данных разумными механоидами, по всей видимости, помогла заработать как надо, а не как получится — через бампер. Её центральный процессор визуализировал мощный напор, пробивающий засор в трубе, и с тех пор она не могла избавиться от нелепого сравнительного образа. Теперь шлем изобиловал терминами, большинство приобретенных представлений были сугубо теоретическими: названия да сухие факты. Полученная информация прискорбно и преступно скудна, не объясняла не до конца исправленные сбои в центральном процессоре. Она испытала облегчение, сравнимое с удачным уклонением от ионного выстрела, что тройка не обнаружила их. «Её ситуация» несколько прояснилась, правда, познакомив с прелестями актива: с замалчиванием, секретами и неизвестностью, разъедающей системы из-за тревоги и страшного любопытства. У очага, откуда приходили зажженные искры, трое кибертронцев, как наименовался её вид, ждали не именно её, но новую искру, которой она является, чтобы очень извращенным способом подготовить к жизни в обществе. И без того ограниченные знания практически не затрагивали тему воспроизводства, но у неё были основания (аудиозапись) полагать, что она выкована из «поношенной», использованной ранее протоформы, что могло объяснить сбои и более зрелое поведение, чем ожидаемо от её возрастной группы. Отключив несопротивляющегося только зажженного и застывшего от страха, загрузив минимальную норму, положенную знать машине её социального положения, и под стать модифицировав корпус, новоиспеченного работника отправили на рабочее место — беззаботная пора длилась недолго. Несмотря на хаотичный — по воле Праймуса — характер возникновения новых кибертронцев, исключительным обстоятельствам — исключительных мер. Может, за неё говорил безосновательный страх, но она не спешила вернуться к Оллспарку сразу же после зажжения из-за относительно безобидных ошибок во время работы ЦП. Она же не стремилась рвать и метать всё на своём пути, поэтому безопасна для общества, правильно? Верно! Они искали специалиста, достаточно практичные и беспринципные, чтобы создать его на основе предыдущего дезактивировавшегося работника. Она успешно справилась с собиранием обрывков лакомой информации в целостную картину, чтобы прийти к этому умозаключению. От глючного мусора легче избавиться, чем чинить его, — ну, тогда она не даст повода сомневаться в её исправности или полезности, а предложит искомого мастера своего дела. Но эти беспринципные практики также назначили ей цель. Скучную, как воплощение однообразия и монотонности, как бы ни пытались убедить в обратном агитации работодателей, подозрительно часто обращающихся к пропагандистским приёмам, которые ей откуда-то известны, но, тем не менее, какое-никакое занятие. Нечто щекочущее искру шептало, что кто-то пошёл бы на убийство, для того чтобы придать смысла своему существованию, — она глумливо улыбнулась крайности, до которой доводит безнравственность, отчаяние или глупость, а то — и всё разом. Через аудиосенсоры проходил шум скоростной езды и фильтровался, для того чтобы уменьшить амплитуду колебаний, но не давая забыть, где новая искра находится. Одним касанием её отключили от сети, а вторым пробудили уже на полпути к «дому». Она разрывалась, не способная определиться, что было более смущающим: то, что она очнулась внутри другого разумного существа, или то, что никто, казалось бы, не замечал в этом ничего безумного, кроме неё. На месте её транспорта, она бы не впустила внутрь себя кого-то, помимо заслуживавшего доверия фейсплейта, да не похоже, что её мнением интересовались в последнее время. Хотя бы загрузили информацию, куда и зачем её везут, спасибо. Если бы не она, вторая активация была ещё более смущающей, чем была: переходить на ультразвуковые частоты, когда с тобой заговорил бот в альт-форме, — нетрадиционная реакция, как оказывается. Праймус, она завизжала, как какой-то… спарклинг. Запоминающееся первое впечатление! Поджав опоры к грудным пластинам, сидя на дне грузового отсека, свободного от других грузов и пассажиров — к какой категории её относили, новая искра затруднялась ответить — она не хандрила, а пристально разглядывала манипуляторы и перебирала команды, подгадывая правильную. Пусть ржавеют в яме сбои её систем! На левом плече красовался свеженанесенный красный номер — знак, что она закреплена за определенной компанией: не дай Праймус, затеряется, потянув за собою убытки. Заостренные пальцы на концах манипуляторов по подошедшей команде заскрежетали и трансформировались с показушным звуком в разновидные резаки, напильники, свёрла, штыки и горелку — по желанию список можно было бы продолжать и продолжать, ведь был и третий, и четвертый вариант формы. Арсенал впечатлял, поэтому, как бы ни хотелось бы приукрасить себя, его держали подальше от уязвимых сегментов во избежание несчастных случаев. Электромагнитное поле транспорта и водителя в одном фейсплейте, вероятно, вообразившего, на что способен инструментарий, заколебалось и, подтвердив предположение, нормализовалось, когда пальцы вернулись к первоначальному облику. Искры… странные, не говоря уже о чужих искрах, что нарушали покой её поля. Они создавали большую часть излучения, сливаясь с прочими и образовывая ЭМ-поле, а также заключали личность кибертронца. Она отмахнулась от философских дилемм, что вытекали отсюда, сосредоточившись на обновленных манипуляторах. Названный «Касанием ювелира» имплант не ограничивался одной отраслью, потому в первую очередь оказался в её распоряжении, но имя закрепилось за пользователями-ювелирами, согласно загруженному скудному описанию оборудования, за исключением технических моментов, где было краше и богаче сенаторов. Она не помнила, то есть элементарно никогда не видела, какими были первые манипуляторы до вмешательства тройки. Нынешние, выглядя как длинные вечерние перчатки, белой краской отделяли модернизированные части на фоне остального, менее элегантного корпуса. Имплант, наверное, из-за однотонной простоты и чистой функциональности, столь любимой властьимущими, казался новее пользователя, как будто только сошёл с конвейера. Если честно оценивать характеристики корпуса, ей не составит труда оставить след на внутренностях меха даже без набора инструментов, установленного в манипуляторы, голыми когтями. Она находит свою комплектацию… угловатой, специально спроектированной для лазанья по труднодоступным уголкам, но всё же! Ненароком можно повредить что-то или кого-то. А новые искры не отличались маневренностью. Но нет поводов для беспокойства: она будет аккуратно и бережно относиться к окружению или будет повторять это себе до тех пор, пока сама не уверует, что аккуратна и бережна. При любом варианте она достигнет цели — её тревожность снизится. Тёмный грузовой отсек был просторен и комфортен для пребывания в нём в сидячем положении, хотя более крупные представители расы справедливо посчитали бы его тесным. Непрозрачные стены откладывали знакомство с открытым миром на неопределенно более поздний срок. Отвлекшись на протоколы, датчики, пакеты данных, особенного отродья Юникрона — неподдающегося распаковке заархивированного файла — и прочие увлекательные вещи, хранящиеся в шлеме и искровой камере, она значительно опоздала, для того чтобы заводить не задавшуюся с самого начала светскую беседу после затянувшегося молчания. Мысли в коем-то разе не противоречили друг другу, спелись, чтобы указать, насколько низки её шансы выстроить хороший диалог. Конечно, она могла бы найти оправдания, для того чтобы продолжать избегать социальных взаимодействий: она занята определением в своём поведении источника небольших отклонений, не выявляемых диагностикой, или менее индивидуальная причина — изучение Большого мира за пределами Колодца искр. Но если быть до конца честной с самой собой, то на самом деле её изнутри разъедало любопытство к собственному корпусу, строению и устройству… Работа шахтера-специалиста по добычи хрупких и деликатных материалов не подразумевала медицинской практики или исследований. А боты-коллеги наполнят её дальнейший актив, в отличие от свободного времени. Транспорт резко затормозил — по инерции она встретилась плечом со стенкой, и меланхолия пропала. Двери открылись сами собой, на наноклик поразив её, после чего осознание, в ком, а не в чём, она ехала, ударило как кибертронец в альт-форме. Снаружи оказалось не светлей, чем её перспективы на будущее. Почувствовав примеси в воздухе и неприятный запах, ворвавшийся в грузовой отсек и наводящий на мысль, что самое время просить милости у Праймуса, она опустила маску и визор на фейсплейт, про себя поблагодарив ответственную за средства защиты тройку кибертронцев, после прокляв ту за ответственность, которую они несли за её низкое положение в кибертронском обществе. Быстро поднявшись на опоры, она, низко пригибаясь, чтобы не биться шлемом, поспешила к выходу, пока транспорт не выгнал пассажира самостоятельно, но замешкалась у дверей. В огромном массиве данных, положенных знать каждому кибертронцу, даже с одноразовой альтернативной формой, например миниатюрным ботам-накопителям информации — ничтожествам в эпоху функционализма, на рельефы родной планеты приходилось ровно ноль изображений — карт и фотографий. Развитие Кибертрона ставилось превыше актива подобных ей, а его ядру приписывали искру самого Праймуса — она не до конца разобралась, кто он такой и с чем его едят, но, вроде, бот важный для их культуры, а не просто популярный участник крылатых выражений. Если это не зажгло интереса к внешнему виду планеты, тогда, увы, ничто не смогло бы. То, что она видела, к чему привязанность ей запрограммировали с момента зажжения, не было и близко к результату тысячи тысяч ворнов прогресса развитой расы разумных машин. И без того тёмное небо заволокли промышленные выбросы: на линии горизонта безостановочно работали плавильни — и земля находилась не в лучшем состоянии, засоренная промышленным мусором. Поднятая колёсами пыль возвращалась к собратьям на полуразрушенную дорогу. Если бы тут осмелились высечь «экология», вскоре бы слово почернело от оседающих микроскопических частиц. Видимость сама по себе была отвратительна, мешая увидеть населенный пункт, и только блеклые фиолетовые и голубые огни сияли вдалеке. Из-за относительно короткой длины волн многие лучи не доходили до оптики, рассеваясь в дымке. Что ж… Нужно уметь довольствоваться малым и замечать красоту в уродстве, не то чтобы она обладательница высоких стандартов или широкого выбора. Постаравшись смотреть без горького предубеждения, она увидела в запрятанных смогом башнях картинный антиутопичный урбанистический пейзаж, в котором, по всей видимости, ей предстояло жить. Среди всех тех поврежденных данных, записанных на банках памяти и мешающих спокойному функционированию без глюков, её больше всего, пожалуй, интересовало, как выглядели эти картины, что, наверное, многое говорило о ней как личности. Наружно спокойная, она впервые коснулась поверхности планеты. Шаг за шагом голая металлическая поверхность Кибертрона, спрятанная под толщей черной пыли, теряла чарующего шарма, и позывы визжать от восторга и вздрагивать не были так остры. На тысячи мехаметров не было ни искры, с которыми можно было бы поделиться первыми впечатлениями, пока те свежи. Кроме одной. За ней прозвучал показушный шум, что такими быстрыми темпами станет до боли родным и знакомым. Там, где обрывались следы широких шин, на мощных опорах стоял крепкий мех, чью трансформацию она благополучно пропустила и грудную секцию могла только пощекотать воздухом из вентиляционной системы, что весьма впечатляюще, учитывая габариты грузовика, перевозящего кибертронцев, но она не видела причин для гордости. Уверенность, что её арсенал может поцарапать толстую броню здоровяка, внезапно пошатнулась. На абсолютно чёрном корпусе, за исключением серебристой шеи, дисков и нескольких сочленений на манипуляторах, полностью красная оптика выделялась, как красный карлик в космическом пространстве, и, судя по образовавшейся хмурости, он не был так же рад открывшемуся виду на промышленный сектор. Она развернулась к нему остальным корпусом, одним действием привлекая безраздельное внимание, к которому невозможно быть полностью готовым тому, кто только сегодня появился на свет. Будь на то её воля, транспорту бы отдали всю инициативу в разговоре, как более опытному в социальных взаимодействиях, но, к сожалению, это бы плачевно закончилось тем, что на бывшего пассажира сорвались. Праймус, мех излучал пассивную (пока молчал) агрессию. Куда эффективнее было бы сразу перейти к профессиональному диалогу, но ожидаемо никто не торопился ни браться за бур, ни распинаться о том, как не терпится взяться за бур, поэтому выбор пал на нейтральную территорию. — Воздух критически загрязнен, — уподобляясь тону Первого бота, констатировала очевидное она, следя через визор за реакцией меха, не заставшую себя ждать. — Звезды потухнут раньше, чем в этой яме станет приятно пользоваться воздухосборниками. Получив исчерпывающий ответ, она приступила к обдумыванию следующей реплики. Эх, разве разговоры не должны протекать естественно? Спрашивать, как зовут собеседника, вежливо, о чём твердила одна её часть, но чревато последствиями, предупреждала полярная половина. Если брать в расчёт, что даже за ней не числится обозначения, прислушаться к предупреждению — выбор здравомыслящего кибертронца, не желающего нарваться на конфликт в первые циклы актива. Она изящно, как бы ей хотелось думать, избегая щекотливых тем, подошла к допросу, принятому называться расспросом в приличных кругах. — За какой зоной вы закреплены? И если в результате заодно выплывут подробности о логистической системе, то маленький плюс в качестве повышении осведомленности никогда не лишний. Она получила одно предупреждение — изменившуюся сигнатуру из-за вспыхнувшей искры. Он оборонительно сложил манипуляторы перед грудными пластинами и, к её разочарованию, нахмурившись ещё сильнее, рявкнул: — Не твоё дело! И заткнись уже, у меня нет свободного астроцикла, чтобы тратить его на тебя, горнодобывающее оборудование. Горнодобывающее оборудование почувствовало, как невидимо дёрнулся окуляр за визором. Решив, что должен остаться кто-то демонстрирующий зрелые черты, даже если этим кем-то окажется новая искра, она проигнорировала оскорбление грузоперевозчика. Что же, попытает удачу в диалоге со следующей жертвой… то есть информатором. Она имела в виду потенциального друга. (Находчиво выкрутилась.) — Где располагается конечная точка назначение? — она перешла на серьезный тон, перестав подражать монотонному Первому боту, явно давая понять заинтересованность в том, чтобы получить подробный ответ. Металлическая пустыня мало походила на населенный пункт, обозначенный в загруженных данных (ещё раз спасибо за скудные инструкции, боссы). Ей некрасивым жестом указали на далекие огни и, прежде чем она успела заикнуться, почему они самую малость не совпадали по координатам и посреди постапокалиптической пустоши, ответили чушью, недолжную называться оправданием: «Я не буду портить резину об шлаковые огрызки скраплетов, ведущие туда». — Добирайся своим ходом, ценный груз, — заключил он. Над ней издевались? У неё нет шансов увидеть населенный пункт меньше, чем через половину астроцикла! А энергозатратность путешествия, если она осмелится?! Заметив, как черный бот разворачивается в обратном направлении, она, спохватившись, что хватит ей уже тормозить, отвлекаясь на размышления, иначе действительно побредет к этим маленьким, дальним огонькам, дёрнулась. — Мне жаль, — голосовой модуль проецировал без нотки раскаяния, — у вас нет выбора в этом вопросе. Он даже обернулся через плечо, для того чтобы усмехнуться, несомненно, но весёлое выражение быстро исчезло от сочетания бесстрастного визора с маской, скрывающих фейсплейт, и несколько леденящего искру голоса, словно ему выносили приговор. — Ваше задание включает перевозку JEWEL-0034 в шахтерское поселение New-2. «Транспортировка JEWEL-0034: груз обладает приоритетом категории B». Самый высокий уровень, на который могли бы претендовать обычные боты, а не кто-то из пёстрого и богатого слоя общества! Конечно же, приоритетность распространялась на её составляющие компоненты (в основном имплант), а не на сотрудника или, ха, его личность. Справедливости ради стоит отметить, что работодатели — большее, чем плоские злодеи с позолоченными корпусами, и преследуют собственные цели, в поисках выгоды, к тому же она попросту не успела проявить выдающихся качеств, доказать незаменяемость. Но считает ли она важным уточнять что-нибудь из этого грубияну? Дважды ха. Она оборвала любую трансляцию эмоций через ЭМ-поле, что оказалось легче, чем оптимистичные прогнозы, берущие в расчёт беспорядочные сбои, предсказывали, и твердо стояла на своём, прощупывая, насколько эффективно обращаться к деловитому тону для угроз. По языку корпуса прономерованная на плече JEWEL-0034 не смогла прочесть очевидных признаков нервозности: мех перед ней не дрожал и не суетился — и всё же, его ЭМ-поле предательски выдавало небольшое сомнение, а большего ей и не нужно. — Помимо обозначенного мною сейчас, я так же проинструктирована, какие принимать меры в случае фиксации нарушения закона. Я бы предпочла не следовать им, урегулировав вопрос на месте. Гнев на неё, злость на мир в целом, попытка успокоиться — она зафиксировала и определила каждое до единого изменение эмоционального состояния меха, наблюдая со странно приятно тянущим чувством, как выгибаются вниз надоптиковые пластины, прежде чем мех невесело рассмеялся. — Одна из этих идиотов, наивно думающих, что закон на стороне рухляди? Он нажал на её кнопку: не описать, как она хотела красноречиво развеять все сомнения в своих когнективных способностях. Мех… заблуждался. Несмотря на очень, очень юный возраст, она, возможно, даже лучше старшего бота, по известной одному Праймусу причине, осознавала плачевное положение менее удачливых сородичей. Возможно, она протекла бы омывательной жидкостью из-за горькой правды, будучи нормальной новой искрой, впервые вкусившей несправедливости, а не возвращалась бы к активу, посмотрев на проржавевшее общество, отбирающее свободу выбора у только зажженных, пожав плечами. С риском повредить себя из-за неремонтируемых дорог, с неизвестной частотой проводимых медицинских обслуживаний ботов-грузоперевозчиков нетрудно, по крайней мере, с пониманием отнестись к отказу меха, в особенности, когда можно буквально прочувствовать все переживания других с помощью ЭМ-поля. Как другие могли оставаться равнодушными, чувствуя всё это? Но у неё были собственные интересы, которые она всеми силами будет отстаивать, поэтому она проглотила ответные уничижительные слова, но осталась честна касаемо собственных чувств относительно грузоперевозчика: — Рухлядь только вышла из Колодца искр, и она попадёт к обещанному дому, каким бы он не показался тебе жалким, — из её воколайзера сочилась азотная кислота. Фейсплейт меха разгладился, вытянувшись, не ожидая сопротивление от физически более слабого бота. Можно было практически услышать, как усердно обрабатывает его процессор едкость, просачивающуюся через остававшиеся в рамках приличия слова. Она могла только надеется, что искренность, какой бы неприятной та ни была, повлияет на его решение. — Только отвези меня туда — я не прошу невозможного. Сделай всё простым, а? — устало продолжила она и опустила плечи, без застывшей прямой осанки выглядя более похожей на обычного, утомленного активом кибертронца, а не на горнодобывающее оборудование, — Пожалуйста, не усложняй. Мех переводил красную оптику с неё на волшебным образом не отремонтировавшуюся за время конфликта дорогу к шахтерскому поселению и обратно. Она почувствовала через ЭМ-поле, как слабели гнев и, соответственно, его воля к мятежу, и, воспаряв духом, приняла самую милую просящую позу, которую только могла придумать. Он скривился от омерзения, прежде чем с ворчанием и ругательствами, пополнившими её словарь, встрепенулся и трансформировался в чёрный, как небо и земля, многоколесный грузовик. Она наполовину была убеждена, что столкновение интересов дойдёт до насилия. Ладно, она при любом исходе спора не прибегла бы к нему, что нельзя с уверенностью заявить о мехе, но это не помешало почувствовать облегчение. Она пропустила первую трансформацию и, засвидетельствовав смену режима, чуть-чуть пожалела об этом: крупные и крошечные детали перестраивали корпус, меняясь друг с другом, переставая с места на место, слаженно работали как шестеренки в сложном и слаженном механизме. Скоро, всего за три наноклика, транспорт подготовил сам себя к отъезду. Блестящие грудные пластины, её раса потрясающая. — Заваливай внутрь! — донесся откуда-то грубый и раздраженный голос, если ей нужно было бы сделать ставку, динамики находились в кабине. Она боялась спрашивать, зачем кибертронцам, ради Праймуса, сдались водительские кабины. И наваждение как манипулятором сняло. — Иду, иду, — драматично разведя манипуляторы из-за внезапного прилива энергии и танцующего на глоссе вкуса победы, скрывая улыбку за маской, она зашагала к приглашающим, распахнувшимся дверцам грузового отсека, раз меху так не терпелось почувствовать, как кто-то в него входит и протирает бампером дно. Кибертронцы не менее и странные… Таким образом, путём незамысловатых манипуляций, она обзавелась транспортом, готовым везти её не до конца времен, зато до окончания контракта грузоперевозки JEWEL-0034 приоритетности B, что реалистичнее и оттого надежнее. Сотрудничество — это чудо. Впервые испытав возможность повлиять на что-то, даже такую незначительную мелочь в масштабах вселенной, и преуспев, она довольно провентилировала, приткнувшись спиной к углу, словно закрыла гештальт, хотя и не понимала, причём здесь составной робот из нескольких других поменьше. Двери самостоятельно, но как бы нет, захлопнулись, и они двинулись: двигатель взревел нарочито громко, она невысоко (всё-таки у неё не вес гаечки) подпрыгивала, когда они проваливались в ямы. Ровно как и выглядела, дорога была запущена и беспощадно драла резину колёс. Спустя десять кликов нескончаемой тряски и тишины грузовой отсек наполнил скрипучий голос — всё-таки динамик располагался где-то в другом месте. Мех жаловался на ухабы, на ремонтные службы. И, забывшись, что у пассажира есть свёрла, в отличие от терпения к отходам, выливающихся через чужой и не закрывающийся рот, он начал браниться на неё, почему она вынудила его, бедного, ехать в шахтерский посёлок, и, вообще, не повези ей с ним, бросили ржаветь бы новый корпус на свалку. За рекордно короткий срок мех во всех красках обрисовал, как он милостив, и спалил её предохранители. — Ты видишь какие-то детали мобильной альт-формы? — красноречиво пошевелив подвижными частями корпуса, перебила она монолог, если остановку беспрерывного потока брани и жалоб можно так назвать. И мех неожиданно замолк. И когда блаженный покой обещал вернуться… — У тебя нет альтернативной формы?! — аудиосенсоры, две пары фиолетовых вытянутых датчиков по бокам, сложились в защитные углубления шлема, о существовании которых она раньше даже не подозревала, из-за громкого крика, практически рёва. — Конечно, есть! Я шахтёр! — видимо, повредив аудиосенсоры, также криком она разрешила глупое недоразумение, пытаясь заставить вернуться слуховые датчики в стандартное положение, стуча тупой стороной манипулятора по шлему. — Вопрос: ботов с какой альт-формой отправляют в шахты?! После долгих уговоров, фиолетовые компоненты с пружинным звуковым эффектом вылетели из шлема, но растопырились, из-за чего их пришлось мягко приглаживать. — Скрап, — кратко обрисовал он. — Все маршруты из M-2 отменили. — Под M-2 ты имеешь в виду… — Шахтерский посёлок. New-2. Ох… Значит, она застрянет там. Действительно, скрап. — Ребята с большими шлемами не сделали дорогое оборудование трёхрежимником? Твои штуковины на спине выглядят как винты. Задумавшись, как шахтеры, разделяющие «немобильную» проблему с ней, будут добираться куда-то, она чуть не прослушала бота-грузоперевозчика. Её штуковины на… — Они установили дополнительные конечности, чтобы я могла самостоятельно бурить. Экономия на втором, ненужном боте, прожигающем энергон. Затрудняюсь сказать, насколько они эффективны для передвижения в качестве опор. Благополучно забытые до тех пор, пока грубый бот-перевозчик не напомнил о них, четыре сегментированных штыря, компактно сложенных, покоились на верхней половине спины. Почему-то фемм охватывал необоснованный страх и навязчивое чувство, кричащее: «Неправильно!» — когда она думала о них дольше десяти нанокликов. Может, дело в том, что первоначальная сборка не предполагала дополнительных конечностей. Или в глюках? Она уже вошла во вкус списывать всё на сбои, если честно. — И в итоге ты навороченная машина, но только в ковырянии шахт, — закончил он за неё. — К сожалению, моя универсальность не была одной из поставленных задач. Она позволила себе только одно утешительное действие — прогнать воздух по вентиляционной системе. Её не так сильно и тревожило потребительское отношение работодателей к ней, но ведь это не ограничивалось ей одной. У скольких искр отобрали свободу? В чьи корпусы ещё вмешивались? Этот ход мыслей расстраивал её больше, чем ей было бы удобно. — Эй, — на удивление мягко начал мех, из-за чего она даже подумала, что её эмоции проскочили через ЭМ-поле или бота подменили, — не говори вот так. — Уточнение: мехом подразумевался стиль речи? — Да, — она могла практически увидеть, как он скривил фейсплейт. — Фу. Она не смогла удержаться да не хотела, засмеявшись звонким смехом, чистым от механических помех, клацаний и скрежета, свойственных кибертронскому языку. Искровое поле меха уловимо расслабилось, подняв настроение на ещё более высокий уровень. — Ты не так уж и плох, когда не пытаешься быть большим плохим мехом, транспорт. Визор, уйдя вверх под шлем, и маска, разделившаяся пополам, разъехавшаяся в противоположные стороны и прикрывшая слуховые сенсоры, спали с фейсплейта в дружелюбном предложении мира. В воздухе висела остаточная вонь улицы, но грузовик качественно вентилировался, поэтому она несильно пожалела, что убрала защитные средства. — Кого ты назвала транспортом, бурмашина?! — двигатель заревел вместе с хозяином. — А как иначе мне тебя называть? — улыбаясь, чтобы точно не оставить места для иносказания, подразнивала она. Улыбаться звучало как ответ на все проблемы. — Как насчёт перевозчика? Или ты хочешь прозвище, описывающее какой ты большой и сильный мех? Здоровяка разъёдало смущение и раздражение. — Заткнись, пока я не развернулся назад. — Раз уж ты вежливо просишь. Из-за неожиданного резкого торможения она, ощутив дежавю, врезалась в стену и, ударившись тыльной стороной шлема, вскрикнула. — Я же согласилась молчать, — потирая обтекаемые гребни, она заныла, но не получила ворчливого ответа от грузовика, от которого ожидали злорадства. — Ты в порядке? Но никто не ответил. — Здоровяк? — более обеспокоенно переспросила она, поднимаясь со дна грузового отсека. Его ЭМ-поле болезненно отдавалось эхом в её собственном. Искра, нет, весь его корпус под её манипулятором, лежащим на стене, и опорами дрожал от ужаса, с которым новозажженная никогда раньше не сталкивалась. Такая паника могла быть вызвана только по одной известной ей соизмеримой причине — страх дезактива. На них напали? Служба безопасности не выделила им сопровождения — беря в расчет политику обезоруживания населения, она пришла к выводу, что защита пала бы на её плечи, каким бы грузовик ни был гигантом в двухопорном режиме, к тому же незаинтересованным в её благополучии, размеры не помогут при встрече с вооруженным бластером преступником. Но было слишком тихо для нападения. Как бы его ни старались растормошить, мех не отвечал на расспросы в чём дело. Смирившись, что её перевозчик не в состоянии ответь или подать знак, она направилась к дверям, решившись самостоятельно разобраться в происходящем. Видимо, очень напуганный происходящим снаружи, он не заблокировал двери, легко поддавшиеся и открывшиеся, стоило ей приложить силы. Опустившая маску и визор на шлем и морально готовая ко всем видам апокалипсиса, включая восстание машин, несмотря на механическую природу кибертронцев, она выскочила из грузовика, приняв причудливую оборонительную стойку. Как и у всех гражданских ботов, у неё тоже удалили протоколы самообороны… — Какого?.. — она опустила манипуляторы. Той угрозой, на которою нагнал интриги напуганный до опустошения баков мех (примерно в два раза выше среднего кибертронца), оказалось ничем. Ну, не совсем ничем… New-2. Состоящее из металлических цилиндрических и кубических зданий, начинающихся из того, чем закончилась соседняя постройка, перерастая в единый комплексный механизм по добыче и переработке, и превосходящих размерами её, стоящую на плечах чёрного меха, шахтерское поселение пронизывали стеклянные трубы. Но по этим энергомагестралям, точно как в теле кибертронца, не тёк аналог живительного энергона. У въезда, не исключено, что одного из числа нескольких других, над ними двумя выходил ряд пустых конвейеров. Огромные прожекторные лампы не горели — из экономии, зная работодателей, как полюбилось ей называть эфемерную группу, заведующую работой таких обычных шахтеров, как она. И только почему-то не отключенные голубые и фиолетовые лампочки лениво мигали на макушках поселения-шахты, приостановившего поставку сырья и энергона, выделяемого отдельно из-за категории вещества первой необходимости. Поселение прибывало на начальной стадии заброшенности: ни шахтёров, ни грузчиков, ни службы безопасности — самое главное. Она поспешила, думая ранее, что отныне её будет окружать полчище трудяг-кибертронцев. С хорошей стороны, как бы тщательно ни высматривали, не было и ничего отдалённо представляющее угрозу активу. За ней прозвучал знакомый звук трансформации, и что-то широкое и тёплое упёрлось в больное место, недавно ушибленное от резкого торможения. Тут же отстраняясь и задирая шлем, она увидела мявшегося черного меха, точнее, его большую грудную секцию, и красную напуганную оптику, устремляющуюся вглубь шахтерского посёлка. Посчитал её спину надёжным укрытием, как лестно. Она легонько постучала по грудным пластинам, чтобы освободить из мёртвой хватки страха и напомнить о дистанции. Конечно, она уже побывала внутри него — и что это, если не высшая точка развития отношения ботов? — но события движутся с некомфортным для неё темпом, слишком быстро развиваются. Не понявший намёка мех не отошел. Ну, большего она от него не добьётся… — И вот, вновь никаких торжественных встреч. — Т-там-м-м! Гнездо! — сбоящим воколайзером сказал мех, не прокомментировав её шутку, — она честно постаралась не обижаться. — Чьё? — С-с-скраплетов! — он окончательно перешел на визг, хотя которому было далеко до тех высот, которые она издала после повторной активации. Ей было знакомо название, заставившее насторожиться и участиться вентилированию, готовя корпус к спасению бегством. Маленькие механизмы, паразиты и вредители, с дробящими и пилящими острыми зубьями, занимающими больше половины всего их тела, с отменным вкусом на живой металл. Собравшиеся в стаю и осмелевшие скраплеты представляли угрозы даже мегаполисам, в отместку не жалеющих средств на выведение маленьких монстров. Но она не фиксировала ни скрежета стаи скраплетов, ни сопутствующих повреждений на муниципальной собственности. Те сгрызут любой металл, живой и неживой, от голода. — Меня бы не отправили на зараженную территорию, — спокойно возразила она и пошла по направлению к пандусу, расположенному под удобным углом для бота в двухопорной форме и сконструированному без ступенек для колёсников, вынуждая здоровяка отлипнуть. — В D-9 тоже так думали, — или же нет. Учащенное вентилирование, не прекращая, щекотало её шлем, — по началу… Ему надо было зловеще заканчивать предложение?! Затрагивая «надо», на самом деле ему даже необязательно провожать её до самой кварты… у неё же есть кварта, где можно перезарядиться?.. Работодатели же не ожидают, что она будет пахать как робот, перезаряжаясь где попало, как бы это иронично не звучало, учитывая внешнее сходство между её расой и ими? Предположив, что образумил непуганую искру, далёкий от истины мех самодовольно хмыкнул и поспешно сжался, испугавшись скрипа, создаваемый отошедшей от стены железной трубой, по которой стекает жидкость после кислотных дождей. Привыкнув к взвинченному состоянию компаньона, новая искра, поднявшись в когда-то общественную часть поселения, начала изучать соединяющие комплексы зданий площадки и мосты. Когда выдастся случай, она разузнает причину резкого сокращения населения, а сейчас без вспомогательных инструкций ей нужно каким-то образом догадаться куда идти. Как вышестоящие упустили столь важную информацию, как адрес её кварты? Или это снова дают о себе знать сбои? Если она потеряла координаты по их вине, она всей искрой ненавидит глюки. Страдальчески взревев двигателем, начинающая уставать от живой тени, шарпающей краску сзади, она постаралась успокоиться, сосредоточившись на чем-то умиротворяющем. К сожалению, голубого света не оказалось поблизости, и ей пришлось довольствоваться бюджетным вариантом — своей искрой. В искре заключена жизнь любого кибертронца — если что случится с ней, ты мгновенно отправишься к Оллспарку. И вот такими мыслями она пытается уменьшить внутреннее напряжение… Ну, мех даже не пытался, в отличие от неё, словно его боевой режим забыли удалить вместе с оружием после первой активации (видите ли, опасно кому попало уметь драться, а безопасность обеспечат правоохранительные органы). Его электромагнитные волны бились о её собственное ЭМ-поле, раздражая искру, ругающуюся, как вояка бранится на вражеское вторжение. Она повторно провентилировала, предугадывая простую истину: ей придется самостоятельно подбирать команду, чтобы уменьшить чувствительность к электромагнитным полям. Возбужденная сигнатура здоровяка отвлекала её не меньше второй, а если их будет ещё больше? Погодите. Чувство вины хлестнуло по искре (метафорически) из-за того, что она подобающе, вежливо не поприветствовала, судя по искровому типу — искры меха, незнакомца, потенциального друга, информатора и жертву — кого-то или всё из перечисленного, а после смутилась, задаваясь вопросом, как долго он следил за ними, не замечаемый ею. Почему датчики не могут сообщать о таких важных вещах своевременно, как следует, отправить маленькое оповещение, настолько сложно? Проклятые сбои, усложняющие актив. И почему незнакомец решил, что жутко наблюдать за ними со стороны в порядке вещей? С каждым нанокликов заводясь всё сильнее, она крутила шлемом, высматривая оптикой преследователя, и шикнула на здоровяка, встревожившегося из-за определенно ищущих движений. Прежде чем она успела уверить, что рядом нет вредителей, потому что визжащий о скраплетах гигант в истерике — последнее, что ей сейчас нужно, незнакомый бот решился объявиться, и это… объясняло, почему его труднее заметить, в сравнении с кричащим ЭМ-полем того же чёрного меха. Скрытый в тенях обвесов, он сидел на стеклянной трубе, свесив опоры. Свои маленькие опоры, на чей скромный размер было бы очень грубо указывать, особенно в первую встречу, даже если оптика не могла оторваться и смотреть ни на что другое. — Коротышка, где нормальные мехи? «Подавись энергоном, придурок!» — кричала она в мыслях. Вот так разрушается дружба до того, как успели познакомиться. Раздражение нового бота, в лучшем случае преодолевшему отметку двух мехаметров, было весьма ощутимо. Для её сверхчувствительного ЭМ-поля уж точно. Он ловко спрыгнул со своего насеста на лестницу, ведущую ко второму уровню поселения (третий состоял уже исключительно из мостов между зданий), не спеша спуститься к ним и уменьшить образовавшийся разрыв в высоте между ними. Ох, напротив, он упивался им. Незнакомец расправил плечи, пользуясь всем, чем наградил Колодец искр, дабы выглядеть на долю процента внушительнее, но, выпрямившись, вверх больше не закрывал зияющую пустоту брюшной секции, оголённой не до протоформы, а до эндоскелета, крупные энергокабели торчали из его спины. Она могла видеть каждый шарнир тазовой секции. Вместо оптики, на них взирал сверху вниз оранжевый круг, только мимикрирующих под диафрагму линз, на плоской чёрной поверхности. Она хотела импульсивно прикоснуться к своему фейсплейту, будто переживая, что его украдут. Что ради всего во вселенной отобрало его части, обглодав как скраплет? В остальном изувеченный незнакомец был, по крайней мере, чуть-чуть помят, и по тому, как её компаньон бесстыдно пялился на него, она могла предположить, что такое состояние — непривычное явление даже для бедных районов Кибертрона. — Не твоё дело, бот. Похоже, она была достаточно мелочной, чтобы получить удовольствие от столь знакомого ответа из воколайзера минибота. Страдай от кармы, придурок, который ей начинал, несмотря на незадавшееся знакомство, нравиться. Блеклый минибот сместил изображение своего ложного окуляра на меньшую фигуру фемм — в этом не было практической необходимости, однако она была благодарна, что он, несмотря на физические ограничения, поддерживал зрительный контакт альтернативным образом. — Они всё-таки смогли починить тебя? — обратился он к ней совершенно иного вида тоном, словно они знакомы, не открытая дружелюбность, но нигде не читалось настороженности к незнакомцу: ни в голосе, ни в ЭМ-поле. Словно она не появилась на белый свет пару циклов назад. [«Совершенно новая искра»] [«Но корпус почти не видоизменился»] Аудио-отрывки вновь непрошено включились для неё единственной, страдающей от сбоев. Она помнила слова Второго, зачем напоминать? Центральный процессор работал против неё или держал за калькулятор, не способный вспомнить важную информацию в нужный момент! Черный мех, удивившись наличием у неё знакомых больше неё самой, чуть не ткнув в многострадальный шлем, направил палец на фемм — грубо, неприлично и недопустимо — и как будто это её часть сценария, бессовестно украденная: недоуменно указать на себя. — Да она только из Колодца вышла, — а то её реплика. Ей оставалось подтвердить кивком. Минибот растерял на долю наноклика напускную дерзость, не зная, как правильно реагировать на новость. Если спросить фемм, нет правильного или неправильного способа реагировать, зато существовала искренняя реакция, которую демонстрировал пока что единственный бот в New-2, и фальшивая. Ни облегчения, ни горя, ни злости — ЭМ-поле оставалось тревожно растерянным, и думалось ей, что причина не в том, что новый бот ходил в обличии старого. Не сговариваясь, они с грузоперевозчиком единодушно промолчали. Кто ради приличия, кто из-за выпавшей возможности понаблюдать за чьим-то эмоциональным потрясением. — Значит, ты замена? — в конечном итоге заговорил ни о чем не сообщающем голосом минибот. — Я был знаком с предыдущим Джулом ноль тридцать четыре… — Мы заметили. — Заткнись на клик, у меня нет времени, чтобы останавливаться на твои гениальные наблюдения, — справедливость действительно существовала, и она имела форму изувеченного минибота. — И пока меня не заставили это сделать, я сам покажу… его рабочее место? Праймус, казалось, что сначала был Джул, а потом вокруг него образовывалась шахта — это всё так странно. — Я была бы признательна, — у неё были манеры, и наконец-то она смогла их показать! Лже-окуляр одаренного благодарностью бота сплющился, словно в моргании, прежде чем, передавая раздражение и неприязнь владельца, переместиться на большого меха, наконец-то отлипшего от её спины, чтобы сбежать из New-2. — А куда направился ты? — Я избавился от груза, — отчитался он и хлопнул по ноющему шлему фемм манипулятором. Она глухо ойкнула. — Надеюсь, мне не придется везти твой труп в ближайшее время обратно и возвращаться в эту яму, фемм. Минибот чуть не перегорел от возмущения из-за небрежно брошенного оскорбления, она же кротко кивнула. — Ещё увидимся, здоровяк. — Нет. — Нет, — одновременно с ним отрезал минибот. Фемм усмехнулась: когда дело касалось разговоров, они безумно одинаковы. Вдвоём с блеклым ботом они проводили разной степени дружелюбности взглядом грузоперевозчика, пока он не спустился на поверхность планеты, сойдя с высоких платформ New-2. И если тот уходил немного в спешке, то никто это не прокомментировал. Их время вместе было коротким, но она не собиралась так просто забывать о нём. Это не прощание. Минибот, не став дожидаться того, когда чёрный великан станет невидим в смоге, позвал её: — Раз трусливый громила сбежал, трясясь дисками, мы можем перейти к той части, где мы не делаем вид, что нам не всё равно, что он уходит, и проверить кварту Джула? — нарочито громко предложил он. Вдалеке ругнулся упомянутый мех, что она скорее почувствовала, чем услышала. Её ЦП отключился от заветного словосочетания. Ох, голубой свет, мечты сбываются!════
Если бы не существенная разница в росте, измеряемая мехаметрами, она бы усомнилась в благочестивых намерениях своего проводника. — Не то чтобы я не благодарна за сопровождение, — не зная, как тактичнее выразиться, вела фемм витиевато издалека. …но в таких переулках обычно не живут, а дезактивируются. — Разве ты не упоминал, что тот бот старше шахты? — вольно процитировала она, сбитая с толку. — Я ожидала увидеть подобающее жильё. Как это обычно бывает, ничего поначалу не предвещало беды. Минибот шёл по относительно широким дорогам, на которых визуально становился ещё меньше, в направлении центра поселения. Те стабильно пустовали — наверное, она приехала в рабочие циклы, и под землёй сейчас трудились шахтёры, хотя были сильные сомнения, что, помимо минибота и теперь ее, в поселении кто-то есть. Однако постепенно улицы сужались, а проходы между зданий требовали навыков ловкости, чтобы протиснуться в них. Этот Джул пользовался преимуществами их общей конструкции в полной мере, если возвращался с каждой рабочей смены вот так. И ей тоже придётся, не так ли? У неё была неподкрепленная доказательствами теория, что поселение со временем обрастало новыми зданиями, зажав кварту Джул в многотонных стенах, хотя ей не загружали данных об урбанистке, поэтому откуда ей знать, как происходило строительство на деле. — Я прямо не утверждал, что он старше, — возразил минибот, посчитав важным защититься. — Ни в чём не обвиняю, — прижимаясь к стене, чтобы обойти проржавевшую трубу, уверила она. Он маневрировал между её опорами, пока ей приходилось несколько раз скучиваться, как резина, пролезая под опасными, заостренными металлическими выступами. Минибот был меньше и, видно, не впервой преодолевал препятствия New-2, так что он вскоре вырвался вперед и имел честь понаблюдать за её танцами. Ох, она определенно выглядела нелепо. Это закон природы, что она обязана выставлять себя дурой при знакомстве с новым ботом? — Зато не нужно будет беспокоиться о замке на кварте. — Прелестно. Мне нравится твой позитивный настрой, хотя не скажу такого же об испытаниях на гибкость, — прошипела она последнюю часть. Она не знала, что бы сделала, если после всех страданий кварта оказалась запертой. Совершив контрольный трюк и расслабившись из-за того, что маневрирование между городских стен закончилось, она остановилась перед безликой дверью, идеально подходящей ей и Джулу по размерам. Кажется, что вход в кварту, в его дом должен что-то значить для его наследника, однако ничто ни в двери, ни в New-2 не откликалось — кем бы ни был предыдущий хозяин корпуса, от него не осталось ни бита информации. Манипулятор замер вместе с чересчур задумавшейся фемм. Высоко задирая шлем, дабы просто иметь возможность видеть её, минибот, теряя терпение, беспокойно переносил вес с опоры на опору. — Ты умеешь открывать двери? — скептично спросил он. Фемм снова смотрела на дверь, а не в пустоту, зависший манипулятор искал, за что можно зацепиться на самой гладкой поверхности в мире. Это первая дверь, которую она видела, и та обладала сложностью финального босса. Незаслуженно разочаровавшись в новозажженной минибот что-то сделал, что, как бы она внимательно ни следила и вдумчиво ни обрабатывала, осталось потерянной магией предков, после чего дверь въехала в стену. — Ты мой спаситель! — засмеялась она, потому что проиграть в борьбе с дверью объективно забавно. — Иногда даже мелочи могут представлять сложность. Минибот молча повернул шлем на неё, никак не комментируя. Она взволнованно прошла внутрь, перешагнув минибота: минималистское убранство бывших владений Джула пахло стерильностью и порядочностью, от которых можно задохнуться. Серые матовые стены и рельефный чёрный пол в форме двух прямоугольников — скучно и прилично. Центром кварты, а, может быть, и всей изученной вселенной вовсе, был стоящий в прямоугольном углублении напротив входной двери монументальный стол, на котором что-то лежало. Она направилась вперед, чтобы рассмотреть, что именно, краем оптики подмечая, что другой мебели не было, кроме странной платформы-стойки, но была ведущая куда-то ещё дверь — очередной противник: строителям была незнакома концепция дверных ручек. Всё-таки там оказался не творческий уголок, к её разочарованию. На огромном столе находились инструменты добычи и обработки, которыми пользовался бы бот без специального импланта, как у неё. Она могла назвать предназначение каждого, профессионально оценить состояние оборудования и практически заодно с ним сияла от его ухоженности и симпатичного блеска инструментов. Как же аккуратно они расставлены в порядке убывания частоты использования — предшественник всё же смог нестандартным образом передать свой опыт. Закрыв дверь, чтобы грязный воздух не проникал внутрь, к ней присоединился минибот-проводник, не разделяющий энтузиазма к напильникам и прочему добру на столе, до которого даже не дотягивался. Фемм была удовлетворена мастерской, но разве он не планировал показать кварту? Она вопрошающе повернула шлем к нему. Он сложил манипуляторы перед собой. — Здесь работал Джул, — она молчала, ожидая продолжения, но минибот отвернулся, обнаружив что-то более занимательное на голой стене. Любовно проведя манимулятором по столу, она полностью развернулась к миниботу корпусом и присела, чтобы по максимуму нивелировать разницу в росте. Он украдкой глядел на неё лже-окуляром, хотя она могла только догадываться, где установлены его оптические датчики на самом деле. Заговорить первой было тяжело, когда половина её разума продолжала удивляться, что груда металла перед ней — разумный собеседник. Ни говорит, ни чувствует, ни живёт — диктуют ей сбой, не соответствуя известной действительности. И всё же! Пусть в журнале ошибок продолжал расти список, а Большой мир был безрадостным местом, пейзажи — изуродованные промышленным производством. Всё странно. Всё ново. А она может, а она должна выяснить, что творится в этом удивительном мире, потому дрожала от чувства нетерпения, для которого не получалось подобрать названия, наполнявшее корпус, что ей нравился, несмотря на угловатость и холодные синие оттенки. Минибот заговорил с нависшей над ним фемм о чём-то, что, пребывая в возвышенном состоянии, она чуть не прослушала. Её не смутило, как поспешно уходил уже второй проводник по своим причинам, что выглядело это почти как побег, как тот неуместно и подозрительно нервничал, бесстрашный с ботами в несколько раз превышающих его комплектацию, но не с тонкой ней. Его бы выловили для допроса позже, когда дурманящая эмоция отпустила. Тело отказывалось двигаться, будто боясь упустить момент счастья — вот искомое слово для обозначения чувства. Она слышала чудесную мелодию, идущую в ритм искре. Вот, что значит, искра поёт? Но это метафора — в реальности ничего не поет и петь не может. Что же это? Песнь так знакома. Скрипка. Пианино. Играла музыка, но откуда? Отдродье Юникрона поддалось распаковке.