От букетов до кастетов

Дверь квартиры распахнулась, и в рёв музыки ворвался белобрысый тощий пацан, одетый как простигосподи. Хаск приподнял бровь, оглядывая нового гостя, имевшего наглость опоздать на день рождения Чарли на целых три часа. Но, похоже, он был единственным, кто испытывал недоумение относительно новичка. Остальные господа отрывающиеся (и некоторые уже оторвавшиеся) приветствовали его подозрительно бурными овациями. — И это что, тот самый Энджел Даст, о котором все постоянно трезвонят? — удивленно шепнул Хаск, наклоняясь к стоящему рядом Алу. — Совершенно верно, мой дорогой друг, — улыбаясь кивнул долговязый молодой человек, который даже на вписку умудрился вырядиться в брюки и пиджак. Натурально маньяк. Хаск хмыкнул. Порой ему было трудно поверить, что этот симпатичный дурик с улыбкой и глазами психопата — его лучший друг. Поэтому Хаск и не верил. Они вечно таскались вместе и легко могли сойти за самых неразлучных бэстис. Но ровно ноль человек знало, что их отношения целиком и полностью строились на туевой куче бабла, которую Хаск задолжал Алу пару лет назад. А теперь отрабатывал в роли мальчика на побегушках и компаньона на «мероприятиях» вроде этого. По комнате пронеслась новая волна радостного воя. И взгляд Хаска опять метнулся в сторону Даста, который, не успев отойти от порога, уже приветствовал случайного парня поцелуем в щеку. Да, это был тот самый Энджел Даст, первокурсник-легенда, побывавший в кровати, на диване, в машине, на столе и под столом уже со всем факультетом. «Мальчик, который выжил». По крайней мере, так гласят предания, переходящие из уст в уста, и фотки, переходящие из чата в чат. И не то чтобы Хаск судил книжку по обложке… Но буквально каждый предмет одежды, натянутый на тощее тело Даста, можно было описать двумя эпитетами: «слишком короткое» и «слишком прозрачное». Еще и эти крашеные губы и тонна блесток под глазами… Интересно, мальчик пересмотрел «Эйфорию» или «Сумерки»? — Вижу, ты не особо в восторге от него, — сделал ценное замечание Ал. И снова крипово улыбнулся. Надо бы узнать, что за дурь он порет, чтобы все время быть таким жизнерадостным. — У этого пацана ресницы нарощены длиной до колхоза, из которого он сюда учиться приехал, — фыркнул в ответ Хаск и тут же наткнулся на осуждающий взгляд проходящей мимо Вэгги. Поэтому поспешил исправиться. — Хотя извиняюсь. Переборщил. «Учиться» это действительно очень громко сказано. Вэгги молча обматерила его взглядом, это она умела мастерски. Ал одобрительно хмыкнул: — Многое изменилось за то время, что тебя не было. — Я уходил в запой академ всего на год. Неужели за это время новым секс-символом универа стал мальчик, косплеящий дискошар? — Дискошар это потому, что всё лицо в блестках или потому, что его тоже можно подвесить на веревке под потолком? — вежливо осведомился Ал. Хаск посчитал этот вопрос риторическим и поспешил смыться восвояси от этого обдолбанного психа. Найдя укромное место в углу комнаты, он завалился на диван. План на вечер нехитрый: только он и бутылка палёного виски вместе до утра, пока приступ рвоты не разлучит их. Но, как самым красивым шекспировским парам, им не суждено быть вместе. Ведь на горизонте замаячил шатающийся силуэт Энджел Даста с бутылкой пива наперевес. Почему-то Хаск не удивился, что эта пушинка наклюкалась в два счета. Даст качнулся и приземлился своей тощей задницей прямо возле Хаска. А тот в свою очередь посильнее прижал пятую точку к дивану. Он без предрассудков, но мало ли что. А дальше все как в тумане. Он видел, как изящно подведенные черным карандашиком губы искривились в вульгарной улыбке. Даст шепнул ему что-то на ушко, обдав щеку теплым дыханием, от которого сделалось щекотно и приятно одновременно. Вот только завороженный такой наглостью Хаск забыл, что надо было слушать: — Чё говоришь? — Пиво говорю, — с нежным придыханием улыбнулся тот, — пиво открой мне, котик. А то у меня ручки слабые, сил не хватает. Пожав плечами, Хаск оказал жаждущему нехитрую услугу и тут же осознал свою роковую ошибку: Даст расплылся в ещё более довольной улыбке и, обвивая плечи Хаска, начал восторгаться его «сильными крепкими руками, какие и должны быть у настоящего мужчины». Хаск предупредил, что именно этими мужскими руками выбьет из пацана всю дурь, если тот сейчас же не прекратит. Но Дасту это предложение показалось заманчивым. А кто бы нахрен сомневался. Пока Даст прижимался поближе, Хаск подавал Чарли невербальные сигналы бедствия. Что по факту означало нервно пялиться на подругу через всю комнату в надежде на спасение. Но та лишь виновато улыбнулась, развела руками и через секунду снова миловалась со своей эмо-подружкой с выбитым глазом. А говорила, что братву на сиськи не меняет. Ах, кстати о них. Вырез на полупрозрачной майке Даста с каждой минутой становилось все труднее и труднее игнорировать. Хаск стыдливо отвел глаза, а для надежности зажмурился и тряхнул головой. Не лучшее решение для человека, который за этот вечер ловил вертолеты уже дважды. Благо в этот раз можно было хотя бы откинуться на диван, пока неистово кружилась башка, а в этой башке кружилась единственная пьяная мысль: «Ну ладно у него лицо все в блестках, но зачем этот придурок еще и грудь себе ими измазал?» Ответ на этот философский вопрос был куда проще, чем кажется: «Чтоб такие, как ты, пялились и краснели». И заливающийся румянцем Хаск это отлично понимал. Хотя все еще оставался небольшой шанс, что это не блестки, а кожа убийцы, Бэлла. После того, как эта ассоциация вырвалась из его воспаленного сознания, Хаск понял, что пить ему сегодня больше не надо. И только сейчас, открыв глаза, он осознал, что все это время Даст что-то ему рассказывал. «Неловко вышло. А с другой стороны, мог бы и заткнуться, раз видит, что я не слушаю. Где его манеры?» — раздраженно подумал Хаск. «Ловко вышло, — думал в это время довольный собой Даст. — Раз он нихера не слушает, то за руками моими тоже явно не следит». А стоило бы: ладонь Даста медленно, но верно поднималась по бедру Хаска в сторону паха. — Скажи, тебе не кажется странным, что Чарли на день рождения никто не подарил цветов? — мурлыкал он возле самого уха. — Мне кажется, если кто и должен был дарить, так это Вэгги. Это ж ее женщина, — фыркнул Хаск, сверля взглядом чужую ладонь на своей ноге. Вопреки ожиданиям Даста, он почувствовал это поползновение в свою сторону с самого начала. — Но мы же джентльмены в конце концов. Как можно оставить девушку без цветов в такой день? — «Джентльмены» не лапают других джентльменов в тех местах, где это сейчас делаешь ты, — резонно заметил Хаск. Даст посмотрел на него большими честными глазами и невинно улыбнулся: — В каких это таких местах? На диване что ли? «Дурачка включил», — Хаск поймал себя на том, что действительно расстроен. Испытал испанский стыд и решил, что обязательно ёбнет себя чем-нибудь тяжелым по голове чуть позже за такие мысли. — И тем не менее, — бодро продолжил Даст, — ты понимаешь, к чему я веду? — К тому, что нам сейчас нужно свалить отсюда и пойти искать среди ночи цветы для Чарли, потому что тебе так приспичило? — Хаск недовольно посмотрел на Даста и снова промахнулся мимо глаз собеседника, уперевшись взглядом прямо в глубоченный вырез на груди. Да что это за ловушка такая? — Не потому, что я так хочу, а потому, что это порадует Чарли. Поверь, я знаю, как приятно получать букеты от красивых мужчин, — Даст наклонился поближе и легонько щелкнул пальцами Хаска по носу. — И купи очки. Видать, ты совсем слепой котенок, раз лицо от сисек отличить не можешь. Хоть на секунду взгляд выше подними. Хаск умер внутри от стыда и воскрес, чтобы сдохнуть еще раз. А затем сублимировал испанский кринж и обиду в ёмкий ответный аргумент: — Отъебись, никуда я с тобой не пойду.

***

Десять минут спустя они вдвоем шли по пустынной улице, вдыхая прохладный запах ночи. Какой-то левый парень любезно одел Даста в свое пальто и шарф, чтобы тот не замёрз во время поздней прогулки. А Хаск мужественно терпел прохладу и закалялся. — Так, вы с Алом спите или как? — Даст с поразительной точностью наугад попал в самую неудачную фразу для начала беседы. Хаск поперхнулся сигаретой: — Как тебе вообще такое нахер придумалось? — прохрипел бедолага, закашливаясь через слово. — Не знаю... Вы же буквально всегда вместе, разве не так? — виновато улыбнулся Даст, неуверенный, стоит ли похлопать его по спине или что-то типа того. — Псина на поводке тоже с хозяином всегда ходит. Но никто не спрашивает, нравится ей это или нет, — восстановив дыхание, сипло возразил Хаск. Даст прищурился: — Это кинк такой? — Это жизнь у меня такая, — вздохнул Хаск. Что это с ним такое сегодня? Никому, ни одной живой душе он не говорил правду о них с Аластором. А тут появляется из ниоткуда полуголый блондин с начесом, и Хаска резко тянет на откровение. Удивительное рядом! — Раз уж на то пошло, я ни разу Ала ни с кем не видел. За все эти годы. Кажется, его эти ваши сексы вообще не интересуют, — Хаск пошел ва-банк, решив раскрыть незнакомцу все карты, и гори оно всё синим конём или как там говорится. — И чем же он тогда занимается в свободное время? Крестиком вышивает? — недоверчиво усмехнулся Даст, который и представить не мог, что так бывает. — Мне кажется, что в своё типичное воскресенье этот псих крипово пялится в стену под саундтрек из «Пилы», а потом идет закапывать черные мусорные мешки под мостом, — чуть понизив голос ответил Хаск и заглянул Дасту прямо в глаза. — Иу, чел… — он выдал самый ёмкий комментарий, на который был способен в этот момент. Дасту становилось все более тревожно и некомфортно от этого внезапного откровения. Но Хаска было не остановить. Он вцепился в руку Даста и нервно торопливо заговорил: — Нет, ты не понимаешь. Я серьёзно. Я не шутки тут шучу, — он сжал ладонь сильнее. — Пару недель назад он вызвал меня к себе домой. Домработница Ниффти заболела, и Ал хотел, чтобы я прибрался. Чел, я ставил чёртову стирку. И рубашка… Она вся была в крови, брюки тоже. Ёбаная жесть! — Жесть, как она есть, — согласился Даст. Он чувствовал, как Хаск дрожит всем телом, как умоляюще испуганно распахнуты его глаза. И единственное, что он мог сделать, это взять его трясущиеся руки в свои и гладить их, пока тот не успокоится. Едва это произошло, он отпустил Хаска и сказал непривычно для себя строго и решительно. — Детка, ты по уши влип. — И влипну ещё больше, если ты скажешь об этом разговоре хоть одной живой душе. — Об этом не волнуйся, милый, — хитро улыбнулся Даст. — Я не выдам тебя даже под пытками. Они меня возбуждают больше, чем пугают. Особенно когда… — Я не хочу знать никаких подробностей об этом, — отрезал Хаск. — А жаль, — рука Даста скользнула Хаску на талию. — Нахуй прогуляйся, — буркнул тот, впрочем, не очень-то уверенно. — Не поверишь, но именно туда я и пытаюсь попасть с самого начала вечера, — Даст бросил короткий, но очень выразительный взгляд на своего компаньона. — И как успехи? — осведомился Хаск и улыбнулся впервые за вечер. А может и за всю неделю. — Ну давай посчитаем, — парнишка наигранно поднял глаза к небу, как бы вспоминая события последней пары часов, и начал загибать пальцы. — Мы с этим парнем пообнимались на диване, потом я вытащил его гулять под бестолковым предлогом, на который только наивный олух поведется, потом он раскрыл мне свою кровавую тайну, а теперь мы идем в обнимку по улице под очень романтичными звездами и мило болтаем. Мне кажется, это успех. Как думаешь? — Думаю, сколько других парней ты таким же образом подцепил, — скептически приподнял бровь Хаск. — Ты такой первый, — нежно улыбнулся Даст. — И ты всем им так говоришь. — Ну конечно! — он рассмеялся и чмокнул Хаска в губы. Бабочки тут же защекотали живот изнутри, отчего захотелось хорошенько ударить по нему кулаком. По животу, не по Дасту. А пока Хаск, отвернувшись, делал вид, что задумался, а вовсе не румянец на щеках прятал, Даст остановился и указал рукой вперёд: — А вот и цветы! И прежде, чем Хаск успел его остановить, Даст перемахнул через невысокую ограду на краю улицы и приземлился посреди клумбы. Довольный собой, он осмотрел россыпь цветов под ногами: — Это ж эти… Как их там… Геноциды! — Гиацинты, — поправил Хаск. — Как скажешь, детка! — кивнул Даст, наспех обрывая чужую клумбу. Через минуту он уже снова стоял посреди дороги, но с букетом гиацинтов и испачканными в земле коленками. — Никто ж нам не поверит, что ты колени на грядке ухайдохал, да? — с сомнением произнес Хаск, оглядывая парнишку с головы до ног. — Какой ужас! — наигранно сокрушился Даст, — Теперь придётся соврать всем, что я тебе отсосал… — Трагедия, — так же театрально закатил глаза Хаск. Повисла короткая пауза, во время которой мальчики встретились глазами и не смогли сдержать смех.