***
Я приоткрыл дверь кабинета и вошёл в класс. Было почти пусто, за исключением нескольких человек, сидящих в относительной тишине. Я вообще не люблю шум, тишина мне как-то роднее. Из-за этого почти всегда прихожу намного раньше начала урока. Но я и не могу сказать, что это полностью мой выбор — родители строго следят за тем, чтобы их ребёнок не опаздывал и не прогуливал уроки. Иногда мне это сильно не нравится, но до этого им нет дела. Мой взгляд скользнул влево на моего соседа по парте и друга Агапэ — он видимо играл в очередную громкую мобильную игру. Не задерживаясь у двери, я торопливо подошёл к своей парте, небрежно бросая рюкзак на стол. Это действие отвлекло Агапэ, отчего он тихо выругался. Я сел рядом и невольно притих, заглядывая в телефон друга и наблюдая за его напряжённой игрой. Одна секунда, две — тишину нарушил громкий мат — я покачнулся и вздрогнул, на долю секунды опасаясь, что оглох. — Блять!!! — Агапэ чуть ли не рявкнул, бросая телефон на стол, на котором, скорее всего, было написано «Поражение», — Я вас всех в рот… — продолжил бормотать он. — Ну, ты ещё заплачь, — сказал я, уже давно привыкший к такой реакции. Агапэ повернулся ко мне, выглядя обиженным. — Зачем ты обижаешь меня? Я к тебе со всей душой, а ты… — вздохнул он. Я решил не отвечать на это, не до конца уверенный, что это шутка. Но он уже как ни в чем не бывало продолжал играть, и, отбросив ненужные мысли, положил подбородок на руку, отстранённо уставившись в окно.***
Прозвенел звонок с урока. Преподаватель раздражённо ворчит, тихо жалуясь, что не успел закончить свою скучную лекцию. Я откинулся назад на стуле, наблюдая, как мой сосед по парте торопливо и небрежно закидывает вещи в рюкзак, после чего поднимается, чтобы выйти из класса. Я завис на пару секунд, прежде чем окликнуть его тогда, когда он уже был у двери. — Стой! — Агапэ затормозил и вопросительно повернул голову. — Купи мне поесть, пожалуйста. Я переведу тебе деньги. —… Чего твоя душа изволит, дорогой, — сказал он с усмешкой. Я пожал плечами, чуть приподнимая бровь, но Агапэ уже ушёл. Шумно выдохнув, достал телефон с тетрадью, принялся списывать домашнюю работу по истории, которую не успел сделать вчера. Писать, писать, писать, писать… Я и не заметил, как глаза начали закрываться сами собой. Поддавшись желанию подремать, появившемуся благодаря теплому весеннему солнцу, я отложил ручку и уткнулся головой в руку. … На миг мне показалось, что я и правда задремал за столь короткое время, но скорый звук шагов попытался вернуть меня в реальность. Стараясь не обращать внимания на это, решил, что Агапэ просто сядет рядом со мной. Но я услышал, что шаги за моей спиной замедлились и остановились. Как вдруг чьи-то пальцы сжали мои бока. — ААААА, — чуть подскочив на стуле и запищав от испуга, услышал давящийся хохот за своей спиной. Я резко поднял голову и тут же пожалел об этом, столкнувшись головой о подбородок друга, издавая сдавленный страдальческий стон, а он продолжал неумолимо хохотать. Я не раз задумывался — почему он ведет себя как наивный ребенок? И такой ли он на самом деле? Громкий смешок вывел меня из ступора, а следом вишневая булочка упала на стол передо мной. Я вздрогнул и обернулся, бросая на Агапэ нарочито раздражённый взгляд, что развеселило его ещё больше. — Чш-шш, не злись так, я же шучу, — он причитал приторно-ласковым голосом, касаясь рукой моей головы, а я нахмурился, теперь начиная казаться более серьёзным. Он любил относиться ко мне, как к маленькому ребенку, хотя наша разница в возрасте была всего пару месяцев. Мне это не нравилось, но он всё равно дразнил меня. … И это наивное, детское поведение — было ли оно нарочно? — …Ну, сколько я тебе должен? — я неохотно включил телефон, чтобы перевести другу деньги, но Агапэ нагнулся надо мной, чтобы выключить его. — Нисколько, — он усмехнулся, наблюдая за моим вопросительным выражением лица. Не дав мне сказать ни слова, он сунул булку с вишней мне в рот, нагло улыбаясь. — Ешь быстрее, перемена скоро закончится. Я недовольно промычал в ответ, откусывая кусок булочки. И когда он успел поднять её со стола? Но за обед спасибо.***
Надев капюшон, чтобы укрыться от тёплого на тот момент дождя, я подошёл к чёрной машине. Немного поколебавшись, терзаясь внезапными непонятными сомнениями, дёрнул ручку и сел в машину. Стояла привычная тишина, но сегодня она казалось напряжённой. — Нам нужно будет поговорить, когда вернёмся домой, ясно, Гойё? — голос отца как обычно был холоден, но слышалась доля отстранённости. По моей коже невольно пошли мурашки, а в горле встал ком. Я нервно сглотнул, гадая, что могло случиться в этот раз. … Мне ведь не о чём беспокоиться, верно? Я прилежно учусь, не опаздываю, не дерусь, не нарушаю никаких правил. Неприятное чувство парализовало тело, хотя я даже не знал, чего боялся. Всю поездку мы провели в этой напряжённой тишине. Почему они продолжают забирать меня на машине? Мне семнадцать лет, я уже не ребенок. Такая же тяжёлая атмосфера продолжилась и за столом. Ужин не лез в горло, меня тошнило, и я так и не притронулся к еде. Поднял взгляд на родителей — они спокойно ужинали в тишине, так и не начиная этот серьёзный разговор. Я ковырял мясо вилкой, аппетит не появлялся, хотя я прекрасно понимал, что мне нужно поесть. Чувство тошноты появлялось ещё больше. — Гойё, — я вздрогнул, услышав резкий голос матери, которая старалась вести себя непринуждённо. — … Да? — мой голос чуть дрогнул и я откашлялся, чтобы придать ему чуть больше уверенности. — Тот парень, с белыми волосами… — по моему телу пробежал холодок, я затаил дыхание. — Я думаю, вам стоит прекратить общение, он как бы сказать… странный. Я впал в ступор. Пару раз тупо моргнул, понимая, что несколько секунд пустым взглядом пялился в тарелку. Тело парализовало, а меня сковал страх и безысходность. Я невольно сжал мокрые ладони в кулаки и решил переспросить ещё раз. —… В каком смысле? — голос опять предательски дрогнул, и я поджал губы, не издавая ни звука, опустив взгляд на тарелку. Меня сейчас вырвет. — Он похож на человека с нетрадиционной ориентацией, — это заявление заставило меня широко открыть глаза. … Что она только что сказала? … Это вызывает у меня странные двоякие чувства, от ярости до отчаяния. Я запутался, у меня начинала болеть голова. На дрожащих ногах я неуверенно поднялся, задвинул стул и направился к выходу из кухни. —… Я наелся, — сказал я, не смотря на то, что оставил почти нетронутую тарелку с едой, и направился к себе в комнату. Я не знал, о чем думать, внутри меня было пусто и одновременно слишком мало места. Два совершенно разных чувства боролись друг с другом, желая победить в этом противостоянии. Одно твердило мне — Ты должен быть прилежным мальчиком, слушаться родителей и всегда прислушиваться к их словам. Они желают тебе только лучшего. Другое же слишком громко кричало — Из за их никчемных советов ты потеряешь своего единственного друга, а самое главное — самого себя.***
Я сел на кровать, придвинувшись к самому углу, прижал ноги к себе, уткнувшись лбом в колени. Что-то, словно застряло у меня под кожей, заставляло волноваться на пустом месте. Что-то, подсказывало мне, что я поступил неправильно, уйдя с ужина, раньше времени, но тут же волна злости захлестнула эту нелепую мысль. »…Я все сделал правильно. я не хочу позволять им манипулировать мной». — пронеслось у меня в голове. На душе спокойнее не стало, и я зарылся пальцами в свои волосы, будто пытаясь этим действием остановить поток мыслей. Услышав стук в дверь, почувствовал, как что-то внутри меня упало и раздавило сердце в кашу. »…Ну вот, где преступление, там и наказание. Она точно убьет меня». — Гойё? — моя мать вошла в комнату, не дожидаясь ответа. … Я был сбит с толку — её голос не казался разозлённым — наоборот, тихим и холодным, я и не думал о таком раскладе событий. — Гойё, ты же понимаешь, что мы с отцом хотим сделать как лучше для тебя, верно? Я промолчал и едва заметно кивнул в знак того, что я её услышал. — Гойё, я жду ответа, — она продолжила чуть строже, я тут же пожалел о своей молчаливости и разозлился на себя за это. — Да, я понимаю. — Отлично. — она вновь стала спокойно. — Твой ужин в холодильнике, на случай, если ты проголодаешься, ладно? … — в её голосе не слышно ни сожаления, ни жалости, ни обиды. Ничего. Ей все равно. — Хорошо, — я снова опустил голову и зажмурился. Услышав хлопок двери и удаляющиеся шаги, я отрывисто выдохнул и сжал холодную простыню. Совсем не хотелось делать что-либо. Да и вообще уже переделал всё, что мог. События сегодняшнего дня тяжелым грузом повисли на моих плечах, головная боль не давала мне собраться и успокоиться. Совсем не хотелось подниматься с кровати, но всё же пришлось, чтобы закрыть окно. Холодный ветер из него заставлял меня зябко поёжиться. Ноги подрагивали, и я сел на стул, невольно обхватив себя руками. Поднял взгляд на стол — карандаши, ручки, линейка и что-то блестящее. Я прищурился, пододвинулся поближе и взял острую пластинку в руки. Это было обычное лезвие для заточки карандаша. Я замер. А затем поднес его поближе к себе, чтобы рассмотреть. Оно такое острое на вид. А что если… Я все никак не могу решиться, нервно покусывая губы. … Не собираюсь же вредить себе слишком сильно, верно? Одна царапина ничего плохого не сделает. Никто не заметит, родители даже не догадаются. Я почувствовал, как мой желудок сжимается, а тело сотрясается от наплыва чувств, которые я не мог разобрать, даже если бы хотел. Я не понимаю себя. У меня нет выбора. Поднес лезвие к ноге, поджал губы и сжал его в мокрых пальцах. Всего одно движение. Нужно просто… Я коснулся ноги, и довольно резким движением поцарапал кожу. Руки мелко задрожали, а на месте пореза выступила кровь. Почти не чувствовал боль, но рана жгла, будто её окунули в кипяток, и я, словно зачарованный, смотрел на неё. Скатилась одна капля, две. Отойти от ступора получилось только когда, нечаянно надавив, еще одна капля крови скатилась и упала на пол. Только сейчас смог понять, что натворил. Меня охватил испуг, я схватил салфетку и приложил к порезу, стараясь стереть все капли. Я держал ее там, пока неясное чувство тревоги обволакивало моё тело. »…Почувствовал долю облегчения, словно часть моих переживаний вышла наружу вместе с моей кровью, но не высока ли этому цена?» Когда я удостоверился, что кровь больше не течет, шумно выдохнув, осторожно откинулся на спинку стула, устремляя пристальный взгляд в потолок. «Что со мной сделают родители, если узнают? … Мне всё равно, они не помогут мне.***
Я вышел из душа, попутно вытирая мокрые волосы. После полутора часов под горячей водой, чувствовал себя пустым, но в хорошем смысле. Навязчивые мысли ушли, но я все еще чувствовал себя не совсем хорошо, порез, который оставил сам себе, в какой-то мере приятно саднил. Снова оказавшись в комнате, чуть поколебавшись, закрыл дверь на замок. Я сел на кровать, обнял мягкую подушку и зарылся в неё лицом. В итоге просидев так добрую минуту. Сильно устал, но спать не хотелось. Высунул голову из-за подушки и снова посмотрел на лезвие, лежащее где-то в беспорядочной куче кровавых салфеток на моем столе. Что-то внутри меня сжалось, и я поджал губы, отрывисто вздохнул. «Стоит ли делать это ещё раз?..»…
Я взял в руки острый канцелярский нож.