Анима

      Я жил в счастливой семье с моим дядей и его парнем. Эти радостные дни я никогда не смогу забыть. С утра дядя Эллиот готовил нам вкуснейшие блинчики с сиропом, я тогда уплетал их за обе щеки, соревнуясь с Лео в их поедании. Если это был выходной, то мы всегда куда-то отправлялись вместе. Особенно я любил, когда дядя Эллиот уводил меня подальше от городской суеты. Мы любили пикники; я любит эту нормальную семью и меня так же любили со всей душой. — Отомсти за меня. Я хочу видеть, как она также страдает как и я. Но всё изменилось, когда в моей жизни появилась незнакомая мне женщина. Эта была моя мать. По её словам: моя любимая семья не могла меня нормально воспитать. Я не понимал почему. Дядя Элиот, я не держу на тебя зла. Ты ни в чём не виноват. — Мальчика пытали с того момента, как забрали. Соседи изредка подмечали ссадины, но думали, что это ребёнок и мало ли тот очень игривый и где-то ударяется.       Всё началось с первого дня, как только я перешагнул порог этого злосчастного дома. "Ты маленькая тварина"! — кричала она, когда я нечаянно разлил суп.       Шкаф, один лишь шкаф стал мне домом. Мне не разрешали выходить из него на протяжении восьми месяцев... Дядя Эллиот, мне страшно. Мне очень страшно!       С каждым днём я худел и меня мало чем кормили. А если я и хотел в туалет, то заставляли это делать прямо там. Тогда меня тут же выворачивало наизнанку... и мою тошноту заставляли слизывать. Если я не подчинялся, то меня вновь и вновь били, что не попалось бы под руку. А если я и выходил, то заставляли стоять под холодной водой, дабы синяки были не так сильно видны.       Мне страшно. В один из дней, я думал, что наконец-то спасся. Это тот яркий свет, что протягивал мне руку - правоохранительные органы. Но они также вскоре покинули меня, как и соседи, что заходили, спрашивали обо мне. Но моя мама всегда отвечала, что я гуляю со своими друзьями и меня нет дома. А я был здесь. Прямо у них под носом! Откройте этот шкаф, прошу вас. Освободите меня!       Вскоре, я умер, не вытерпев всего того зла. А если быть точным - то меня убила собственная мать, что считала, что я являюсь геем. — Скажи дядя Элиоту, что он ни в чём не виноват. Он хотел лишь лучше для меня, — улыбался мальчик лет восьми, с такой тоскующей улыбкой, что хотелось прижать к себе и не отпускать. Но он был лишь бесформенной душой, с очень тяжёлыми воспоминаниями, что не отпускали его, оставляя покоиться на земле. — Я обещаю тебе, что справедливость будет восторжествовать, — мужчина, лет двадцати семи опустил свою руку на голову мальчика, медленно поглаживая. — Заключим сделку, — Диппер протянул руку, где можно было увидеть завитьеватый чёрный узор.       Мальчик испуская свои слёзы, тихо кивнул, сжав спасительную руку Диппера в своей маленькой ладошки. — Диппер Пайнс, спаси мою душу. Всё исчезло, а голос мальчика лет восьми до сих пор эхом отдавался по ушам. — И что ты узнал? — спросил Пауэр. — Много... Много боли, что причинили совсем маленькому ребёнку...

***

      Пайнс видит их, ощущает весь спектр эмоциональных ощущений. Он является ими, но лишь в воспоминаниях. Мужчина не может спасти их, но может помочь найти их убийцу. Проходят годы, и Диппер начинает ломаться. Капля за каплей, ниточка за ниточкой. Он теряется в своих же воспоминаний, в своём прожитом и настоящем времени. — Познакомься со своим психиатром, Пайнс. Он будет следить, дабы ты вовсе не потерялся в своём странном мире. — Зовите меня Билл Сайфер, мистер Пайнс. Я обещаю, что позабочусь о Вас, — светловолосый мужчина протянул мне руку, что вскоре подтолкнёт меня к неисправимому.