Наши сердца бьются в унисон

*Прошло пять месяцев* Изуку тяжело вздохнул от скуки. Он уже час стоял на стуле, подобно статуе, пока его мама и Мицуки суетились вокруг него, критично оглядывая парня с ног до головы, одетого в уже законченное свадебное платье. Хоть Изуку и был парнем, но, будучи весталком и невестой, по древним законам и обычаям на свадьбу он будет одет в женское подвенечное платье, которое Инко и Мицуки сшили своими руками, лишь некоторые детали им пришлось покупать у швей. Сейчас, на Мидории было надето лёгкое нежно-зелёное платье до колен из дорого атласа, цветом больше напоминающее листву на деревьях, с открытыми надплечьями и вырезом на спине, достигающим поясницы. На подоле были пришиты короткие кружева белого цвета в виде листьев, также как и на горловине. Надплечья хоть и были полностью открыты, но на плечах висело по две пары лент, идущих от горловины платья. На шее висело ожерелье из двух переплетающихся цепочек серебряного металла с небольшим изумрудом в центре, а на руках было надето по серебряному браслету с магическими символами, которые должны оберегать невесту до дня свадьбы, пока молодая жена не окажется в объятиях своего мужа. Мицуки приехала месяц назад, чтобы вместе с Инко полностью подготовить Изуку к свадьбе, как и подобает матери жениха. Мидория, в тот день, ещё не успел и рта раскрыть, как Бакуго сразу сказала ему, что с Кацуки всё в порядке, он жив и здоров, хоть и вместе с Эйджиро уже на войне. На эти слова, Изуку вздохнул с облегчением, но сказал, что продолжит молиться Богам, чтобы те сохранили его жениха ото всех бед, на что получил удовлетворённую улыбку Мицуки. — Ты так красив, Изуку, — снова сказала Инко, прослезившись. — Маам, — протянул Мидория, пытаясь своим спокойным голосом успокоить расчувствующуюся мать. — Изуку прав, Инко, — Мицуки обняла подругу за плечи. — Прибереги слёзы счастья до свадьбы, а там мы обе уже и наплачемся и напьёмся, — теперь она повернулась к Изуку, обращаясь к нему. — Я рада и горда тем, что женой моему сыну станешь именно ты, Изуку. Позаботься о нём, как и подобает всем верным жёнам. — Конечно, тётя Мицуки, — улыбнулся Мидория. — Да и с детьми особо не затягивайте, — Бакуго задорно улыбнулась и подмигнула парню, который тут же покраснел. — Я, конечно, понимаю, что вы ещё молоды, но мы, ваши родители, уже хотим понянчить внуков. — Мицуки, — Инко строго посмотрела на подругу. — Им ещё по семнадцать лет, рано ещё до детей. — Ой, Инко, вспомни во сколько у нас дети появились, — заговорщески улыбнулась подруге Бакуго. — Не успели мы с тобой выскочить замуж, как тут же забеременели. Глядишь, с Изуку будет точно также. Ты же сама видела, как он и Кацуки смотрят друг на друга, а уж своего сына я хорошо знаю. Не удивлюсь, если наши дети пойдут по нашим стопам. — Мицуки! — Инко полностью покраснела от смущения, заметив краем глаза, что и её сын тоже весь красный. — Ой, Инко, не начинай, — коротко засмеялась женщина, смотря то на подругу, то на её сына. — Изуку уже совершеннолетняя невеста и ему положено знать о таком и что-то мне подсказывает, что Кацуки уже кое-что себе позволял, — Мицуки посмотрела на юного Мидорию, который закрыл лицо руками, что подтверждало её догадку. — М-мы с-себе не позволяли м-многого, тётя Мицуки, — сбивчиво ответил Изуку. — Изуку, скажи честно, — Мицуки и, неожиданно, Инко серьёзно посмотрели на парня, ведь им обеим был интересен данный вопрос. — Ты ведь ещё являешься девственной девой? — Да, — спокойно и чётко ответил Изуку, что и являлось правдой. — Каччан ещё не забрал мою невинность. Я полностью отдамся ему только после свадебной церемонии. Обе женщины вздохнули с нескрываемым облегчением, а затем вернулись к работе. *** Закончив с примеркой, Изуку, с нескрываемым облегчением, переоделся в более привычную для себя одежду: ботинки, штаны и рубашка. Поблагодарив маму и Мицуки за столь тяжёлый труд, он вышел из дома, чтобы сходить к Очако, а затем к Шото, чтобы позвать друзей на прогулку. На полпути к дому подруги, Мидория, по привычке, посмотрел на небо в ту сторону, где далеко-далеко располагалась деревня драконов, и вновь помолился Богам, дабы те охранили его жениха от смерти, болезней и ран на войне и вернули его домой живым и невредимым. Присмотревшись, он увидел чёрное облако, приближающееся к городу, а затем, спустя минуту или около того, весь город услышал громкое драконье рычание. Сердце юного весталка пропустило удар, улыбка появилась на лице сама собой, а шестое чувство кричало лишь одну вещь: «Он вернулся… Ко мне… Живой…» Развернувшись в обратную сторону, Изуку побежал домой, чтобы всё рассказать маме и Мицуки, а также подготовиться к встрече возлюбленного. *** Неподалёку от главных ворот города Заклинателей стояло восемь человек, которые пристально смотрели на приближающегося красного дракона и его наездника. Нависнув над тем местом, где стояли встречающие, дракон резко спикировал вниз. Когда до земли оставалось почти десять метров, Кацуки спрыгнул со спины дракона, которого обвило красное сияние и тот, спустя несколько мгновений, превратился в Эйджиро. Оба друга успешно приземлились перед группой и всем улыбнулись. — А вот и мы, — весело протянул Киришима, широко улыбаясь и показывая свои острые зубы. — Не ждали? — Дурак, — сказал Очако и подбежала к возлюбленному, сразу оказываясь в его объятиях. Изуку и Кацуки смотрели друг на друга и улыбались. Мидория провёл глазами по всему телу жениха и отметил, что на нём, вернее на его голом торсе, руках и лице, нет никаких новых шрамов и ран, а затем посмотрел тому прямо в глаза, выражая свои сбывшиеся надежды и молитвы. — Я вернулся, Изу, — сказал Кацуки и развёл руки в стороны, приглашая любимого в свои объятия. Больше не сдерживая слёзы радости, Изуку подбежал к любимому и крепко обнял его за шею, в то время как Бакуго, в этот же момент, обнял его за талию. Секундный взгляд влюблённых друг другу в глаза и их губы сплелись в нежном поцелуе, заставляя обоих раствориться в нём и перестать обращать больше никакого внимания на всё, что их окружает. Они так стояли пару минут, полностью поглощённые друг другом, а затем разорвали поцелуй, но не прерывая зрительного контакта. — С возвращением, Каччан, — ласково сказал Изуку, чувствуя, как его щёки покрылись лёгким румянцем, а затем вновь потянулся за поцелуем, на который Кацуки ответил со всей страстью, что испытывал к любимому. — Кхэм… — решился вмешаться Тошинори, хоть и понимал, что эта его попытка будет провальной. — Мы очень рады видеть, что вы вернулись целыми и невредимыми, но почему вы не отправили нам сообщение? — Хотели сделать сюрприз, — ответил Эйджиро, продолжая обнимать свою возлюбленную, при этом понимая, что на данный момент он единственный, кто может вести разговор, в отличие от целующейся парочки. — Вы выиграли? — настороженно и обеспокоенно спросила Очако, крепче сжав руки любимого. — Конечно, — почти удивлённо ответил Киришима. — А ты сомневалась? — Скорее, боялась, — призналась Урарака, смотря жениху прямо в глаза. — Я боялась, что с тобой, Кацуки и всеми вашими что-то да случиться. — Это и случилось, — глухо, не скрывая грусти в голосе, сказал Кацуки, с трудом оторвавшись от желанных губ, ведь и ему было, что сказать. — Мы выиграли войну и изгнали варваров, но потеряли триста шестьдесят воинов. Это более четверти нашего войска, — лицо Бакуго исказилось от боли и ненависти к самому себе, ведь, как генерал своего народа, дал самому себе слово, что его армия потеряет, максимум, пятьдесят воинов. — Ты не виноват, Бакубро, — обратился к другу Эйджиро, в то время, как Изуку теснее прижался к любимому. — Никто из наших не виноват в том, что эти подонки воспользовались призывом демона, используя наших в качестве жертв. — Они… — удивился Изуку, как и все присутствующие. — Призвали демона? — Не просто демона, — ответил Кацуки. — Их колдуны призвали целую стаю демонических гончих. Они убили почти триста наших перед тем, как мы сами их уничтожили, вместе с теми проклятыми колдунами. — Мне жаль, — тихо, почти шёпотом, сказал Изуку, спрятав лицо на груди жениха. — Но ты и правда не виноват, Каччан. Ты не мог предсказать, а тем более предвидеть такое. — Я знаю, — обречённо сказал Кацуки и поднял лицо любимого за подбородок, слабо улыбаясь. — Но мне всё равно грустно. — Мы всю позапрошлую неделю прощались с умершими, — продолжил Эйджиро, понимая, что его другу всё сильнее продолжать разговор, ведь Бакуго, будучи генералом, впервые потерял стольких воинов, которых он знал лично. Он лишь прижал крепче к себе Очако и помолился, чтобы Изуку помог Кацуки справиться с этим, нет, он знал и верил в это. — Я обратился в дракона и нам понадобилось четыре дня, чтобы добраться сюда. — Кацуки, — Мицуки подошла к сыну и заключила его, вместе с Изуку, в свои объятия. — Не забывай, — она говорила тихо и спокойно. — Они умерли гордыми воинами нашего народа. Помолись за их души и отпусти их с улыбкой. — Я знаю, мам, — по лицу Кацуки прокатились короткие дорожки слёз. Хоть он и понимал свой долг и что смерти товарищей не лежат на его совести, ведь все их семьи говорили ему тоже самое, но боль и грусть от этого не ушли. Однако, тепло любимого и матери успокаивали душу и сердце. — Спасибо вам… Я справлюсь… *** Придя в дом семьи Мидория-Яги, все уселись за большим столом и начали праздновать возвращение Кацуки и Эйджиро, перед этим помолившись Богам за упокой душ умерших воинов-драконов и покой потерявших их семьям. — Каччан, — обратился к любимому Изуку, продолжая прижиматься к нему, чтобы хоть так дать ему успокоение. — Скажи, насколько вы приехали? — Как только наши матери закончат твоё платье, ты, я, наши матери и гости, которых берём с собой, улетаем к НАМ домой, — ответил Кацуки, вновь нежно сжимая руку невесты и целуя её. — Вообще-то, сегодня мы его закончили, — улыбнулась Мицуки, радуясь тому, что её сын наконец успокоился и вновь вёл себя, как прежде, нежели ещё полчаса назад, хотя и без алкоголя тут не обошлось. — Твоя невеста будет неотразима на вашей свадьбе. — Я в этом не сомневаюсь, — хитро улыбнулся Кацуки, так как выпитое спиртное начало бить по мозгам, и провёл носом по шее невесты, вызывая Мидории стаю приятных мурашек. — Но самое прекрасное зрелище я увижу во время нашей брачной ночи. — К-Каччан, — Изуку покраснел от смущения и неожиданно ощутил, как рука любимого приподняла его рубашку и стала медленно гладить поясницу, постепенно опускаясь всё ниже. — Да, дорогая? — Бакуго чмокнул своего парня в щёку. — М-мы ведь не одни, — Изуку попробовал образумить жениха, хоть и понимал, что все его попытки будут тщетными, да и он сам изнывал от желания прикоснуться к любимому. — Можете, ик, идти к себе, — спокойным, но сильно пьяным голосом сказали одновременно Инко и Тошинори. — Только, ик, будьте потише, — попросила женщина, краем глаза заметив уже уснувшую от выпитого подругу. Ничего не ответив, Кацуки поднялся из-за стола и нежно, но крепко взял невесту за руку и отправился в их комнату. Поднявшись наверх, пара вошла в комнату Изуку и сразу же, как только дверь была закрыта на засов, слилась в поцелуе, попутно идя к кровати. — Думаю, что Эй уже всем сказал, — начал Кацуки, уложив любимого на кровать и нависая сверху. — Мы улетаем через пять дней, — он одним движением разорвал рубашку Мидории. — За это время, моя Изу, ты должна закончить все свои срочные дела и подготовиться к переезду. — Д-да, Каччан, — хрипло ответил Изуку, чувствуя, как пальцы жениха начали слегка щекотать его соски, вызывая по всему телу стаю приятных мурашек. — Ты ведь продолжаешь подготавливать себя? — хитро спросил Бакуго, расстёгивая ремень невесты. — Ага, — только и ответил Мидория, ещё пуще покраснев, увидев большой бугор в штанах любимого, подумав на секунду о том, что член может порвать штаны. — Уже не терпится ощутить его? — хищно оскалился дракон, встав у кровати. Кацуки довольно выдохнул, когда член освободился из плена спущенных штанов, а затем, полностью раздевшись, вновь навис сверху возлюбленного. Ничего не ответив, Изуку притянул к себе жениха, начав тереться своим членом об его, тем самым вызвав у них обоих удовлетворённый стон. Опустив одну руку, Бакуго схватил оба члена и стал их дрочить. Оторвавшись от сладких губ любимого, Кацуки, не прекращая дрочить, слегка приподнялся и посмотрел на Изуку, который не отрывал от него влюблённого взгляда, в котором также читались желание и страсть. Спустя минуту, Мидория прикрыл рот рукой и сдавленно застонал, изливаясь на свой живот. Заметив это, Кацуки и сам уже был на пределе, но решил кое-что попробовать. За несколько мгновений до семяизвержения, он присел у раздвинутых ног Мидории, который отходил от оргазма, и, приставив головку члена к дырочке ануса, начал выстреливать на неё своё семя, не смея входить внутрь. Из-за столь бурного оргазма, который он всегда получал от ласк жениха, Изуку не сразу почувствовал, как его дырочка стала намокать от семени Бакуго. Но стоило ему придти в себя, увидеть сидевшего меж его раздвинутых ног любимого и ощутить, как член выплёскивает семя на его вход, а под ним образовывается небольшая лужица, Мидория испугался того, что они оба не смогли, в итоге, сдержать своё желание и занялись сексом до свадьбы. Увидев испуганное лицо невесты, Кацуки поспешил его успокоить. — Изу, любовь моя, не бойся, — он наклонился к любимому и поцеловал его, как только перестал кончать. — Я не входил в твоё лоно, только немного «испачкал» твой ещё девственный вход. — К-Каччан, — Изуку ответил на поцелуй и вздохнул с облегчением. — Не пугай меня так больше. — Прости, — виновато улыбнулся Бакуго, но его хитрый взгляд говорил о другом. — Мне просто захотел сделать так, чтобы ты ощутила моё семя прямо там, у своей нежной и очень скоро не девственной дырочки, ведь скоро мой член будет там частым гостем, как и моё семя. — Пошляк, — улыбнулся Мидория и чмокнул жениха в губы. — Твоё семя могло всё равно попасть внутрь, ведь ты очень плотно приставил своё орудие к моим вратам, — эти слова заставили влюблённых рассмеяться, разряжая обстановку. — Но я уверен, что ты проследил за тем, чтобы этого не произошло. — Конечно, — подтвердил Кацуки, так как на самом деле он чуть отодвинул член от входа после первого выстрела, чтобы его Изуку ненароком не забеременел раньше времени. Громко зевнув, он лёг на спину и прижал к себе любимого. — Так спать хочется, особенно после наших «игр». Полежишь со мной, пока не усну? — Конечно, — Мидория положил одну руку на грудь жениха, ощущая ей, как бьётся сердце того, кого он любит больше жизни. — Спи спокойно, моя любовь. — И тебе сладких снов, мой Изу.