Время лечит

Мальчик сидел на широкой скамье и болтал ногами, с любопытством оглядываясь по сторонам. Казалось, его интересовало всё вокруг: люди, косившиеся в их сторону; лошади, монотонно жующие сено; белые кучевые облака, проплывавшие мимо.  — Храбрый господин обещал мне поесть, правда? — Эва подошла сзади, поставила на стол тарелку со всевозможными лакомствами и уселась рядом.  — Правда, Э-ва. — он произносил имя новой знакомой с интересным акцентом, растягивая первый слог.  — Иди сюда. — девушка протянула руки и усадила мальчика на свои колени. Он захохотал, стоило ей начать потряхивать его и вцепился в край стола.  — Что ты мне принесла? — надо сказать, что для своих трех с хвостиком, разговаривал он довольно хорошо. Хотя, может в этом возрасте уже и положено болтать. Эвтида не знала. Но все равно считала его разумным.  — Рыба с овощами, пирог с инжиром и молоко. — Эва аккуратно отделила небольшой кусочек рыбы от костей и положила в маленький ротик. — Если будешь послушным и все скушаешь, принесу виноград и пару бананов. — Бананов? Я люблю бананы! — Джабари принялся помогать девушке и ковыряться в тарелке. — А ты что любишь?  — Ну, думаю что апельсины и финики.  Ребенок кивнул и повернувшись, покрутил кусочком помидора. Эва вопросительно заглянула в гетерохромные глаза и уловила в них лукавство.  — Открой рот, я тоже покормить тебя хочу. — она улыбнулась и последовала его просьбе, после чего услышала: — Я просто помидоры не люблю.  Эва не сдержалась и прыснула, едва не подавившись овощем, чем вызвала умильные улыбки окружающих, что пришли на трапезу и наблюдали за взаимодействиями девушки и ребенка.  За пару недель он завоевал расположение даже самых отстраненных и грубых охотников, растапливая сердца одной только широкой улыбкой. Но доверял пока лишь Эвтиде и Тизиану, опасаясь надолго оставаться в одиночестве или же с незнакомыми ему людьми.  Бывали моменты, когда сама девушка невольно задумывалась над причинами его доверия к ней. Вскоре посуда опустела, крынка с молоком была выпита, а пирог съеден наполовину и Джабари с блаженным выходом откинулся на плечо девушки, поглаживая живот. Глазки постепенно закрывались, но он отчаянно боролся с накатившей сонливостью.  — А куда мы сегодня пойдем? К Нилу?  — Обязательно пойдем, но только после того, как ты поспишь.  — Но я не хочу спать… — зевок прервал лопотание. — Ну, может совсем чуть-чуть.  Эва хмыкнула и перехватив мальчика поудобнее, подняла на руки. Весил он не мало, но руки за три недели уже привыкли к регулярным нагрузкам.  Накидка, точь-в-точь повторяющая одеяние Амена, слегка сползла с белых плечей, обнажая их перед палящим полуденным солнцем.  Он уже мирно спал, уперевшись лбом ей в шею и не ощутил легкого движения, накинувшего на пепельные волосы капюшон.  Если не знать, что мальчик приходился Эпистату племянником - запросто можно было принять его за родного сына. Бледная фарфоровая кожа, блондинистые волосы и белесые брови с ресницами выдавали в нем альбиноса. И только глаза отличались от бледно голубых. Внешность была такая же удивительная и не характерная для Египетких земель. Эва иногда задумывалась над тем, как же выглядит его мать. Вероятно, альбинизм коснулся и её.  О матери он, на удивление, ни разу не спросил, а другие и не поднимали эту тему, ведь ответить было нечего. От Амена так же никаких вестей не было и Эва предпочитала откладывать эти мысли в дальний ящик. Быстрым шагом она добралась до хижины Тизиана, где действительно обосновалась, так как Джабари на отрез отказывался спать один и засыпал лишь с девушкой.  Внутри было довольно прохладно, что не могло не радовать.  Опустив ребенка на простыни, она аккуратно высвободила его из одежд, оставляя в одних штанишках и вытерла тыльной стороной ладони выступивший пот.  По привычке уже обошла ложе с другой стороны и устроилась рядом с ним, приобнимая за хрупкие плечи. Мальчик тут же перевернулся на левый бок, устраиваясь поудобнее и окончательно расслабился. Поглаживая мягкие светлые пряди, Эва размышляла о том, чем они займутся после дневного сна.  Может, предложить ему порисовать углем? А может, повыводить иероглифы? Прогулка к Нилу явно не займет все оставшееся до вечера время.  Все дела девушки действительно отошли на второй план, позволяя уделять всё внимание ребенку. В первые дни она слегка опасалась прикасаться к нему, разговаривать и что-то делать, но вскоре влилась и действительно стала получать от этого удовольствие.  Продумывала распорядок дня таким образом, чтобы мальчик не заскучал, но и не слишком нагружался. Дия шутила, что из Эвтиды вышла бы неплохая мать. И Эва соглашалась, хотя до этого никогда всерьез не задумывалась о материнстве.  Да и тяга к конкретно этому человечку являлась для неё загадкой. Но рядом с ним обреталось такое спокойствие, которое иногда не мог дать даже Исман. Более срывов за ней не наблюдалось, да и воспоминания больше не терзали голову. К собственному счастью, она не пыталась сравнивать брата с этим мальчишкой, не представляла, каким он мог быть в таком возрасте. Ожидаемый страх не окутал её.  Ей нравилось обсуждать с мальчуганом простые вещи, объясняя как устроен мир; нравилось кормить и забавляться с ним; нравилось, как он тянулся и доверял.  Иногда ей предлагали помощь, но она искренне отказывалась, не рискуя оставлять Джабари и пугать ради лишнего часа валяния на кровати. Отдыхать она научилась вместе с ним.  Часто она бегала советоваться к ткачихе, которая имела восемь собственных детей и с радостью объясняла ей тонкости и хитрости ухода и общения с такими малышами. Иногда ловила на себе взгляды Реммао, в которых сквозило удивление и пренебрежение, но старалась не акцентировать на этом внимание.  Понимала, что время для работы сейчас идеально - главного охотника в городе нет.  Но заказов больше не поступало, или же просто наставник больше не доверял ей. Эва не стремилась узнавать.  Впервые за все долгие годы она так стремительно стала зависима от кого-то. Теперь ей не представлялся день без мальчишеского смеха, сопения и нежелания засыпать. Жители поселения в изумлении наблюдали за расцветшей девушкой, которая носилась с чужим дитем как угорелая, не замечая никого вокруг.  Окунувшись в размышления, Эва не осознала, как задремала, поддавшись сонливости вслед за Джабари.  Как бы ни хотелось, детский режим постепенно овладевал и ей, вынуждая валиться с ног по вечерам, если днем она не прикроет веки хотя бы на полчаса.                                 *** Верховный Эпистат сошел с колесницы, запахивая накидку на широкой груди. Цепким взглядом окинул местность, оценивая изменения, настигшие поселение за практически месяц отсутствия.  Критичного ничего не обнаружилось, но по мелочам претензии имелись. Людей по близости не наблюдалось, потому он сам выпряг ошалевшую от многодневного пути лошадь и медленным шагом направился в сторону стойл. Кормушка была заполнена сеном до краев, хвала богам, хоть тут не бардак.  По правую руку начинались столы трапезной, людской говор и запах пищи, от которого желудок сжался и заурчал.  Похлопав животинку по потному крупу, мужчина хотел было шагнуть в сторону долгожданного обеда, но замер, услыхав звонкий детский хохот.  Честно признаться, и не вспоминал он о мальчишке, сбросив его на друга. Дела занимали всю голову и ребенку, которого видел Амен от силы три раза в жизни, там места не было.  Сейчас же, словно против воли, он отступил назад, чтобы не привлечь внимание раньше времени и принялся выискивать маленькую белую макушку. Джабари, кажется так его звали, подпрыгивал и хохотал на коленях девушки, что сидела сейчас спиной к Эпистату, однако по длинным темным волосам и осиной талии он с легкостью узнал Эвтиду. Это открытие немало удивило его, ведь не верилось, что такая языкастая и неуемная девица способна нормально позаботиться даже о себе, что уж о ребенке говорить? Злость накрыла мужчину, который в миг обрел облик сурового родственника и захотел вырвать у криворукой девчонки племянника. Мало ли, что сделает с ним по неопытности, да чему научит?  Теплилась надежда, что взяла она его на время и сейчас отнесет настоящим нянькам, покинув поле зрения обоих. Однако мальчик, кажется, такого мнения не разделял. Умял целую порцию и припал к женской груди спиной, прячась в её объятиях.  Они о чем то разговаривали, но расстояние было слишком велико, чтобы вникнуть в смысл. Единственное, что сумел разобрать Амен из детского говора - что-то про бананы. Вероятно, бананы он любил, улыбка до ушей нарисовалась сразу.  Следовало выйти из этого нелепого укрытия, подойти и забрать мальчика. Но он продолжал стоять и смотреть, словно завороженный.  Женский силуэт и детские ножки, торчащие сбоку выглядели слишком гармонично. Словно этот образ был самым правильным. Исфет! Ну почему же именно она вновь на голову свалилась? Эвтида встала и наконец повернулась лицом, открывая вид на задремавшего ребенка в белоснежной накидке. Изящные руки с золотыми браслетами бережно поддерживали и укачивали его, а улыбка же притягивала внимание мужчины, как магнит. Ранее не замечал он такой нежности на её лице.  Дернув головой, Амен сбросил неясное наваждение и моргнул. Но и теперь не отвернулся.  Эва направилась к выходу, проходя совсем близко и оставляя после себя шлейф дурманящего аромата. Мята и миндаль плотно засели в ноздри и не выветривались из тяжелого горячего воздуха, как бы Эпистат ни фыркал.  Напрочь забыв про голод, он выждал немного и направился вслед за ними, желая увидеть, что она будет делать дальше. Девушка довольно быстро и целенаправленно добежала до дома Тизиана и скрылась внутри, унося и ребенка. Амен облокотился о соседний дом, приготовившись дождаться её выхода и перехватить, дабы вытрясти признание о том идиоте, который позволил прикасаться к племяннику.  Минуты перетекали в десятки минут, но более дверь не открывалась.  Затылок напекало даже через ткань и вскоре голова стала раскалываться, как неудачный горшок в печи. Терпение Эпистата заканчивалось и наплевав на все правила приличия, он дернул дверь хижины товарища, врываясь внутрь, как загнанный зверь.  Объекты его наблюдения мирно посапывали в обнимку на широкой постели, никак не реагируя на вторжение в личное пространство.  Тяжелое свистящее дыхание отражалось от стен, смешиваясь с блаженной прохладой.  Пот ручьями стекал с волос, застилая глаза и проникая под одежды.  Эмоции, резко сошедшие на нет, выкачали из переутомленного тела последние силы и мужчина с сожалением осознал, что мечтает оказаться сейчас на этих холодных простынях.  Собственно, другого выхода у него и не имелось, так как тело вдруг начало потряхивать и накатившее головокружение от перегрева явно намекнули на то, что до собственного дома он просто не дойдет.  Оправданием служило правда то, что так он будет возле мальчика и как никак тот окажется под его присмотром.  О последствиях он опрометчиво решил подумать после. Держась за стены, Амен доплелся до ложа и рухнул рядом с Эвой, все же боясь нечаянно задавить ребенка. Она недовольно замычала от неожиданного давления в спину, но не проснулась.  — Все из-за тебя… — он ткнул пальцем в женскую спину, да так и оставил руку. Стоило закрыть глаза и он провалился в сон вслед за ними.