Время лечит

Огромные, клубящиеся багряного цвета облака из песка и пыли, поднятые с поверхности земли сухими, горячими и быстрыми воздушными потоками встали стеной на горизонте, застилая глаза, рот и уши мелкими крупицами даже с большого расстояния. — Мы не прорвемся через бурю! — охрипший от жажды голос едва слышался сквозь завывания пустынных ветров, которые так и норовили сбросить вниз и погрести под толстым слоем песка на веки. — Другого пути нет. Изнурительная пятидневная поездка без полноценного отдыха и питания высосала из путниц все соки, а так же значительно поубавила нахлынувший в моменте оптимизм от столь удачно сложившихся обстоятельств побега. И если более стойкая Герса упрямо выпрямляла спину, с гордо поднятой головой утирала струи жгучего пота, не показывая и вида страшной усталости, попутно сверяясь с картой, то Эвтида просто болталась на лошадином загривке подобно тюфяку, мечтая лишь о нормальной горизонтальной поверхности, где можно будет вытянуть ноги и отпустить сознание. Не останавливаясь ни днем, ни ночью они скакали вперед, соревнуясь в скорости с редкими птицами, парящими над головами. Огибая Нил по кривой, иногда заезжали в маленькие деревеньки, дабы набрать воды и запастись очередной порцией лепешек и фиников. Надолго не задерживались нигде, хотя добрые люди и приглашали заночевать у них. Привалы делали лишь за тем, чтобы напоить загнанных кобыл и размять затекшее тело, спали по очереди. Но этого было катастрофически мало. По мере приближения к Гермополю, все мелкие поселения исчезли с глаз, на пути же выросли более крупные города. Но туда они нос не совали, выбирая путь подальше от возможной траектории пути Эпистата. — Мы едем более длинной дорогой, нельзя дать Амену шанс проскочить в город быстрее. — Какая разница? — Эва едва шевелила языком, с трудом вникая в суть объяснения. — Он выставит патруль на въездах, как делает всегда. Охотники в миг распознают нас. — Герса скосила глаза, подмечая залегшие под глазами девушки темные тени. — Потерпи, кошечка. — Я проваливаюсь. Не могу контролировать. — Эва широко зевнула, укладывая голову на шелковистую смоляную гриву. — Не знаю, сколько еще продержусь без сна. — За эти дни мы проспали часов семь. Не так уж и плохо. Одежда омерзительно липла к обожженной солнцем коже, причиняя дискомфорт, граничащий с болью. Вязкая слюна буквально пенилась от нехватки влаги в организме, заполняя весь рот и провоцируя тошноту, которая и без того теперь являлась их верным спутником. Капилляры в глазах полопались, украшая глазные яблоки кровавой сеткой. Слезы от элементарной потери сил и слабости выступали непроизвольно, вызывая резь и шипение. Поездка из Гермополя в Фивы пару месяцев назад была перенесена более сносно, но лишь потому, что рядом постоянно были опытные кочевники с сумками, набитыми едой и водой. А вот одиночное путешествие стало проверкой на прочность и выносливость. Теперь Эва даже скучала по дребезжащей повозке, которая так и норовила выкинуть её под колеса. Как говорится, что имеем не храним, потерявши — плачем. Сила воли висела на волоске и в голову снова и снова закрадывались мысли об оправданности таких жертв. Действительно ли цель всегда оправдывает средства? Стоило ли подрываться, рискуя здоровьем и гнаться за призраками подслушанных разговоров? И кто даст гарантию, что все закончится более благополучно, чем голодная смерть в осточертелой пустыне, которой конца и края видно не было. Иногда казалось, что они просто едут наугад и совершенно не в том направлении. Эва заглушала волны отчаяния и злости на этот бесконечный и, возможно, вовсе бессмысленный путь волнением за Джабари, которое хоть немного помогало встряхнуться. Хотя особых поводов для этого и не было, так что вскоре этот метод перестал действовать. — Каков наш план? Что будем делать по приезде? — Первым делом отправимся искать жилье на время. А там посмотрим по обстоятельствам. Если сумеем обогнать Амена, хорошенько выспимся и отдохнем, а утром следующего дня незаметно встретим охотников. — Считаешь, что мы перегнали его? Он выехал практически одновременно с нами и здорово срезал путь. — Сейчас проверить не сможем, но помни - мы не останавливались, он же точно отдыхал. Верь в лучшее. — заметив страдальческое выражение лица Эвы, Герса добавила: — И не сомневайся ни в чем. Стоило закрыть глаза на мгновение, как начиналась нескончаемая череда красочных, но бессвязных картинок, генерируемых перегруженным мозгом. С огромным трудом удавалось вырваться из плена затмевающей разум дремоты и вновь вернуться в реальность. Под вечер пятых суток Эвтида готова была отпустить лошадь и свалиться на песок лицом вниз, лишь бы дали поспать. — Эва! Не время! — Герса сощурившись, перемещала обеспокоенный взгляд с вялой спутницы, которая балансировала на грани яви и бреда, на вьющуюся линию дороги, заканчивающуюся в громадном облаке взмывшего ввысь песка. — Гляди! Эвтида подняла голову, налитую свинцом и приставив ладонь ко лбу на манер козырька взглянула в том же направлении, услышав странные, нехарактерные звуки. Подозрительный гул, сменивший гробовую тишину возбуждал и нервировал, пробуждая от коматозного состояния, будто само подсознание шептало о надвигающейся опасности. Настоящий, животный страх завладел ей, когда она осознала весь масштаб проблемы. Адреналин выбросился в кровоток, на время отбрасывая сонливость в сторону. Духота давила на легкие, не позволяя вдохнуть до конца, что лишь усугубляло положение и учащало пульс. — Я повторяю: мы не сможем справиться с этим. Нас просто снесет в первые же минуты. — Эва вновь припала к спине животного, так как ветер лишь усиливался и трепал волосы, ограничивая обзор. — Поехали на восток! — Объезд слишком большой, потеряем время. — Герса кусала губы, напряженно раздумывая и соотнося риски. — Только время, а не жизнь! Не дури! — понаблюдав за стремительно темнеющим небом, девушка резко ударила в бока под ногами и развернула лошадь в противоположную сторону. — Надо убираться отсюда! — Проклятье, — Герса выдохнула с болезненным полустоном разочарования и припустила галопом следом за стремительно удаляющейся Эвтидой. — Да подожди ты! Видимость падала с каждой секундой и вскоре вокруг не было видно ничего далее чем на десять метров. — Я читала, что в подобных случаях нельзя убегать! Мы не сможем перегнать ветер! — Герса надрывала голосовые связки, стараясь перекричать шторм. — Именно поэтому ты хотела ехать прямо в самое пекло? Мне плевать, что пишут те, кто никогда в подобное не попадал! — Нам все равно придется остановиться, Эва! — она закашлялась, ощущая крупицы песка в горле. — Прижми к лицу любую тряпку! — Я умирать не готова! Где-то поблизости должна быть деревня! — судорожно Эва вспоминала карту и палец Герсы, скользящий по иссушенному папирусу с указанием их местоположения. — Мы же должны были въехать в пригород Ахетатона. — Падай на землю, Анубис тебя поглоти! Мы уже в эпицентре! Она кричала что-то еще, но слышимость сократилась практически до нуля. Обернувшись на смазанные оклики, Эва в панике принялась искать взглядом силуэт, который еще пару секунд назад мелькал сбоку, однако перед глазами была лишь плотная оранжево - коричневая непробиваемая стена пыли. Сквозь ресницы пробивались частицы мусора и камней, забиваясь под веки и вызывая нестерпимую боль. Рефлекторные слезы не вымывали инородные тела и девушка инстинктивно закрыла лицо, рванув куда-то вбок, молясь лишь не свернуть шею и не угодить прямо под копыта. Удар от падения пришелся на плечо и несмотря на попытки сгруппироваться, Эва заскулила от ноющей боли. Вокруг творился сущий кошмар, зрение отсутствовало, в ушах стоял звон. По инерции тело прокатилось еще пару метров, увязая все глубже и глубже в пучине песков. Где-то вдалеке послышалось приглушенное удаляющееся ржание. Она хотела было вновь встать, каким бы то ни было образом отыскать подругу, но даже корпус поднять не сумела. — Герса! Герс-а-а-а-а! — зов растворялся раньше, чем успевал сорваться с губ. Это было бесполезно. Пошарив по себе рукой и не обнаружив более никаких крупных повреждений, Эва кое-как ухватилась за конец накидки и укрыла голову, спешно закрываясь от внешнего мира кусочком продранной до дыр ткани. — Нужно переждать. Нужно переждать. Нужно просто переждать. И все будет хорошо, — как мантру, она шептала эти слова, взывая к милости божьей. Все тело пульсировало от шока. Свернувшись плотным комочком, и стараясь на налегать на искалеченное плечо, девушка закусила язык, желая вновь почувствовать вкус собственной крови, чтобы отвлечься от поглощающего ужаса. Как и в прошлый раз это немного помогло, однако тут же натолкнуло на мысли о том самом прошлом. Амен. Да, сейчас самое время подумать об этом. На пороге Дуата следует помянуть незадачливого одноразового любовника. Против воли перед закрытыми глазами полетели воспоминания их внезапной близости и очень некстати всплыл давно мучающий вопрос: а что, собственно, это значило для него? И значило ли вообще? Ровно как и тогда было до скрипа зубов неприятно осознавать то, что для неё это имело значение и последствия. Подсознательно ждала она объяснений, разговора или встречи, одновременно же и страшась этого момента, который, впрочем, и не наступил. Нелепые отговорки перед общим отъездом завершились глупой насмешкой и новой порцией злости. Наивная надежда на ответные эмоции теперь разъедала изнутри, превратившись в ненависть, направленную на себя же. Сны, изводившие её и до этого, теперь приняли и вовсе не ту форму, которая могла когда-либо сниться черномагу. Каждую ночь он приходил к ней, а на утро приходилось менять чертово белье. Разобраться в себе было до невозможности сложно, а обстоятельства никоим образом не способствовали этому. Агрессия, сменяющаяся на неожиданное волнение с его стороны заводила в тупик, путая концы. Стремительность происходящего не позволяла успевать анализировать абсолютно ничего. — Дура! — не выдержав натиска эмоций, она закричала. «Неужели действительно могла задуматься о чем-то серьезном? Невозможно. Глупо. Абсурдно.» Явно ведь у него есть потребности. А тут она сама поддалась. Все элементарно и просто, как на ладони. Не завершила начатое сама, в купальне он прекрасно справился и в одиночку. Сейчас наверняка с другими девицами забавляется точно так же, и даже мысли о ней не допускает, так как она просто криворукая прислуга в сравнении с ним. А он палач. Её палач в любом из всех возможных вариантов будущего. Неправильно. Так не должно быть. Минутная, ничего не значащая слабость для него и душевная мука для нее. Сердце сжалось в болезненной судороге от подведенных итогов. Даже сейчас лежит она здесь лишь из-за него. Почему так? Обида на весь мир и свою судьбу закружилась в голове, провоцируя сдавленные рыдания, прорывающиеся наружу из-за стиснутых зубов. — Назло ему сгину здесь и костей моих не найдет, — сбивчивый шепот перебивался всхлипами, — И поделом мне будет. Поставив точку этим приговором, Эва насильно отогнала все размышления прочь, изо всех сил заполняя голову пустотой. Зажмурилась и принялась считать, концентрируясь на своем дыхание. Уткнувшись в ладони, она ощущала тяжесть скапливающихся песков поверх неё. Сильная слабость постепенно разливалась по всему телу, подбираясь к голове. Измученный организм пытался оправиться от всех физических и моральных потрясений, но ресурсов не хватало. Глаза, все еще саднящие, закатывались. Последней мыслью перед падением в непроглядную тьму стал едва трепыхающийся страх за Герсу и блеснувший стыд перед близкими за такую нелепую кончину. Пески продолжали равномерно, слой за слоем, заметать скорченное тело посреди безлюдной, простирающейся на многие мили пустыни, образовывая небольшую дюну. Одну из тысячи подобных. Тех, которые никогда не увидят более лица человеческого. * * * — Мекал! Стой, кому говорю! Длинноногий пес с золотисто-каштановой шерсткой стремительно убегал от сухонького старика, тщетно кричащего ему вслед, да так быстро, что издалека можно было принять его за летящий над поверхностью земли огненный шар. Заливисто лая, Мекал несся вперед, чуя запах мертвой плоти. Охотничьи инстинкты загоняли его всё дальше, с каждым прыжком отделяя от хозяина. Не помня себя, пес выскочил на окраину маленького поселения близ Ахетатона и не останавливаясь, устремился прямиком в глубину бескрайних барханов. Позади слышались мужские возгласы и ругань на бессовестную псину, следом же присоединился топот копыт и свист. Молодой юноша с каштановыми кудрями и веснушками скакал следом за отцовской собакой, проклиная тот день, когда решились они приютить у себя это чудище. Что ни день, то новое приключение: то он по чистой случайности загрызает соседскую утку, то принимают его детишки за шакала и палками гонят прочь, то объедается он рачков вперемешку с илом на берегу Нила, а после валяется и стонет, мучаясь, вероятно, болями от несварения. Вот и сейчас, стоило открыть двор, чтобы выпустить небольшое стадо овец, как Мекала ветром сдуло прямиком в красные земли. — Стой, паршивец! Жители номадавно уже привыкшие к выходкам животинки лишь сочувствующе вздыхали, провожая несущихся взглядами. Выскочив на открытое пространство, Мекал начал загребать ногами, утопая в песках, но темп не сбавил. Лошадь едва ли могла сравняться в скорости с мчащейся собакой, так как весила куда больше и проваливалась по самые щиколотки, однако внезапно обогнала и даже перегнала его, оставляя позади. — Тпру! — юноша резко дернул за поводья, отклоняясь назад и глазами выискивая беглеца, что усиленно и сосредоточенно рыл песок невдалеке. Не дожидаясь, пока конь остановится, он спрыгнул вниз и поспешил к псу, поудобнее захватывая так удачно прихваченную с собой веревку. Отвлеченный на рытье, тот не видел и не слышал вокруг себя абсолютно ничего. Этим хозяин и воспользовался. Подобравшись достаточно близко, хотел было уже накинуть петлю на узкую продолговатую спину, но пес вдруг вильнул вбок, лая пуще прежнего. — Исфет! В нос внезапно ударил сладковатый запах гнили и разложения, который буквально обволакивал обонятельные рецепторы, глуша все остальное. На мгновение отвлекшись от поимки Мекала, парень растерянно огляделся вокруг, ища взглядом источник столь редкостной вони, от которой моментально начинала кружиться голова. Мекал же ринулся обратно, с новой силой принявшись разрывать довольно большую дюну. Изредка бросал укоризненные взгляды на человека, который озадаченно наблюдал за этим, морщась и все чаще чихая. Вскоре труды увенчались успехом и собака радостно завизжала, кружась вокруг новой кучки песка и почти что подталкивал хозяина ближе, чтобы тот имел удовольствие полюбоваться на результаты трудоемкой работы. Юноша хотел было сопротивляться, однако собака угрожающе зарычала и встала на задние лапы, опираясь мощными передними на его грудь. Теперь они будто поменялись ролями. Рост их удивительным образом сравнялся и Мекал молчаливо буравил взглядом бедного парнишку, задержавшего дыхание от ядовитого запаха. Впрочем, собаку эта вонь лишь прельщала, он из-за неё сюда и прискакал. Устав стоять в неудобном для него положении, пес ловко ухватился зубами за край широкой хлопковой рубахи и подвывая, потащил молодого человека вперед. Шумно выдохнув, и наконец отпихнув от себя «добытчика», он прищурился и опасливо заглянул в зияющую темную дыру, не зная, чего ожидать. Из темноты же виднелось торчащее копыто явно почившей лошади, которая как минимум день жарилась под горячим песком и довольно быстро стала разлагаться, что и стало причиной трупного душка. Сплюнув в омерзение, парень отшатнулся от природной могилы и бросил гневливый взгляд на пса, довольно высунувшего язык. — Ради дохлой кобылки ты заставил меня… Новая порция лая обрушилась на агрессора и тот едва удержался от того, чтобы закрыть уши руками. Мекал уверенным шагом двинулся еще дальше и вскоре принялся за новый участок, бешено двигая лапами и создавая позади себя пыльное облако. — Ну нет! Хватит! — терпению пришел конец. — Мы сейчас же уйдем отсюда! И вновь планам не суждено было сбыться. Урчащая морда вытянула из под небольшого слоя песка какую-то драную тряпицу, что дальним краем цеплялась за что-то более крупное и не показывалась целиком. Подивившись упертости пса, подошедший юноша закатил глаза и изо всех сил дернул за ткань, в порыве злости разрывая её напополам. — Там нет ничего важного! Успокойся! Песок вдруг заструился, подобно задетой случайно цепочке игральных костей и потек прямо к ногам, открывая взору худую загорелую руку с золотым обручем на запястье. Человеческую. Женскую. — Что за… В ужасе парень разглядывал тонкие, слегка изогнутые пальцы с аккуратными ноготками и туго размышлял над тем, что же ему делать. Ежели обладательница конечности мертва, что очень вероятно, то закопать её обратно и сделать вид, будто ничего и не было - замечательная идея. Убежать и забыть, как мертвую кобылку. Приглядевшись внимательнее, он осознал, что бугорок вовсе не являлся очередной дюной. Это был силуэт человека, слегка припорошенный сверху. Однако, толика человечности в нем еще теплилась и перевесила страх, потому молясь всем наперебой за здравие неизвестной, он упал на колени, тряхнув головой и копируя действия пса, начал быстро разгребать завал. Вскоре показалось и предплечье, за ним плечо и часть груди. Обхватив девушку за ребра, кое-как сумел он вытянуть её наполовину, открывая и лицо. Длинные, некогда вьющиеся волосы теперь были более похожи на один сплошной колтун. Синева её губ пугала, наводя на мысли о бессмысленности каких-либо действий. Наклонившись, он осторожно припал ухом к грудной клетке, выискивая сердцебиение. Едва слышимые толчки вселяли надежду. Не теряя времени, спаситель подхватил девушку на руки, свистом подзывая лошадь и тут же замялся, прикидывая, как разместить её верхом в бессознательном состоянии. Неловко перекинув тело поперек мускулистой лошадиной спины, сам быстро вскочил наверх и чуть приподнял её голову, укладывая на сгиб локтя. — Прости, красавица. В этом обращении не было и капли сарказма, ведь даже в таком виде выглядела девушка очень красивой. Утонченные черты лица и пухлые губы не могли скрыться за слоем грязи и боли. Мекал помчался вперед, точнее в обратную сторону, парень же припустил за ним, стараясь удерживать шаткое равновесие с новой ношей. От тряски и неудобного положения незнакомка застонала, однако глаз не открыла и в себя не пришла. Из носа тонкой струйкой потекла бурая кровь, смешанная со сгустками слипшейся в комки пыли. — Как же угораздило тебя так… Вскоре показались первые жилые домишки, но юноша устремился левее, ловко лавируя меж плетеных заборчиков и загонов для скота. Огибая бедный район по периметру, он скакал к хижине на отшибе, игнорирую крики людей, которые заметили нечто непонятное рядом с сыном плотника. — Дядюшка Акил! Дядюшка Акил! — юноша подъехал совсем близко к ветхой двери маленького домика и пару раз ударил ногой в глиняную стену. — Помоги! Тишина. — Да выйдите же кто-нибудь! — нарушитель спокойствия хлестанул коня и объехал территорию по кругу, выискивая любое движение в окнах. Из-за рамы тут же высунулась женщина с недовольной физиономией и грозно перебросила скалку из одной руки в другую, готовясь к пламенной речи на счет нерадивых племянников мужа, которые ни с того, ни с сего пытаются разгромить и без того стоящее на добром слове жилище. — Чего тебе, Хэш? Время видел? Детей только уложила! — Акила позови! — он рявкнул на неё так, что та и не нашлась сразу, что ответить. — Быстрее! — Что стряслось? — сзади послышался обеспокоенный голос мужчины, только что прибывшего домой на повозке, запряженной симпатичным осликом. — Хэш? — Помоги ей! Она совсем плоха, — не тратя времени на углубление в подробности и объяснения, племянник указал Акилу на свесившуюся сбоку несчастную девушку, которую изначально принял тот за мешок с зерном. — Кто это? Что с ней? Вкратце рассказывай, — мужчина быстро выскочил со своего места и подбежал ближе, тут же осторожно перехватывая пострадавшую и снимая с лошади. Она совершенно не держалась на ногах, моментально падая вниз, но крепкие руки успели подхватить её до того, как в очередной раз она приложилась бы головой. — Дело плохо. — Мекал убежал и вырыл её в пустыне. Это если очень кратко. Я впервые вижу её, но бросить там не мог. Сразу к тебе прибыл, даже домой не заезжал. — Ясно, молодец. Помоги в дом занести. — не раздумывая ни секунды, добросердечный лекарь решился приютить неизвестную ему девочку у себя вместо того, чтобы вести её в лечебницу. Помимо чувства долга двигало им и сочувствие, помноженное на жалость. Отошедшая от шока женщина внутри начала было возмущаться по новой, но хватило одного взгляда мужа, чтобы рот захлопнулся. В небольшой комнате с кушеткой и скромным письменным столом, где обычно Акил принимал нередких посетителей амбулаторно, концентрированно пахло травами, различными настойками и мазями. Запах был тяжелым, и Хэш остановился на пороге, борясь с желанием помочь или выйти вон, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мужчина осторожно уложил свою пациентку на заранее подстеленную ткань, стараясь не делать резких движений, так как имелись веские причины беспокоиться о целостности позвоночного столба. — Ступай. Ты сделал все что мог. Негоже смотреть тебе на девичье тело, — даже не глядя на парня, лекарь умело подготавливал рабочее место, — осматривать её буду, наверняка травмы имеются. — Лошадь к отцу загоню и вернусь. Не дождавшись ответа, Хэш бросил последний взгляд на кушетку и вышел, хлопнув дверью. Через пару минут с улицы раздался возглас, полный бешенства, явно адресованный незаметно испарившемуся Мекалу: — Опять улизнул! Ну попадись мне только! Акил только хмыкнул.