Бабочки и булавки

Макс/Светка Ночи в тайге особенные. Мало на свете осталось мест, где жив ещё первобытный миф; где сходит с тебя, городского, неверие, и смотришь ты в ночь глазами ребёнка, которому все страхи и сказки припомнились… Тринадцатилетний Макс тормошит задремавшую Светку, указывает в глубину леса: погляди! Не леший ли притаился за кустом? Не бабка Агапка воет вдали с волками? Светка ворчит: — Дай поспать. — Девчонки, — отмахивается Макс. Кирилл, Агапа в образе Олеси — …Мы заберём Сашу и уедем далеко-далеко. Туда, где нас никто не найдёт. Скажи, куда ты хочешь. Давай куда-нибудь к черноморскому побережью, где вьюнок оплетает каменные заборы, а дома, настроенные друг на друга, спускаются к морю, утопая в зелени. Где о гальку можно обжечься, когда бежишь купаться в синих волнах. Хочешь — как в детстве? Ты, Саша — и я?.. Кира, продрогший, с разбитым лицом, всхлипывая, кривя рот, разрыдался — некрасиво, не по-мужски. «Те-бя дур-ма-нят!»