Сикомор

- Хочу быть твоей единственной любовью! – горячо выпалила Полад. Стоя на коленях, Пэренайк трясущимися руками пыталась остановить кровь из носа. Она текла под воротник, пачкая совсем новый, недавно подаренный кафтан. На бело-голубых узорах распускался алый цвет, будто в ирисовый сад посадили маки. - …И так хочу убить. – сказала Полад, улыбнувшись так тепло, так искренне, - Выжечь клеймо, надеть ошейник, растоптать последние крохи твоей чести. Защищать тебя, хранить как самое драгоценное сокровище, целовать твоих тупоголовых друзей. Продать в публичный дом и читать тебе рубаи. Рассказать всё об этом мире, врать и заставить кончить тысячу раз в день. Быть всем для тебя. Быть всем тем, что с тобой происходит. Пэренайк замерла, боялась шелохнуться. Каждое слово кривыми иглами впивалось в её сердце, по телу бегали мурашки, а душу захватывал животный страх. В неё снова направился сжатый кулак. Она зажмурилась, но вдруг почувствовала нежные поглаживания по голове. Пэренайк ласкали как пёсика, прижимая к ногам. - Вот бы показать тебя такой всем этим солдатам и придворным. Чтобы они поняли, кому ты принадлежишь. Скажи, кому? - Никому. Полад тут же рассмеялась. Действительно, смешно. Ведь Пэренайк принадлежит ей. Теперь уже целиком и полностью. Она сидит в её замке, с её оружием, в её одежде, уткнувшись сломанным ей носом в её колени. Пальцы, больно тянущие за волосы, тоже её. Полад толкнула Пэренайк на пол и оседлала её бедра, полностью подмяв под себя. Сдавила запястья железной хваткой. - Помнишь ту статую у холма и смоковницу в нашем саду? Те места, которые можно использовать в пропаганде моих идей, что извращают те мерзкие отродья. Однако они смотрят лишь на ужасы, очевидные и привычные для каждой войны, - нервно, на одном дыхании проговорила Полад. Потом сделала глубокий вдох и уже спокойнее продолжила. - Открой глаза. Никакой реакции. - Я сказал, открой глаза! – Громкий приказной тон заставил Пэренайк повиноваться. - Хорошая девочка… Та же, что и всегда. С тонкими чертами, золотистой кожей и растрепанными смоляными волосами. Только раньше улыбка её казалась игривой и загадочной, а вовсе не безумной и плотоядной, как сейчас. Нежные чувства сыграли злую шутку. Во рту Пэренайк разлилась нестерпимая горечь. Она невольно всхлипнула. «Нет, только не сейчас…» - подумала она, припадочно дыша и глотая слёзы. Полад молча наблюдала за своей приближенной, которая будто в приступе металась, пытаясь высвободиться. Увидев первые капли на ресницах, она наклонилась и слизала их, из-за чего Пэренайк лишь сильнее забилась в истерике. Сыпала проклятиями, кричала о том, как сильно ненавидит Полад, обещала, что сегодня же уйдёт на все четыре стороны. И не важно, что будет потом, главное подальше от тебя, больная ты тварь… - Тихо, тихо, не надрывай сердце, – прошептала Полад на ухо Пэренайк и обняла, уткнувшись ей в шею, - Хочешь, я признаю? Что я тоже принадлежу тебе? Я тоже… Твоя. Тишина объяла зал. И секунды не прошло, как Пэренайк ответила: - Да. И обняла Полад в ответ.