Голубые Гавайи

-Вот так, Тэхёни, а теперь...Теперь отправляйся за своей мамашей, шлюха. - Чонгук бросает Тэхёна в заранее подготовленную могилу, зарывая его землей на глазах у связанного Чимина, что кричит беззвучно сквозь изоленту, которой заклеен его рот, и Чон, покончив с ним, разворачивается к Паку, пожимая плечами, - Надеюсь, тебя сожрут шакалы сегодня ночью, Чимини. - Мужчина подходит к нему, ухмыляясь,лизнув его щеку отвратительно, и скалится, - Я обещал, что не трону тебя. Но я не ручался за шакалов на этом кладбище домашних... - Оглянувшись в сторону могилы Тэхёна, Чонгук хмыкает, подпинывая ещё немного песка, чтобы окончательно его зарыть, утрамбовывая землю ногой издевательски перед тем, как сесть в машину, и уехать, оставив Чимина, связанного по рукам и ногам, одного в этом ужасе, - Животных. -МММ!!!ММ!!! - Чимин пытается хоть как-то привлечь к себе внимание, мотая головой, и мужчина оборачивается к нему с усмешкой: -Даже не подумаю, пташка. Ты такой голосистый, ещё ненароком помощь прикатит. А нам ведь этого... - Чонгук ухмыляется, сплёвывая на землю, под которой лежит Тэхён, - Не нужно, верно? Думаю, что препарат, который я вколол в твою прекрасную попку по дороге...- Чон заводит машину, пожимая плечами, и подмигивает Паку, который сузил глаза от ненависти, - Вот-вот начнёт работать. Можешь полчасика поплакать и помолиться, Чимини. - Чон уехал с кладбища домашних животных, включив свой любимый джаз, и Чимин стиснул челюсти покрепче, дыша через нос: полчаса. Полчаса. У него всего полчаса, и он умрёт, но обязан достать любимого из-под земли. Осмотревшись по сторонам быстро, его цепкий, как никогда раньше сосредоточенный взгляд остановился на памятниках несчастным домашним животным, которых сейчас Паку в самую последнюю очередь жаль. Кое- как, враскорячку, сев спиной к низенькой оградке из железа, проржавевшей, и потрёпанной временем, Чимин с трудом начал на скорости тереться о неё верёвками на руках, разрезая их, и, не рассчитав своих сил, разрезая немного свои запястья в кровь, когда верёвки спали. Наскоро оторвав от лица дрянную изоленту, парнишка, не дав себе ни минуты на отдых, зашипел от боли, почувствовав раздражение, и потянулся к ногам, чтобы распутать верёвки. -Я тебя сам...Закопаю...Урод...- Чимин скулит, постанывая тихо от боли, но заставляет себя замолчать, вставая на ноги: Тэхён. Тэхён. Тэхён. Больше в его голове сейчас нет абсолютно ничего и никого. Только вытащить Тэхёна. Его зимний медвежонок не должен покоиться тут, на каком-то богом забытом кладбище домашних животных. Не бывать такому. Схватив первую попавшуюся фанеру- импровизированный памятник какому-то коту с нацарапанными датами, Чимин с трудом дошёл до свежей могилы любимого, шмыгнув носиком. - Потом...Всё потом, Тэтэ...Я не буду плакать, я не слабак... Чимин не знает, слабак он, или нет, когда до него доходит, что дышать постепенно становится немного сложней. Чимин знает только одно: ему надо выкопать обнажённое тело своего любимого, чего бы ему это не стоило. А потому, Пак Чимин загребает на фанеру разом так много песка, сколько у него получается, перебрасывая на землю, покрытую травой. Мысленно он старается не считать минуты, чтобы руки у него не дрожали так сильно, мешая работе: всё, на чём пытается сосредоточиться Чимин- янтарные глаза под прикрытыми веками, тонкие, изящные пальцы с перекатывающимися сухожилиями и нежная, редкая, но оттого и бесценная квадратная улыбка Тэхёна. Тэхёна, который ничего не заслужил. Он копает из последних сил, уже по плечи в земле, и представления не имеет, откуда у него взялось столько сил. Вернее всего было бы предположить, что всё это- адреналин, только куда денешь препарат, что в него вкачан? Чимин не сдаётся: весь в сырой земле, весь перепачканный, с обезумевшими глазами, что то и дело норовят прикрыться, он трясёт головой, скуля беспомощно, и ударяя по земле кулачком обессиленно, отбросив фанеру за себя, когда чувствует, что толкнулся её концом куда-то в грудь Тэхёна, что не шевелится. Короткие пальцы быстро раздвигают землю, вгрызаясь в неё ногтями, пробираясь выше, выше, к лицу Тэхёна. К лицу, что забито землёй. Чимин раньше думал, что худший день в его жизни был тем днём, когда его пускали по кругу, но, воя от победы протяжно, и отпуская шумный выдох облегчения от того, что он всё же нашёл в себе последние силы, чтобы пустить ладонь под кудрявую голову, и подтянуть её повыше над землёй, Чимин понял, насколько сильно он ошибался. Худшей ночью в его жизни была сегодняшняя, когда он мог потерять что-то гораздо более важное, чем себя. Еле переводя дыхание, Чимин упал виском куда-то на плечо Кима, которое не успел откопать, и потерял сознание, так и держа свою ладошку под его головой, впустив её в шелковистые локоны, по которым так скучал. По крайней мере, он успел хотя бы очистить его лицо от песка бережно, трясущимися пальцами, заботясь о том, чтобы луна освещала его любимого всю ночь, давая шанс утреннему солнцу превратить бронзовое, словно вылитое из камня, лицо, в освещённое нежными лучами счастье, целующее заботливо каждую из пушистых ресниц, обрамляющих бесценность янтаря, пусть он его и не увидит. Сжавшись в комок, Чимин закрыл свои глаза, теряя нить, связывающую его с реальностью, впервые в жизни забыв об одном безумно важном факте в прошлом: он до смерти боялся темноты до сегодняшней ночи. -Я в полном ахуе. - Намджун стискивает челюсти, обнимая дрожащего Хосока, что выкладывает всю правду в дороге, сидя на заднем сиденье машины, и целует тихо его шрамы на плече сквозь наскоро наброшенную рубашку. То, чем делится его парень сегодня- сплошной котёл ада, в котором каждый из присутствующих в автомобиле хочет сварить сегодня Чонгука. Он не может сказать ничего больше. А что говорить? Ругать за то, что его любимый Хосок, которого он заставил в очередной раз спасать человеческую жизнь, не рассказал ему всю правду изначально? Как вообще подобным можно делиться? Намджун стискивает его крепче в объятии, зажмурившись: он такой идиот. Он такой идиот. Заставил свою маленькую, тактильную кроху бросаться в Хан, даже не зная о том, что до то этого тот ещё и при подобных обстоятельствах в огонь лез, чтобы спасти не менее любимого Тэхёна. У Намджуна все мысли в кашу сваливаются, когда он боится даже представить, сколько всего пережил Тэхён, и что может сейчас угрожать Чимину. -Я в шоке. - Сокджин говорит это, опустив голову вниз и сдвигая стучащиеся друг о друга бутылки в сторону от ног: мужчина никогда не отличался открытостью своих эмоций, держался крепко при любой ситуации. Ким проверяет внутренний карман, похлопав по нему несколько раз, словно запоминает, где у него что лежит, когда ледяная рука Юнги одёргивает его, стискивая в своей ладони: -Джин, расслабься. Всё сделаем, как надо. Хосок? - Мин щурит глаза, смотря в зеркало, и сталкивается взглядом с заплывшим от слёз взглядом Хосока, что кивает ему, - Ты почему раньше мне не сказал? -Юнги, тебя бы...Те... -Посадили бы? Ты мало обо мне знаешь, Хо? - Мин, бледнее обычного после шквала информации, что на него обрушилась, отводит взгляд на дорогу, вжимая ногу в педаль газа по максимуму, толкнувшись в щеку языком: Сокджин отмотал запись с камеры, видя отчётливо, что именно его маленькому птенчику Чимину налил Банчан сегодня ночью. Бан ничего противозаконного не сделал, а вот та тварь, что воровато оглядывалась по сторонам, подсыпая что-то в коктейль, пока Пак был в уборной- совершенно другая тема. В салоне автомобиля слышен хруст шеи: это Мин Юнги, который хмыкнул, криво усмехаясь. - Я покажу ему... Ёбаные Голубые Гавайи... -Тише, Хо, тише, сладкий, тише, моё счастье, мы успеем, - Намджун притягивает его ладонью за голову к себе, неустанно раскачивая в объятии, и целуя в висок: у Хосока, что спасал половину жизни Тэхёна от прошлого, началась натуральная тихая истерика, которую невозможно остановить. Прошлое не просто незаметно подкралось: оно ударило по лицу. -Это то здание? Сверь координаты, детка, - Юнги протягивает телефон Сокджину, что залип на секунду, услышав прозвище, и Мин цыкнул, усмехаясь, - Ну же, Джин, потом пососёмся- полижемся, обещаю, сверяй давай! -Д-да. Да, это оно. - Сокджин смотрит влюблёнными глазами на Мина, что подмигивает ему, и Юнги указывает подбородком вниз, на его ноги: -Отдай Хосоку и Намджуну, они слишком молоды, чтобы в этом участв... -Я всё сделаю, как надо! - Хосок говорит это, утирая слёзы, и нервно выходя из машины, поддерживаемый Намджуном: истерика подкосила его, и Ким ласково огибает его талию крепкой рукой, давая уверенность в безопасности. -Ладно, давай, тащи его, - Юнги кивает Намджуну, понимая, что Хосоку надо встретиться с прошлым лицом к лицу: только так он сможет перебороть себя, и стать сильней. К сожалению, жизнь подкидывала не так уж и много прекрасных дней Мину, и он начал понимать, что к чему, ещё в раннем возрасте, воспитывая в полном одиночестве сестру. - Вы идёте позади нас. -Хорошо. - Намджун кивает, поджав губы: оружия у него нет, одни только склянки, хуй пойми зачем. Смысла геройствовать и выёбываться нет. Он молча входит в помещение вслед за Юнги и Сокджином, поддерживая любимого, и шепча ему какие-то утешительные фразы, словно и себя сможет утешить, отгоняя мысли о том, что может происходить с беззащитным крошкой- Чимини и Тэхёном. -Какого...Стоять на месте!!! - Чонгук сглатывает, останавливаясь на месте, разворошив всю постель в поисках важного документа: кретину настолько снесло крышу от изнасилования, что он забыл его в подвальном помещении, уезжая. И сейчас он стоит, весь взмыленный, с листком в руке, стискивая его так, словно бумага спасёт его жизнь. Однако, такие твари без запасного варианта жить не умеют, потому во второй руке у Чона пистолет, который нацелен прямо на голову Мина, что стоит посреди комнаты, усмехаясь, - Я буду стрелять!!! -Ч-Чо...- Хосок проглатывает ненавистное имя, когда видит перекошенное от страха лицо, и слышит тихое пошикивание от своего парня, что обнимает его за талию, поддерживая. -Вопросы тут задаю я, гнида высранная. - Юнги цыкает языком, хрустнув шеей, и вздыхает, оглядывая комнату: внутри мужчины всё горит адским пламенем от страха за Чимина и Тэхёна, но разве он покажет это? Мин Юнги не привык выставлять свои страхи напоказ: иначе бы он в мире мафии надолго не задержался, да и сестру воспитать не смог бы. - Где мои певчие птички, которых ты так нагло спиздил из гнёздышка? -Что за хуйню ты несё...- Чонгук не понимает, как реагировать на Мина: он видел его, безусловно. Разве можно не знать Юнги, которому принадлежит лучший ночной клуб в округе? Только что за херь он тут несёт, стоя под дулом пистолета, и причмокивая губами лениво? -Ты пиздеть перестань, аспид недоёбанный, пока я этот листик тебе в жопу ногой не затолкал, и по делу пиликай: трижды спрашивать не стану. Где они? -Там, где им место. - Чонгук толкается языком, поигрывая бровями, и Хосок сглатывает болезненно, сталкиваясь взглядом с ним, - Ох...Шлюшка под номером два. Рад видеть тебя, Хосока. Скучал по моему члену? -Я тебе сейчас пасть р... -Спокойно, Намджун. Подобные глисты питаются только негативом. - Юнги вытягивает ладонь, затыкая Намджуна, который прикрыл за своей раскачанной спиной Чона так, что Чонгуку его не видно, - Говори, пока не получил пулю в глотку. - Юнги достаёт свой пистолет, лениво перещёлкивая предохранителем, и Чонгук отходит на шаг назад: один против четверых- не лучшая идея. -Я похоронил их. - Чон смотрит в глаза Хосока, что распахнулись от шока и страха, так и застекленев, но младший ни на секунду не шелохнулся: истерить нельзя. Всё потом. Хосок сильней страха. Должен быть сильней. Обязан. -Говори адрес, ублюдок. - Джин делает один шаг вперёд, вставая рядом с Чонгуком, который мотает головой, опустив уголки губ капризно: -Никогда не любил животных. Мерзкие суще... -Я понял тебя. - Мин рыкнул это, дёрнув верхней губой опасно, и вытянул руку с пистолетом, нацелившись на него, когда рука Чонгука дрогнула от страха, и мужчина выстрелил. Юнги не успел сдвинуться с места, когда услышал звук, поглощённый ненавистью к Чону, буравя его взглядом. Он лишь успел выстрелить в ответ, попадая куда-то в плечо так, что у мужчины из руки выпало оружие, с гулким стуком ударяясь наземь. Юнги сдвинуться не успел, а вот Сокджин, которого он взял на работу за идеальные рефлексы- очень даже успел. Мужчина успел заслонить собой любимого, принимая пулю навылет в руку, и даже не издал ни одного звука, храбрясь перед Юнги. Мин цыкнул на него сдержанно, не желая показывать своих слабостей присутствующим, и задвинул за себя, шипя ему тихо и любовно: -Мы ещё поговорим об этом, детка. - Ким может лишь улыбнуться криво, удерживая свою руку, зажимая её, когда Намджун и Хосок бросаются к нему на помощь, оттаскивая куда-то в угол. - Не смей. Поднимать. Иначе в задницу впихну вслед за листком, и выстрелю в неё же. - Юнги вальяжно подходит к Чонгуку, опустившему руку за пистолетом, не опуская своего, и цыкает трижды, топая носком лакированной обуви, - Сядь на постель. -А что, я тебя возб... -Ты возбуждаешь меня, - Юнги облизывается с предвкушением, наступая, пока дуло пистолета не тычет тому в лоб, вынуждая выполнить приказ, - На самые смелые действия... - Чонгук садится, сглатывая, и отлично понимает, что его ждёт отнюдь не наслаждение. - Намджун, подай-ка ту верёвку в углу комнаты, - Кто бы сомневался в том, что расчётливый ум Юнги работает двадцать четыре часа в сутки? - Похоронил, значит... -Именно. - Чон смотрит на него бешеными глазами, тяжело выдыхая, когда его связывают, и Мин кивает, надув губки сахарные: совершенно обманчивая внешность. До одури обманчивая. -Джун, - Юнги, не отрывая взгляда от Чонгука, достаёт из кармана пиджака ключи, бросая куда-то на пол, позади себя, - На кладбище домашних животных. Живо. Могилу под клёном не трогай, это... - Юнги хмыкает, горько усмехаясь, нагнувшись к Чонгуку бесстрашно, - Это не та, которая нам нужна. Живо. -Понял,- Намджун хватает ключи, поддерживая Хосока, и выходит из помещения, оставляя в нём Чона со старшими: Юнги разберётся. Юнги точно сможет. -А теперь, когда мы остались одни, - Юнги похлопывает по щеке связанного Чонгука, затягиваясь сигаретой, - Ты ответишь ещё и за то, что ранил мою детку. Джинни, мандаринчик, ты как? - Мин оборачивается к Сокджину, что выгнул бровь игриво, перетянув каким-то лоскутом свою рану: -Уже иду к тебе, кисонька. -Фу, до чего приторно, - Юнги хохотнул, толкая Чонгука, что смотрит непонятливо на обоих, с постели на пол, - Ну ладно. Сегодня я для тебя хоть киска, хоть кто. С чего начнём нашу вечеринку? -Ох...Я тут привёз кое-что. - Строгое лицо Сокджина озаряет широкая улыбка, совершенно не предполагающая ничего хорошего: это не первый их раз. Они уже разбирались раньше с одним уродом, что изнасиловал когда-то молодого паренька со своими дружками, даже не зная его имени. Юнги и Сокджин тогда отомстили за незнакомого мальчишку, пропитавшись ненавистью от услышанного. Мин, воспитывающий в одиночестве сестрёнку, ни за что бы не прошёл мимо подобного, тем более - услышав об этом в своём же клубе, когда просто проходил мимо барной стойки. Совершенно того не зная, Мин Юнги, с помощью Сокджина, что всегда будет стоять рядом с ним преданно, собственноручно закопал всех троих уродов, что изнасиловали Чимина, хороня их под тем самым клёном на кладбище домашних животных. Там, где им место: с Юнги опасно связываться. Мужчина влил каждому из них ртуть в рот, перевязывая скотчем, перед тем, как бросил в общую могилу. -Чт...Что вы собрались делать? - Чонгук бледнеет, слыша за спиной Юнги копошение, и тот просто причмокивает губами, одёрнув брюки и присев на корточки перед ним: -Ничего особенного. Я, знаешь ли, любитель выпить. Коктейли там, всякие, знаешь...Голубые...- Язык Мина толкнулся в щеку, когда Джин подал первую бутылку любимому, - Гавайи, к примеру. -Я н... -Ещё как будешь. Ох, Джинни, милый, ты сколько сюда намешал? - Мужчина поигрывает плечами, развернувшись к Киму, что подмигнул ему задорно: -Рука дрогнула. Может, десять, а может- две. Я как-то не запомнил. -Хех, - Юнги облизывается, переводя хищный взгляд на Чонгука, который смотрит с опаской, - Вот видишь, стоило стрельнуть в руку, которая тебя сегодня будет кормить... Ай-яй... - Издевательская пощёчина нарушила тишину в комнате, смешиваясь с опасным смехом Юнги, который улыбнулся жеманно, оттягивая за волосы Чонгука, чтобы тот открыл рот, - Или ты сам выпьешь, или я тебе этой бутылкой все зубы выбью, сука ты ёбаная. Чонгук начал пить. Захлёбываясь, кое-как, проливая половину по сторонам, и...разочаровывая Сокджина, что присел рядом, протягивая любимому вторую бутылку: -Он мухлюет. -Я вижу,солнышко. -Я хочу тебя поцеловать. -Целуй, Джин. Целуй. - Мин ухмыляется, получая несдержанный поцелуй в шею, и толкается горлышком бутылки в рот Чонгука, - А ты пей, пей. Там столько вкусного намешано, мм...Яд крысиный...Виагра...Вот это мы тебе коктейльчик замутили, м? - Юнги скалится маленькими зубками хищно, когда видит, как по щекам Чона потекли слёзы. -Это всего лишь Голубые Гавайи, - Джин покусывает мочку уха любимого, возбуждая его нарочно: количество виагры, которую он подмешал в его напиток, даже ему неизвестно. Крысиного яда нет, но как же приятно видеть страх такой крысы? Чонгук выпил всё. До капли. -Так хочется ему въебать... -Нельзя, детка. - Юнги сплёвывает рядом с Чонгуком, что уже пьяно смотрит на него, расширив зрачки до полной черноты от виагры, - Ему сейчас кое-кто другой въебёт. Надеюсь, ты готов к лучшим годам своей жизни, сучка. Джинни, они ждут? -О да. - Сокджин встаёт, шипя от боли в руке, и Юнги подхватывает его, каблуком наступая на пальцы Чонгука: -Мм. Как хрустят. Готовься, шлюха. Тебя будут ебать не год, и даже не два. Я позабочусь об этом, грязь болотная. Чон Чонгук вряд ли ожидал такого поворота событий, когда его сажали за решётку на пожизненный срок в ту же ночь: кто-то мог сомневаться, что у Юнги есть друзья и в полиции? Мужчину ждёт пожизненный срок в самой отбитой камере, уж об этом Мин Юнги позаботился от всей своей широкой и щедрой души. Его ждёт целая жизнь таких же мучений впереди, как и Тэхёна всё его детство, которое наглая тварь бессовестно украла у него без зазрения совести. Последней в его жизни никогда и не было, чтобы её использовать. У Чон Чонгука собрался полный букет: угрозы в адрес несовершеннолетних, педофилия, мошенничество, хранение и употребление запрещённых веществ, незаконное хранение оружия, неоднократное покушение на убийство, домашнее насилие, вымогательство...И, наконец, к концу оглашения своего списка, сахарный Мин Юнги, сидящий удобно в кресле своего близкого друга- полицейского, что позаботился дальше обо всём самостоятельно, опустил уголки красиво очерченного рта капризно, сложив крепкие ладони на скрещенных ногах, пожав плечами, делясь вишенкой на торте: -А ещё он не оплатил в моём клубе Голубые Гавайи. -Ух, тяжёлая ночка, детка. - Юнги прокашливается, помогая Сокджину, которого подлатали в полицейском участке, усесться в машину. Джин садится, хмыкая, когда рядом с ним на водительское сиденье плюхается Мин, причмокнув и подмигнув ему хитренько, - Спасибо тебе. -Твоё слово - закон. - Сокджин кивает ему сдержанно, чуть морщась от боли, и достаёт телефон, чтобы позвонить Намджуну, - Думаешь, успели? -Сейчас узнаем, - Юнги становится серьёзным сразу же, давя на газ, и прокашливается, открывая окно, - Давай, детка. Звони. -Джун? Намджун, вы успели? -Мы...Джин, мы... - Голос Намджуна дрожит, когда он стоит над телами друзей, и Юнги со своего места слышит протяжный, разбитый, истошный крик Хосока, отнимая тут же трубку и цедя в неё: -Быстро дай трубку Хосоку. -Хо...Крошка, давай... - Намджун передаёт другу трубку, но Хосок отказывается, мотая головой, продолжая рыдать над телом Тэхёна, что лежит, весь бледный, в могиле, рядом с Чимином. -Ставь громкую. - Юнги дожидается, пока Намджун выполнит действие, понимая, что молодому парню совсем нелегко даётся вообще разговор в целом: Чимин, свернувшийся калачиком у тела Тэхёна, с перерезанными запястьями, одно из которых всё ещё поддерживает голову любимого, чтобы его лицо не было под землёй- худшее, что в своей жизни видел Намджун. Хосок же, похоже, совершенно потерял связь с реальностью, воя под лунным небом в небесную пустоту: его подсолнушек не мог так легко уйти. - Хосок, Хосок, блять! Слушай сюда! - Узловатые пальцы стискивают руль до побеления костяшек, и Юнги сипит хрипло, - Мне надо, чтобы ты перевернул его. Давай, Хо, это может помочь. Давай! Хосок кивает лихорадочно, осторожно, дрожащими руками подтягивая друга повыше и переворачивая его, когда Намджун прижимает к себе Чимина, расцеловывая его лицо, наплевав на песок и грязь: сердце Чимина бьётся, Джун чувствует это, когда прижимает его к своему сердцу, и выдыхает с облегчением, расстёгивая на себе рубашку и джинсы, чтобы надеть на Тэхёна. -Он не просыпается!!! Не открывает глаза! Давай, Тэ, давай, ну!!! Ты не можешь!!! - Хосок трясёт друга в руках, и кричит в ночи истерично, пока голова Кима с потяжелевшими от осевшего в них песка кудрями безвольно трясётся вслед за движениями лучшего друга, - Юн, не помогает! Не выходит!!! -Я уже близко, дружок. Давайте, оденьте его потеплей, - Мин помнит, что вещи Тэхёна валялись по комнате, когда они вошли в помещение: сволочь бросила его в могилу нагим, использовав по своей прихоти. Желание Юнги разбить голову Чонгука о ближайшую стену подскакивает с нуля до максимума, но рука Сокджина, что легла на его поверх руля, возвращает его в реальность из мира мести: Чонгук должен страдать всю жизнь. И будет. Просто умереть, размозжив мозги о стену- не наказание для подобного отродья. Они оба это понимают. -Г-господи... - Юнги дышит глубоко, склонившись над вырытой могилой, в которой находятся все младшие, и прикрывает глаза, гулко рыкнув со всей злостью, - Так...Джин, Давай, детка, - Сокджин придерживает его здоровой рукой, когда Мин ложится животом на землю, и вытягивает обе руки Хосоку, - Хо, передавай мне Тэтэ. Давай, не время истерить. Мы вас всех вытащим. Хосок с трудом выпускает из рук ладони друга, подтягивая его, встав во весь рост, пока Намджун встаёт, удерживая на руках Чимина, чьи маленькие ладошки, перепачканные землёй и кровью, свисают вниз, привлекая внимание Юнги, что сощурил глаза от боли: -Давай. Отпускай, я держу. - Тэхёна вытащили первым. Парнишку тут же уложили на чистую траву неподалёку, переходя к Чимину. - Пташка, да что же ты... Да что он с тобой... - Юнги выдыхает с трудом, притягивая его к себе: выходит немного легче. Чимин меньше Тэхёна, да и Намджун повыше будет. - Джин, детка, с Намджуном без тебя не сп... -Я смогу, - Намджун кивает сам, подтягивая Хосока, чтобы ему помогли первым, и Чон нехотя отпускает любимого, цепляясь за край земли пальцами, влезая сначала одной ногой, после с кашлем шумным перекатываясь набок, и глотая ночной воздух жадно, подползая к Тэхёну на коленях: Намджун справится. Он не сомневается. -Бля, хуя ты такой тяжёлый, - Юнги усмехается нервно, хватая соскальзывающего то и дело Намджуна за бицепсы, и тот фырчит, упираясь ногами в стену могилы, вылезая кое-как и падая рядом, - Ну вот и всё...Джинни, надо отвезти мелкотню в госпиталь. Срочно. -Восточный? - Сокджин усмехается, помогая Хосоку, что прилип с объятием истеричным к Тэхёну, подняться на ноги. -Естественно, там Джихён. Он лишних вопросов не задаст. Давайте, живо, в темпе вальса, - Юнги кашляет в кулак, чувствуя слабость после нехилой нагрузки, и отправляется, пошатываясь, в сторону машины, заводя её. - Да дышит твой подсолнушек, дышит, Хо. Я его пульс нащупал, пока перетаскивал, - Мин потирает плечо устало, пристёгиваясь, и дожидается, пока все усядутся, заботливо уложив Тэхёна и Чимина на себя, обнимая их. -Юн? -Да, Намджун? - Мин прикуривает сигарету, процеживая сквозь зубы дым, и успокаивается под сдержанно положенной поверх его испачканного землёй бедра ладонью Сокджина. -Спасибо вам обоим. Мы бы н... -Не думай об этом. Я есть, чтобы помогать мелюзге, - Кошачий прищур сузился до щёлочек, когда мужчина хихикнул нервно, тут же переводя обеспокоенный взгляд на Тэхёна и Чимина, - Они будут жить, я обещаю.