***
Осень радует волшебным листопадом, чудесными красками природы, теплотой первых сентябрьских дней и яркими лучами солнца, что, будто прощаясь перед зимней порой, пытаются согреть хмурые серые лица людей. Эта пора года поистине прекрасна. Иногда так волнительно и радостно на душе становится от простых прогулок в осеннем парке или по обыкновенным улочкам, когда кажется, что всё ненедолго застывает, что зимняя стужа не так близко, что-то есть особенное в этом чудном времени. Вот только не все считают осень прекрасной. В особенности, школьники и работающие без продоху люди. Для последних любой день года кажется адом. Их раздражение можно за версту учуять. Россия никогда не думал, что сможет увидеть более недовольное выражение лица. — Знаешь, если ты просто хотел поговорить, то это можно было сделать онлайн или в зале собраний, — Катарина всем своим внешним видом старается показать, что времяпрепровождение с русским её угнетает. Даже к тарелке с пирожными не прикасается, пусть и хочется. Желудок намекает на недовольство от девятичасового голода. Чёртова работа. — Ты же знаешь: я не люблю лишних ушей или глаз, когда вопросы касаются непосредственно меня, — отвечает Россия на очередной недовольный выпад своей немки. Возможно, он себя и накручивает, но рядом с девушкой Иван может почувствовать весь спектр эмоций. Её присутствие радует и успокаивает. Как и горячий кофе в чашке с забавным — милая прихоть администрации кафе — рисунком, и начинающийся дождь за окном. Последнее не так приятно, но в душе теплится горькая надежда. Возможно ли, что Катарина пришла пешком? Это великолепная возможность провести вместе чуть больше времени. Останется ли она в ресторане или позволит себя подвести, не важно. Судя по очередному недовольному взгляду немки, направленному в окно, ей не нравится факт резкого изменения погоды. Просто замечательно. — Раз так, то и пытаться не стоило, — подвинув к себе тарелку со сладостями, парирует девушка. Дождь всё равно закончится не скоро. Минут десять-пятнадцать точно. На своих двоих добираться не хочется, тем более без зонта. Участь промокнуть под суровым осенним дождём её не прельщает. Лёгкий перекус не помешает, учитывая, что огромная стопка документов на её письменном столе ждёт возвращения девушки. — Ответ тебе давно известен. — И всё же я попытаюсь, — вздыхает Россия. В зелени изумрудных глаз проскальзывает странная смесь надежды и отчаянья. Мольба и нужда на этом фоне кажутся не такими заметными. — Пожалуйста, вернись ко мне. — Nein, — хмуро звучит в ответ под аккомпанемент барабанившего в окна дождя. Немка даже бровью не повела. Какая ирония. — Этого стоило ожидать, — русский пожимает плечами. Он прекрасно осознавал ничтожность своих попыток, но... Всегда есть какое-то "но". Мысленно он зачеркивает очередную палочку в голове. Восьмая попытка провалились. — Сколько ещё мне пытаться? — Wenn Sie es nicht verstehen, kann ich es auf Russisch wiederholen, — буквально шипит девушка. Этот упёртый баран не понимает, что нет значит нет? Она конечно наслышана, что все русские идут до конца, но не слишком ли? Он явно перегибает. — Я сказала: нет. Что тебе в этом слове не понятно? — стук алюминиевой ложки о фарфоровую тарелку отрезвляет. Похоже, она разозлилась настолько, что не рассчитала собственные силы. В который раз уже так? — Я люблю тебя, Катарина, — похоже, русского ничего из её действий не смутило. Даже то, что на месте распиленного пополам под немецким напором десерта мог оказаться он сам. Брагинский говорит это настолько легко, что аж тошно. Да что он вообще знает о любви? — И отступать не собираюсь. — Ха! — девушка откидывается на диван, недовольно вскидывая руками. — И что дальше? — такое поведение провоцирует на агрессию. Даже вид осеннего пейзажа за окном не отвлекает. А жаль. Сейчас бы очень пригодилось. — Никогда не слышал, что если любишь, следует отпускать? — Говорят те, кто потерял всякую надежду, — хмыкает мужчина, довольным взглядом вперившись в собеседницу. — А надежду потерять очень сложно, когда безумно любишь. — Да что ты знаешь о любви? — всё-таки не сдерживается девушка. Россия так уверенно об этом говорит. Любить сложно. Очень сложно. Как он этого не понимает? — Сомневаюсь, что ты видишь разницу между первой любовью и первой любовью. — Мы ведь были счастливы, — как-то потеряно проговаривает он. — Вот именно, Россия. Мы были счастливы, — грубость в голосе Германия даже не пытается скрыть. Как-то не до этого. Не тогда, когда все воспоминания вихрем проносятся перед глазами. — Вопрос закрыт. Даже не пытайся, — предупреждает немка, предвидя реакцию Брагинского. Вот и поговорили. А день ведь так хорошо начинался. Девушка грустно переводит взгляд на несчастное разрезанное пополам пирожное. Надо хоть как-то отвлечься, а то совсем грустно станет. — Это всё, что ты хотел сказать? — спустя пару минут молчания интересуется она. — Он тебя погубит, — констатирует Иван. — Тебе ведь выгоднее быть со мной. — Не понимаю о ком ты. — Ты всё прекрасно понимаешь, — Катарина устало закатывает глаза. Опять он за своё? В который раз она это слышит? В восьмой, кажется. — Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Россия, — выдыхает немка, замечая, что дождь перестаёт лить с прежней силой. До дома брата добежать она успеет. Даже если и нет, стоит попытаться. Ехидно шипящее сознание Германия слушать не собирается. Она не сбегает в очередной раз. Нет. Абсолютно нет. — Если это и правда всё, то мне пора. Предварительно расплатившись — всегда она так, никому ничего не должна — Крауц оставляет русского в гордом одиночестве, подхватив на выходе из кафе пальто. И снова она убежала. Она не сбегает. Нет. Хватит так думать. То, что она буквально пулей вылетает из кафе ничего не значит. То, что она спокойно выдыхает лишь через пару переулков — тем более. Только когда Катарина оседает на землю, спрятавшись подальше от любопытных людских глаз, она успокаивается. Сердце бешено колотится в грудной клетке, принося дискомфорт. Слёзы сами невольно собираются в уголках глаз. Чёртов Брагинский. — Я не люблю его, — немка утыкается лицом в собственные колени, тихонько содрогаясь. — Нет, не люблю, — даже недовольный "мря" не выводит её из своих мыслей. Только когда в ткань тёмных офисных брюк впиваются коготки, она переводит взгляд на такого же чёрного как ткань котёнка. Зелёные кошачьи глаза сверкают любопытством. Человеку плохо, значит он обязан помочь. Нежные поглаживания котёнок с радостью принимает, подстраиваясь. Его мурчание позволяет отвлечься и забыть обо всём хотя бы на минуту. Похоже, дождь начинает лить с прежней силой. Зеленоградск — замечательный город.Она его не любит. Никогда не любила. По крайней мере, она отчаянно пытается себя в этом убедить.