Notes survivor: When the world perished

У меня было странное чувство. Я смотрела на дверь и мне казалось, что я умерла, возродившись на небесах. Яркий свет, вырывающийся из широкого проема, бил по глазам, и я уже и сама не могла понять от чего текут по щекам обжигающие слезы — от яркого света, или от горя. Никто из нас не двигался, замерев в недоверии и панике. Даже ходячие, казалось, отошли на второй план, и лишь тихое ворчание напоминало о их присутствии. Сознание буквально вопило о том, что нужно прийти в себя, сражаться дальше, а не отвлекаться на безумный бред. Однако то, что и остальные глядели навстречу свету, убеждало меня в том, что я не сошла с ума. Первым в себя пришел Шейн. Перехватив поудобней винтовку, мужчина бросился ко входу, потянув за собой Кэрол с Софией. Рик, словно очнувшись ото сна, подхватил под руки жену и сына, подтолкнув их вперед. Где-то над моим ухом громко ругнулся Дерил, сжав мою руку стальной хваткой и потянув за собой. Я послушно пыталась сделать хоть шаг однако ноги не держали, а голова кружилась так, что я едва не упала. Диксон удержал меня и развернул к себе. Очевидно, он понял, что толку от меня никакого, потому что молча подхватил на руки и, словно пушинку, понес в безопасность, навстречу свету. Краем глаза я заметила, как Ти-Дог и Гленн прикрывают остальных, забегая в здание самыми последними. Тут же за их спинами закрылась дверь и мы погрузились во мрак. Собственное дыхание казалось мне просто оглушительным, и я дрожала, как листик на ветру, сильнее прижимаясь к крепкой груди Дерила и вцепившись пальцами в его рубашку. Мужчина не возражал, прекрасно понимая, что сейчас от меня толку и здравого смысла как от мелкого котенка. Я была удивлена подобным поведением, ведь всегда считала, что подобные Дерилу хищники не подпускают к себе никого, убивая слабых, втаптывая их в грязь. Но как можно думать о подобном, когда у меня под ладонью ровно бьется его сердце, а горячие руки прижимают к широкой и такой надежной груди. Увлекшись подобным анализом, я не сразу заметила, что в темном коридоре мы больше не одни. Перед нами, скрытый в полумраке здания, стоял какой-то человек. И, если судить по тому, что ни Рик, ни остальные до сих пор не опустили оружия, ответ напрашивался сам собой — тот мужчина был вооружен. — Кто вы? — голос незнакомца чуть дрожал, однако звучал весьма властно. — Мы не причиним вам вреда, — Рик, как всегда, взял на себя роль главного. — Мы просто пытаемся выжить. Несколько секунд в помещении висело тягостное молчание, а потом зажегся яркий свет. Я слегка прикрыла глаза, привыкая к нему, а потом, когда взгляд немного сфокусировался, то смогла разглядеть большой светлый холл с множеством стеклянных окон, которые сейчас были плотно закрыты роллетами. Напротив нас, сжимая в побелевших пальцах винтовку, стоял немного взъерошенный светловолосый мужчина в футболке и штанах. Вид он имел не очень презентабельный, был сильно взволнован и напряжен, а по покрасневшим глазам было видно, что он давно не спал. — Зараженные есть? — спросил он, слегка опустив оружие, однако не сводя с нас настороженного взгляда. — Был один, — ответил Рик. — Он не доехал. Мужчина смолчал, немного нахмурившись. Его взгляд блуждал по лицам каждого из нас, в конце концов, остановившись на мне. Я поежилась, однако нашла в себе силы не прятать глаза, отворачиваясь, а смотреть прямо и уверенно. — Девушка, — произнес незнакомец. — Что с ней? — Ничего, — рыкнул Дерил, прижав меня еще сильнее. — Она очень бледная, — если тон охотника и напугал его, то мужчина сделал вид, что все хорошо. — Это может быть заражение. Мне нужно осмотреть ее. — Только тронь, — а вот теперь в голосе Диксона появились яростные нотки зверя, защищающего добычу. Он весь подобрался, как барс перед прыжком, а его объятия превратились в железные оковы. Незнакомец заметно вздрогнул, а я предпочла вмешаться. — Дерил, все хорошо, — я немного отстранилась. — Отпусти меня, я сама. Не сводя настороженного взгляда со светловолосого, арбалетчик осторожно поставил меня на землю, однако руки не отпустил, сжимая запястья и не позволяя отодвинуться. Незнакомец, сжав винтовку еще сильнее, подошел ближе. — Чего вы хотите? — спросил он. — Выжить, — я видела, что Рик едва сдерживает себя, чтобы не заорать. — В наше время это немало, — подметил незнакомец. — Я знаю, — в голосе шерифа сквозило отчаяние. Мужчина еще раз внимательно осмотрел нас. Я видела его страх, сквозивший в красных от напряжения и недосыпа глазах. Я видела его в побелевших пальцах, вцепившихся в винтовку. Я чувствовала его в хриплом дыхании, вырывающемся из тонких губ. Я понимала, каково этому мужчине сейчас. Принять у себя вооруженную незнакомую компанию, у которой непонятно что на уме. Лично я бы поостереглась делать подобное. Наш внешний вид не внушает доверия, один Дерил чего стоит. Мужчина сейчас был похож на настоящего зверя, даже черты лица заострились, став более хищными. Я не сомневаюсь, что он бы сейчас вытащил свой арбалет, да только его руки заняты мной. — Вы должны сдать кровь, — произнес незнакомец. — Это будет платой за проход. А еще я настаиваю на том, чтобы эта девушка прошла осмотр. Я не могу допустить того, чтобы, если она заражена, то продолжала разгуливать по Центру. — Слушай сюда, ты… — Дерил едва сдержался, чтобы не рвануть к мужчине. — Диксон, успокойся, — взмолилась я. Только драки здесь не хватало. — Пусть делает, что хочет, я не против. — Клер, ты уверена? — обеспокоенно глянул на меня Рик. — Все хорошо, — я уверенно кивнула. — Тогда проходите, — выдохнул незнакомец, опустив пушку. — Если есть вещи — заносите. Эти двери больше не откроются. Не откроются? Что это значит? Я с некоторым напряжением посмотрела на мужчину, однако остальные не обратили на его слова внимания, сосредоточенно и слаженно распределяя свои оставшиеся вещи, поэтому мне оставалось только молча идти за большинством. Незнакомец провел нас в небольшую комнату, а за нашими спинами с тихим глухим стуком захлопнулась железная дверь. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, однако вновь не придала этому значения. Что здесь может быть опаснее, чем толпа ходячих, ждущих снаружи? Ходячих и людей, которые были мне дороже всех на свете. Мой любимый братишка, моя дорогая Лотти. Все это время я каждое утро просыпалась с мыслью, что обязательно найду их, что увижу еще раз. Нашла. Увидела. Увидела обезображенное тело брата и безумный взгляд когда-то ясных и блестящих глаз малышки Лотти. И было так больно, что у меня не хватало ни сил, ни желания куда-то идти и что-то делать. Я брела за Риком, полностью отрезав себя от происходящего вокруг. Я не проявила интереса, когда мы спускались на лифте вниз, под землю, не слушала разговоры Рика и того незнакомца. Кажется, его зовут доктор Дженнер, он представлялся Рику. Все такие мелкие детали обходили меня стороной, позволяя запереться в себе и быть предоставленной своему ноющему сердцу. Проведя нас по хорошо освещенному коридору и большому круглому залу, заставленному компьютерами, Дженнер открыл перед нами дверь небольшой комнаты. Она оказалась похожа на университетскую аудиторию, была заставлена множеством стульев, а на стене я увидела большую доску. Обустроив себе рабочее место, наш новый знакомый попросил сдать ему кровь. — Зачем это? — недовольно спросила Андреа, чуть поморщившись, когда острая игла проколола кожу. — Если бы мы были заражены, нас бы лихорадило. — Я нарушил все правила, пустив вас сюда, — доктор несколько виновато улыбнулся. — Позвольте мне хоть одно выполнить. Вытащив шприц, Дженнер быстро приложил к коже проспиртованный ватный тампон. Андреа поднялась на ноги, однако тут же пошатнулась, и едва не упала. Джеки осторожно поддержала женщину, приобняв ее за плечи. — Что с вами? — нахмурился доктор. — Она давно не ела, — пожал плечами Рик, сидящий возле стены и, как и остальные, согнув руку в локте. — Как и все мы. Несколько секунд Дженнер молчал, а потом поднялся на ноги и вздохнул. Собрав все пробирки в небольшую пластиковую коробку, он надежно закрыл крышку, после чего обернулся к нам. — Я покажу вам ваши комнаты, где вы сможете переодеться и привести себя в порядок. После этого я отведу вас на кухню, где вы поедите и выпьете, — мужчина словно опомнился и глянул на меня. Я все это время подпирала спиной стенку, расслабленно прикрыв глаза. Кровь я сдала самой первой, и, как и Андреа, чувствовала определенную слабость, а еще — некую эйфорию. Сложилось впечатление, будто меня накачали каким-то наркотиком, от чего все отошло на задний план. Но я понимала, что никакой это не наркотик. Сознание, не сумев смириться с утратой, окружило меня защитным пологом апатии, сквозь которые не пробивался ни один раздражитель. — Клер, тебе придется пройти со мной, — голос Дженнера вывел меня из сладкой полудремы. Я распахнула глаза, уставившись на него затуманенным взглядом и пытаясь понять, откуда он знает мое имя. Ах да, кажется, Рик нас представлял еще там, в лифте. — Куда это? — мигом напрягся Дерил. Он отлип от стены, пытаясь подобраться поближе ко мне, а рядом с ним такой же грозной молчаливой фигурой застыл Шейн. — Я проведу ее в больничный отсек, где смогу обследовать. После этого девушка присоединиться к вам в трапезе. — Одна она никуда не пойдет, — решительно произнес Шейн. Атмосфера накалялась, это чувствовали даже дети, с некоторым испугом наблюдая за тем, как Диксон с Уолшем едва ли не молнии мечут, прожигая взглядами Дженнера. Нет, это уже всякие рамки переходит, сколько можно нянчиться со мной?! — Идите, ешьте, — немного устало вздохнул Гленн. — Я побуду с Клер. Несколько мгновений мне казалось, что мужчины не согласятся на такое предложение, однако сначала Рик, а потом и все остальные послушно забросили на свои плечи рюкзаки и направились за Дженнером, который поспешил улизнуть за дверь. Гленн поддержал меня под локоть и я, опираясь на него, послушно побрела вслед за остальными. Жилой отсек представлял собой несколько соединенных коридоров, по правую сторону которых располагались комнаты. Доктор не поскупился, и щедро выделил каждому собственную комнату, сообщив, что в каждой из них есть душ. Лица ребят заметно посветлели, и они поспешили тут же занять свои места. Мне было глубоко плевать на то, в какой комнате я буду жить, поэтому я буркнула Дженнеру, что займу ту, которая останется свободной. Доктор не имел ничего против и, выдав Рику указания, как найти кухню, попросил нас последовать за ним. Больничное крыло представляло собой довольно просторную комнату с четырьмя кроватями, застеленными белоснежной постелью. — Это малый отсек, — пояснил доктор, продвигаясь вглубь комнаты. — Большой я запер, ни к чему он. Садись на кровать, я сейчас подойду. Я послушно опустилась на ближайшую постель. Гленн, убедившись, что все хорошо, сел неподалеку, не сводя взгляда с Дженнера. — Ты выглядишь очень уставшей, — встревожено произнес новый знакомый, сев возле меня. — Сказывается напряжение последних дней, — я пожала плечами, смахнув выступившие слезы, когда мужчина посветил мне фонариком в глаза. — Твой организм истощен, — доктор внимательно осмотрел меня, осторожно пальпируя кожу и проверяя ее на предмет повреждений. Очевидно, осмотр удовлетворил его, не вызвав никаких лишних вопросов. — Ты обязательно должна хорошо поесть. А еще — отдохнуть. Ты очень устала, едва на ногах держишься. Не знобит? — Немного, — кивнула я — Вот что, сейчас отправляйся вниз и поужинай, — доктор заглянул мне в глаза. — А после этого тебе не помешает горячий душ и крепкий сон. Здесь тебя никто и ничто не потревожит, так что отдыхай и набирайся сил. — Спасибо, доктор, — я поднялась на ноги и, привычно проверив карманы на наличие ножей, зашагала за Гленном к выходу. В конце коридора, где он раздваивался, я остановилась и схватила Гленна за руку. — Гленн, я не пойду ужинать. — Что? Но доктор ведь сказал, что тебе нужно хорошо поесть, — азиат нахмурился, недовольно глядя на меня. — Я знаю, — я улыбнулась. — Однако сейчас я больше хочу спать, чем есть. Ты не волнуйся, я пойду в свою комнату и буду там. — Но ведь… — было видно, что Гленн не хочет меня отпускать одну. Конечно, здесь мы в безопасности, ходячих нет, тепло и уют. Однако за эти дни, что мы провели вместе, в нашем сознании четко сформировалась одна мысль — нужно держаться вместе, будешь один — погибнешь. Я понимала, почему Шейн, Дерил и остальные не хотят меня отпускать с Дженнером. Да, он принял нас, дал еду и кров. Но никто не знает, что у него на уме. С какой стати ему давать приют вооруженным незнакомым людям? Жалость? Вполне возможно, но сейчас не то время, когда это является в почете. Гленн тоже боялся, не хотел оставлять. Ну, а я… Мне хотелось побыстрее остаться одной, чтобы оплакать своих близких, и плевать мне было на то, что ко мне относятся, как к ребенку. Это их выбор, пусть делают, что хотят, но не лишают меня моей воли. — Гленн, остальные волнуются, — мягко произнесла я, обняв друга за шею. — Иди, скажи им, что все хорошо. И поешь, а то на тебя смотреть страшно. Я никуда не денусь, просто лягу спать. Парень несколько секунд постоял молча, а потом, обреченно вздохнув, обнял меня и потопал к кухне. Я же, развернувшись, направилась к себе. Комнатка оказалась небольшой, однако чистой и уютной. Двуспальная кровать, застеленная светлым бельем, письменный столик и деревянный стул. Справа — дверь в ванную, а возле кровати небольшая тумбочка. Отбросив свой рюкзак, я рухнула на постель лицом вниз, крепко зажмурив глаза и закусив губу. Теперь, когда я осталась одна, моя апатия куда-то исчезла, словно решив, что меня больше не от чего защищать. Я вновь почувствовала всю ту боль, раздирающую сердце. Перед глазами все еще стояли образы двух людей, которые после смерти мамы были для меня подобны путеводной звезде, которая не давала мне сломиться, оступиться и рухнуть в пропасть. Теперь, после их смерти, я не могла понять, что мне делать. Я помню, как в детстве, когда мне было не больше семи лет, я играла с братом в прятки. Он постоянно выигрывал у меня, находя везде, где бы я ни пряталась. Решив обхитрить его, я обежала наш дом и спряталась в большом подвале, где родители хранили дичь и соления на зиму. Спрятавшись за небольшим деревянным бочонком с вином, я затаилась и, довольно улыбаясь, решила, что Джек никогда меня не найдет. То ли ветер тогда сорвался с небес, обрушившись на землю, то ли отец, увидев открытый подвал, решил обезопасить детей от необдуманных поступков, но что-то с силой заставило захлопнуться тяжелую деревянную дверь. Подвал погрузился во тьму, туда не проникало ни единого лучика света. Помню, я тогда сильно испугалась, застыв, как статуя и испуганно задрожав. Вокруг была темнота, я не видела даже своего носа, не говоря уже об остальном. Мне казалось, что я попала в пропасть, из которой мне никогда не выбраться. Сейчас у меня было, примерно, то же ощущение. Ощущение неимоверного страха, боли и опустошенности. Я дрожала, свернувшись клубочком и обхватив себя за плечи. Дрожала и едва слышно шевелила губами, моля о спасении. Мне казалось, будто я вновь вернулась в прошлое. Став той же маленькой девочкой. Вот сейчас где-то сверху простучат папины ботинки, тихонько скрипнет отворившаяся дверь, пропуская в подвал теплые солнечные лучики, и голос папы, наигранно-суровый, однако ласковый и нежный, позовет меня к себе, в теплые объятия. Словно в сказке, в самом лучшем сне, я почувствовала, как чьи-то теплые руки поднимают меня с постели и прижимают к уже знакомой сильной груди. Горячее дыхание взъерошило волосы на макушке, а хриплый голос прошептал над самым ухом: — Тебе не стоит оставаться одной. — Мне все равно, — равнодушно пожала я плечами, не открывая глаз и застыв, как статуя, в горячих объятиях. — Нам не все равно. Я подняла голову и недовольно уставилась на Диксона. Мужчина заметно расслабился здесь, под землей. Лоб разгладился, брови уже не хмурились, а глаза смотрели как-то… тепло, что ли. Словно мужчина поддерживал меня, понимая и оберегая. — Ты пришел сюда читать мне нотации? — мой голос был груб, однако сейчас я по-другому не могла. Дернувшись всем телом, я выбралась из надежных объятий, вздрогнув от мигом нахлынувшего чувства пустоты и одиночества. Рядом с охотником такого не было. И я ужаснулась подобному открытию. Господи, что со мной, что я делаю?! Что за мысли овладевают мной? Не время, Клер. Не время и не место. И не тот человек… — Я пришел посмотреть, какого черта ты не пришла на ужин, — Диксон, словно ничего не произошло, схватил со стола бутылку виски, сделав большой глоток. Я нахмурилась. В моей комнате не было выпивки. Он что, притащил ее сюда с кухни? Вот придурок. Алкоголик чертов. — Мне захотелось побыть одной, — буркнула я, отвернувшись, и чувствуя, как заходится чертово сердце. К щекам прилила краска, мозг затуманился, а губы пересохли. Чертов арбалетчик, уходи отсюда, немедленно. — Малышка, ты настоящая эгоистка, — подметил мужчина, еще раз отхлебнув. — Чего? — я раздраженно повернулась к нему. — С какой это стати ты меня оскорбляешь? — Ты знаешь, что нельзя находиться далеко от группы, — Дерил пожал плечами. — Ты же решила наплевать на все правила и завалиться в комнату. — Наплевать на правила? — зарычала я, чувствуя, как разум затуманивается от боли и обиды, смешанных с яростью. — Да что ты вообще обо мне знаешь, Диксон?! Тебе же глубоко насрать на остальных, ты ведь великий охотник, и остальные не достойны твоего внимания. Носишься с собой, как с яйцами, проходу нет. Ах смотрите, какой я ахрененно невъебенный, просто офигеть! Вы, уроды такие, моего брата на крыше приковали, получите, распишитесь, по заслугам получили! Я не знаю, что двигало мной в ту секунду, однако явно не здравый смысл. Дерил уже не ухмылялся, глядя на меня серьезно и без усмешки, неестественно выпрямив спину. Я чувствовала, как захлебывается слезами сердце, а обжигающие капли текут по щекам. Волосы растрепались, глаза горели, а грудь жгло огнем обиды. Я понимала, что говорила глупости, жестокие глупости, но остановиться не могла. — У тебя хотя бы надежда есть! — рявкнула я, взмахнув рукой. — Гребаная надежда на то, что брат твой выжил! А у меня такой надежды нет. А знаешь, почему?! Да потому что они все мертвы! Моя мать, которая едва не убила меня. Мой брат, который лежит там, на этом чертовом газоне, с разбитой головой! Моя племянница, которая сейчас бродит там, обезумевшая и превратившаяся в ходячего. Ты хоть понимаешь, каково это?! Да нихрена ты не понимаешь! Лотти была самым невинным существом, которое я знала! Она была обычным ребенком! А сейчас? Сейчас она не думает, не чувствует, не понимает. Она лишь хочет жрать. Как и все эти уроды там, наверху. А ты еще смеешь говорить мне что-то об эгоизме?! Смазанной тенью Дерил бросился ко мне. Я не успела ничего сообразить, а мужчина, забросив меня на плечо, пинком распахнул дверь в ванную. — Пусти меня! — визжала я, срывая горло и задыхаясь от слез. — Пусти, немедленно! Убери свои грязные руки, Диксон! — Обязательно, — пропыхтел охотник, пытаясь одной рукой удержать меня, и перелезть через бортик ванной. Я была сильно увлечена дерганьем и попытками освободиться, чтобы рассмотреть, что этот чертов урод делает. Лягнув его ногой, я услышала тихое шипение, после которого, резко сдернув меня с плеча, Диксон поставил меня на ноги. Обрадовавшись свободе, я уже хотела влепить арбалетчику пощечину, однако тут мне на макушку обрушилась, казалось, тонна буквально ледяной воды. Я подавилась визгом, вцепившись в рубашку Дерила и закрыв глаза. Капли срывались вниз, стекая по телу и охлаждая горячую голову. Мне казалось, будто с потоками воды с меня стекает все злоба и огонь, пожирающий мое нутро. Истерика затухала, бесследно исчезая в темном зеве стока. Тело колотила крупная дрожь, от которой тряслись ноги, от чего я едва могла стоять. В ушах звенело от мерзкого звука, выбивающегося из шумного водопада. Прислушавшись, я поняла, что этот звук — тихий скулеж, в который превратились крики и слезы. На сердце было гадко и неприятно, я была сама себе противна, и хотела исчезнуть, раствориться в воде, исчезая вместе где-то в глубине. — Успокоилась? — спросил Диксон. Я подняла голову, глядя на него. Мужчина стоял рядом со мной, мокрый до нитки. Его руки сжимали мои плечи стальной хваткой, но не болезненной, а, наоборот, надежной. И, казалось, мне не хотелось ничего так сильно, как прижаться к нему, умоляя защитить и помочь. Горячая рука скользнула с плеча к моей щеке, от чего я вздрогнула сильнее, чем от холодной воды. В голубых глазах арбалетчика скользило странное чувство, не виденное мной раньше. Его дыхание согревало меня, спасая от ледяных капель. Как-то неожиданно его лицо оказалось совсем близко ко мне, как и тонкие губы. Они манили к себе, завлекали, словно прося приблизиться. Но я не шевелилась, испуганно замерев. Нет, о чем я думаю. Это же он, Дерил Диксон. Самоуверенный заносчивый охотник, абсолютно асоциальный тип, который… Который… Который сейчас меня целует. Мои глаза удивленно расширились, а губы приоткрылись от неожиданности, однако мужчине хватило и этого. Он прижал меня к себе, скользя горячими руками по спине, зарываясь пальцами в волосы и не отпуская. Я неуверенно попыталась оттолкнуть его, но Дерил был похож на разъяренного зверя, несущегося вперед. Коротко рыкнув, он прижал меня к стене, затягивая в горячий омут желания. Терзающие меня губы скользнули вниз, к шее, и я смогла коротко вздохнуть, пытаясь привести в порядок чувства. Диксон, оставив на шее небольшой алый след, поднял голову, глядя на меня затуманенными глазами. Его рука, пройдясь по моему бедру, скользнула на живот, после чего коснулась пряжки ремня на джинсах. — Ты… — выдохнула я в горячие губы, вновь терзающие мою кожу. — Что? — Дерилу было глубоко наплевать на мои робкие попытки оттолкнуть его. Он лишь поудобней перехватил мои руки, подняв их над моей головой и держа запястья одной рукой. Вторая, погладив живот, коснулась спины, легкими, словно перышко, касаниями двигаясь вдоль хребта. Я выгнулась дугой, чувствуя, как в животе появляется горячий клубок, будоражащий тело. Сверху лилась холодная вода, но я буквально горела. — Ты… не будешь жалеть… об этом? — прошептала я между поцелуями. Диксон на мгновение оторвался от меня, внимательно глядя в глаза, после чего, вместо ответа, вновь поцеловал. И на этот раз, послав здравый смысл далеко-далеко, я ответила на его поцелуй, чувствуя, как голова отказывается соображать, капитулируя под натиском желания…