***
Синевато-белый автобус маршрута FB5B стоял у двенадцатого выхода Гардермуэна. Торду как будто бы не жаль двухсот восьмидесяти крон, потраченных на эту поездку; как будто бы он не зарабатывает копейки — девять тысяч — продавцом в магазине комиксов. Том упал щекой на его плечо, растекаясь в утренней маете, смято и сонно мыча. Мир вокруг ощущался излишне реалистичным сном. Пожалуй, потому что Торд всё ещё не мог до конца осознать и переварить бессовестно-быстрый ход мчащихся вокруг него событий. Месяц пролетел столь незаметно, что после смены на работе и четырёхчасовой консультации по экзаменам вчера — Торд чуть не проспал рейс Flybussen сегодня, позабыв, наверное, о самом волнующем и важном событии за последнее время. Утопая в рутине, которая состоит исключительно из выпускных экзаменов и работы, он не замечал сменяющиеся даты — не мог свыкнуться с мыслью, что прошёл месяц. Именно тогда он сообщил матери, что к нему хочет приехать Том. Безобразно быстро наступил тот день, ради которого он пообещал закрыть аттестат на шесть баллов и сдать выпускной экзамен по физике с первой попытки. Не сказать, что он в себе так уверен, осознавая, что после физики его ожидает ещё, как минимум, три таких же изматывающих экзамена… Он закрыл глаза, сливаясь с приторной песней о беспощадной любви, играющей в наушниках. Раскручивая в пальцах чёрный миниатюрный плеер с залипающей кнопкой паузы, он внимал утреннему июньскому солнцу и сладкозвучным ритмам трип-хопа. В любом случае, с Бет это утро ощущалось не так ужасно-измотанно. Экзамены — вовсе не повод не работать, работа — вовсе не повод прогуливать дополнительные консультации, а всё вместе — вовсе не повод не встретить Тома сегодня из аэропорта. Мгновения спокойствия. Торд наслаждался льющейся, словно тёплое глубоководное течение, размораживающее льды вокруг Тромсё, музыкой. «It could be sweet, like a long forgotten dream», — разлился тонкий сладкий голос. Торд протянул Тому наушник. — Я сплю, — пробормотал он, съезжая с его плеча вниз по груди. — Ты же говоришь со мной сейчас, — заметил Торд, — Послушай. — Не хочу, там хрень, — он свернулся в неестественной позе, укладываясь на его коленях. Он вздохнул, надевая наушник обратно. Пышущие ранней прохладой зелёные чащи, сменяющиеся редкими постройками, машины, то и дело проплывающие мимо, — самый сонный выходной из всех выходных прошедшего месяца. В такие моменты он был счастлив, что живёт здесь. В этом социал-демократическом раю правопорядка, где можно уснуть, не переживая за свои вещи, как это бывало в Кембридже. Он прикрыл глаза, отслеживая незаметно текущее время по проигранным песням. Когда кончится второй альбом, ему стоит проснуться. Столько раз прослушал эти песни, что выучил их длину, текст, мотив и какая будет следующей, но даже так: три несчастных альбома не успели ему надоесть. Он мог раз за разом переслушивать их, включать друзьям, рекомендовать переписчикам в интернете. Однажды ему разонравится. Но сейчас он в восторге, и это — самое главное. Торд потряс Тома за плечо, неловко пытаясь поднять его. Том недовольно замычал, но, взяв себя в руки, поднялся, сонно пошатываясь, опираясь на руку Торда, вышел из автобуса. — Ты как? — Торд закурил сигарету, рассеяно выдыхая дым. — Я?.. — он сонно моргал, потерянный и заспанный, — Нормально. Проснулся. — Будешь? — Торд протянул ему сигарету. — Нет, — осовело выпалил он, отвернулся от дыма, щуря глаза. — Как доехал? — Торд понял, что не спросил даже такую банальную вещь. — Не знаю. Спать хочу, — он оглядел улицу вокруг, — Даже как-то не верится. Всё такое, — он пытался выразить свои чувства, но замутнённый спросонья рассудок сопротивлялся как мог, — Другое. — Как по мне, такое же, — Торд вновь взял его за руку, переходя через дорогу. В воспоминаниях мутно, истёрто всплывали пейзажи частного сектора Кембриджа. Может, он просто плохо запомнил их, прошло столько лет. Том зевал, страдальчески стенал и плёлся за ним, не в силах сжать пальцы. — Я встал в четыре утра, — простонал он, — Не беги. — Я не бегу — ты ползёшь. — Ползи со мной! — взмолился он, пытаясь вытянуть руку из его хватки. Торд остановился, отпустил его. Сделав последнюю затяжку, потушил сигарету о мусорный бак. — Хорошо, пойдём, — он сделал пару медленных шагов, с улыбкой рассматривая розовые вмятины от его джинсов на пухлой щеке Тома; чёрные глаза, прячущиеся за тёмными ресницами, уныло жмурились в ответ, утопая в болезненно-усталых синяках, — Только спать не заваливайся, я хочу с тобой посидеть. — Посмотрим, — уныло пробурчал Том, озадаченно оглянулся, — У вас так любят берёзы? — А? — Они везде, твою мать, — Том окинул рукой бесконечные зелёные ряды на островках вдоль проезжей части, — Весной тут начинается ад, да? Долгие, холмистые, петляющие улочки, уставленные типовыми домами, на вид старыми, но ухоженными. — Я устал идти. — Не скули, — отрезал Торд, — Ещё немного осталось. — Это так странно, — Том задрал голову, пытаясь рассмотреть конец белого дома перед ними. — Что? — Ну, половина на горе, вторая половина, вообще, внизу, — архитектурные новшества, увлёкшие его, кажется, отбили желание спать. Они встали у подъездной двери: Торд искал ключ в кармане, Том перегнулся через парапет, смотря на зелёные холмы вдали. — А там что? — Там парк, — Торд поднял взгляд в сторону, куда указывал Том. Они зашли в подъезд, третий этаж, чёрная стальная дверь, клокот ключа в замочной скважине. — Откуда такие деньги? — он вдруг задался этим вопросом, потерявшимся в куче бесконечных конспектов, чеков и сдач кассы, пива и совместно просмотренных фильмов по MSN*. — Я у мамы выпросил, — Том пожал плечами, стягивая с себя рюкзак. — Я уж думал зауважать тебя. Позорище, — он потянулся, чтобы вновь потрепать Тома за щёку, — Иди сюда, мелкий. — Сам такой! Мне семнадцать через месяц. Хватит! — прошипел он, уворачиваясь от его цепких пальцев. — Мне уже семнадцать, — констатировал Торд, — И нет, не «сам такой». Я работаю, между прочим. Послезавтра, к слову, тоже работаю, — с горделивой насмешкой оповестил его Торд, — Поэтому сейчас мы можем заказать пиццу. Да что угодно! — Омаров в золоте? — Иди к чёрту. — Да пожалуйста! Я уже тут, — он ехидно улыбнулся. Они смятённо замерли, в едином порыве сблизились, прочитав в себе неумолимое желание коснуться друг друга впервые за столь долгое время. За столь большое расстояние, вмиг ставшее сантиметрами. — Я рад, — их губы неловко, кротко соприкоснулись, Торд улыбнулся, как это бывает обычно — с особой чувственностью, — Пицца? — Да, — Том застыл в сантиметре от него, рассматривая светлые серебристые глаза, что без капли робости изучали его лицо. Их охватило окрыляющее чувство, возвращения которого они ждали, пожалуй, год. Чувство, что он снова рядом: непередаваемое, приятное и назойливо-скребущее изнутри, заставляющее вновь и вновь сжимать его ладони, целовать его сухие обветренные губы и раз за разом растворять себя нём. Будто бы вновь и вновь они доходят до самого края, но с каждым новым шагом обнаруживают бездну, утягивающую ещё глубже. Более Том не в силах сопротивляться метаниям: зародившееся под грудной клеткой ощущение развеяло сон. Кажется, они обнаружили в себе странное, головокружительное чувство «встречи». Почему-то оно настигло их спустя полтора часа на коврике у входной двери. Осознание, что всё более чем реально. Ещё один скованный поцелуй, молчание, оцепившее их переживаниями. — Только они с часу работают, — Торд с усилием отстранился, не давая себе захлебнуться в нём, — Если хочешь, можем сходить в магазин… — Ничего страшного, — Том поднял рюкзак за лямку, отводя взгляд. Его ужасно смущали такие моменты. Особенно спустя почти год порознь, одному. Как, одному? В окружении друзей, минимум трёх с половиной платонических подруг, родителей, что развелись, а потом вновь сошлись обратно, учителей новой школы, чего-то ещё… Как, одному?.. Без него. Без него, в своей комнате. Должно статься, самое тяжелое в этих отношениях — звонить ему в дюжинный раз, засыпать, обнимая одеяло, после — снова звонить, когда он придёт со школы. Звонить, просто оставив включенным MSN. Готовить с ним, делать домашку с ним, просить у него помощи в решении задач на дифракцию света, списывать их, не слушая разъяснений, играть с ним, смотреть с ним фильмы, есть с ним, мастурбировать с ним, на него, говорить с ним, жить с ним. Жить им. Засыпать одному — в одиночестве миновать два однотипных квартала на школьном автобусе. Одному, но с друзьями: сидеть в аудитории, есть в столовой, слушать лекции по физике и воспоминать, что вчера то же самое объяснял он. Снова звонить, снова болтать, снова играть ему на гитаре свежевызубренные рифы. Просить его показать ножки, новую футболку, как захлопывает челюсти венерина мухоловка, раздражённая неловкими касаниями… Должно статься, это больше, чем привычка. Как-то раз Том говорил ему, что для создания новой нужен всего двадцать один день. Они же прожили так… пятнадцать циклов формирования привыкания. Должно статься, это в пятнадцать раз больше, чем просто привычка. Когда Торд уехал, Тома отчислили из элитного лицея, в котором они учились. Английская система образования не могла дать Уэльхавену катастрофически важной для поступления в NTNU* подготовки к экзаменам. На бесконечные возражения Тома, что он может и дальше жить в Кембридже, с ними. С ним. Поступить в Кембридж, в университет Кембридж, как бы банально это не звучало… Он пожимал плечами. Ведомый загадочными для Тома мотивами, он уехал, так же как и приехал в средней школе. Сумбурно и неожиданно-неприятно. Том наконец-то смог перейти в обычную, (как о ней принято говорить у лицеистов) бедную школу. Почувствовать себя в своей тарелке таких же бедных неучей, которых не берёт ни страх отчисления, ни испорченный аттестат, ни невозможность поступить в ВУЗ. Мать Тома наконец-то смогла вылезти из бесконечных кредитов (чему радовалась не столько, сколько была разбита отчислением сына)… Ему банально больше не за чем туда ходить. Их губы снова встретились, доводившее до безволия вожделение растворяло их в единую суспензию, которую вот-вот разольют на пол нерачительные руки. Теперь уже не понять, кто больше мечтал увидеть другого. Кто быстрее таял и кто сейчас сделает первый боязливый шаг к большему. Стыд, юношеская неловкость и растерянность оцепили их, словно прутья невидимой клетки, не дающей стать единым целым. Том не раз пытался влипнуть в какие-то отношения, но всё оканчивалось бессмысленно-детски — Торд вовсе не стремился к любви. Забавным исключением стал он. Неожиданным и внеплановым, каким-то обыденным… будто бы породнившимся… Они целовались не раз, множество раз допоздна гуляли, залезая на заброшки на отшибе, множество раз оставались одни и смело касались друг друга в местах, которые им неловко даже просто произнести вслух. Но сейчас всё ощущалось снова как в первый раз: ступор, дрожь и неуверенные соприкосновения губ… теперь уже языков. — Проснулся… — тяжело продышал Том, неловко отклоняясь от него. Всё-таки не удалось не потопить себя в этом омуте ледяной воды. — Отлично… — Торд вновь попытался его поцеловать, но Том увернулся, выпутываясь из его рук. — Погоди. Дай хотя бы разуюсь, — пробормотал он, садясь на полку с обувью. Торд сел на корточки рядом, не в силах отойти, прошептал: — Прости. — Нет, — сказал он, вдруг осознав, что не договорил, продолжил, — В плане, постой. Я не хочу стоять тут вечность. Знаю, что это надолго… Торд хмыкнул, сняв кроссовки, ушёл в комнату. Том проследил за ним взглядом, стараясь запомнить, куда ему идти. — Я думал тут поменьше места, — Том оглядел комнату, — Ну, по вебке. Торд лежал на кровати, с интересом наблюдал за осматривающимся парнем перед собой. — О-о-о, привет, Лукреция, — Том подошёл к комоду, на котором стоял большой цветочный горшок, — Торд о тебе не заботится, да? Чё ты её не поставишь на подоконник? — У нас теневая сторона, какая разница, вообще, — возразил Торд. — Ахереть, — он подошёл к окну, открывающемуся вниз, — А так и надо? Торд захохотал, переворачиваясь на живот: — Я как будто макаку привёл домой. — Сам такой. У нас нормально окна открываются, а не как эти. Какой кошмар, — изумился Том, скидывая на пол рюкзак. — А можно мне её тыкнуть? — он указал на венерину мухоловку, стоящую на комоде. — Тыкай. Она откусит тебе пальцы, а потом голову, — уверил его Торд. — Да? — Том без былой уверенности подошёл к горшку, резко ткнул её листья пальцем, — А чё она не закрывается? — В рот положи ей палец. Том последовал совету, красная пасть сомкнулась, медленно сжимаясь. — Хах-ха! — возгласил он, оборачиваясь на Торда, — Офигенно. — Согласен. Я так постоянно делаю. — Блин. Жалко она только насекомых жрёт, — вздохнул Том, медленно вытягивая палец из растительной пасти, — Можно было бы её бургерами кормить. — Пошла она нахер! Я сам бургеры хочу, — протестовал Торд, перевернулся обратно, рассматривая Тома. Они умолкли. Молчание ведь не может продолжаться вечно? В это мгновение казалось иначе: будто бы они онемели, лишились вторичной сигнальной системы, позабыв все слова и обернувшись в диких бездумных зверей. В такие моменты они учили друг друга безмолвному, пока ещё хаотичному и нестройному языку, известному только им двоим. Языку тела, жестов, взгляда. Языку, на котором безусловно договаривались кошки, киты и стены рушащихся домов. По взгляду можно понять многое. В выразительности тонких белых ресниц читались не просто слова — целые мемуары. Сегодня в улыбающихся юношеских морщинках писалось о страсти. Об огне, о кострах в горах, об азарте и прыжках сквозь трещащее пламя. О любви. Сегодня глаза приветливо зазывали, устало прячась в белых ресницах и вновь появляясь. Том навис над ним, изучая в ответ. Они читали друг друга: кажется, об одном и том же. О чём-то невероятно манящем. Они зареклись научиться читать мысли, не только романы о искрах костра, но и намерения. У них ведь… так много времени впереди, чтобы выучить весь алфавит лица напротив. Обжигающее пламя показалось чем-то ласкающим, саднящие лоскуты обгоревшей кожи больше не ощущались, опадая хлопьями пепла на угли остатков брёвен. Летящие искры растворялись, не долетая до земли, стремясь сжечь всё вокруг: наверное, так и происходят лесные пожары. Так мгновенно взрывается водород, отщепляясь от воды при температурах, кажется, вполне достижимых в этом моменте. Так вскипают тонны вольфрама, где-то между двух грудных клеток, готовых осыпаться прахом бывших костей. Жадно, беспощадно и бескомпромиссно, как свойственно любому пламени, они хватались друг за друга, будто бы вот-вот их разлучат навсегда. Едва ли на пороге вечности одиночества, они слились воедино. Может, только отчасти: почти так же, как тогда у двери. Медленно, словно капли сжиженного ксенона, реальность втекала между кипящей субстанцией антропоморфной природы. Реакция вышла из равновесия — медленно выпадая осадком. Том отстранился, прижимая руку к болящим губам. Протрезвев, очнувшись от слишком правдоподобного наваждения, он оглядел пепелище перед собой. Ему стало неловко. В моменте это казалось неважным, но сейчас — он сидит верхом на нём, вытирает слюну с щеки и пытается найти хоть одно оправдание. Кажется, пепелище размышляло в точности о тех же вещах. — Ну, вот, — заключил Том, — Больше мне не о чем мечтать. — Почему? — прохрипел Торд, закашлялся. — Все мечты исполнились, — Том слез с него, ложась рядом, — Ещё бы поесть. — Точно, — Торд подскочил, заметив, что неоновые цифры часов наконец-то выстроились в половину второго, — Поесть. Поднявшись, безуспешно попытался сдавить ноющую боль в паху, ноющие мысли во всё ещё догорающем сознании. Постараться замять: он не готов к поджогу квартиры или, не приведи судьба, термоядерному взрыву в столице Норвегии. Он набрал номер с рекламной брошюры «Dinos Pizza», достал из холодильника две баночки колы. — Hei. Æ-æ-ærrm, — он посмотрел на стоящего рядом Тома, — Et stort «Bacon House» med dobbel mozzarella. Nei. Også nei. — Adressen er Vøyensvingen fjorten, dør D, — Торд несколько раз утвердительно мыкнул, положил трубку, — Мог бы хороших сигарет купить, пачки три точно. Том усмехнулся, дёрнув за эглеты* на шнурках капюшона Торда: — Неужто купить нам пиццу хуже сушёных тараканов в бумажке? — Нет. Просто заметил, — Торд расправил стянувшийся капюшон обратно, пытаясь ухватить Тома за нос, — Ты один, что ли, можешь доставать меня?! Началась погоня, Том побежал в гостиную, загнанным в угол, упал на диван, ловя в свои объятия Торда. — Получай! — победно воскликнул Торд, с силой выкручивая его нос. — Харош, харош, харош! — заверещал Том, жмурясь от боли. Молчание. Они смотрели друг на друга будь то два ковбоя, готовых вот-вот обнажить револьверы: с опаской, азартом, пристальной толикой интереса. Том медленно запустил руки под его худи, оглаживая спортивную спину. — Мы прямо сейчас тут и потрахаемся, — отметил он, оглядел лиловый диван под собой. — У меня диск с Resident Evil 2 есть, — Торд подпёр рукой подбородок, с улыбкой рассматривая Тома, — Ну, можем и потрахаться. — О-о, — он приподнялся, вылез из-под Торда, — Не, отмена секса. Мы же только начали проходить, да? — Да, час поиграли, — Торд встал, подошёл к телевизору, ища рукой кнопку включения приставки, — Можешь сам. — Да? — с восторгом переспросил Том. — Да, я посмотрю, как ты лажаешь. — Не лажаю я, — возмутился он. — Видел я, как ты Колду проходил, — обстоятельно кивнул он, разваливаясь на диване, — Тебе только в линейные квесты и играть. И то — там напортачишь. Быстро миновав главное меню, Том загрузил сохранение, уселся на полу рядом с диваном, пытаясь привыкнуть к управлению геймпада. — Давай резче, нам ещё нужно прошлогоднюю четвёрку успеть пройти, — Торд перекинул ногу через него, пересев. — Ух ты, — он ошарашено оглядел ноги по обе стороны от себя, — Усложнённый режим? — Временный дебаф. Мне пиццу забирать скоро. — Управление идиотское, — Том нажимал кнопки одна за одной, пытаясь ухватиться удобнее. — Ты идиотский, а не управление, — вздохнул Торд, складывая руки на груди. Неумело управляясь с геймпадом, то и дело перезапуская сохранение из-за косяков, Том медленно продвигался по участку. Увлёкшись игрой, забыл о обнимающих его ногах, дрогнул, когда Торд их поднял. — Сиди, — дали ему риторическое наставление исчезнувшие из поля зрения голени. Торд захлопнул входную дверь, занёс коробку в гостиную, поставил её на диван. Длинными нитями горячий сыр тянулся между кусочками большой пышной пиццы. Румяное тесто хрустело запёкшейся корочкой, Том жадно кусал ломтик в своих пальцах, свободной рукой продолжал держать контроллер от Playstation 2. — Вытри руки. Том дожевал бортик пиццы, вытер пальцы о футболку, схватившись за контроллер обеими руками, снял игру с паузы. Торд поморщился, представляя следы жира на его новеньких геймпадах. — Я тебе говорил, дробаш надо было брать, — Том следил за угловатой моделькой Леона, бегущей по коридорным локациям; Кеннеди взял с пиксельного стола бумажку; Том начал читать написанное на экране, — Отчёт об операции двадцать шестого сентября. Торд сел рядом с ним на прохладный паркет, взял кусочек пиццы, рассматривая читающего Тома. — Отделение полиции Раккун-Сити было неожиданно атаковано армией зомби, — он хмыкнул, — А мы будто не поняли. Множество сотрудников получили ранения, ещё больше было убито. Том остановился, посмотрел на жующего Торда, вдруг приоткрыл рот, потянувшись за куском в его руках. — Ф-о ф-ремя напа-ф-ения, — он продолжил читать с набитым ртом, — На-ф-е оборудо-ф-ание свя-ф-и–… было повреждено, и теперь мы полностью отрезаны от окружающего мира, — он нажал на стрелочку геймпада, — Мы решили предпринять комплекс оперативных действий для спасения возможных выживших и предотвращения распространения эпидемии за пределы города. — Стрёмно, — безэмоционально констатировал Торд, прижимаясь плечом к сидящему рядом Тому, вслушиваясь гнетущую музыку в игре. — Наши основные задачи на данном этапе, — он вовлечённо смотрел на пиксельные буквы, не обращая внимания на Торда, — Оружие и боеприпасы. Слушай, ну, у нас тоже. Я говорил, что надо было брать дробаш! Теперь у нас дофига патронов к оружию, которого нет, — он повернул голову к Торду. — У тебя девяносто три патрона в пистолете и хилки, — они сидели в паре сантиметров друг от друга, — Ну надо было, да. 'Кей, признал ошибку. Доволен? Том ничего не ответил, продолжая читать про себя. — Вот идиоты, — прыснул он, долистывая запись Дэвида Форда, — Лизун, мля! Какое же тупое название, — Том глухо засмеялся, выходя из меню записки, — Почему? Почему не «протыкатель»?! — Чтоб ты спросил, — Торд уложил голову на его плечо, — Леон крутой, конечно. — Да-а-а, тоже хочу такую форму. Прикольно, — Том увлечённо исследовал узкие полуразрушенные помещения. Не сказать, что Торд не хотел поиграть сам, но ему куда приятнее смотреть за тем, как наслаждается игрой он. — О, а она интерактивная, — послышался звук скрежета — угловатый Кеннеди начал толкать гипсовый бюст, — И чё с ней делать? Нужно же как-то второй камень забрать. — Попробуй поставить к другой такой же статуе, — Торд увлечённо смотрел за игрой, растекаясь на ключице Тома. — Ты проходил уже? — Nei, остановился там, где мы в тот раз закончили, — он невольно улыбнулся, вспоминая, как они играли по вебке весь этот год. — Какой ты умный, не могу, — язвительно проговорил Том. — Какой ты тупой, не могу, — повторил за ним Торд. Головоломка за головоломкой — незаметно пролетели четыре с половиной часа с перерывами на пиццу, пустые разговоры и кроткие случайные поцелуи. Торду доставляла огромное удовольствие мысль, что ещё неделю назад он купил диск с RE 2 в игровом магазине, они начинали проходить его по звонку так же болтая и посылая друг другу бесконечные сообщения «ILU»… а сейчас он сидит рядом. Настолько близко, что Торд чувствует запах его кожи. На мгновение эта мысль заставила его зажмурится, тяжело выдыхая. Это ужасно отвлекало от игры. Рядом с ним, вот так, завалить экзамены не казалось таким фатальным проигрышем. Когда его плечо так близко, когда можно обнять Тома в любой момент — не так страшно не пройти конкурс в NTNU, не так страшно потерять работу, не так страшно прожить ругань родителей… Пьяняще-беззаботно и легко ощущается жизнь, когда можно прижаться к его груди. Он обвил руками его плечо, закрыв глаза окончательно, вслушивался в красивую музыку, щелчки кнопок геймпада, измученных грубыми небрежными руками Тома, звонкие шаги Леона, выстрелы пистолета. «Ада!» — завопил Кеннеди. — Да твою ж! — вскрикнул Том, стряхивая со своего плеча оторопевшего Торда. Огромный крокодил, выпрыгнувший из воды, преследовал Кеннеди по узким коридорам. Взрыв, музыка затихла. Том выдохнул, посмотрел на растерянного Торда, всё ещё обнимающего его руку. — Ты чего? — усмехнулся он, ставя игру на паузу. — Всё в порядке, просто, — ему не хотелось признавать, что обнимать Тома куда интереснее и приятнее, чем сюжет его любимой серии игр, — Ты так дёрнулся. Он вновь положил голову на его ключицу, пытаясь найти удобную позу, в которой он снова мог забыться и потеряться во времени. — Мне кажется, скоро босс, — послышались щелчки геймпада, Ада и Леон заговорили, — Придётся тебе отцепиться. — Пф-ф-ф, — хмыкнул Торд, — Великая утрата. Он старался не подавать виду, что сейчас его запах и его тёплое тело — причина для существования. И причина поджать ноги, чтобы не было видно вставший член. — Ты отвлекаешь, если честно, — неуверенно пробормотал Том. — Ты тоже, — ответил Торд, — Я не помню, что было до фуникулёра, кроме крокодила и диалога про Уильяма… — Потом перескажу, — Том старался не отрываться от игры, небрежно коснулся губами макушки Торда, вдруг зарылся носом в его волосы, — Твою ж, как вкусно пахнешь!.. — Du også… — когда приходилось говорить что-то смущающее, Торд переходил на норвежский, в надежде, что Том ничего не поймёт. — Чего? — недоумённо спросил он. — Ikke noe… — Торд смотрел, как Леон стреляет по клешне Биркина, ломающей крышу фуникулёра, — Jeg ville bare si det. Vel, glem det… — Я ни черта не понимаю, что ты несёшь. Заткнись тогда, а? — Том наспех попытался перезарядить пистолет, — Сколько ж ты патронов впитать можешь, уродец! Торд безэмоционально наблюдал за разыгрывающейся на экране драмой, его мысли совсем не тут, где-то далеко. Потерялись где-то между животным желанием и щенячьим восторгом. Он отсел от Тома, наблюдая как мутировавший Биркин кидает в Леона трубой. Сейчас начнётся. — Втащи ему, — Торд наблюдал за трансформацией монстра. — Ради тебя, принцесса, убью дракона, — с уверенностью Том сжал геймпад в руках. — Как ми-и-ило, — слащаво протянул Торд. — Я не про тебя, придурок, я про Аду! — рявкнул он, уворачиваясь от атак Биркина, — Или ты уже окончательно погрузился в музыку Лесли Гор? — Как же ты бесишь! — прошипел он, ударяя Тома по плечу. — Ау! Да за что? — засмеялся Том. Красивая музыка боссфайта заставила их замолчать. Торд с интересом наблюдал за тем, как Том пропускает удары и тратит драгоценные хилки, ой! То есть, сражается. «Не умирай, Ада! Ну же, очнись! Ну же!» — решительно прокричал Леон. — Не устал ещё? — Торд посмотрел на Тома. — Да тут уже финал скоро, сто процентов, — он глянул на то, как потягивается Торд, выпрямляя уставшие ноги, — Красивые. — М-м? — с нежной усталостью простенал он. — Пальчики, что ещё, — он округлил глаза, рассматривая ожившие растения, — Твою мать, что за уродцы!? — Чем дальше, тем хуже, — пробурчал Торд, — Нихера они жирные… Сколько патронов дробаша они сожрали? — Я не знаю, много. Ещё и лёжа бьются, сволочи, — выдавил он, зажимая кнопку атаки, вдруг проскулил, — Ну, То-о-орд! Том заулыбался, дёргаясь от прикосновений его ног. — Хорош, не надо! — он едва слышно застонал, больно прикусил губу — попытался сосредоточиться, но сдался, отрываясь от экрана, — Тебе скучно? — Мне? У меня задница болит сидеть, уже семь, — он подпёр голову рукой, рассматривая жуткие катакомбы корпорации Umbrella; продолжил гладить ноги Тома своими стопами, — Давай завтра доиграем. Том посмотрел на него, замолчал. Эта уловка в очередной раз сработала. Когда, наконец, пройдёт этот противный пубертат? Когда уже его перестанет возбуждать всё?! — Хорошо, сохранюсь сейчас, — трепетно вздохнул он, смятённо нахмурился, стараясь не обращать внимания на сладкие прикосновения. Это хуже, чем пытка — потому как он не желает её прекращения. — Ладно, мы можем доиграть, но я схожу покурю, — Торд подобрал ноги к себе, поднялся, подтягивая шорты, — И поем, и полежу, и, желательно, ещё поскролю Форч. Завтра, короче! Том закрыл игру, поднялся, положив геймпад на приставку. — Понял, выбор без выбора, — он поправил спортивные штаны (честности ради, на нём от «спортивного» в этих штанах только слово), — Зачем ты надо мной издеваешься? — Я? Тебе же это нравится, — хмыкнул Торд, — Могу перестать. — Нет! Отставить перестать, — Том испуганно замер, настороженно смотря на него, — Никаких перестать, я умоляю. — Аха-а! Рычаг давления, — он улыбнулся, резво хватая Тома за ухо, — Малолетний дрочила! — Са-а-ам тако-о-ой! — закричал он, пытаясь убрать руку Торда, болезненно сжавшую до сих пор незаживший индастриал, — Ноги лучше выпотрошенных эльфов! — Да нифига! И то, и то — ненормально, — он отпустил его ухо, пошёл в коридор, порывшись в сумке, достал пачку «10/20's», — Мне хотя бы не стыдно за это. — Значит, мы — двое ненормальных, — Том наблюдал за ищущим зажигалку Тордом, — Минус на минус — плюс, банальная математика. — Идеально, не находишь? — прошепелявил Торд, стараясь не уронить сигарету, что держал зубами, — Ты будешь? — Нет. — Ну, как обычно, — флегматично отметил он, затащил в ванную комнату стул с кухни, закрыл за собой дверь. Встав на стул, поджёг сигарету у самой вентиляции, стараясь выдыхать дым исключительно туда. На вопрос, не проще ли выйти на улицу, ответ однозначен: нет. Лень делает людей смекалистее обычного. Сигарета тянулась дольше обычного, задумчиво и устало. Торд бросил бычок в унитаз, слил воду и забрызгал лимонным освежителем воздуха. Вдруг услышал стук ключа в двери, быстро прополоскал рот первым попавшимся «листерином», спешно вынес стул из ванной и вышел в коридор. — Hei, moren, — он робко выудил пакет с продуктами из её рук, приветливо улыбаясь, — Hva det bra? — Hei, Tord. Det gå bra med meg, — устало, с нежностью протянула она, снимая туфли, подняла взгляд и неожиданно воскликнула, — Åh! Hei, Thomas! Торд обернулся: опёршись о дверной проём, позади него стоял Том. Улыбка с его лица сошла, стоило ему осознать, что тот не снял пирсинг. Кажется, это не то, что он хотел показать маме. — Э-э-эм, — протянул Том, посматривая то на Торда, то на его маму, попытался повторить приветствие, — Хаи? — Moren, i det hele tatt — han snakker ikke norsk, — подытожил Торд, неловко обернувшись на маму, — Jeg skal oversette. — Det går bra! — добродушно рассмеялась она, — Jeg kan ikke engelsk heller. — Du har forandret deg så mye, Thomas, — она внимательно изучала его лицо, — Jeg husker deg som liten gutt. — Ха-эм, — Торд неловко усмехнулся, — Мама говорит, что ты сильно изменился… с момента, как она видела тебя в последний раз. — Да, во мне стало на порядок больше дырок, — он ухмыльнулся, шмыгнул носом, пытаясь поправить незамкнутый септум; осёкся, обращаясь к Торду, — Только переводить это не надо, дебил. — Ja-ja, — Торд укоризненно посмотрел на него, потом с улыбкой — на маму, — Han sier at han husker denne ypperlige tiden. Tre år siden, da? Она снисходительно улыбнулась, забирая пакет из рук Торда. — Jeg håper det er i orden? — она с беспокойством посмотрела на сына, встревоженные глаза забегали по его лицу, — Du vet at jeg alltid er på din side. — Moren! — он смущённо вжал голову, сердито нахмурив брови, — Tom er normal. Han liker bare å se sånn ut. — Ja, det er selvsagt, — она мельком глянула на Тома, потрепав волосы Торда, убежала на кухню. Торд стукнул себя по носу ладонью: — Теперь она думает, что ты как какой-то неформал-наркоман из Стовнера! — Откуда-откуда? — Забей. Пригород, — он с досадой посмотрел на Тома, они зашли в комнату. — Да не парься ты так, ты же знаешь, что я не наркоман. Ну и не неформал, — он умолк, задумчиво приподняв брови, — Ну, и не из Стовнера, как минимум. Торд упал на кровать, мученически вздыхая: — Ты реально такой придурок или издеваешься? Том сел в чёрное компьютерное кресло, раскручиваясь и тормозя ногами о борт кровати. Он не издевался — просто ему достаточно безразлично, что о нём подумает старшее поколение. — Ладно, — Торд приподнялся на локтях, рассматривая отрешённое лицо, то исчезающее, то появляющееся за спинкой крутящегося кресла, — Она хотя бы не понимает, что ты говоришь. Том подъехал на кресле к столу, нажимая на кнопку включения системника, на мониторе загорелся логотип Windows Vista. — Хозяйничаешь, — упрекнул его Торд, сверля взглядом спинку кресла. — Будто бы ты отказал бы мне. — Если бы, да кабы, — фыркнул он, — Отказываю. Просто из вредности. — Objection! — проскандировал Том, открывая браузер, — Ваша честь, вредность — не аргумент. Подсудимый вредничает, угомоните его. — Почему это я подсудимый, а ты — Феникс*!? — Торд приподнялся, сердито нахмурился, — Что ты делаешь? — Да просто посмотреть хотел видосики, — Том повернулся к нему на кресле, — Есть что скрывать? — Нет, идиот, — возмутился он, ошарашенно выдохнул, — Это мой компьютер! — Иди ко мне, покажу кое-что, — Том развернулся к монитору, открыл видеохостинг, — Ну, иди сюда. Торд нехотя поднялся, наклонился к Тому, смотря за появляющейся в поисковой строке надписью. Том открыл видео с названием «charlie schmidt's "cool cat"». Из колонок полилась забавная пиликающая музыка — кошечка в костюмчике забила лапками по клавишам синтезатора. Минутное видео закончилось, Том посмотрел на Торда — включил заново. Кажется, смешные видео с котятами, которые ему присылал Том — уже больше, чем зависимость. Иногда Торд даже расстраивался, если Том не присылал ему что-то новое. Откуда он только их находил? Торду никогда не доводилось, по крайней мере, в таких количествах. Может, он просто не старался… Он едва заметно улыбнулся, смотря на умилённого парня в кресле. Да, это определённо мило. — Кисулик, — констатировал факт Торд, провожая взглядом сгрузившуюся страницу, — Где ты их находишь? — Само как-то, — пожал плечами он, открывая какой-то форум, — Вот это вчера выложили. Я хотел тебе скинуть, но подумал, в жизни будет эффектнее. Типа, ба-а-ам! за секунду нашёл. — Сам себя же обличил, — хмыкнул Торд, — А я, может быть, удивился бы!.. — Да куда тебе, чёрствый мужлан, — вздохнул Том, растекаясь в кресле, проскулил, — Не нравятся тебе мои котята. — Нравятся, — смятённо возразил Торд. Ещё как нравятся! Но это же такая глупость… говорить об этом. Некоторое время он смотрел на него в тишине. Он даже скучает по котятам. Тупость: просто видео из интернета, даже не его собственные… Тупость: думать об этом сейчас. — Я мыться, — Торд потрепал сгорбившегося парня по волосам, — Можешь тоже, если хочешь. — С тобой? — воодушевленно спросил он, отвлекаясь от монитора. — Нет! — опешивши возразил Торд, — А ты хочешь? — Спрашиваешь, — хмыкнул он, прикусывая губу. — Извращенец, — наигранно-осуждающе прыснул он. — Да. Даже не стыдно, — горделиво подтвердил Том, — Что с меня взять, если ты такой красивый. Ми-ми-ми, придурок. Торд сипло посмеялся, вышел из комнаты. Он включил горячую воду, налил в руку шампунь, прокручивая в голове сегодняшний день. Как-то незаметно пролетели часы, что обычно тянутся медленно, как ржавая пружина. Даже обидно, что Торд не успел до конца осознать, не успел насладиться моментом… Не успел даже на минуту задуматься. Он упёр тяжёлую, переполненную чувствами голову в кафель стены, закрыл глаза, тяжело выдыхая. Досадно, что он больше не мог думать ни о чём, кроме него. Ощущение, будто он заменил своим именем всю существующую реальность. Будто бы его имя — всё, что Торд знает, а облик — всё, что ему удалось увидеть за свою жизнь. Торд совершенно честен с собой: с ним что-то не так. Хентай, порно, перверсии, заводящие его в страшные уголки его сознания, где гуро, гор и ксенофилия уже не выглядят такими отталкивающими. Более того: кажутся возбуждающими. Когда он впервые кончил на расчленённых эльфиек — обычное порно уже перестало его волновать. Но весь этот веб-контент не шёл ни в какое сравнение с реальностью, где его пьянили любые редкие прикосновения Тома. Это ощущалось иначе: смущающе, ново и будоражаще. Это ощущалось реально. То, что он тоже ему нравится, заставляло разгораться торф в его болоте с удвоенной силой. То, что он пялился на кольца на пальцах его ног сегодня, то, что он целует его… Ещё утром, стоило ему впервые обнять Тома, в паху завязался предательский узелок возбуждения. У Торда просто не хватило бы смелости приставать к нему. Это тупо, грубо и… В дверь ванной комнаты постучались. — Jeg er snart ute! — прокричал Торд, отбрасывая идею о том, чтобы по-быстрому снять накопившееся за день напряжение. Он тяжело вздохнул, убрал руку от паха, смыл шампунь с выжженых краской волос, выключил воду, наспех вытерся, натянул трусы и футболку — вышел из ванной. — Я, честно, вообще не представляю, что ты сказал, — Том всё это время стоял у двери, — Надеюсь, не проклятье на руническом. Торд дёрнулся от неожиданности, закрыл глаза и выдохнул. — Твою мать! — прошипел он, — Зачем ты так пугаешь?! — Да не пугаю я. Это ты нервный, — огрызнулся Том. Торд сунул ему в руки сухое полотенце, поспешно удаляясь. В моменте он надеялся, что Том задержится в душе: любая пара минут чтения в его графике (от которого он, по обыденности, отстаёт) не будут лишними. Он лёг на кровать, быстро пролистывая методичку, внимательно вчитывался, пытался что-то запоминать… Страница — другая, третья — четвёртая. Мелкий текст, формулы и чёрно-белые иллюстрации начинали плыть в мыслях, словно корабли на волнах. Его плеча коснулась ладонь — Торд дёрнулся от неожиданности. Перед ним стоял Том. Без ирокеза, без пирсинга, казалось, даже без мешков под глазами. — Ты правда нервный, — он с досадой нахмурился, ложась рядом. — Заколдованный душ, в котором смывается неформальность? — иронично ухмыльнулся Торд, сдвигаясь в сторону. — К утру обрасту новым слоем, не переживай, — съязвил он. — Принеси сладкого, — Торд перелистнул страницу. — Я откуда знаю, где у вас что! — Ну, как комп мой включать знаешь же, — флегматично отрезал Торд. Том цокнул, грузно поднимаясь. — Ладно, стой, — Торд поднялся вслед за ним. Том плюхнулся на стул, рассматривая Торда, выхватившего печенье из пиалки. — Давай оздоравливаться. Зелёным чаем, — наигранно промурлыкал он, подпирая рукой подбородок, — Видишь, как хорошо. — Хорошо, это да, — Торд хмыкнул, доставая кружку, — Как в том анекдоте: мы всю ночь бухали, а на утро отравились печенюшками. — Ума не приложу, на кой чёрт ты держишь в голове этот хлам, — Том следил за ним взглядом, — Негры, фемки, евреи, русские и лампочка, мужик и лягушка… — Да, я ещё про танк помню, и про Йоду, — Торд хотел было начать рассказ, но замолчал, заметив понурый, укоряющий взгляд, — Только не говори, что ты тогда хрюкал, как свинья, чисто из вежливости, i vei. — О-суж-даю, если что, — протянул он по слогам, вынимая из кружки чайный пакетик. — Сам-то, — пробурчал Торд. — Пошли? — Ты хочешь со мной? — неуверенно поинтересовался он. — Да, с тобой, — Том неловко замолчал, — Нельзя? — Можно, — Торд смущённо пробормотал, замерев от неожиданно охвативших его чувств. Что это такое?! Они же просто будут спать в одной кровати… — Чё ты? — Том отпил чай, с интересом рассматривая потерянного парня. — Ничё, — открестился Торд, неловко сглотнув свои переживания. Они зашли в комнату, Торд небрежно упал на кровать, хватая пальцами методичку. Том перелез через него, сделал глоток: — Мне кажется, я полгода чай не пил. — Сегодня, не иначе, парад планет, — безэмоционально отметил Торд, читая методичку по физике, которую ему добродушно отдала преподавательница на прошлой консультации, — Томас Джеймс Риджвелл сегодня пьёт чай, ест со мной не по звонку, сидит в Осло… Даже не сильно вредничает! — Удивительно. Зато Торд Максимиллиан Сирано Уэльхавен сегодня поразительно вредный, — он вновь отпил чай, — Даже больше, чем обычно. Чё ты там читаешь? — Готовлюсь к экзамену, — уныло пробормотал он, не отрываясь от страниц, залитых мелким текстом, — Не вредный я. Просто уставший. — Даже я не помогаю? Торд вздохнул, повернувшись к нему, потянулся за поцелуем, как вдруг послышался голос позади: — Thomas, — мама Торда неловко пролепетала, заглядывая в комнату, — Vi har en ledig sofa i dagligstuen… Торд дёрнулся, стараясь не подавать виду, сдавленно вздохнул, ощущая, как разгорается румянец на щеках. Он отложил методичку на тумбочку. — Придурок мелкий, мама предлагает тебе поспать на диване, — Торд вновь обернулся на Тома, допивающего чай. — Не, — бросил он, отставляя кружку на прикроватную тумбу вслед за ним. — Moren, Thomas vil ikke, — Торд вновь обратился к ней. — Det er trangt for deg, — встревоженно уточнила она. — Mødre, er du snill! — взмолился Торд, укутываясь в одеяло, — Få det som han vil. Han tar ikke imot fornuft. — Vel, han gjør det han vil, da? — риторически спросила она, закрывая дверь в комнату. Том потянулся к нему, чтобы завершить начатое: губы коснулись горячей, раскрасневшейся щеки. — Чего ты стремаешься?.. Будто бы она не знает… Да и сколько ты времени проводишь со мной! Торд молчал, пытаясь сформулировать в короткой доходчивой фразе все культурные особенности его Родины. — Я отношусь с уважением к родителям, а они ко мне, — протарабанил он, — У нас не принято это всё. Типа, вот так вот неуважительно к ним… — Учитывая, чё ты творишь, пока их нет… — хмыкнул Том, — Это не более, чем очередной фарс. — Не в этом суть. Я так не могу с ними поступать, — Торд потянулся к выключателю, — Типа, если они не знают — всё 'кей — целуй меня хоть в задницу. — Это предложение? — Придурок, просто гиперболизирую! — громко прошептал он, сливаясь в едином смехе с ним. — Да, я думаю, она уже догадалась, когда, ну… — Торд замолчал, поворачиваясь к нему. Они лежали лицом к лицу в полумраке, — Я, типа, не рассказывал? — Не знаю? — недоумённо уточнил Том. — Логично, я думал умру от стыда, — Торд потёр веки пальцами, — Ну, помнишь, когда мы дрочили–… — Ты угараешь? — прыснул он, не дав ему договорить. — Нет. После. Когда мы начали хернёй маяться, — неловко шептал он, — Ну, когда я с дуру начал читать тебе оду про любовь на норвежском. — Мля, ладно, это не так эпично. Я думал, она тебя спалила, — разочарованно пробубнил Том. — В каком, твою мать, смысле не так эпично? Том! — Торд ударил его в плечо, хихикая, уткнулся лбом в ключицы, — Позор, какое «эпично»?! Том вдруг понял, что сейчас всего десять, посмотрев на тусклые неоновые цифры часов: — Ты так рано ложишься спать? — Нет, к двум… но я наобещал матери столько, — Торд замолчал, — Не важно. Просто много. — У нас ещё девять вечера сейчас, — он поднялся, усевшись на краю кровати. Торд приподнялся на локтях, наблюдая за тем, что он делает. — Помнится, как-то раз ты просил сделать тебе массаж, — Том вытащил из-под большого серого одеяла правую ножку. — Ты приехал только ради этого? — он с довольством хмыкнул, рассматривая тающую в светлом полумраке летней ночи улыбку мальчишки напротив. — Нет, — Том медленно и нежно разминал его стопы, — Но ты даже представить себе не можешь, как долго я этого ждал. — Ну, теперь моя мать думает, что мы трахаемся, — смешливо прошептал Торд. — М-м? Она права, но не сейчас. Подожди немного… — Чего ждать? — Ого, даже так? — удивлённо прошептал Том, — Я сейчас, как видишь, занят. Хочу посмаковать момент. Торд медленно опустился на подушку, прикрыл глаза, наслаждаясь выверенными, нежными прикосновениями гибких, намозоленных о гитарные струны пальцев. Всё-таки он умел делать приятно. — Ты красивый, — послышался шёпот, прозвучавший особенно трогательно, — Не знаю, просто захотелось сказать ещё раз… — Том, — он закрыл лицо руками, тяжело вздыхая. — Что? — Дебил, ну это, типа, смущает. Что да что… — прошептал Торд в ответ. Массаж действительно чувственный, таким, каким просил его Торд месяц назад: Том с нежностью разминал каждый пальчик, периодически целуя тыльную сторону, раз за разом прижимаясь к ногам щекой. Забавно, что он запомнил эту глупую дразнилку по переписке… Он подогнул ноги почти уснувшего Торда, подбираясь к нему ближе. — Иди ко мне, — Том запустил ладонь под его футболку. — А завтра? — Торд раскрыл тяжёлые веки, нежно, сонно улыбнулся, — Завтра ещё сделаешь так? — Хоть каждый день. — За язык не тянул… — отметил он, сладко зевнул, приподнимаясь. Том стянул с Торда большую футболку, покрутил в пальцах военный жетон, висящий на его шее. — Ты чё, служил? — Нет, это папин, — он неловко одёрнул его руку, — Но я пойду осенью, после экзаменов. — Сам что ли? На кой чёрт? — Я хочу! Ну, — Торд осёкся, ему показалось, что он говорит очевидное, — У нас обязательный призыв, вообще. — Ахереть, — Том округлил глаза, осмысляя услышанное. — Мечта — взять оружие в руки… Я завтра кое-что покажу, хорошо? — он потянул Тома к себе за край его футболки. — Хорошо, — их губы встретились, оставляя влажные следы. Ну вот, он снова тает от удовольствия. Будто бы первый раз открыл непотребный сайт, будто бы впервые целует Тома… Не сказать, что он мечтал об этом, но сейчас идеальный момент. В полумраке, в тайне от родителей, после всех прикосновений днём… Будто бы единогласно, будто бы в одном желании на двоих… Идеальный момент, чтобы это было не просто грубое бессмысленное «порево», а романтика. Как в кино. Время слилось в один большой сгусток, распадаясь на вкус поцелуя с ментоловой зубной пастой, манящие прикосновения и мягкость кровати. Том нежно укусил его язык, отвлекая от размышлений, заставляя прижаться к нему. Твою мать. Это невозможно. — Постой-постой, — выдохнул Торд, прерывая долгий поцелуй, — Ты же понимаешь, что ну… — он замялся; да, решительности в реальной жизни ему катастрофически не хватало, — Я не готов, в общем, к… Он замолчал, обдумывая, почему он, вообще, решил, что Том хочет быть активом, почему, вообще, решил, что Том хочет сейчас заняться с ним сексом… Он поднял взгляд на улыбающегося подростка перед ним: без пирсинга его юные черты выглядели даже мило. — Чего? — тихо просмеялся Том, выдыхая горячий влажный воздух, — Братан, я не собираюсь тебя ебать. Думал, просто… — Том потряс рукой, имитируя поступательные движения, — Передёрнем друг другу, знаешь. Торду стало очень неловко. Он прикрыл глаза, стеснённо криво улыбнулся, пытаясь что-то сказать. — Ты чё? Слушай, в инете ты не такой, — он приложил ладонь к его горячей щеке, — Типа, вообще, не такой. — Ну, у меня никого не было. В плане, — несуразно прошептал он, — Мне как-то проще текстом, знаешь. Фотками, там, видосами. Ясно? И нет, тот раз не считается. Он смущённо умолк. Да, действительно, тот сумбурный пятиминутный раз между ними не считается. Том приподнял брови с интересом всматриваясь в его потерянное лицо. — Какая честь, Максимиллиан Сирано, — ехидно прошептал он. — Иди к чёрту, Джеймс Риджвелл, — обиженно просопел Торд, встречая горячие влажные губы, снова вовлекающие его в поцелуй…***